Общая характеристика Государственного строя

К началу XX в. Россия оказалась узловым пунктом всех противо­речий империализма, страной, в которой монополистический капита­лизм среднего уровня развития переплетался с пережитками крепост­ничества в экономике, праве и государственном строе. Сохранение в условиях империализма феодальной политической надстройно-абсолютной монархии и дворянского бюрократического аппарата, прово­дивших реакционную политику, давали основания В. И. Ленину писать о «военно-феодальном империализме» в России[178].

Россия сделалась центром революционного движения, что при­вело к буржуазно-демократической революции 1905—1907 гг. Руко­водителем и главной движущей силой этой революции выступал са­мый революционный в мире пролетариат, который сплачивал вокруг себя массы крестьянства, создавая этим основу союза рабочего класса и крестьянства. Во главе революционных народных масс выступала созданная В. И. Лениным Коммунистическая партия —революцион­ная партия нового типа.

Первая буржуазно-демократическая революция в России была на­правлена против «военно-феодального империализма», и основными ее требованиями были: ликвидация помещичьего землевладения, вве­дение 8-часового рабочего дня и уничтожение самодержавия.

Революция вызвала усиление карательных функций царского пра­вительственного аппарата, деятельности центрального и местного

[258]

 

аппарата. По мере нарастания революции выяснялось, что все эти старые методы борьбы становятся бессильными. Деятельность прави­тельственного аппарата к осени 1905 г. была парализована револю­ционной борьбой народных масс: стачками, аграрными выступления­ми, вооруженными восстаниями. Во многих пунктах России возникли Советы рабочих, солдатских, а кое-где крестьянских депутатов.

Не способный расправиться с революцией репрессиями, царизм стал прибегать к более гибким формам борьбы — лавированию, обе­щаниям, умеренным уступкам, рассчитывая отколоть от революции крестьянство, успокоить и сделать своим союзником буржуазию.

Подъем революции к осени 1905 г. заставил царизм пообещать созыв представительного законосовещательного учреждения — Госу­дарственной думы.

13 октября председатель Комитета министров граф С. Ю. Витте составил на имя царя доклад, в котором предлагал сделать некоторые уступки, направлявшие Россию «к строю правовому на основе граж­данской свободы»[179]. После некоторого колебания царь одобрил «всеподданнейший доклад» и поручил Витте подготовить текст манифеста к населению.

Оценивая обстановку накануне опубликования манифеста, В. И. Ленин писал: «Царизм уже не в силах, — революция еще не в силах победить»[180].

17 октября Николай II утвердил «всеподданнейший» доклад Витте и подписал манифест «Об усовершенствовании государственного по­рядка». Этим манифестом правительство даровало России буржуаз­ные свободы (слова, печати, личности, совести, собраний и союзов), пообещало привлечь к участию в Государственной думе («по мере возможности») те классы населения, которые совсем были лишены избирательных прав (подразумевался прежде всего рабочий класс), а Государственная дума признавалась законодательным учрежде­нием[181].

В. И. Ленин предупреждал, что самодержавие только отступило для того, чтобы собраться с силами[182].

Манифест 17 октября не остановил нарастания революции, кото­рая в декабре достигла кульминационного пункта — Московского во­оруженного восстания и ряда восстаний в других городах и местно­стях России.

После подавления декабрьского вооруженного восстания револю­ция пошла на спад. Царизм использовал это для того, чтобы стес­нить обещанные манифестом свободы.

В конце 1905 — начале 1906 г. был издан ряд «временных пра­вил» («о повременных изданиях», «для непериодической печати»,

[259]

 

«об обществах и союзах», «о собраниях»), которые якобы «времен­но» ограничивали соответствующие свободы.

Государственная канцелярия и канцелярия Комитета министров в феврале — марте 1906 г. подготовили проект нового издания «Основных законов Российской империи», который был рассмотрен в Совете Министров, а затем в Царском Селе на совещании высших чиновников под председательством царя. Новое издание «Основных законов» было утверждено царем 23 апреля 1906 г.

