Взгляни, как спокойна суть вещей.

К "концу марта 1980 года мы уже прожили у Нели три месяца, и, похоже,пора было менять место жительства. Через Нану стало известно, что органызнают о нашем существовании, игра становилась рискованной. Основная группа кэтому времени состояла из четырнадцати человек, общее же число людей,принимавших участие в Тошином предприятии, приближалось к двадцати. Погороду поползли слухи, один диковиннее другого. Нелина квартира уже не могла вместить всех людей и походила на гудящийпчелиный улей. Народ продолжал прибывать, и некоторых приходилось выводитьчуть ли не силой. Мы стали задыхаться. Нужно было уезжать, но куда? Случилось так, что в то время я читал армянский цикл Мандельштама инаобум предложил Тоше поехать в Армению. Тоша неожиданно согласился, и мыначали готовиться к поездке. Жить в Армении, где никто из нас ни разу еще небыл, мы собирались палаточным лагерем. Тоша провел изрядную часть своейжизни в палатке и отлично знал, что может понадобиться. В течение недели мыраспродали у кого что было, раздобыли спальники, палатки, запаслиськонсервами, крупами и прочими необходимыми для лагерной жизни вещами. Нелясдала свою квартиру знакомым, были куплены билеты на поезд, можно былоуезжать. За день до отъезда я отправился погулять по Ленинграду. Когда мывернемся и вернемся ли вообще, я не знал. Бесцельно бродя по улицам города,где прошла вся моя жизнь, я пытался представить себе, что может произойти снашей группой дальше. Несмотря на все то невероятное, что произошло запоследние месяцы, мое сердце не было свободно от сомнений. Главный вопрос -кто такой Тоша - оставался для меня без ответа. Был ли он большим духовныммастером или просто человеком силы, превратившим нас в подопытных кроликов,- в этом я так до конца и не разобрался. Безусловно, он знал и могнесоизмеримо больше нас всех, но достаточно ли этого для того, чтобыбезоговорочно вручать ему свои жизни? Имел ли он на нас право? Впрочем, подобные понятия, так же, как и модальные глаголы, имели кличности начальника самое отдаленное отношение. Тоша во всемруководствовался Дисой, и каждый его следующий шаг был непредсказуем... Уменя не было ответа на мучившие меня вопросы, слишком мало прошло ещевремени. И, однако же, я был счастлив, что мы уезжаем. Неизвестностьбудущего окрыляла меня, и я чувствовал, что мое путешествие в невероятноетолько начинается. Настроение в нашей команде было таким же. Всем казалось,что мы только-только начали жить. Прогулка привела меня на Невский, в Катькин садик. Усевшись наскамейку, я заметил странного вида старуху. Одета она была до такой степениэксцентрично, что было ясно, что она безумна. На ней было какое-тоневероятное платье девятнадцатого века, на голове - шляпка с цветами и седыевзбитые букли. На голых ногах старухи были клоунские туфли. Приблизившись к огромной статуе Екатерины I в центре сада, бабуся снялатуфли, босиком взошла на газон перед пьедесталом, встала на колени и сталамолиться. После этого она сошла с газона, обулась и принялась обходитьстоявшие по периметру сада скамейки. День был весенним и воскресным, наскамейках сидело много народа. Старуха подходила к каждому из сидящих,проделывала какую-то манипуляцию и затем переходила к следующему человеку. Таким образом, все сидевшие на скамейках люди оказались как бы вочереди. Когда старуха приблизилась ко мне, я заметил в ее руках мешочек.Бабка внимательно посмотрела на меня, достала из мешочка камешек, кинула егомне через плечо и тихо сказала: "Будет, все будет". Затем перешла кследующей скамейке. Когда я вернулся на квартиру, дверь открыла Неля, и по ее лицу я понял,что произошло что-то неладное. "Тошу арестовали", - сказала она, и голос еезадрожал. Выяснилось, что во время моей прогулки на Петра Лаврова подъехалачерная "Волга", и двое сотрудников госбезопасности довольно вежливопопросили Тошу проехать с ними. Это еще не означало ареста, Тошу моглипросто взять на беседу. Так оно и оказалось. К вечеру он вернулся, уставшийи бледный, и сказал, что ему предложили работу. Мы застыли в ожидании егоследующей фразы, но Тоша более не распространялся. "Нужно уезжать", -коротко заключил он. На следующий день мы уехали в Армению.

