Основы философского понимания мира

 

Глава I. БЫТИЕ

Бытие — одна из важнейших категорий философии. Она фиксирует и выражает проблему существования в ее общем виде. Слово “бытие” происходит от глагола “быть”. Но как фи­лософская категория “бытие” появилась только тогда, когда философская мысль поставила перед собой проблему сущест­вования и стала анализировать эту проблему. Философия имеет своим предметом мир как целое, соотношение матери­ального и идеального, место человека в обществе и в мире. Дру­гими словами, философия стремится выяснить вопрос о бытии мира и бытии человека. Поэтому философия нуждается в осо­бой категории, фиксирующей существование мира, человека, сознания.

В современной философской литературе указывается два значения слова “бытие”. В узком смысле слова — это объектив­ный мир, существующий независимо от сознания; в широ­ком — это все существующее: не только материя, но и созна­ние, идеи, чувства и фантазии людей. Бытие как объективная реальность обозначается термином “материя”.

Итак, бытие — это все то, что существует, будь то человек или животное, природа или общество, огромная Галактика или наша планета Земля, фантазия поэта или строгая теория ма­тематика, религия или законы, издаваемые государством. Бытие имеет свое противоположное понятие — небытие. И если бытие — это все, что существует, то небытие — это все, чего нет. А как соотносятся между собой бытие и небытие? Это уже вполне философский вопрос, и мы посмотрим, как он ре­шался в истории философии.

Начнем с философа элейской школы Парменида. Расцвет его творчества приходится на 69-ю олимпиаду (504—501 до н.э.). Ему принадлежит философская поэма “О природе”. По­скольку уже в те времена существовали разные подходы к решению философских проблем, то неудивительно, что Парменид ведет полемику со своими философскими противниками и предлагает свои способы решения насущных философских во­просов. “Быть или вовсе не быть — вот здесь разрешение вопро­са”, — пишет Парменид. Главный тезис Парменид формулиру­ет предельно кратко: “Есть бытие, а небытия вовсе нету; здесь достоверности путь и к истине он приближает”.

Другой путь — это признание того, что небытие существует. Парменид отвергает такой взгляд, он не жалеет слов, чтобы вы­смеять и осрамить тех, кто признает небытие. Существует только то, что существует, а несуществующего нет. Кажется, что только так и следует рассуждать. Но давайте посмотрим, какие следствия вытекают из этого тезиса. Главное — это то, что бытие лишено движения, оно не возникает и не уничтожа­ется, оно не имело прошлого и не имеет будущего, оно только в настоящем.

Так неподвижно лежит в пределах оков величайших,

И без начала, конца, затем что рожденье и гибель

Истинным тем далеко отброшены вдаль убежденьем.

Для читателя, не привыкшего к философским рассуждениям, такие выводы могут показаться по меньшей мере странны­ми, прежде всего потому, что они явно противоречат очевид­ным фактам и обстоятельствам нашей жизни. Мы постоянно наблюдаем движение, возникновение и уничтожение разных предметов и явлений как в природе, так и в обществе. Рядом с нами постоянно рождаются и умирают люди, на наших глазах распалось огромное государство — СССР, и на его месте воз­никло несколько новых независимых государств. А кто-то ут­верждает, что бытие неподвижно.

Но на возражения такого рода у философа, следующего Пармениду, найдутся свои аргументы. Во-первых, говоря о бытии, Парменид имеет в виду не ту или иную вещь, а бытие в целом. Во-вторых, он не принимает во внимание мнения, основанные на случайных впечатлениях. Бытие — это умопостигаемая сущность, и если чувства говорят не то, что утверждает ум, то чадо отдать предпочтение утверждениям ума. Бытие — это объект мысли. А на этот счет у Парменида имеется вполне оп­ределенное мнение:

Одно и то же есть мысль и то, о чем мысль существует.

Ибо ведь без бытия, в котором ее выражение,

Мысли тебе не найти¹.

