Дионис–Справедливый Бог Пьяниц

Однажды при царствовании Пентея жители Фив увидели на своих полях странную процессию.

Впереди шли парами ослы, сгибаясь под тяжестью кожаных бурдюков, в которых булькало вино. Их окружала группа странных существ с рожками на голове и маленьким чудным хвостиком ниже спины. Одни из них были бородатыми, другие с гладкими лицами. У всех были волосатые ноги с копытцами. Они спорили, шумели, толкались, что есть мочи, пиная друг друга. Каждую минуту кто-нибудь из них подбегал к бурдюкам, которые везли ослы, и наливал себе золотистого вина в ушастый бокал.

С ними на осле ехал лысый дед с толстым, обвислым животом, похожий на тех рогатых. Он был привязан к ослу гирляндами цветов. Дед еле держался, но все время пил, е ему постоянно подливали. Он сам с собой вел какие-то бесконечные беседы. Невыразительные, бессмысленные слова срывались с его толстых, мясистых губ. Вокруг него суетились рои маленьких и больших существа с волосатыми ножками. Над ними звучал смех, как звон лучного ручья, который бежит между камнями и поваленными бурей деревьями.

Играли флейты, цимбалы, били бубны. Девушки и молодые женщины то шли за ними шумной толпой, то разбегались с безумным смехом, визгом и пением. Они украшали себя дубовыми и еловыми ветками и плющом. Поверх белой шерстяной одежды наброшены пятнистые звериные шкуры: оленей, леопардов или пантер. Некоторые надели на шею гирлянды из пурпурных фиг. Они размахивали над головами зелеными ветками с шишкой наверху (тирсами). Одни беспорядочно вытанцовывали, другие держали в руках куски разодранных живьем животных, обвивали своих шеи еще теплыми внутренностями, пили горячую кровь, которая стекала им по щекам и брызгала на одежду. Распущенные волосы вздымались от ветра над головами черной и золотой тучей. Каждую минуту кто-нибудь из них, поднося тирс, выкрикивал: «Эвоэ!». Без умолку играли бубны и цимбалы. Время от времени, когда с них опадали, млея, руки, среди внезапной тишины громче слышались сладкие. Как мед, звуки фригийских флейт.

Ряды девушек поредели. За ними выступили сначала две пантеры, украшенные белыми розами, потом смирно прошли два леопарда в гирляндах из красных роз, а в конце—два льва, украшенные разноцветными цветами. Эта тройная упряжка тащила позолоченный рыдван. На пурпурных подушках лежал почт голый юноша чрезвычайной красоты. Глаза у него были нежные, как лесные фиалки, уста красные, как плод граната. Шелковистые волосы с золотистым отливом спадали ему на плечи.

Ни царь Пентей, ни те, кто его окружал, никто из всего фиванского народа не знал, что означает этот поход и кто этот юноша, который лежит на пурпурних подушках. Только один старый вещун так объяснил все это.

«Это бог Дионис, он происходит из нашей земли. Его матерью была Семела, дочь царя Кадма, а отцом—Зевс. Семела просила верховного бога, чтобы он показался ей во всем величии громовержца. Зевс исполнил ее желание, но глаза смертной женщины не смогли выдержать блеска и грозного вида властелина огня, и Семела сгорела, преждевременно родив на свет маленького Диониса. Зевс отдал Диониса на воспитание нимфам горы Нисы, которая стоит в Счастливой Аравии. Музы научили маленького мальчика пению и танцам, а учителем его был Силен, тот толстый дедушка, который едет на осле; он мудрый лесной божок, который знает много тайн, спрятанных от людских глаз.

Дионис был еще мальчиком, когда произошло война с гигантами. Он брал в ней участие, превратившись во льва, и очень храбро воевал. А через несколько лет с ним приключилось следующее. Он стоял на берегу моря, одетый в роскошные длинные пурпурные одежды. Именно в этот момент мимо него проплывал пиратский корабль. Разбойники подумали, что это стоит какой-то царевич, и выкрали его, надеясь на большой выкуп. Его заковали в цепи, но те тот час же рассыпались. Рулевой, догадавшись, что это какой-то бог, стал уговаривать товарищей отпустить его на свободу. Но пираты только смеялись со старика. Тогда корма вдруг расцвела виноградной лозой, а на том месте, где стоял юноша в пурпуре, появился лев, который набросился на банду разбойников. Те, перепугавшись, бросились в море и остались там навсегда, превращенные волей богов в дельфинов.