«Основные законы» подтверждали незыблемость самодержавия. «Императору всероссийскому,— гласила статья 4,— принадлежит вер­ховная самодержавная власть,... повиноваться власти его не только на страх, но и на совесть сам бог повелевает». Последующие статьи подтверждали священность и неприкосновенность особы царя, его не­ограниченное право в издании законов, верховном руководстве внеш­ними сношениями, армией, флотом, назначении высших чиновников, руководстве финансами и т. п. «Законодательная» власть представи­тельного учреждения — Государственной думы и обновленного Госу­дарственного совета туманно подтверждалась статьей 86: «Никакой новый закон не может последовать без одобрения Государственного совета и Государственной думы и воспринять силу без утверждения государя императора». Статья 87 давала царизму лазейку для утвер­ждения между сессиями Государственной думы и Государственного совета законов в форме «чрезвычайных указов» через Совет Мини­стров.

Основные законы определяли взаимоотношения, Государственной думы и Государственного совета, а также этих «палат» с Советом Министров и центральным аппаратом. Законопроекты, не принятые обеими «палатами», считались отклоненными. Законопроекты, откло­ненные одной из «палат», могли быть снова вынесены на рассмотре­ние только с разрешения царя[183].

Вопрос о характере государственного строя, установившегося пос­ле первой революции в России 1905—1907 гг., был предметом острой партийной полемики, так как каждая партия связывала с оценкой го­сударственного строя свою программу, стратегию и тактику.

Кадетская историография усматривала в государственном строе России элементы конституционной монархии. Кадетские историки го­сударственного права именовали манифест 17 октября конституцион­ным актом, а Государственную думу и обновленный Государственный совет — парламентом. Они критиковали несовершенство этого строя, «отклонения» самодержавия от конституционных порядков, но враж­дебно относились ко всяким насильственным мерам преобразования Этого строя.

В курсе «Основы конституционного права» кадетский историк В. М. Гессен заявлял, что «дуалистический тип конституционного го­сударства» в России (т. е. сочетание в государственном строе само-

[260]

 

державия и парламента), конечно, несовершеннее, чем чисто парла­ментарный, но он лучше «деспотизма большинства» с «лозунгом дик­татуры пролетариата»[184].

Меньшевистская публицистика считала, что после первой револю­ции Россия превратилась в буржуазную монархию. В цикле статей о социальной структуре власти, опубликованных в меньшевистском журнале «Возрождение» в 1910 г., подчеркивалось, что в России «власть уже переродилась в буржуазную». К автору этих статей (Ла­рину) присоединился и один из лидеров меньшевиков — Мартов, за­явивший, что «3-июньский режим есть режим господства российской торгово-промышленной буржуазии»[185]. Эсеры полностью отрицали ка­кие-либо сдвиги в государственности России после первой революции.

В. И. Ленин подверг основательной критике меньшевистскую кон­цепцию государственного строя России в ряде статей: «Наши упразднители», «Старое и новое», «Анкета об организациях крупного капи­тала». Ошибочность воззрений эсеров на государственный строй Рос­сии В. И. Ленин вскрывает в статье «Как социалисты-революционеры подводят итоги революции и как революция подвела итоги социали­стам-революционерам».

В. И. Ленин дал характеристику государственного строя России после первой революции в проекте резолюции «О современном мо­менте и задачах партии», принятой на V конференции РСДРП (б) в 1908 г. «Старое крепостническое самодержавие,— писал В. И. Ленин,— разлагается, делая еще шаг по пути превращения в буржуазную мо­нархию, прикрывающую абсолютизм лжеконституционными форма­ми. Открыто закреплен и признан государственным переворотом 3 июня и учреждением III Думы союз царизма с черносотенными по­мещиками и верхами торгово-промышленной буржуазии»[186].

Действительно, самодержавие со времени революции уже не могло существовать на старых началах, а вынуждено было прикрываться лжеконституционными формами. Государственная дума и Государст­венный совет внешне создавали впечатление о каком-то «парламен­те», а Совет Министров — о «кабинете» министров. Но, разумеется, Эти формы нисколько не стесняли закрепленных в «Основных зако­нах» прерогатив самодержавия.

Соучастие представителей буржуазии в Государственной думе и частично в Государственном совете было новым элементом «второго шага» по пути к буржуазной монархии. То же следует сказать и в отношении отдельных звеньев центрального аппарата (Министер­ства торговли и промышленности и др.) и особенно буржуазной по своей сущности столыпинской аграрной политики, проводимой осо­бым ведомством — главным управлением землеустройства и земле­делия.

