Визначити форми та прийоми комічного.

”На это ему Гаргантюа ответил так: – Не подлежит сомнению, что ряса и клобук навлекают на себя со всех сторон поношения, брань и проклятия, так же точно, как ветер, Цециасом называемый, нагоняет тучи. Основная причина этого заключается в том, что монахи пожирают людские отбросы, то есть грехи..., им отводят места уединенные, а именно монастыри и аббатства, так же обособленные от внешнего мира, как отхожие места от жилых помещений. Далее, если вам понятно, отчего все в доме смеются над обезьяной и дразнят ее, то вам легко будет понять и другое: отчего все, и старые и молодые, чуждаются монахов. Обезьяна не сторожит дома в отличие от собаки, не тащит плуга в отличие от вола, не дает ни молока, ни шерсти в отличие от овцы, не возит тяжестей в отличие от коня. Она только всюду гадит и все портит, за что и получает от всех насмешки да колотушки. Равным образом монах (я разумею монахов-тунеядцев) не пашет землю в отличие от крестьянина, не охраняет отечество в отличие от воина, не лечит больных в отличие от врача, не проповедует и не просвещает народ в отличие от хорошего проповедника и наставника, не доставляет полезных и необходимых государству предметов в отличие от купца. Вот почему все над монахами глумятся и все их презирают. – Да, но они молятся за нас, – вставил Грангузье. – Какое там! – молвил Гаргантюа. – Они только терзают слух окрестных жителей дилиньбомканьем своих колоколов. – Да, – сказал монах, – хорошенько отзвонить к обедне, к утрене или же к вечерне – это все равно, что наполовину их отслужить. – Они вам без всякого смысла и толка пробормочут уйму житий и псалмов, прочтут бесчисленное множество раз "Pater noster" вперемежку с бесконечными "Ave Maria" и при этом сами не понимают, что такое они читают, – по-моему, это насмешка над Богом, а не молитва. Дай Бог, если они молятся в это время за нас, а не думают о своих хлебцах да жирных супах” (Рабле).

” Гарпагон. Ламерлюшу и тебе, Брендавуан, – мыть стаканы и обносить гостей вином. Да помните вы оба – не соваться, не потчевать, наливать только тем, кто сам попросит, а не так, как другие нахальные лакеи: всякому готовы налить вина, кто вовсе и не думал пить. Нет, вы не лезьте, стойте подальше от стола и ждите, корда попросят – разок, другой...

Ламерлюш. А кафтаны прикажете нам надеть?

Гарпагон. Так и быть, наденьте, но не сейчас, а когда увидите, что гости уже у дверей, да берегите платье.

Брендавуан. Сударь, вы же знаете - на моем кафтане спереди большущее пятно от лампового масла.

Ламерлюш. А у меня штаны продрались, дыры такие, что весь зад, извините за выражение, светится.

Гарпагон (Ламерлюшу). Стой умненько у стены, не поворачивайся задом. (Брендавуану). А ты одной рукой подавай, а другой держи шляпу, вот этак. (Показывает, как должно прикрывать шляпой масляное пятно).” (розмова багатого пана зі своїми слугами перед святковим обідом на честь його нареченої) (Ж.-Б. Мольєр)