Учитывая все эти замечания, еще раз рассмотрим вопрос о бытии и движении. Что значит быть в движении, двигаться? Это значит переходить из одного места или состояния в другое. А что есть “другое” для бытия? Небытие. Но ведь мы уже согла­сились, что небытия нет. Значит, бытию некуда двигаться, не во что изменяться, значит, оно всегда только есть, только су­ществует.

И этот тезис по-своему можно защищать и оправдывать, если под бытием иметь в виду только сам факт существования мира, природы. Да, мир существует и только существует. Но если мы выходим за рамки этой простой и универсальной кон­статации, мы сразу же попадаем в конкретный мир, где движе­ние не только чувственно воспринимаемый, но и умопостигае­мый и всеобщий атрибут материи, субстанции, природы. И это понимали древние философы.

Кто же был философским противником Парменида? Его ро­весник, ионийский философ из Эфеса Гераклит (его акме также приходится на 69-ю олимпиаду, 504—501 до н.э.). В про­тивоположность Пармениду Гераклит основное внимание уде­ляет движению. Мир для него — это космос, не созданный никем из богов и никем из людей, но был, есть и будет вечно живым огнем, мерами разгорающимся и мерами погасающим. Вечность мира, вечность бытия для Гераклита столь же несо­мненна, как и для Парменида.

Но мир Гераклита находится в вечном движении. И здесь его существенное отличие от неподвижного бытия Парменида. Од­нако Гераклит не ограничивается утверждением о подвижнос­ти мира. Само движение он рассматривает как результат вза­имоперехода противоположностей. Бытие и небытие нераз­рывны. Одно порождает другое, одно переходит в другое. “Одно и то же живое и умершее, проснувшееся и спящее, молодое я старое, ибо первое исчезает во втором, а второе в первом”, — говорит Гераклит. Из главы, посвященной истории филосо­фии, известно, что древнегреческие философы в качестве ос­новы всего принимали, как правило, четыре элемента: землю, воду, воздух и огонь. Того же мнения держался и Гераклит, хотя и ставил на первое место огонь. Однако сами эти элементы он рассматривал не просто как сосуществующие, а как переходя­щие друг в друга. Бытие одних определяется через переход в не­бытие других. “Смерть земли — рождение воды, смерть воды — рождение воздуха, смерть воздуха — рождение огня и обратно,”— так говорил Гераклит.

Развивая материалистическую философию, более поздние древние философы-материалисты Левкипп (годы жизни неиз­вестны) и его ученик Демокрит (около 460 — около 370 до н.э.) постарались преодолеть противоречия в учении о бытии и раз­работали концепцию атомизма. Атомы — это неделимые час­тицы вещества. Все видимые тела складываются из атомов. А то, что разделяет сами атомы и тела, — это пустота, которая яв­ляется условием существования многого, с одной стороны, и движения — с другой.

Аристотель в “Метафизике” характеризует взгляды Демо­крита и Левкиппа следующим образом: “Левкипп же и при­ятель его Демокрит учат, что элементы стихии — полное и пус­тое, называя одно из них бытием, другое — небытием... Пото­му-то и говорят они, что бытие нисколько не более существует, чем небытие, так как и пустота не менее реальна, чем тело. Эти элементы они считали материальными причинами существу­ющих вещей”².

Атомистическое учение было принято и развито материа­листами Древней Греции и Рима, в первую очередь такими фи­лософами, как Эпикур (341—270 до н.э.) и Тит Лукреций Кар (около 99 — около 55 до н.э.). В дальнейшем атомизм возрож­дается в философии Нового времени.

Однако в конце V в. до н.э. в древнегреческой философии по­лучили большое развитие совершенно иные философские сис­темы — системы идеалистической философии. И вполне зако­номерно, что в этих системах представлено совсем иное учение о бытии.