[261]

 

На местах настоящими цитаделями буржуазии становятся город­ские органы «самоуправления». В деятельности многих центральных и местных государственных учреждений начинают в большей или меньшей мере преобладать буржуазные тенденции. В советской историографии особенности развития государствен­ного строя рассматривались в плане взаимоотношения его с экономи­ческим строем, с империализмом. Исследования последних лет дали возможность советским историкам правильно понять ленинское определение «военно-феодального империализма», установить степень взаимозависимости царского государственного аппарата и империали­стических монополий, выявить формы проявления государственно-монополистического капитализма в России (вмешательство государствен­ных органов в хозяйственную деятельность, использование капита­листическими монополиями всей системы государственного хозяйства страны, финансовая и кредитная помощь государства монополиям и т. д.)[187].

Все эти элементы, характеризующие дальнейшее движение по пути к буржуазной монархии, нисколько не ослабили значения и роли дворянской бюрократии.

При оценке роли и значения помещиков-дворян в государствен­ном аппарате России следует учитывать созданную в мае 1906 г. на первом съезде уполномоченных от дворянских обществ общероссий­скую дворянскую организацию «Объединенное дворянство» и ее по­стоянный орган — Совет объединенного дворянства, выбираемый на три года. Многолетним председателем этого совета был близкий к царскому двору и влиятельный реакционер граф А. А. Бобринский.

Ходатайствами на имя царя, председателя Совета Министров, влиянием на реакционное большинство Государственного совета, на правые элементы Государственной думы Совет объединенного дво­рянства и съезды уполномоченных от дворян направляли многие во­просы политики самодержавия (роспуск I Государственной думы, сто­лыпинская аграрная политика, третьеиюньский переворот и т. д.). В. И. Ленин неоднократно подчеркивал значение «объединенного дворянства» и его совета в определении правительственной поли­тики[188].

Несмотря на то что буржуазия России имела в государственном аппарате сравнительно второстепенные позиции, ее роль в экономике нередко уравновешивала значение двух господствовавших классов. Равновесие господствующих классов — помещиков и буржуазии — являлось социальной базой сохранения абсолютизма в России.

«Если, например, Пуришкевичи соперничают с Гучковыми и Рябушинскими,—писал В. И. Ленин в 1912 г.,—то правительство, при некотором уравновешении сил этих соперников, может получить

[262]

 

больше самостоятельности (конечно, в известных, довольно узких пределах), чем при решительном перевесе одного из этих классов»[189].

Уже в годы, наступившие после революции, социальная база ца­ризма стала сужаться. В среде самых реакционных «объединенных» помещиков происходит эволюция в сторону обуржуазивания: они за­водят фабрики, стремятся повышать продуктивность и товарность своего хозяйства, втягиваются в предпринимательскую деятельность, устанавливают тесные связи с капиталистическими монополиями. Верхи царской дворянской бюрократии и великие князья охотно со­трудничают с буржуазией в акционерных обществах, компаниях, син­дикатах, правлениях банков и т. п.

Сужение социальной базы царизма, сохранение пережитков кре­постничества и прежде всего самого самодержавия и помещичьего землевладения в условиях империализма повлекло разложение правя­щих верхов. В царской монархии и правительственном аппарате все явственнее обнажались признаки гнилости и упадка. Выявилась пол­ная неспособность царя Николая II управлять государством. Автори­тет царя и царской семьи пал. Мистико-религиозные настроения и появление при дворе различных авантюристов отталкивали господ­ствующие классы. Скандальную славу приобрела близость к царскому двору ловкого авантюриста Григория Распутина — крестьянина То­больской губернии, имевшего репутацию конокрада, а в среде цар­ской семьи и ее окружения слывущего за ясновидца, предсказателя и «святого человека». Не способствовали укреплению самодержавия и пропагандистские поездки царя по стране в 1909—1911 гг., рассчи­танные на «общение с народом», а также ряд официальных юбилей­ных кампаний, используемых правительством в целях пропаганды монархизма и личного авторитета Николая II: пятидесятилетие паде­ния крепостного права в 1911 г., столетие изгнания Наполеона из России в 1812 г. и трехсотлетие дома Романовых в 1913 г. Падению престижа самодержавия способствовали также и скандальные факты воровства, продажности и злоупотреблений высших чиновников. В 1907 г. правительство было вынуждено снять с поста товарища ми­нистра внутренних дел А. Гурко и судить его за участие в незакон­ных спекуляциях дельца Лидваля, завершившихся расхищением зна­чительной части денег, отпущенных в 1906 г. на помощь голодающим крестьянам центральных губерний России.

