Философ Мусульманин и христианин и иудейская религия

 

Для того чтобы понять следующую тему, следует вспомнить исторический фон, на котором книга Кузари была написана. 11 в. Век Крестовых походов и Реконкисты (войн за завоевание христианами Иберийского полуострова у мусульман, захвативших его в начале 8 в. Продолжалась до 15 в.). Как обычно, военно-политическая борьба приобрела религиозное содержание. Две религии — Христианство и Ислам спорили о превосходстве. При этом военные победы приобретают теологическое значение — всякая победа на поле битвы доказывает преимущество религии победителей. Евреи в этой ситуации оказываются в слабом положении — они не могут вмешаться в этот спор.

Одновременно следует добавить, что и Христианство и Ислам претендуют на звание истинных наследников древнего Израиля (в политическом плане это находит выражение в войнах за обладание Святой землей). Именно на этом фоне появляется серьезная необходимость переосмыслить судьбу и предназначение еврейского народа, его положение и теологическое объяснение текущего (на 11–12 вв.) положения дел.

По сюжету книги после того, как царь отвергает философа, он приглашает представителей "религий откровения", то есть христианина и мусульманина:

Затем он решил спросить христиан и мусульман, посчитав, что тот образ жизни, угодный Б-гу, который он ищет, он должен, вероятно, найти в одной из этих религий. Что же касается евреев, то достаточно того, что всем бросается в глаза: их униженное положение, не многочисленность и всеобщая к ним нелюбовь (1:4).

Первым пришел христианин. Р. Иегуды Галеви излагает христианскую доктрину достаточно точно. При этом в его рассказе идеология христианства распадается на две части: "Ветхозаветная", изложенная в Танахе — Сотворение мира, Провидение, пророчество. " Вообще я верю во все, написанное в Библии и в истории сынов Израилевых. Это истины неоспоримые, ибо они завоевали всеобщее признание и были открыты Б-гом в присутствии множества людей", — произносит христианский священник. После этого он начинает излагать собственно христианские доктрины: непорочное зачатие, догмат о двуединой, человеко-божественной природе Иисуса, догмат о Троице. Завершает он заявлением, согласно которому именно христиане являются "истинным Израилем".

Ответ царя на это выглядит так:

5. Сказал ему Кузари: Такая религия не оставляет места для логики; более того, логика отвергает большую часть сказанного тобой. Но когда видимость и опыт настолько овладевают сердцем человека, что оно начинает верить в это, у него лишь один выход: найти какую-нибудь тонкую уловку и преодолеть логическое противоречие, сделав далекое близким. Точно так же поступают естествоиспытатели, имея дело с необычными и непонятными для них явлениями, в существование которых они бы не поверили, если бы им не пришлось наблюдать их собственными глазами. Но, увидев их воочию, они начинают рассуждать и ищут причины во влиянии звезд и духовных сил, не пытаясь отрицать очевидное. Я не могу принять такие вещи за истину они для меня неожиданны, и я не вырос под их влиянием. Поэтому я обязан продолжить поиски до конца.

Собственно, обвинения в адрес христиан в полном несоответствии их доктрины логике не новы. Они были известны с древности, например такого рода обвинения против христианства выдвигал уже Цельсий. Знаменито заявление Тертулиана, высказанное им в защиту христианства: "Верую, потому что нелепо". Подразумевается, что если бы все это было выдумки, то могли бы придумать что-либо поумнее. Тем не менее, так как на Востоке все религии претендовали на "разумность", то обвинение в нелогичности в образованных кругах того времени выглядело достаточно сильным. Кроме того, Иегуда Галеви, равно как и р. Саадия-гаон, при всем расхождении их взглядов по этому вопросу, полагает, что религия не строится на разуме, но с другой стороны она не может ему противоречить.

В разговоре с мусульманином, царь вновь вынужден поднять вопрос о доказательстве пророчества, но в этом случае уже речь зашла о пророчестве Мухамеда:

8. Сказал Кузари: Однако мысль человека может убедиться в том, что Б-г беседовал с людьми, только на основании чудес, в которых изменяется сама природа вещей. И, наблюдая подобное, каждый понимает, что сделать это может лишь тот, кто сотворил все вещи из ничего. Кроме того, это должно произойти в присутствии очень многих людей, ясно видящих происходящее, и не может быть почерпнуто из рассказов, снов и преданий… И лишь тогда, и то с большим трудом, можно признать столь исключительное явление, что Творец этого и грядущего мира и ангелов, Творец неба и светил вступает в беседу с презренным куском глины (я имею в виду человека), говорит с ним и исполняет его желания.

