Оставь заботу о теле его создателю. Живи в духе.

Маняша была ученицей Порфирия Иванова, известного целителя и учителя,оставившего после себя многих последователей. В детстве он был слабым иболезненным ребенком, но, возмужав, укрепил здоровье целительной силойхолода. Зимой он часами ходил за околицей деревни в одних трусах и босиком.Впоследствии он никакой другой одежды не носил. Главными лечебными средствами Иванова были этика и холод. Первое, чтоон делал со своими пациентами, - это окатывал их ведром холодной воды изколодца. Во время войны немцы посадили Порфирия в душегубку вместе с группойодносельчан. Когда душегубку открыли, Иванов был единственным, оставшимся вживых. Тогда его заперли в душегубке одного и вновь завели двигательгрузовика, но Порфирий опять оказался цел и невредим. Тогда немцы отпустилиего, выдав бумагу, что ее податель является русским святым. Иванову,впрочем, никакой бумаги было не нужно. Он и был русским святым, совершившиммножество чудес и исцелений. За свою долгую жизнь он принял около двухмиллионов человек и никогда ни от кого не брал ни денег, ни подарков. Советская власть неоднократно упрятывала Порфирия в психушку, где нанем испытывали новые лекарственные препараты. Иванов как-то умудрялсявыводить ядовитые вещества себе в ногу, в результате чего потом охромел.Однажды Порфирий приехал в одних трусах в Москву и каким-то образом сумелпопасть на прием к Калинину. Он представил "всесоюзному старосте" проектоздоровления нации путем широкого внедрения "холодотерапии". Проект,естественно, остался под сукном. Принципы своей этики Иванов сформулировал в коротком манифесте,названном им "Детка" и состоящем из 12 пунктов. Из них мне запомнилисьтолько два: всегда желать людям старше тебя доброго здоровья и никогда неплеваться. В Непале мне довелось встретиться с традиционной тибетскойцелительницей Лхамо Долкар. Она кусала своих пациентов и буквальновысасывала из них болезни, что является старинной тибетской практикой. Лхамобежала из Тибета от китайской оккупации и жила в Катманду. Каждое утро в ееквартире собирались больные, в основном местные, но приходили и иностранцы.Определенной платы за лечение не было - каждый оставлял, сколько может.Среди пациентов можно было встретить и бедных крестьян, и членов королевскойсемьи. Лечила Лхамо все. До того, как стать целительницей, она была очень больна, и многиесчитали ее безумной. Это продолжалось до тех пор, пока Лхамо не встретилаламу по имени Таглунг Ринпоче, который благословил ее на путь целителя. Поблагословении Лхамо не только избавилась от мучавших ее недугов, но и сталапроводником богини Дордже Юдронма, получив ее целительную силу. ВпоследствииЛхамо благословил и Далай Лама. Сеанс начинался с того, что целительница одевалась в ритуальную одеждуи шапку, после чего молилась богине, призывая ее, простираясь ниц передтанкой (тибетской иконой) и раскачиваясь всем телом. После чего Лхамопреображалась - из простой тибетской женщины она превращалась в грозноебуддийское божество - Дордже Юдронма входила в тело Лхамо Долкар, и тапогружалась в транс. Преобразившись, Лхамо подзывала первого пациента и, задав нескольковопросов на тибетском или через переводчика, которым была ее племянница,определяла болезнь и приступала к лечению. Последнее заключалось в том, чтоцелительница впивалась зубами в различные части тела и высасывалатемно-коричневую, дурно пахнущую жидкость, которую выплевывала в стоящийрядом таз. Иногда из тела выходили сгустки, иногда маленькие камешки.Камешки черного цвета полагалось выбросить, белые же - носить при себе какталисман. Моя жена Вика хранит один из таких белых камешков, вышедших у нее извиска: Лхамо исцелила ее от хронической мигрени. Иногда Лхамо использоваладлинную медную трубку и высасывала болезнь через нее. В этом случае пациентоказывался весь залитым темно-коричневой гадостью, сочащейся через его кожу.Процесс это очень болезненный, многие кричали в голос. Муж Долкар находилсярядом, помогая ей. Странным образом вся эта фантастическая процедуравоспринималась как совершенно заурядное и бытовое явление, в ней не былоничего мистического. Человеческая природа привыкает к сверхъестественномуочень быстро. Труд Лхамо Долкар был очень тяжелым. Представьте себе, что болезнипятнадцати-двадцати человек в день оказываются у нее во рту! В начале своейпрактики Лхамо проглатывала нечистоты, но впоследствии стала выплевывать их,чтобы процесс исцеления был более очевидным. В конце приема целительницаповторяла свои поклоны перед танкой и выходила из транса, при этом на неенаходила зевота. То, что происходило во время сеанса, Лхамо не помнила.