Под напором общественного мнения правительство предало суду некоторых представителей высшего командного состава флота и ар­мии периода русско-японской войны: контр-адмирала Небогатова и некоторых капитанов за сдачу судов эскадры русского флота при Цу­симе 15 мая 1905 г. без боя (Особое присутствие военно-морского суда Кронштадского порта в ноябре — декабре 1906 г.),группу ге­нералов — виновников капитуляции Порт-Артура во главе с началь­ником Квантунского укрепленного района генералом А. Стесселем

[263]

 

(Порт-Артурский процесс в Верховном военно-уголовном суде в кон­це 1906 — начале 1907 г.), московского градоначальника Рейнбота за грубый административный произвол и хищения (судебное присут­ствие Уголовного кассационного департамента Сената в Москве в 1911 г.). Осужденные на разные сроки заключения, все эти лица были вскоре помилованы царем.

Эти и многие другие факты нарушения законности свидетельство­вали о глубоких процессах разложения государственного аппарата царской России,

Новый революционный подъем в России (1914 г.) ознаменовался невиданным размахом революционных выступлений трудящихся го­рода и деревни, который вызвал напряжение всех звеньев аппарата государства капиталистов и помещиков.

Начавшаяся в июне 1914 г. война с Германией и Австро-Венгрией господствующими верхами России расценивалась как средство разре­шения внутриполитических затруднений.

 

ВЫСШИЕ ГОСУДАРСТВЕННЫЕ УЧРЕЖДЕНИЯ

Государственная дума. С началом первой революции в России правительство наряду с жестокими репрессиями против народных масс осуществляло политику лавирования и уступок. Среди них было обещание созыва нового высшего законо-совещательного учреждения с составом, избираемым населением. На заседании Совета Министров 3 февраля 1905 г. было решено обнародовать на имя министра внут­ренних дел А. Г. Булыгина особый рескрипт (распоряжение) о раз­работке законопроекта по данному вопросу. В этом рескрипте, под­писанном царем 18 февраля и обнародованном на следующий день, давались туманные обещания «привлекать достойнейших, доверием народа облеченных, избранных от населения людей» к участию в предварительной разработке и обсуждении «законодательных пред­положений» при условии «непременного сохранения незыблемости основных законов империи», т. е. прежде всего самодержавия[190]. Одно­временно был обнародован царский манифест «О призыве властей и населения к содействию самодержавной власти в одолении врага внешнего и искоренению крамолы и противодействии смуте внут­ренней»[191].

Практическая разработка законопроекта о новом государственном учреждении Булыгиным затягивалась. Возглавляемая им комиссия представила проект в Совет Министров только к 23 мая. Для окон­чательного обсуждения проекта нового учреждения, названного в Со­вете Министров «Государственная дума», в Петергофе 19— 26 июля 1905 г. проходили совещания высших чиновников России

[264]

 

под председательством царя. Большинство участников этих совеща­ний признали, что сделать проект еще умереннее невозможно, и 6 ав­густа царь утвердил «Учреждение Государственной думы» и «Поло­жение о выборах в Государственную думу». Эти законы устанавли­вали законосовещательный характер будущей (булыгинской) Думы.

Широкие слои населения: женщины, военные, учащиеся, город­ская беднота, многие нерусские народы избирательных прав в Госу­дарственную думу не имели; лишен был собственного представитель­ства в Думу и рабочий класс России.

При выборах в Думу была установлена система курии, т. е. рас­пределения избирателей по сословным и имущественным признакам. Для каждой курии правительство установило определенные нормы представительства.

Были созданы три курии: землевладельческая, городская и кре­стьянская. Для участия в выборах по землевладельческой курии уста­навливался земельный (от 100 до 650 дес. земли в зависимости от местности) или имущественный (недвижимая собственность не менее 15 тыс. руб.) ценз. Землевладельцы, не имевшие цензовых участков, выбирали своих уполномоченных на предварительном съезде. Уезд­ный избирательный съезд землевладельцев выбирал выборщиков. В городском избирательном съезде принимали участие представители городской буржуазии, для которых устанавливался довольно значи­тельный имущественный ценз. Для крестьян (кроме Сибири и Поль­ши) ценза не требовалось, но устанавливалась сложная четырехстепенная система выборов: сельские сходы выбирали десятидворников, те на волостных сходах — уполномоченных, а последние на уездных съездах — уполномоченных от волостей (у казаков — от станиц) выборщиков.