Единый в своей материальности космос прежних филосо­фов был в корне преобразован Платоном (427—347 до н.э.). Само бытие оказалось разделенным на неравноценные виды:

Ч это прежде всего мир вечных неизменных идеальных сущ­ностей, мир идей, новая форма бытия, предшествующая миру вещей и определяющая его: 2) это Мир окружающих нас вещей преходящих, недолговечных, бытие которых носит ущербный характер, это какое-то полубытие; 3) это материя, то вещество из которого всемирный космический ремесленник, демиург духовный творец, мировая душа творит вещи по образцам выс­шего бытия, по образцам идей.

Бытие материи это, по Платону, скорее небытие, так как оно лишено самостоятельного существования и проявляется как бытие только в форме вещей. Все перевернулось в философии Платона. Материя, тождественная с бытием у более ранних фи­лософов, была сведена до уровня небытия. А истинно сущим бытием было объявлено бытие идей.

И все же, сколь ни фантастичен сконструированный Плато­ном мир, но и он является отражением и выражением того мира, в котором живет реальный, исторически сложившийся и исторически развивающийся человек. В самом деле, в реаль­ном общественно-историческом пространстве бытия челове­ческого существует мир идей, это мир общественного созна­ния, бытие которого существенно отличается от бытия природ­ных и созданных человеком материальных вещей. И, наверное, можно было бы высоко оценить заслугу Платона в выделении мира идей, если бы он не отделил его от человека и не перенес бы на небо.

В ходе исторического развития общества развивается духов­ное производство, развиваются и обособляются формы обще­ственного сознания, которые для каждого нового поколения людей предстают как особый, извне данный и подлежащий ос­воению мир — мир идей. С этой точки зрения философию Пла­тона можно было бы рассматривать как способ фиксации этой особой формы бытия, бытия общественного сознания.

Однако реальная роль, которую сыграла философия Плато­на в истории философии и общественной мысли, оказалась иной. Через посредничество неоплатонизма философия объек­тивного идеализма Платона сделалась одним из источников христианской теологии, хотя сама эта теология выступала про­тив некоторых элементов платонизма, шедших вразрез с хрис­тианской догматикой.

Ранним и в то же время наиболее значительным представи­телем неоплатонизма был философ Плотин (около 203 — около 269). Он развил учение Платона об идеях и в определенном смысле сделал его законченным. Он разработал, если можно так выразиться, систему симметричного бытия. У Платона бытие подразделяется, как мы видели, на три части: идеи, вещи и материю, из которой образуются вещи.

В мире бытия Плотина существуют четыре вида бытия. Самый низший — это неопределенная материя, вещество как таковое, из которого образуются вещи (мир вещей). Второй вид бытия, более высокий, — это мир вещей, мир наблюдаемой нами природы. Он выше материи, так как представляет собой копии, пусть и несовершенные, совершенных идей. Третий вид бытия — это мир идей. Он не дан в непосредственном воспри­ятии. Идеи — это умопостигаемые сущности, которые доступ­ны уму человека вследствие того, что в душе есть высокая, при­частная миру идей часть. И наконец, согласно Плотину, есть особая материя, та, которая составляет субстрат идей. Это — четвертая, высшая форма бытия. Именно она есть вместилище и источник всего и именно она составила предмет особой забо­ты изобретшего ее Плотина. Эта форма бытия, согласно Пло­тину, есть единое.