„Г-н Журден. Будьте настолько любезны! А теперь я должен открыть вам секрет. Я влюблен в одну великосветскую даму, и мне бы хотелось, чтобы вы помогли мне написать ей записочку, которую я собираюсь уронить к ее ногам. Учитель философии. Отлично. Г-н Журден. Ведь, правда, это будет учтиво? Учитель философии. Конечно. Вы хотите написать ей стихи? Г-н Журден. Нет, нет, только не стихи. Учитель философии. Вы предпочитаете прозу? Г-н Журден. Нет, я не хочу ни прозы, ни стихов. Учитель философии. Так нельзя: или то, или другое.Г-н Журден. Почему? Учитель философии. По той причине, сударь, что мы можем излагать свои мысли не иначе, как прозой или стихами. Г-н Журден. Не иначе, как прозой или стихами? Учитель философии. Не иначе, сударь. Все, что не проза, то стихи, а что не стихи, то проза. Г-н Журден. А когда мы разговариваем, это что же такое будет? Учитель философии. Проза. Г-н Журден. Что? Когда я говорю: "Николь, принеси мне туфли и ночной колпак", это проза? Учитель философии. Да, сударь. Г-н Журден. Честное слово, я и не подозревал, что вот уже более сорока лет говорю прозой. Большое вам спасибо, что сказали. Так вот что я хочу ей написать: "Прекрасная маркиза, ваши прекрасные глаза сулят мне смерть от любви", но только нельзя ли это же самое сказать полюбезнее, как-нибудь этак покрасивее выразиться? Учитель философии. Напишите, что пламя ее очей испепелило вам сердце, что вы день и ночь терпите из-за нее столь тяжкие... Г-н Журден. Нет, нет, нет, это все не нужно. Я хочу написать ей только то, что я вам сказал: "Прекрасная маркиза, ваши прекрасные глаза сулят мне смерть от любви". Учитель философии. Следовало бы чуть-чуть подлиннее. Г-н Журден. Да нет, говорят вам! Я не хочу, чтобы в записке было что-нибудь, кроме этих слов, но только их нужно расставить как следует, как нынче принято. Приведите мне, пожалуйста, несколько примеров, чтобы мне знать, какого порядка лучше придерживаться. Учитель философии. Порядок может быть, во-первых, тот, который вы установили сами: "Прекрасная маркиза, ваши прекрасные глаза сулят мне смерть от любви". Или: "От любви смерть мне сулят, прекрасная маркиза, ваши прекрасные глаза". Или: "Прекрасные ваши глаза от любви мне сулят, прекрасная маркиза, смерть". Или: "Смерть ваши прекрасные глаза, прекрасная маркиза, от любви мне сулят". Или: "Сулят мне прекрасные глаза ваши, прекрасная маркиза, смерть". Г-н Журден. Какой же из всех этих способов наилучший? Учитель философии. Тот, который вы избрали сами: "Прекрасная маркиза, ваши прекрасные глаза сулят мне смерть от любви". Г-н Журден. А ведь я ничему не учился и вот все ж таки придумал в один миг. Покорно вас благодарю. Приходите, пожалуйста, завтра пораньше” (Ж.-Б. Мольєр). „Как же, черт побери, могло случиться, что с этой страстью к приключениям, с этой потребностью в сильных ощущениях, с этим помешательством на странствиях, на бешеной скачке очертя голову Тартарен из Тараскона безвыездно жил в Тарасконе? А между тем это так. Бесстрашный тарасконец дожил до сорока пяти лет и ни разу не ночевал за городом. Он не совершил даже пресловутого путешествия в Марсель, которым каждый уважающий себя провансалец отмечает свое совершеннолетие. Дальше Бокера он не заходил, а ведь это уж не так далеко – только мост перейти. К несчастью, проклятый мост так часто сносило бурей и потом он такой длинный, такой непрочный, а Рона в этом месте такая широкая, что... словом, вы меня понимаете, Тартарен из Тараскона предпочитал сушу. У нашего героя, надо сознаться, были две совершенно разные натуры. "Я чувствую в себе двух человек", – сказал кто-то из отцов церкви. С полным правом это можно было бы сказать о Тартарене, ибо у него была душа Дон Кихота: те же рыцарские порывы, тот же идеал героизма, то же помешательство на всем необычайном и великом, но, к несчастью, он не обладал телом прославленного идальго, телом костлявым и тощим, этим подобием тела, для которого жизнь материальная не таила в себе никаких соблазнов, способного двадцать ночей не снимать доспехов и двое суток питаться горсточкой риса... Напротив, тело у Тартарена было солидное, весьма упитанное, весьма грузное, весьма плотоядное, весьма изнеженное, весьма привередливое, отличавшееся чисто обывательскими наклонностями, любившее удобства, – пузатое и коротконогое тело бессмертного Санчо Пансы. Дон Кихот и Санчо Панса в одном лице! Вы не можете себе представить, до чего трудно им было ужиться! Вечные стычки! Вечные раздоры!.. Вот вам чудный диалог между двумя Тартаренами, Тартареном – Дон Кихотом и Тартареном – Санчо, – диалог, достойный пера Лукиана или Сент-Эвремона... Тартарен-Дон Кихот, начитавшись Густава Эмара, приходит в возбуждение и восклицает: – Я уезжаю! Тартарен-Санчо, помышляя только о своем ревматизме, говорит: – Я остаюсь. – Тартарен-Дон Кихот– (в крайнем возбуждении). Покрой себя славой, Тартарен! – Тартарен-Санчо – (крайне хладнокровно). Тартарен, прикройся фланелью! – Тартарен-Дон Кихот – (все сильнее и сильнее возбуждаясь). О, славные двустволки! О, кинжалы, лассо, мокасины! – Тартарен-Санчо– (все хладнокровнее и хладнокровнее). О, милые вязаные жилеты! О, милые теплые-претеплые наколенники! О, славные фуражки с наушниками! – Тартарен-Дон Кихот– (вне себя). Топор! Дайте мне топор! – Тартарен-Санчо – (звонит горничной). Жаннета, шоколаду! Жаннета приносила дивный шоколад, горячий, душистый, с пеночкой, и вкусные анисовые сухарики, и при виде этого Тартарен-Санчо заливался смехом, заглушая крики Тартарена-Дон Кихота. Вот почему так получалось, что Тартарен из Тараскона безвыездно жил в Тарасконе” (Альфонс Доде).

ЗАВДАННЯ ДЛЯ САМОСТІЙНОГО ВИКОНАННЯ ДО ПРАКТИЧНОГО ЗАНЯТТЯ „ ТРОПИ ТА ФІГУРИ ”.

 

1. Виписати по 2-3 приклади різних тропів, фігур із поезії Ф. Війона, Ш. Бодлера,Т. Готьє, П. Верлена, А. Рембо, творів інших поетів Франції (за власним вибором);

2. Виписати окремо у індивідуальні словники літературознавчих та загальнонаукових термінів ключові поняття та підготуватися до термінологічного диктанту. Вимоги до оформлення словника та орієнтовний список ключових термінів див. нижче.

3. Виділити та визначити тропи та фігури у художніх текстах, наведених нижче.