9. Сказал мусульманский ученый: В нашей книге достаточно много рассказывается о Моисее и сынах Израиля. Никто не может отрицать того, что Он наказал фараона, разделив воды моря, спас тех, кто имел счастье удостоиться Его благоволения, и покарал разгневавших Его. Он давал им манну и воду в пустыне в течение сорока лет. Он говорил с Моисеем на вершине горы, остановил солнце в дни Иегошуа и помог ему побороть могущественных врагов.

10. Сказал Кузари: Видимо, я должен обратиться к евреям, ведь они — остатки израильского племени, и я вижу уже, что любое доказательство любой религии о том, что есть на земле Б-жественное Учение, приводит именно к ним. После этого он пригласил к себе одного из еврейских мудрецов и попросил его рассказать о вере евреев.

И мусульманин, и христианин вынуждены указать на еврейские корни своих религий. Позиции и того, и другого изложены достаточно полно, но при этом следует обратить внимание на структуру ответов каждого из них. Оба они начинают изложение с тем, общих для их религии и иудаизма, а во второй части излагают те пункты, в которых они с иудаизмом расходятся. Христианин рассказывает о непорочном зачатии, Троице, о материализации бога в образе Христа. Мусульманин со своей стороны рассказывает о Коране и пророчестве Мухамеда. Принципиальный момент для дальнейшей книги состоит в том, что на вопрос: "Откуда вы знаете, что Бог обращается к людям?" — и тот, и другой ссылаются на нескольких людей (например, на Мухамеда мусульманин). Но, в конце концов, и тому и другому приходится сослаться на исторический опыта сынов Израиля: стояние у горы Синай и исход из Египта, пророки.

Призванный царем раввин на вопрос об основах еврейской веры отвечает:

1:11. Сказал ему рабби: Мы верим в Б-га Авраама, Исаака и Яакова, который вывел сынов Израиля из Египта силой знамений и чудес, который питал их в пустыне и даровал им страну после чудесного перехода Иордана; который послал Моисея с миссией Торы, продолженной многими пророками, возвещавшими Тору и учившими о вознаграждении, ожидающем тех, кто соблюдает ее, и о каре грозящей тем, кто ее нарушает. Мы верим во все, что написано в Торе, а это охватывает бесчисленное множество вопросов.

Уже здесь Иегуда Галеви начинает проводить основную линию своего произведения. Мы знаем Бога не из теоретических рассуждений, а из откровения, из нашего исторического опыта. На самом деле этот ответ являет собой возражение скорее философу, чем другим религиям, хотя бы потому, что ниже Хазар произносит фразу: "Но представители других религий ближе к вам, чем философы".

12. Сказал Кузари: Я не собирался спрашивать евреев, ибо знал, что из-за жалкого своего положения они забыли о прошлом, а унижения и нищета не позволяют им возвыситься нравственно.

13. Сказал рабби: я вижу, что ты презираешь нашу бедность и униженность. Но этим гордились те великие народы, которых ты упомянул. Они гордились тем, кто сказал: "Если тебя ударили по правой щеке, подставь левую, а если некто украл у тебя плащ, отдай ему рубашку". Лишь через сотни лет, пройдя презрение, муки и смертельную опасность, его учение и следующие ему достигли поразительной силы. Тот же сын прошли и сыновья Исмаила, пока не достигли власти. Именно такими людьми они гордились, а не королями, достигшими вершины власти… Так что мы в нашем положении гораздо ближе к Богу, чем если бы были у вершины власти в мире.

Это несколько парадоксальное построение, согласно которому слабость и униженность являются свидетельством силы и избранности. В качестве аналогии рабби приводит сердце:

2:36–38. По отношению к другим народам народ Израиля, как сердце по отношению к другим частям тела. Он более всех раним и более всех жизнеспособен. Сердце постоянно находится в болезненном состоянии, его все время поражаю заботы, страдания и страх, укор и ненависть, любовь, опасность. Его темперамент постоянно изменяется в зависимости от климатических перемен и колеблется между избытком и недостаточностью. Дурная пища, напитки, движение, заботы, сон и пробуждение — все на него влияет, в то время как остальные органы остаются в покое.