Выборщики губернии, избранные всеми куриями, собирались на губернское избирательное собрание, где каждая курия выбирала уста­новленное законом число членов Государственной думы. Крупные го­рода получили право выбирать членов в Думу от городской буржуа­зии непосредственно на городских избирательных собраниях.

Характеризуя булыгинскую Думу, В. И. Ленин называл ее сове­щательным учреждением «представителей помещиков и крупной бур­жуазии, выбранных под надзором и при содействии слуг самодержав­ного правительства»; сам избирательный закон В. И. Ленин называл «издевательством над идеей народного представительства»[192]. Боль­шевики призывали массы к активному бойкоту выборов этой Думы, разоблачению соглашательской политики буржуазии. Они выдвину­ли лозунг подготовки и проведения вооруженного восстания, уста­новления Временного революционного правительства, перерастания революции из буржуазно-демократической в социалистическую.

События осени 1905 г. (сентябрьские стачки, всероссийская по­литическая забастовка в октябре) сорвали выборы и созыв булыгин-

[265]

 

ской Думы. В манифесте 17 октября царизм был вынужден обещать созыв законодательной Думы с расширенным представительством.

Специальное совещание в Царском селе подготовило дополнитель­ный избирательный закон, который был утвержден царем 11 декаб­ря 1905 г. — в самый разгар декабрьского вооруженного восстания в Москве. Этот закон давал избирательные права и рабочим; для этого в каждой губернии создавалась рабочая курия. Для рабочих были установлены трехстепенные выборы. Право голосовать получили ра­бочие (мужчины) с предприятий, насчитывающих от 50 до 1000 че­ловек; они выбирали одного уполномоченного. Крупные предприя­тия избирали по одному уполномоченному на каждую тысячу рабочих. Уполномоченные всей губернии собирались на губернское со­брание уполномоченных от рабочих, на котором выбирали выбор­щиков.

По новому избирательному закону были расширены и избира­тельные права мелкой буржуазии. По городской курии в число из­бирателей включались мелкие ремесленники, квартиронаниматели и чиновники-пенсионеры.

Несмотря на эти дополнения, избирательный закон давал полное преимущество господствующим классам России: из общего числа вы­борщиков в Государственную думу 7211 человек помещики и круп­ная буржуазия имели 4249 выборщиков, или 58%.

Для «проверки правильности выборов и рассмотрения заявлений и жалоб по делам о выборах» создавался специальный аппарат: гу­бернские, уездные и городские комиссии по делам о выборах. Эти комиссии состояли из чиновников, представителей дворянских со­словных учреждений, городских самоуправлений и земств. Предсе­дательствовали в этих комиссиях чиновники Министерства юсти­ции — председатели окружных судов, уездные члены окружных су­дов и пр. Деятельностью избирательных комиссий руководило осо­бое делопроизводство по выборам в Думу, созданное в аппарате Министерства внутренних дел.

Организационное устройство Государственных дум всех созывов определялось «Учреждением Государственной думы» 20 февраля-1906 г. Одна из первых статей этого закона устанавливала срок де­ятельности Думы в пять лет. Впрочем, специальным указом царь мог досрочно распустить Думу и назначить выборы и сроки созыва Ду­мы нового состава. Продолжительность ежегодных сессий и сроки перерыва в работе Государственной думы определялись царскими указами. «Учреждение Государственной думы» определяло и «пред­меты- ведения» Думы. Первая статья этого закона определяла их как «обсуждение законопредположений, восходящих к верховной само­державной власти». Предметами ведения Думы были: а) предметы, требующие издания законов и штатов, а также их изменения, дополнения, приостановления действия и отмены; б) государственная рос­пись доходов и расходов с финансовыми сметами министерств и глав­ных управлений; в) отчеты государственного контролера по испол-

[266]

 

лению государственной росписи; г) дела о постройке железных до­рог за счет казны; д) дела об учреждении компаний на акциях; е) дела, рассматриваемые по повелению самого царя.