Глава 23

Есть молитва от скудости, когда молящийся просит Господа исполнить егожелание. Есть молитва благодарственная, когда желание исполнено. Обе этимолитвы на желаниях основаны, ими движутся и их умножают. Но есть еще одинспособ общения с безначальным Отцом - когда от Господа ничего не нужно. Итакое общение происходит в молчании. Дорога заняла три дня. Когда поезд пересек грузино-армянскую границу,путь пошел среди гор, в весеннем цвету. Ошалев от разворачивающейся переднами красоты, мы высовывали головы в окна и не могли надышаться напоеннымюжными ароматами воздухом. Сумрачный Петербург растаял где-то далеко позади. Билеты у нас были до Еревана, но мы хотели сойти с поезда раньше.Осталось только выяснить, где. Тоша взглянул на висящее в коридорерасписание и сказал, что ему нравится название станции Ахтала. Никто невозражал, поскольку все, что мы видели вокруг, было в равной степенипрекрасно и удивительно. Последний вечер в поезде мы провели довольновесело, обсуждая пущенный кем-то слух, будто Тоша собирается принести одногоиз нас в жертву богам, и для этого нам придется тянуть жребий. С поезда сошли ранним утром. Всего нас было тринадцать человек - восемьмужчин, четверо женщин и пятилетняя Анна. Станция Ахтала была расположеннойв долине, с обеих сторон которой ввысь уходили покрытые лесом горы. Воздухбыл напитан запахами цветов, из леса доносилось пение птиц. Мы не моглиповерить своим глазам, таким контрастом все это было по сравнению ссумрачными питерскими болотами! Пройдя несколько километров по дороге, возглавлявший наш караван Тошасвернул на едва приметную тропинку, ведущую в горы. Тропинка скорокончилась, но шеф упорно продолжал лезть вверх, пока, наконец, изрядновыбившись из сил, мы не достигли уступа, где решено было разбить первыйлагерь. Поблизости бежал ручей. На небольшой площадке поставили вплотнуюдруг к другу палатки, развели костер, приготовили еду и чай. Это былнастоящий пир! Потом растянулись на своих спальных мешках и долго лежали,глядя сквозь цветущие горные деревья в небо. Незаметно наступила ночь, а намвсе не хотелось уходить в палатки от звездного неба, журчащего ручья,пьянящего аромата цветов и потрескивающего костра. Только здесь мы почувствовали, насколько устали за последние месяцы отхождения по лезвию Дисы и какого нервного напряжения нам все это стоило.Наконец, костер потух, мы забрались в палатки и уснули мертвым сном. Наутро Тоша и Джон отправились налегке на разведку - искать место дляпостоянного лагеря. Через несколько часов они вернулись и сказали, что нашлиместо, лучше не придумаешь. Переезжать было решено на следующий день.Наступила наша вторая ночь в горах. Все вокруг было так же мирно и спокойно,и мы начинали втягиваться в совершенно новый для нас, естественный ритмжизни. Все мы - дети города и никогда, за исключением Тоши и Джона, не жилисреди дикой природы. Поток, между тем, продолжал идти на нас, но восприятиеего в горах было иным, чем в городе. Мы чувствовали, что вся природа здесьнасыщена той же таинственной энергией, которая в городе воспринималась какотдельный, узко направленный луч. В Ленинграде поток был более жестким исконцентрированным, он отгораживал и защищал нас от растаскивающих иагрессивных городских полей. Здесь же, в армянских горных лесах, защищатьсяи противопоставлять было некому и незачем, поэтому поток изменил своекачество - он стал мягким, бархатно-легким, смешиваясь с энергиями природы ирастворяясь в них. Найденное Тошей и Джоном место действительно оказалось замечательным -поляна у подножья холма на опушке леса, на которой стояли развалины старойовчарни. Внизу несся кристально чистый горный поток, а с поляны открывалсявид на далекую снежную горную цепь. Крыши у кошары не было, ее каменныестены выглядели, как маленький форт. Мы расчистили пространство внутри откустов и крапивы и поставили там палатки. Снаружи их было незаметно, стеныовчарни служили для