2:39. Мне стало ясно, каким образом оно ранимей других органов. Объясни, каким образом оно жизнеспособней других.

2:40. Разве могут скопиться в нем дурные вещества, может в нем воспаление, рак, нарыв или язва, паралич или ослабление, как это случается в других частях тела?

2:41. Нет, этого не может быть, ибо при малейшем присутствии чего-то подобного должна наступить смерть. Сердце обладает тонкой чувствительностью из-за чистоты и сильной циркуляции в нем крови. Оно ощущает малейшее приближение чего-либо, что может ему повредить, и отдаляет это от себя, пока только есть силы. Другие органы не так чувствительны, поэтому дурные вещества скапливаются в них, пока то не приводит к болезни.

2:42. Таким образом, чувствительность и ранимость сердца навлекают на него множество болезней, и они же служат причиной того, что болезни получают отпор…

Именно близость к Богу определяет несчастное положение еврейского народа, потому как грехи (духовные заболевания) других народов не влекут немедленного оперативного вмешательства Бога, более того, успех или неуспех других народов и других религий имеют вполне "естественное" объяснение:

2:44. Всевышний сказал: "Только вас Я знаю из всех семей на земле и потому покараю вас (за все ваши грехи)" (Амос, 3:2)… Всевышний не дает грехам задерживаться в нас, чтобы они не могли погубить нас, как это сделал Он с аморитянами…

2:32. Много нас или мало, каково бы ни было наше положение, Б-г живой, Творец наш, всегда нами правит и поддерживает нас в нашем положении, в каком мы сейчас находимся, — рассеянии и в изгнании.

2:33. Сказал Кузари: Да, это верно. Трудно себе представить, чтобы какой-нибудь народ, оказавшись в изгнании, не стал другим, а тем боле в течение столь длительного времени, когда столько народов бесследно исчезло.

Здесь ясно видно, что близость народа Израиля к Богу имеет два последствия: во-первых, из-за этой близости те преступления, которые другим бы народам сошли и не повлекли бы наказания небесного, народ Израиля подлежит наказанию свыше. Именно таким наказанием является изгнание. С другой стороны даже в дни наказания Всевышний не оставляет свой народ вниманием, не позволяя ему пропасть в таком бедственном положении. Как нетрудно заметить, эта концепция является раскрытием слов Торы: "И даже когда они (израильтяне) будут жить в странах врагов своих, не станут презирать их, не отрину, не уничтожу, в нарушение заключенного Мной союза с ними" (Левит\Ваикра 26:44).

Однако есть вторая сторона бедственного положения народа Израиля, связанная не только с их высоким статусом, но и с высоким предназначением. Для наглядности в объяснение этой идеи р. Иегуда Галеви приводит образ зерна:

4:23. Есть у Всевышнего особая, мудрая тайна в том, что он держит нас в изгнании, подобная мудрости, видимой в зерне. Зерно, попадая в землю подвергается изменениям, и, казалось бы, обращается в прах, воду и грязь, и как будто не остается и следа от прежнего зернышка. Но затем оказывается, что зерно это изменило прах и воду так, что они стали его собственным естеством. Оно изменяет их ступень за ступенью, пока не утончатся элементы и не станут подобными ему, и тогда зерно очищается и может принять б-жественное действие и форму первого зерна, и оно становится деревом, дающим плоды, подобные тем, из которого проросло. Таково учение Моисея. Всякая религия, черпающая из него, в основе своей ему уподобляется, хотя и кажется, что она его отвергает… В конце времен, когда все его признают, все станут такими плодами и будет дерево одно. Тогда превознесут и оценят тот корень, который прежде поносили.

Здесь кроме мистического объяснения необходимости Изгнания для исполнения дальнейших планов Творца, мы видим, что р. Иегуда Галеви вновь возвращается к теме, на которую он намекнул вначале книги. Там, представляя царю религии, он описывает их по двум пунктам — близость с еврейской религией и происхождение от нее, и с другой стороны, отличие их от первоисточника. Здесь он утверждает, что все эти религии являются не более чем переходным этапом к последующим мессианским временам, так что в конце дней все религии сольются вокруг "корня закона Моисеева".