Единое изливает себя вовне, и так последовательно образу­ется все сущее: ум и содержащиеся в нем идеи, затем мировая душа и души людей, затем мир вещей и, наконец, эманация единого как бы затухает в самой низшей форме бытия — в ве­щественной материи. Материя духовная — это нечто невыра­зимое через слова, характеризующие другие формы бытия, по­тому что это надсущностное бытие. Но душа, будучи его эмана­цией, стремится к нему, как к своему родному. “Мы лучше су­ществуем, когда обращены к нему, — пишет Плотин, — и там — наше благо, а быть вдали от него — значит быть одино­ким и более слабым. Там и успокаивается душа, чуждая зла, вернувшись в место, чистое от зла. Там она мыслит и там она бесстрастна. Там — истинная жизнь, ибо жизнь здесь — и без Бога — есть лишь след, отображающий ту жизнь. А жизнь там есть активность ума... Она порождает красоту, порождает справедливость, порождает добродетель. Этим беременеет Душа, наполненная Богом, и это для нее начало и конец, нача ло — потому, что она оттуда, и конец — потому, что благо нахо­дится там, и, когда она туда прибывает, она становится тем, чем она, собственно, и была. А то, что здесь и среди этого мира, есть для нее падение, изгнание и потеря крыльев”. Воспарение души, освобожденной от оков этого мира, к своему первичному источнику, к своему “родителю”-единому есть экстаз. И только он может быть для души путем познания невыразимого и не­познаваемого в наших словах и в наших мыслях единого.

Время, когда жил и развивал свои философские взгляды Плотин, было переходной эпохой. Старый, античный мир рас­падался, нарождался новый мир, возникала феодальная Евро­па. И вместе с тем возникла и стала получать все большее и большее распространение новая религия — христианство. Прежние греческие и римские боги — это были боги политеис­тических религий. Они символизировали элементы или части природы и сами осознавались частями, элементами этой при­роды: боги неба и земли, моря и подземного царства, вулкана и утренней зари, охоты и любви. Они жили где-то рядом, со­всем близко, а зачастую вступали в непосредственные отноше­ния с людьми, определяя их судьбу, помогая одним в войне про­тив других и т.п. Они были необходимым дополнением к при­роде и общественной жизни.

Завоевавшее господство монотеистическое религиозное ми­ровоззрение имело совершенно иных богов, точнее, совершен­но иного бога. Он один был творцом неба и земли, творцом рас­тений, животных и человека. Это была революция в мировоз­зрении. К тому же легализация христианства и признание его в качестве государственной религии Римской империи породи­ло лавинообразный процесс вытеснения всех других взглядов из жизни общества.

Интеллектуальная лавина христианства в Западной Европе подмяла под себя все формы духовного творчества. Философия превратилась в служанку богословия. И лишь отдельные, не­многочисленные умы средневековья позволяли себе обсуж­дать, не порывая целиком с христианством, философские про­блемы бытия мира и человека вне привычной формы библей­ского канона.

Для религиозной философии принципиально важным явля­ется выделение двух форм бытия: бытия Бога, вневременное и внепространственное, абсолютное, надприродное бытие, с одной стороны, и сотворенной им природы — с другой. Творя­щее и сотворенное — вот главные виды бытия.

Бытие и небытие, бог и человек — соотношение этих поня­тий определяет собою решение многих других философских проблем. В качестве примера приведем одно из рассуждении знаменитого итальянского мыслителя Т. Кампанеллы ( 1568— 1639), взятое из его работы “Город Солнца”, написанной в 1602 г. Жители Города Солнца полагают два фундаменталь­ных метафизических начала: сущее, т.е. Бога, и небытие, которое есть недостаток бытийности и необходимое условие всяко­го физического становления. От наклонности к небытию, гово­рит Кампанелла, рождаются зло и грех. Все существа метафи­зически состоят из мощи, мудрости и любви, поскольку они имеют бытие, и из немощи, неверия и ненависти, поскольку причастны небытию. При посредстве первых стяжают они за­слуги, посредством последних — грешат: или грехом природ­ным — по немощи или неведению, или грехом вольным и умышленным. Как видим, определение бытия и небытия слу­жит основанием для построения системы этики. Но, чтобы не выходить за рамки, предписываемые богословием, Кампанел­ла здесь же добавляет, что все предусматривается и устраива­ется Богом, ни к какому небытию не причастным. Поэтому в Боге никакое существо не грешит, а грешит вне Бога. В нас самих заключена недостаточность, утверждает Кампанелла, мы сами уклоняемся к небытию.