Формально Думе принадлежали законодательные права, право законодательной инициативы по изданию законов, штатов, их изме­нений, право обсуждения бюджета государства и отдельных ве­домств, верховный надзор за государственным контролем. Царизм стремился заключить союз с буржуазией проведением через Думу в «законодательном порядке» уставов акционерных обществ, компаний и т. д. Одна из статей «Учреждения» ограничивала права законода­тельной инициативы Думы: «Государственная дума может возбуж­дать дела об отмене или изменении действующих и издания новых законов за исключением основных государственных законов»[193].

8 марта 1906 г. были изданы бюджетные правила, ограничива­ющие деятельность Думы в области утверждения бюджета: отказ Ду­мы в утверждении бюджета того или другого ведомства не приоста­навливал проведения его в исполнение. «Не смешно ли толковать по­сле этого о бюджетных правах российской Гос. думы?»[194],— писал по этому поводу В. И. Ленин.

По закону 20 февраля 1906 г. аппарат Думы состоял из общего собрания и канцелярии, а также отделов и комиссий. Члены Госу­дарственной думы распределялись по партийным группам — фрак­циям. Общее собрание ежегодно выбирало из своей среды председа­теля и двух его товарищей; по истечении года они могли быть пере­избраны. Для управления канцелярией на все пять лет из состава Думы избирался секретарь и его товарищи. На председателя Думы возлагались ведение прений в общем собрании, наблюдение за по­рядком, руководство сношениями Думы с другими правительствен­ными учреждениями, назначение пристава Думы и его помощников для поддержания порядка и доклад о действиях Думы царю. Для раз­решения общих вопросов деятельности Государственной думы при председателе создавалось совещание или президиум. Со II Думы ста­ли практиковаться совещания представителей фракций и групп.

На заседаниях Думы могли присутствовать и выступать минист­ры и главноуправляющие (в голосовании они не участвовали). Ста­тья 33 «Учреждения» давала право группе депутатов не менее 30 че­ловек интерпеллировать (обращаться с запросом) к председателю Совета министров, министрам, главноуправляющим. Такое большое количество подписей, необходимое для запроса, нередко лишало ле­вые группировки и фракции (особенно в III и IV Государственных думах) возможности воспользоваться этим правом.

В процессе деятельности Думы каждого созыва создавалось не­сколько постоянных и временных комиссий. Некоторые комиссии ка­сались организационного устройства и порядка Думы (распоряди-

[261]

тельная, по личному составу, по выработке всеподданнейших адресов), другие были связаны с финансовой деятельностью царизма (финансовая, бюджетная, по исполнению государственной росписи доходов и пр.), с укреплением царской армии и флота (по государственной обороне), с деятельностью земских и городских органов са­моуправления и т. п. Особенно много комиссий было создано в III и IV Думах.

Комиссии чаще всего играли роль предварительных инстанций при разработке и обсуждении какого-либо законопроекта. Их засе­дания были закрытыми.

Сохраняя внешние формы буржуазно-парламентарного органа (избираемость членов, право запросов, законодательной инициативы и т. д.), Государственная дума являлась фактически не законодательным, а законосовещательным учреждением, прикрывающим лжеконституционными формами самодержавие в России.

I Государственная дума действовала всего 72 дня — с 27 апреля по 8 июля 1906 г.

Самой большой фракцией Государственной думы первого созы­ва была кадетская.

Правые члены (черносотенцы и октябристы) составляли ничтож­ное меньшинство, равное примерно 9% (44 члена).

Председателем I Государственной думы был выбран адвокат и бывший проректор Московского университета кадет С. А. Муромцев; I кадетским был весь состав президиума.

Основным вопросом I Думы был аграрный вопрос. Дума рассмотрела и ряд других вопросов и проектов, имевших весьма актуальное значение (об отмене смертной казни, о граждан­ском равноправии, об ассигновании сверхсметных кредитов на про­довольственную помощь голодающим и т. д.). Но правительство не желало считаться с мнением Думы. Председатель Совета Министров И. Л. Горемыкин отверг аграрные думские проекты, считая, что их утверждение «безусловно недопустимо», а реакционное большинство Государственного совета похоронило утвержденный Думой законопроект об отмене смертной казни. Правительство стремилось занять Думу рассмотрением мелких законопроектов, получивших впоследст­вии наименование «думской вермишели».