Дионис первый из богов жил на земле, отдавая предпочтение ее горам, лесам, морям и лугам перед золотой роскошью Олимпа. Каждое создание охотно приходило к нему, потому что он был добрый и ласковый. Очаровывал лесных хищников и, пробираясь в глушь, выводил оттуда лесных духов, всех тех козлоногих сатиров, которые служат ему и восхваляют его своими буйными радостями. Дионис добыл из земли виноградную лозу и научил людей садить ее кусты и обивать кроны деревьев ее трепетными стебельками. Чтобы дать свое изобретение всем, он обошел весь свет. Шел мимо Лидии с белокаменными мостами, через урожайные фригийские поля, через разжаренные солнцем равнины Персии, через Мидию, где на горах лежат вечные снега, через Счастливую Аравию и Азию, богатые города которой купаются в море. Наконец, на последних рубежах земли он подчинил страну дремлющих чудес—Индию. Говорят, что он научил египтян земледелию и пчеловодству. В путешествиях его сопровождали одетые в пятнистые шкуры вакханки и менады, которые размахивали тирсами и пели дикие, безумные песни. Козлоногие сатиры и паны, селены с конскими хвостами и кентавры с полуконскими и получеловеческими телами двигались шумной толпой за его телегой, играя на бубнах, цимбалах, флейтах и дудках.

Сейчас он как раз возвращается с Востока, страны всяческих чудес, и внедряет новые обряды, которые необходимо исполнять ночью, в горных ущельях, исполняя веселые песни в его честь. А кто ему не подчинится и не признает в нем бога, тот будет жестоко наказан.

Вот ужасный пример с дочерями царя Миния. Это были три красивые царевны, которые умели прекрасно вышивать. Целыми днями они вышивали; уже несколько больших комнат во дворце были от пола до потолка забиты вышитыми тканями. Когда наступили праздники Вакха, все жители Орхомена вышли на поля и в леса, громко прославляя бога. Только царевны остались дома, у своей роботы, говоря, что они презирают те дикие обряды. Поздно ночью в комнате вдруг послышался странный шум, вроде звуков цимбал, труб и флейт. Воздух наполнился запахами мирры и шафрана. Ткань, которую сестры вышивали, покрылась зеленью. Свет погас, по комнате летали горящие факелы, с темных углов зарычали дикие звери, дворец зашатался и задрожал, так будто должен был вот-вот развалиться. Перепуганные царевны хотели убежать, но их тела скорчились и беля кожа превратилась в черную оболочку. Превращенные в летучих мышей, они с того времени избегают дневного света и летают ночью вокруг домов».

Так говорил мудрый вещун, а весь фиванский народ внимательно слушал. Только царь Пентей выругал его и сказал, что в своем царстве не позволит никаких шумных празднеств, которые нарушают гражданский порядок, и что бог пьяниц—совсем не бог. Услышав это явное кощунство, все бросили царя и присоединились к свите Диониса. Тогда он сам выехал в Киферонские горы, где звучали ночные песнопении, пошел, чтобы своей царской властью положить конец разнузданным развлечениям. Но вакханки, среди которых была и мать Пентея Агава, набросились на него и разорвали на куски.

Дионис является воплощением не только доброго духа вина, но и души всего живого. Он управляет рождением, смертью и воскрешением и появляется в буйной весенней природе. От него происходят три таинственные девы: Ойно, Спермо и Элаис, которые обладают удивительным даром превращать все вещи в вино, зерно и масло. Сам Дионис из ничего создает молоко и мед, а от удара его посоха со скал бьют источники. Все творческое могущество земли сосредоточено в этом родственнике Деметры—наравне с ней он раздает спрятанные в земле силы и все ее богатства.

Стародавние греки верили, что бог зимой спит, а весной просыпается, и праздновали его сон и пробуждение. В Элиде и в Аргосе женщины весной пели гимны, вызывая Диониса из моря, а в Дельфах, где культ этого бога был самым древним, существовала красивая церемония мистического воскрешения. Каждый год после зимнего солнцестояния, когда начинает прибывать день, жрицы собирались ночью в храме, где была «могила Диониса», и с зажженными факелами в руках окружали его жертвенник, пели и танцевали, стараясь разбудить бога из зимнего сна. Кажется, это воспринималось как «рождение бога», потому что жрицы одновременно качали в священных яслях какие-то символические изображения.

Вообще во всей Греции особенно почитали Диониса в период зимнего солнцестояния. Декабрьские праздники отмечались ночью. Женщины с зажженными факелами, исполняя песни, бегали по горным ущельям. Те обряды назывались оргиями от греческого слова «орге»--возбуждение. Безумные танцы, дикие крики и оглушительная музыка вызывали экстаз, религиозное неистовство, которое считали духовным объединением с божеством. Людям, которые брали участие в этих священных оргиях, казалось, будто из души покидают тело, будто в них вселяется сам бог и они становятся «исполненные богом». Это чувство отсоединения души от тела давало веру в бессмертие души, которая является нетленной частичкой человека и после смерти тела приобретает новую форму.