Проблема бытия в религиозной философии, для которой важнейшей всегда является проблема бытия Бога, приводит к специфическим трудностям. От Плотина идет традиция, со­гласно которой Бог как абсолют не может иметь положитель­ных определений. Отсюда необходимость отрицательного (апофатического) богословия. Главная идея состоит здесь в том, что любые определения бытия, взятые как определения природы и человека, неприменимы к сверхприродному абсолюту. И впол­не логичным в этом случае оказывается отказ от определений и трактовки бытия Бога как над- или сверхбытия. Но это не ис­ключает и не снимает проблемы соотношения Бога-творца и сотворенного им мира. В бытии человека и природы должны проявиться какие-то свойства творца, что и дает основание развивать положительное (катафатическое) богословие.

Но и в дальнейшем эта проблема вставала перед теологами религиозными философами, разрабатывавшими вопросы, •связанные с пониманием бытия человека, природы и неизбеж­ной для них проблемы бытия Бога. И, конечно же, философское исследование, претендовавшее на свободное развитие мысли, входило в большей или меньшей степени в противоречие с офи­циальным, каноническим толкованием бытия. От этого не спасало ни субъективное намерение тех или других философов укреплять веру, ни переход их в число священнослужителей. Это относится как к западноевропейским католическим мыслите­лям, так и к российским, православным. В качестве примера приведем рассуждение С.Н. Булгакова (1871—1944), в котором диалектика бытия выступает как диалектическая связь Бога и его творения.

“Творением, — пишет Булгаков, — Бог полагает бытие, но в небытии, иначе говоря, тем же самым актом, которым полагает бытие, он сополагает и небытие как его границу, среду и тень... Рядом со сверхбытийно сущим Абсолютным появляется бытие, в котором Абсолютное обнаруживает себя как Творец, откры­вается в нем, осуществляется в нем, само приобщается к бытию, и в этом смысле мир есть становящийся Бог. Бог есть только в мире и для мира, в безусловном смысле нельзя го­ворить о Его бытии. Творя мир. Бог тем самым и себя ввергает в творение, Он сам Себя как бы делает творением”.

Длительное господство религиозной идеологии, относитель­ная слабость и ограниченная сфера влияния материалисти­ческих учений, отсутствие социальной потребности в корен­ном пересмотре взглядов на бытие общества и человека приво­дили к тому, что в течение длительного исторического периода даже в материалистических учениях бытие общества рассмат­ривалось идеалистически, т.е. первичным, определяющим считались идеи. Принципиально иная ситуация сложилась в 40—50-х гг. XIX в., когда были разработаны основы диалекти­ческого материализма и сформулированы основные принципы материалистического понимания истории.

Это было сделано Карлом Марксом и Фридрихом Энгельсом. В философию было введено новое понятие: “общественное бытие”. Общественное бытие — это собственная, внутренняя основа существования и развития общества, нетождественная с его природной основой. Возникнув из природы, на основе природы и в неразрывной связи с ней, общество как особое об­разование начинает жить своей, в определенном смысле надприродной жизнью. Появляется новый, прежде отсутствовав­ший, тип законов развития — законов саморазвития общества и его материальной основы — материального производства. У ходе этого производства возникает, отнюдь не по-платоновски, мир новых вещей, который создал не духовный творец, а материальный, но и одушевленный творец-человек, точнее, — че­ловечество. В ходе своего исторического развития человечест­во творит самое себя и особый мир вещей, названный Марксом второй природой. Принципы подхода к анализу общества Маркс сформулировал в “Предисловии” к работе “К критике по­литической экономии” (1859).

“В общественном производстве своей жизни, — писал Маркс, — люди вступают в определенные, необходимые, от их воли не зависящие отношения — производственные отноше­ния, которые соответствуют определенной ступени развития их материальных производительных сил. Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответ­ствуют определенные формы общественного сознания. Способ производства материальной жизни обусловливает социаль­ный, политический и духовный процессы жизни вообще. Не со­знание людей определяет их бытие, а, наоборот, их обществен­ное бытие определяет их сознание”'.