Странным образом именно ее зевота убедила меня в том, что лечение подлинное.Не говоря уже о двух полных тазах с нечистотами, стоявших рядом! С помощью моих друзей Лхамо приезжала в Россию и работала в Москве иСанкт-Петербурге. Сойдя с самолета, первое, что она сказала, было: "В этойстране убиты миллионы невинных людей, здесь необходимо проводить множестворитуалов очищения". Умерла Лхамо 31 декабря 2000 года, задолго до этогопредсказав свою смерть. В начале моей целительской практики очищение от негативной энергиипациентов было несложным - поток делал это автоматически. Но с тех пор, какя лишился Тошиного потока и работал, используя лишь собственныеэнергетические ресурсы, очищение и восстановление энергии превратилось впроблему. Существуют два варианта поражения целителя болезнетворными вибрациямипациентов: он может либо заболеть, либо постепенно накапливатьразрушительный потенциал. В первом случае плохая карма буквально"перескакивает" с больного на целителя, используя его тело как свой новыйдом. Это происходит потому, что накопленная негативная карма не может бытьпросто удалена, она должна быть или переработана, или сожжена. Возможенвариант, когда целитель принимает болезнь в свое тело сознательно и сжигаетее внутри себя. Это хорошо известно матерям, когда они берут на себятемпературу больного ребенка. Во втором случае целитель набирает на себя отрицательные кармыпациентов и, когда их сумма достигает критической точки, тяжело заболевает.Так произошло со мной. После пяти лет работы я сломался. Конкретной болезникак таковой не было - просто тело отказывалось работать, и все. Работа всехорганов и систем была нарушена, врачи ничего не понимали, помочь мне былонекому. Тоша куда-то исчез, и, чтобы остаться в живых, мне нужно было что-топредпринять самому. Стояла зима, и я решил лечиться холодом. Снял дом за городом, вЗеленогорске, и поселился там. В первое утро я вышел на снег в плавках наодну минуту. Мороз был минус двадцать пять, и ступни сразу же начали гореть.На следующее утро вышел на две минуты и, таким образом прибавляя понемногу,через месяц уже был в состоянии оставаться на морозе целый час. Я ходил,лежал, ползал, растирался - буквально жил в снегу. Попробовав обливатьсяхолодной водой, я обнаружил, что снег холоднее - видимо, за счет своейкристаллической структуры. После снежного обтирания вода уже не ощущалась. Кконцу процедуры я чувствовал сильный жар во всем теле. По вечерам я гулялтаким же образом в парке, распугивая своим голым видом старушек в мехах. Вначале этих поздних прогулок по заснеженным, залитым лунным светом аллеям, яедва сдерживал себя, чтобы не побежать, - идти было страшно. Но я понимал,что бежать нельзя, и заставлял себя идти ровным медленным шагом. Результат подобного лечения не замедлил сказаться - через месяц ячувствовал себя значительно лучше, а через два месяца полностью избавился отболезни. Мне стало ясно, что исцелил меня не столько холод - человеческоетело может выдержать и гораздо более низкие температуры, - сколько состояниешока от нахождения голышом в снегу спровоцировало возгорание внутреннегоогня, и этот огонь очистил меня. Огонь в машине Николая, мгновенноисцеливший его от застарелого ревматизма, и мои снежные ванны имели одинзнаменатель - им было состояние шока, и шок этот оказался целительным. Шок, однако, - не единственный способ для вскрытия внутренних ресурсоворганизма. Им может быть и полная перемена обстоятельств жизни. Я зналнекоего Василия, мужа и отца двоих детей, работавшего программистом ижившего обычной для питерского технаря жизнью. Василия диагностировали снеизлечимым раком желудка. Делать операцию оказалось поздно, временираздумывать не было. Василий собрался в один день и уехал в Сибирь, где сталвести жизнь таежного охотника-промысловика. Я увидел его в Питере через год.От рака не осталось и следа - Василий был крепок и здоров, как бык. Онприехал забрать свою семью в тайгу навсегда.

Глава 38