Недовольное составом и характером деятельности Государствен­ной думы первого созыва, правительство подготовило ее разгон.! 9 июля был обнародован указ царя о роспуске I Думы и выборах во-II Думу. В опубликованном одновременно манифесте правительство обвиняло Думу в возбуждении революционных настроений[195]. «Рос­пуск Думы самым наглядным и ярким образом подтвердил взгляды тех, кто предостерегал от увлечения «конституционной» внешностыо Думы...»,— писал по этому поводу В. И. Ленин[196].

[268]

 

Часть членов I Думы (около 230 членов), главным образом ка­деты и трудовики, не подчинилась указу о роспуске Думы и, соб­равшись в одной из гостиниц Выборга, провела два заседания (вече­ром 9 и утром 10 июня). Кадетское руководство Думы обратилось к населению с воззванием, призывая его в знак протеста не платить налоги и уклоняться от воинских наборов.

Впоследствии членам Думы, подписавшим Выборгское воззвание, было предъявлено обвинение в возбуждении к неповиновению и про­тиводействию законам (статьи 51 и 129 Уголовного уложения). Де­ло 167 членов рассматривалось в Особом присутствии петербургской судебной палаты в 1907 г. На «Выборгском процессе» еще раз под­твердилась умеренность взглядов кадетов. Один из лидеров кадетской фракции оправдывал на суде действия думцев, подписавших воззва­ние, тем, что они старались предупредить «новую смуту, новые бес­порядки и, может быть, пролитие крови», и заверял судей, что «уго­вора распространения воззвания у нас не было»[197]. Суд вынес мяг­кий приговор (тюремное заключение на 3 месяца, которое многие уже отбыли, дожидаясь суда).

После роспуска I Думы правительство в условиях спада револю­ции в начале 1907 г. провело выборы во II Думу. «Для правитель­ства,— писал В. И. Ленин,— созыв Думы был вынужденной необхо­димостью. Надо было попытаться еще раз, при наивысших возмож­ных репрессиях, созвать народное представительство ради соглаше­ния с буржуазией. Опыт явно не удался. Военно-полевые суды и все прочие прелести столыпинской конституции чрезвычайно помогли ре­волюционной агитации в незатронутых дотоле массах и дали из глу­бины мужицких масс левую Думу»[198].

Из 468 членов Государственной думы второго созыва фракцию правых составляли лишь 54 члена. Кадеты потеряли почти полови­ну мест (со 179 до 98); зато значительно возросли левые фракции: трудовики имели 104 места, народные социалисты и эсеры — 94 ме­ста. В условиях спада революции большевики приняли участие в вы­борах и деятельности II Думы. Социал-демократическая фракция 11 Думы состояла из 66 членов (55 членов с решающим голосом).

Несмотря на уменьшение числа мест, кадеты сохранили руковод­ство и во II Думе; их поддерживали автономисты (76 членов), а не­редко и мелкобуржуазные фракции (народных социалистов, эсеров и трудовиков). Председателем Думы был выбран кадет Ф. А. Го­ловин.

Основным вопросом оставался аграрный вопрос, по которому каж­дая фракция предложила свой проект. Проект выступления по аг­рарному вопросу в Государственной думе от большевиков был напи­сан В. И. Лениным.

Кроме того, во II Думе рассматривались: продовольственный воп-

[269]

 

рос, роспись бюджета на 1907 г., исполнение государственной ро­списи, набор новобранцев, отмена чрезвычайного указа о военно-по­левых судах, реформа местного суда.

В процессе рассмотрения всех этих вопросов кадетская фракция Думы проявляла уступчивость, призывала «беречь Думу», не давать правительству повод для ее роспуска. Кадеты внесли в свой законо­проект ряд коррективов, сделавших его еще более умеренным, сня­ли с обсуждения вопрос о безработице, похоронили внесенный со­циал-демократической фракцией проект продовольственной помощи, сняли внесенный трудовиками проект амнистии и т. д.

Мелкобуржуазные фракции трудовиков, эсеров и народных со­циалистов блокировались с кадетами в решении ряда вопросов. Эту «анемичность» основного состава II Думы В. И. Ленин объяснял ане­мичностью колеблющейся и уставшей от революции мелкой буржуа­зии[199]. В социал-демократической фракции преобладали меньшевики. Эта фракция тоже проявляла нерешительность, допуская иногда ошибки и шатания в подходе к некоторым вопросам.