Новый взгляд на общество привел и к новым взглядам на бытие человека. Не творение Бога, как в системе религиозных взглядов, и не творение природы как таковой, как в системе взглядов старых материалистов, а результат исторического развития общества — вот что собою представляет человек. Поэтому и отвергаются попытки найти сущность человека в Боге или в природе как таковой. Краткая формулировка этой проблемы была дана Марксом в “Тезисах о Фейербахе”. “...Сущ­ность человека, — писал Маркс, — не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть сово­купность всех общественных отношений”². Не природа, а обще­ство делает человека человеком. И собственно человеческое бытие человека возможно только в обществе, только в опреде­ленной социально-исторической среде.

Итак, мы видим, что в ходе исторического развития познания, в особенности познания философского, были выделены и по-разному истолкованы различные формы бытия как объективно-реальные (природа, общество, человек), так и вымыш­ленные (мир абсолютных сущностей, Бог).

Конец XIX— начало XX в. характерны тем, что в философии большое внимание уделялось проблемам познания. Гносеоло­гия заняла господствующее положение. Более того, развивают­ся учения, отрицающие значение общефилософских понятий и призывающие отбросить такие фундаментальные философ­ские понятия, как материя, дух, бытие. Особенно заметной такая тенденция была в позитивизме.

И в значительной мере как реакция на такие претензии по­зитивизма формируются относительно новые концепции бытия, которые в то же время поддерживают идею, согласно которой философия должна подняться над материализмом и идеализмом и выражать некую нейтральную теорию. При бли­жайшем исследовании, как правило, выяснялся идеалистичес­кий характер самих этих философских теорий.

В 20—30-х гг. в Германии параллельно начинают разраба­тывать проблемы бытия два немецких философа — Николай Гартман и Мартин Хайдеггер. О Хайдеггере уже говорилось в предыдущей главе, поэтому здесь мы обратимся к работам Гартмана.

Николай Гартман (1882—1950) написал несколько книг, по­священных проблемам онтологии, в их числе “К основам онто­логии” и “Новые пути онтологии”. Исходным пунктом его фило­софии является утверждение о том, что все существующее, как материальное, так и идеальное, охватывается понятием “ре­альность”. Нет реальности высшей или низшей, нет первич­ности идей или материи, реальность материи есть не менее и не более реальность, чем реальность идей, реальность духа. Ре­альность, говорил Гартман, оставляет место действия (дослов­но — место для игры) для духа и материи, для мира и Бога. Но, делая такие заявления, Гартман снимает вопрос о происхожде­нии сознания, о возникновении идеи Бога, о первичности ма­териального или духовного. Он все берет как данное и строит свою концепцию бытия, свою онтологию.

Н. Гартман вводит понятие “разрез бытия, разрез реальнос­ти”. Разрез — это некая незримая граница, разделяющая об­ласти или слои бытия, но, как всякая граница, не только раз­деляющая, но и связывающая эти области.

Первый разрез проходит между физическим и психическим, между живой природой и духовным миром в его широком по­нимании. Здесь пропасть в структуре бытия. Но здесь же и важнейшая его загадка: ведь этот разрез проходит через человека, не разрезая его самого.

Второй разрез — между неживой и живой природой. Здесь кроется еще одна загадка бытия: как из неживого появилось живое?

Третий разрез проходит внутри сферы духовного. Он разде­ляет психическое и собственно духовное.

Таким образом, благодаря наличию указанных разрезов, все бытие, всю реальность, согласно Н. Гартману, можно предста­вить в виде четырехслойной структуры:

 

ДУХОВНОЕ	Существуют вне пространства	Существуют во времени
III разрез
ПСИХИЧЕСКОЕ
I разрез	Существуют в пространстве
ЖИВАЯ ПРИРОДА
II разрез
НЕЖИВАЯ ПРИРОДА

Два слоя, находящиеся ниже первого разреза, существуют и во времени и в пространстве. Два слоя, находящиеся выше пер­вого разреза, существуют только во времени. Третий разрез нужен Н. Гартману, по-видимому, для того, чтобы преодолеть психологизм некоторых философских концепций. Духовное бытие, согласно Гартману, нетождественно психическому. Оно проявляется в трех видах, в трех модусах: как личностное, как объективное и как объективированное существование духа.

