Марк открывает дверь. Входит миссис Адамс.

В руках у неё небольшая сумочка

 

Адамс.

Прошу прощения, я к вам СВЕРХУ.

 

Марк (испуганно).

Э-э-э...? Не понимаю!

 

Адамс.

Вы не говорите по-английски?

 

Марк.

Вы, кажется, сказали «сверху»?

 

Адамс (объясняет громко, как глухому).

Меня зовут Адамс, Полли Адамс! Я живу над вами, в двенадцатой квартире! (Показывает на пальцах) Понимаете? В две-над-ца-той!

 

Марк (постепенно приходя в себя).

С таким замечательным голосом, миссис Адамс, вам совсем не обязательно было спускаться вниз. Я бы прекрасно вас услышал, даже если бы вы говорили оттуда.

Адамс.

Вы шутник, мистер...

Марк.

Терцивер. Марк Терцивер. Я помощник господина Бендинера.

 

Адамс.

А что, сам господин Бендинер... он дома? Я могу с ним поговорить?

 

Марк.

Да, конечно... То есть, нет... В том смысле, что можете, но он... он ещё без галстука.

 

Адамс.

Ах, вот как... Заметьте, я тоже не надела вечернее платье.

 

Марк.

Скажите, а я не смогу вам помочь? Да вы присаживайтесь, прошу вас.

Адамс (после некоторого колебания садится).

Может быть, я зря решила вас побеспокоить, но, дело в том, что с некоторых пор я стала получать письма господина Бендинера. Вот, кстати, последнее из них... (Она пытается достать из сумочки конверт).

 

Марк.

Что?!!! Что вы стали получать?!!

 

Адамс (опять начиная разговаривать с ним как с глухим).

Я говорю, письма... (Показывает руками) Понимаете?

 

Марк (оглядываясь на кухонную дверь).

Боже мой! Гарри! Кто бы мог подумать?! (Поворачиваясь к миссис Адамс) И... и как вы к этому относитесь?

 

Адамс.

К чему?

 

Марк.

Ну... к тому, что в них написано. (Поспешно) Вы можете быть со мной совершенно откровенны. Понимаете, миссис Адамс... дело в том, что я старый друг господина Бендинера, и... и приблизительно знаю содержание этих писем.

 

Адамс.

Но... причём здесь я, позвольте вас спросить?

 

Марк.

Не скажите, не скажите... Уверяю вас, вы не из тех женщин, мимо которых можно пройти равнодушно.

 

Адамс.

Вы это серьёзно?

 

Марк (доверительно наклоняясь к ней).

Более чем. Уж поверьте, в этом я знаю толк...

А что касается господина Бендинера... Да, он хоть и старше меня... и по утрам его мучают... приходиться делать... Аллергия на кошек, опять же. Да. Есть проблемы с... но, в остальном... он просто юноша! И душой, и... и телом...

 

Слышно, как на кухне с грохотом падает и разбивается тарелка.

 

Марк (посмотрев на закрытую кухонную дверь). Простите, на чём я остановился?

 

Адамс (выходя из оцепенения).

Вы остановились на том, что я не из тех женщин, мимо которых можно пройти равнодушно.

 

Марк.

Что, это я сказал?

 

Адамс.

Да, мистер Терцивер. И, признаюсь, это была единственная вразумительная фраза. Что же касается последнего письма... (Она достаёт из сумочки и выкладывает на стол конверт) то его прислали господину Бендинеру из Сан-Диего. После того, как внизу сделали ремонт, я уже не первый раз получаю его корреспонденцию. Вам следует принять какие-то меры, чтобы устранить, наконец, эту путаницу с нумерацией почтовых ящиков.

 

Марк (в жутком замешательстве).

Безобразие! Я немедленно займусь этим.

Адамс.

Ну, что ж, не буду вам мешать.

(У дверей она останавливается).

Я не всё поняла из того, что вы мне говорили, мистер Терцивер, но кое-что мне определённо понравилось. До свидания.

М а р к.

До свидания. (Он поворачивается и вытирает платком лоб). Чёрт побери!..

 

Марк подходит к столу и берёт оставленное миссис Адамс письмо, и только тут замечает Гарри, который, стоя около кухонной двери, прямо из маленькой кастрюльки ест кашу.

 

М а р к (наигранно-весёлым тоном).

А, Гарри! А тут как раз письмо принесли от Линча из Сан-Диего.

 

Гарри (продолжая есть).

Я всё слышал, Марк.

 

М а р к.

Ты подслушивал?!!

 

Гарри.

И даже подглядывал в щелку.

 

М а р к.

Честное слово, я не ожидал этого от тебя.

 

Гарри.

Должен признаться, что тот напор, с которым ты домогался этой милейшей миссис Адамс, для меня тоже в диковинку.

 

М а р к.

Подожди, подожди, Гарри. Произошло недоразумение, и тебе не следует...

 

Гарри.

Боюсь, что мне придётся серьёзно поговорить с Голдой о твоей нравственности. Мне совсем не безразлично, что будут потом о нас говорить там, в Израиле.

 

Марк (деланно смеётся).

Ха – ха! Ты сегодня целый день шутишь, Гарри. С каких это пор ты стал таким поборником нравственности?

 

Гарри.

Вероятно, с тех пор, Марк, как сам утратил возможность грешить.

Ну, что там пишет старина Линч?