лагеря идеальным укрытием. Наша горная крепость была уже почти готова для обитания, как вдруг небопотемнело и разразилась снежная буря. Среди цветущей весны это казалосьневероятным. Позже мы узнали, что последний раз снежный буран в этих местахв начале апреля был сто лет назад. Что и говорить, повезло! Не то в шутку,не то всерьез кто-то предложил совершить обряд жертвоприношения, чтобыумилостивить местных природных духов. Тут-то мы и вспомнили о распущенном впоезде слухе! Тоша оставался невозмутимым и слуха не опровергал, а, скорее,наоборот, делал вид, что идея кровавой жертвы ему по душе. Тем временем, мокрый снег все усиливался, и мы совершенно промокли.Джон как-то умудрился разжечь костер. Тоша сказал, что каждый из нас долженпожертвовать огню что-нибудь из личных вещей. Мы полезли в рюкзаки в поискахжертвы богам. Неля вылила в костер флакончик духов, отчего пламя взвилосьвверх синим цветом. После этого пятеро из нас поднялись на вершину холма, и,сомкнув энергетический круг, начали громко петь защитную мантру ИМ. Никакого немедленного результата, тем не менее, не последовало.Напротив, вместе со снегом пошел еще и дождь, и у нас зуб на зуб не попадал.Минут через десять или пятнадцать небо, однако, стало потихонькурасчищаться, потом проглянуло солнце, и через полчаса от бури не осталось иследа - лазурное небо над головой и мутные потоки с холма. Мы уселись вокругкостра на мокрые еще бревна и принялись сушиться, прихлебывая дымящийся чай. Когда-то Джон рассказал историю о бурятском ламе, которого держали втридцатые годы в колхозе за его умение делать погоду. Он не предсказывал, аименно вызывал то, что было нужно для урожая, - дождь или солнце. Тысячибуддийских лам в те годы были расстреляны или сгнили в лагерях, а этомуламе, можно сказать, крупно повезло. Я не поверил тогда Джону, но теперьвынужден был признать, что на погоду действительно можно воздействоватьсилой ума. Я спросил Тошу, в чем смысл жертвоприношений. -- В высшем смысле - это урок, - ответил он, помешивая угли в костре. -Вроде бы ерунда - сжечь какую-то мелочь в костре. Но на самом деле -маленький шажок на пути к последнему человеческому жертвоприношению переддостижением Освобождения, принесению в жертву своего "я". После этого путиназад нет. Это последняя жертва, окончательная и бесповоротная, но принестиее сразу невозможно. Нужны многие жизни, чтобы постепенно научиться отдаватьвсе больше и больше, пока, наконец, не сможешь отдать все. Ну, а в практическом смысле, мы просто умилостивили местных природныхдухов, которых потревожило наше групповое поле. Они к этому не привыкли. Вовремя ритуала и чтения мантры мы выделили достаточно энергии, чтобызадобрить духов, и тогда они разогнали тучи. Выходит, мы их просто накормили? Именно так. Тоша, а мы не могли просто дать им энергии без ритуала? - спросилаНеля. Могли, но в человеческом подсознании существуют определенные схемы,которые нарабатывались долгое время, и их гораздо проще задействовать черезритуал, чем создавать новые. Джон сказал: -- Я где-то читал о глобальной пищевой цепочке: растения питаютсяминералами, животные - растениями, человек поедает животных, ангелы и демоныпитаются людьми, и всех, в результате, пожирает Бог. Тоша рассмеялся: -- Значит, все пожирает все и, в свою очередь, пожирается всем же, так?Веселая картина получается. Неужели правда все всех жрут? - в ужасе спросила Неля. В принципе - да, - отозвался Тоша. - Смерть в нашем мире повсюду - наземле, в воздухе, под водой. Но это только полдела, - жизнь постоянновоспроизводит саму себя. Дух создает себе все новые и новые тела дляобитания. Что касается непрерывного процесса пожирания, то существует техникамедитации, заключающаяся в пожирании мира: твое сознание поглощает все, чтонаходится в его поле, - боль и удовольствие, мысли и эмоции, Бога и Сатану,жизнь и смерть. В конце концов, ты пожираешь само сознание со всеми егообъектами. И что же