До недавнего времени существовало убеждение, что культ Диониса в Греции был новым явлением, что он пришел в нее где-то из Фракии или Фригии (Малая Азия), но теперь, после расшифровки глиняных табличек с микенской эпохи (XV-XIII столетие до н.э.), этот взгляд изменился. На тех табличках, на шесть веков старших чем Гомер, среди других известных богов—Зевса, Геры, Афины, Аполлона—появилось имя Диониса. Это свидетельствует о том, что он не был поздним пришельцем. Но возможно, что легенды про Пентея и дочек Миния сохранили память о тех временах, когда греки еще сопротивлялись внедрению безумных обрядов Диониса, возможно, то сопротивление возникло в кругах военной аристократии тогда, когда под чужим влиянием давний бог изменил свой характер,—потому что сначала, в микенскую эпоху, он, кажется, не был богом виноградников.

Афинский трагик Эврипид славил его, говоря, что Дионис—бог роскоши. Он царит среди банкетов и венков из цветов. Звуками своей дудки он разжигает веселые танцы. Он вызывает безумный смех и разгоняет черную грусть. Его нектар, разливаясь на столах богов, увеличивает их счастье, а люди черпают из него сон и забытье.

Диониса очень почитали в Афинах, где в его честь происходили четыре важных праздника: Малые (или сельские) Дионисии осенью—праздник сбора винограда, Ленеи в январе—свято выдавливания винограда; Антестерии в конце февраля—праздник откупоривания бочек с молодым вином, которое тогда пробовали; Большие (или городские) Дионисии—в конце марта и в начале апреля.

Большие Дионисии—это был самый пышный праздник. Он припадал на тот момент, когда твердая и сухая земля тики, увлажненная весенними водами, зеленеет и расцветает. В первый день праздника, после принесения жертвы, пели торжественную песню, так называемый дифирамб. С утра до поздней ночи по улицам ходили толпы людей, украшенных плющом. Каждый из них нес бокал и бочку с вином. Пили и приветствовали друг друга священным выкриком «Эвоэ!», исполняли веселые и грубоватые песни. На второй день, на рассвете, процессия выдвигалась с Ленейона, малого храма Диониса на южном склоне Акрополя, где стояла стародавняя статуя бога. Эту святыню несли в капель Диониса за городом, откуда к вечеру, при красных огнях факела, ее снова относили в Ленейон. С половины VI столетия до нашей эры во время Больших Дионисий проводили театральные представления.

Простой народ с аттических виноградников имел свои Малые, или сельские Дионисии, их отмечали в декабре, когда переносились в амбары новое вино, объединяя этот праздник с гончарской ярмаркой. Забивали козла и его кровью смачивали корни виноградных лоз. В селах и пригородных местностях начинались буйные торжества. Радость была всеобщей, потому что даже рабы в этот денно получали полную свободу. Путешествующие музыканты и комедианты смешивались с уважаемыми хозяевами, которые надевали смешные маски из коры деревьев или ходили разрисованные осадком из вина или гончарской краской, похожие на старых неотесанных божков. Вино лилось рекой.

Самыми древними изображениями Диониса были простые столбы, на которые надевали бородатую маску и одежду. Бородатый Дионис в длинном, до земли, одеянии, так называемый бассара (отсюда Дионис Бассарей) царит во всем греческом искусстве до IV столетия до нашей эры. Но с того времени как Пракситель изобразил Диониса юношей без бороды и усов, голого, только с переброшенной через плечо шкурой олененка, этот образ стал очень распространен. В тысячах статуй, барельефов и картин мы видим Диониса, молодым, красивым, свежим, с чрезвычайно деликатными, будто холеными чертами, в венке из плюща, или из виноградных листьев, с тирсой в руках, с гроздью винограда или бокалом с двумя ушками (кантаром). Он отдыхает в тени виноградной лозы или едет на повозке, запряженной львами или тиграми. Обычно его сопровождают пантера, леопард, тигр, и он время от времени склоняется к ним, чтобы дать им выпить вина из бочонка. В жертву Дионису приносили козла или зайца, вино, смешанное с водой.

 

Пан–Любвеобильный "Козел"

У Диониса была большая свита. Вокруг него собирались добрые или злые духи, полуживотные - полулюди, представители дикой жизни природы. Самым уважаемым среди них был Пан.

Он родился в Аркадии. Появился на свет с козлиными рогами и ногами. У него были длинные мохнатые уши, козлиная бородка, и весь зарос густой шерстью. Пугливые аркадские нимфы перепугались, увидев этого уродливого ребенка. Но Гермес, который, кажется, был его отцом, забрал козлоногого парня на Олимп, где потешное создание веселило богов одним своим видом. Конечно, он там не остался. Жизнь на Олимпе ему не особо понравилась. Он вернулся, здесь на земле он мог прыгать по горам, как молодой козлик, и играть с белыми стадами, которые паслись на пахучих лугах. С него смеялись, но он не переживал по этому поводу, а быстро рос и стал толстеньким божком. Он был прекрасного мнения о себе и даже в мыслях не держал, что из-за своего козлиного вида не сможет жениться.