II Дума не оправдала надежд правительства. Аппарат Министер­ства внутренних дел подготовил втайне от Думы проект нового из­бирательного закона, который был настолько реакционным, что да­же в Совете Министров, где он рассматривался, его охарактеризова­ли как «бесстыжий» проект[200].

Правительство решило избавиться от социал-демократической фракции, которая, несмотря на свои политические и тактические ошибки, оставалась самой революционной фракцией Думы.

1 июня 1907 г. Столыпин потребовал проведения закрытого за­седания Думы, на котором прокурор Петербургской судебной пала­ты Камышанский предъявил членам социал-демократической фрак­ции обвинение в подготовке к «ниспровержению государственного строя» (статья 102, ч. I Уголовного уложения), потребовав лишения их неприкосновенности и выдачи.

Обвинение основывалось на подложном тексте солдатского нака­за к социал-демократической фракции Думы, сфабрикованном по за­данию начальника петербургской охранки[201].

3 июня 1907 г. был обнародован манифест и указ о роспуске Го­сударственной думы второго созыва и назначении выборов в III Думу; одновременно был издан текст нового избирательного закона.

Распустив II Государственную думу, правительство вскоре осу­ществило расправу над ее социал-демократической фракцией. Рас­смотрев при закрытых дверях сфабрикованное петербургской охранкой «дело» социал-демократической фракции, Особое присутствие Сената в 1907—1908 гг. осудило большую часть членов фракции на каторгу и ссылку.

[270]

 

II Дума действовала всего 102 дня. Кратковременность действий Государственной думы первых двух созывов объясняется их левым составом и попытками обсуждать наиболее важные и актуальные во­просы революции.

Изданием нового избирательного закона 3 июня 1907 г. прави­тельство фактически произвело государственный переворот, так как по «Основным законам» (ст. 86) этот закон должен был рассмат­риваться самой Думой. Новый избирательный закон сводил избира­тельные права широких масс населения до минимума. Почти на 33 % возросло число выборщиков от помещиков, ачисло выборщиков от крестьян уменьшилось на 56%. Единая городская курия была раз­делена на две. В первую городскую курию входили представители крупной и средней промышленной и торговой буржуазии, помещи­ки, богатые чиновники, владельцы значительных недвижимых имуществ в городах, а во вторую — представители мелкой буржуазии (мелкие владельцы недвижимой собственности, квартиронанимате­ли, ремесленники, чиновники и т. п.). Права избирателей по второй городской курии были урезаны. Только семь городов получили пра­во самостоятельно выбирать членов Думы (по избирательному за­кону 6 августа 1905 г. их было 21)[202].

Сильно сократилось представительство национальных окраин (по Польше и Кавказу — в 2,5 раза, по Сибири — в 1,5 раза; население Средней Азии вообще лишалось права выбирать депутатов в Госу­дарственную думу).

Избирательные права рабочих подверглись еще более жестоким ограничениям. Рабочим наиболее промышленно развитых губерний: Петербургской, Московской, Костромской, Владимирской, Харьков­ской и Екатеринославской было дано право выбирать своих депута­тов в Думу. В остальных же губерниях рабочие имели право уча­ствовать в выборах по второй городской курии при условии, если они имели определенный имущественный ценз или снимали отдельную квартиру.

Рабочее представительство по закону 3 июня было урезано вдвое.

Деятельность особого делопроизводства по выборам в Государст­венную думу при Министерстве внутренних дел и руководимых им губернских, городских и уездных комиссий по делам о выборах зна­чительно активизировалась. «Правительство хотело опереться на по­мещиков и верхи буржуазии; на этом, как известно, построен весь закон 3-го июня 1907 г.»,— писал В. И. Ленин, характеризуя этот избирательный закон[203].

Избирательный закон 3 июня, его сенатские «разъяснения» и дей­ствия администрации в условиях политической реакции в стране обе­спечили реакционный состав Государственной думы третьего созы­ва. Из общего числа членов III Думы (457) правых и националистов разных оттенков насчитывалось 146, а октябристов — 154.

[271]

Лидерами правых в III Думе был граф А. Бобринский, херсонский и курский помещик граф В. Доррер,