остается? - спросил я. Остается твое "я". Но разве "я" и сознание - не одно и то же? Нет. Сознание - всего лишь атрибут "я". Но что же тогда такое "я"? Здесь-то собака и порылась, как говорил один мой знакомый. Когда тызадаешься этим вопросом всерьез, появляется шанс выяснить, что же ты такоена самом деле. Это не ответ. Ответа на этот вопрос не существует, поскольку он лежит за пределамисознания. Значит, сознание - это не все, что есть? Существует что-то за егопределами? Да, существует то, что порождает сознание. Я хотел еще что-то спросить, но Джон перебил меня: -- Если есть техника пожирания мира, должна быть и противоположная -его отрыгивания. -- Есть, - отозвался Тоша. - Но только не отрыгивания. Некоторыетантрические школы считают, что наше сознание проецирует окружающий мирчерез глаза. В отличие от европейской физики, это учение утверждает, что мывидим предметы не за счет отраженного от них света, а наоборот - наши глазаизлучают свет и проецируют вселенную точно так же, как работаеткинопроектор. Тоша помолчал, потом добавил: Способов работы с сознанием существует бесконечное множество, и все онибыли созданы с единственной целью: понять природу собственного "я" и то, какустроен мир. Как же устроен мир? - спросил кто-то. Хороший вопрос, - сказал Тоша. - Что бы я ни сказал по этому поводу, ввашем понимании это ничего не изменит. Существует бесчисленное количествоспособов объяснения мира, но он все равно отличается от любого своегоописания. Как все есть на самом деле - неописуемо по определению. Сутьвселенной не ухватить мыслью и не выразить словом. Ее можно пережить толькосердцем. Но если все необъяснимо и непостижимо, какой тогда смысл во всем нашемучении? - спросил Сережа, держа руки над огнем. В постепенном продвижении, - терпеливо продолжал объяснять Тоша. -Вместо рассуждений об этой чудовищной "глобальной пищевой цепочке" не лучшели разобраться, на чем основан Путь. Учитель отдает себя своим ученикам, ониже приносят в жертву себя. Это добровольное самопожертвование, так? Уучеников тоже есть люди, которым они служат, - их пациенты, например, илите, кого они любят. Есть один вид служения. Учитель, с другой стороны,работает не только для учеников, но и для парампары или иерархии восходящегосознания, к которой он принадлежит. Те, кто ответствен за учителя, тожеимеют учителей и защитников, и эта цепочка уходит в бесконечность, посколькунет предела эволюции сознания. - Кто отвечает за развитие эволюции на Земле? - спросил я. Христос. А за что отвечает Будда? Гаутамы Будды здесь нет. Он ушел. Растворился в нирване? Будда учил, что в действительности он никогда не приходил. Вотносительном смысле он оставил учение, создал общину и исчез. Поэтомумолиться Будде бессмысленно. Молитва - это меч Христа. Иисус взял на себянемыслимую по человеческим понятиям ответственность. Неля спросила: Значит, Христос ответствен за каждого человека на земле? Только за тех, кто верит в Него и следует Его путем, - уточнил Тоша. -Цепь взаимных самопожертвований, о которой я говорил, ведет к взаимнойответственности. Скажем, я отвечаю за нашу команду. Вы отвечаете за техлюдей, кто идет за вами, за ваших детей, пациентов и так далее. И в тотмомент, когда вы протягиваете кому-то руку помощи, вас поддерживают. Таковзакон. То, что нам дан поток, - свидетельство этого закона. Цепь взаимногосамопожертвования и ответственности - русло, по которому он течет. В этомсмысле иерархия сил Света - структура довольно хрупкая, поскольку онаоснована на добровольном служении, а не на принуждении. Если хотя бы однозвено цепи выпадает, поток не может течь дальше. Например, если человекпопадается на силу и его эго раздувается, поток, не имея возможности бытьпереданным дальше, иссякает... Сережа вдруг встал и показал на дальний склон: -- Смотрите. Мы обернулись и различили несколько пасущихся на опушке коров. Деревня должна быть неподалеку, - заключил Тоша.

Глава 24