Полюбив молодую Сирингу, дочь речного божка Ладона, он целыми днями ходил за ней и умолял, чтобы она стала его женой. Несчастная девушка никак не могла избавиться от нахала и попросила помощи у богов, и те превратили ее в камыш. Увидев это, Пан понял, что он ужасен, и ему стало очень грустно. Он сел посреди камыша и горько зарыдал. Ветер качал камыш, который рос над ручьем, и Пану, который вслушался в шум ветра и звон воды, казалось, будто он слышит жалобные голоса растений. Вырезал Пан несколько тростинок, сотворил из них несколько дудок разной длинны после чего соединил их вместе в один ряд. Таким образом возникла любимая дудка всех пастухов, названная сирингой. Пан изливал на ней свою тоску по прекрасной нимфе.

И снова сердце пана выбрало себе избранницу— нимфу Питиду. Она благосклонно относилась к нему, но у Пана был соперник—Борей. Лютый бог северного ветра, не добившись взаимности, столкнул бедную девушку со скалы. Питида умерла, а из ее тела выросла первая сосна—дерево, с тех пор посвященное Пану. Чтобы забыть свои страдания, козлоногий божок отправился в путешествие. Он присоединился к свите Диониса и вместе с ним обошел весь мир.

Потом он вернулся в родную Аркадию. В своих горах Пан чувствовал себя настоящим хозяином. Вечером, после охоты, он ложился на берегу ручья и играл на дудке. Пение ни одной из птиц нельзя было сравнить с сладкими звуками той дудки, в которой плакала грустная душа нимфы Сиринги. Когда он играл, с гор сбегали призрачные нимфы и пели или, взявшись за руки, танцевали при лунном свете на лесных полянах. Пастухи просыпались в своих куренях и молча, слушали музыку влюбленного бога.

Пастухи почитали Пана. Они приносили ему в жертву мед и козлиное молоко. Боялись его как огня. Набожно придерживались обеденного отдыха—«часа Пана». Именно на то время припадала самая сильная жара. Воздух был удушливым даже в лесу, и сосны разливали запах смолы. Ветер не дул, деревья стояли без движения, листья свисали, вялые и сонные. Птицы затихали, снисходила великая священная тишина. Пан отдыхал в холодке и не любил, чтобы его сон прерывали громкими криками, пением или музыкой. Тогда он просыпался злой и сеял такой панический страх, что пастухи убегали, гоня перед собой напуганную скотину, которая срывалась со скользких горных тропинок в пропасть. Иногда Пан вселял страх врагам. Афиняне считали, что добыли победу под Марафоном благодаря Пану, который заставил персов убегать. В благодарность они построили ему капель на северном склоне Акрополя.

Большого значения Пан приобрел только в эпоху Александра Македонского, потому что именно тогда жители больших городов воспылали неожиданной любовью к жизни пастухов, и на фоне тех чувств расцвела пасторальная поэзия. Идиллическая жизнь Аркадии казалась тем нервным и уставшим людям чрезвычайно благословенной, и, воспевая «счастливую» Аркадию, они начали возносить хвалу и Пану, как богу пастухов и их беззаботной жизни. Где-то приблизительно в это же время изменились представления о Пане. Философы на основании ошибочной этимологии толковали имя «Пан» как «вселенная» и видели в нем какое-то божество, разлитое во всей природе, творца и хозяина всего сущего.

Во времена императора Тиберия (14-32 годы нашей эры) в римском мире была распространена странная легенда. Однажды, какая-то команда плыла из Греции в Италию, но из-за внезапного штиля на море путешествие прервалось. После ужина пассажиры пили, развлекались, а когда уже собирались спать, из глубины острова прозвучал могучий голос, который звал рулевого Таммуза. Таммуз на третий раз ответил на зов и тогда получил от таинственного голоса приказ: как только корабль прибудет в назначенное место, оповестить, что великий Пан умер. Когда корабль приблизился к тому месту, Таммуз что есть мочи крикнул: «Великий Пан умер!». На эти слова со всех сторон прозвучали перепуганные крики и вздохи. Все, кто был на корабле стали свидетелями этого события. Весть о ней быстро дошла до Рима. Император Тиберий велел привести к себе Таммуза, а после разговора с ним собрал ученых-философов, чтобы узнать их мнение. Все думали, что великий бог лесов и правда умер.

В средние века Пана считали злым духом, а его образ стал образцом для первых известных изображений черта. Греки представляли его себе с бородой, с мохнатыми ногами и кривыми рогами на голове.