Только личностный дух может любить и ненавидеть, только он несет ответственность, вину, заслугу. Только он имеет со­знание, волю, самосознание.

Только объективный дух является носителем истории в строгом и первичном смысле.

Только объективированный дух врастает во вневременное идеальное, сверхисторическое.

Такова в самых общих чертах концепция бытия, разрабо­танная Н. Гартманом. В общем это, несомненно, объективно - идеалистическая теория. Но ее последовательность, широкий охват самого бытия и нацеленность на решение некоторых действительно значимых для науки проблем привлекали к ней внимание многих ученых.

Объективная реальность фиксируется в философии с помо­щью категории “материя”. Рассмотрением бытия как материи мы займемся в следующей главе.

На определенном этапе развития природы, по крайней мере на нашей планете, возникает человек, возникает общество. Бытие общества и бытие человека составят предмет рассмот­рения в других главах этой книги. Однако, как мы уже отмеча­ли, и в бытии человека и в бытии общества есть особая часть или особая сторона их существования: сознание, духовная де­ятельность, духовное производство. Эти очень важные формы бытия будут рассмотрены в главах, характеризующих созна­ние человека и сознание общества. Таким образом, знакомство с последующими главами этой книги позволит обогатить пред­ставления о бытии мира, общества и человека и расширит круг понятий, необходимых для формирования мировоззрения.

Глава II. МАТЕРИЯ

Конкретизация понятия “бытие” осуществляется, в первую очередь, в понятии “материя”. Ясно, что проблемы материи, в том числе и ее понятие, разрабатывались прежде всего фило­софами-материалистами от древних до современных. Наибо­лее полная и глубокая разработка данных проблем содержится в трудах современных материалистов. В материалистической философии “материя” выступает как наиболее общая, фунда­ментальная категория, в которой фиксируется материальное единство мира; разнообразные формы бытия рассматривают­ся как порожденные материей в ходе ее движения и развития. Определение понятия “материя” было дано В.И. Лениным в его работе “Материализм и эмпириокритицизм” (1909).

“Материя, — писал Ленин, — есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них”.

Рассмотрим подробнее это определение. Категория “материя” обозначает объективную реальность. Но что значит “объ­ективная реальность”? Это все то, что существует вне сознания человека и независимо от него. Итак, главное свойство мира, фиксируемое с помощью категории “материя”, состоит в его самостоятельном, независимом от человека и от познания су­ществовании. В определении материи, по существу, решается основной вопрос философии, вопрос о соотношении материи и сознания. И при этом утверждается приоритет материи. Она первична по отношению к сознанию. Первична во времени, ибо сознание возникло относительно недавно, а материя суще­ствует вечно; первична и в том отношении, что сознание есть исторически возникающее свойство высокоорганизованной материи, свойство, которое появляется у общественно разви­тых людей.

Материя первична как первичен объект отражения по отно­шению к его отображению, как модель первична по отношению к ее копии. Но мы знаем, что основной вопрос философии имеет и вторую сторону. Это вопрос о том, как мысли о мире относятся к самому этому миру, вопрос о том, познаваем ли мир. В определении материи мы находим ответ и на этот во­прос. Да, мир познаваем. Ленин в своем определении делает ак­цент на ощущениях как первичном источнике познания. Это связано с тем, что в названной работе Ленин критикует эмпи­риокритицизм, философию, для которой проблема ощущения имела особое значение. Хотя, по существу, речь идет о пробле­ме познаваемости мира, познаваемости материи. Поэтому можно дать и более короткое определение материи: материя — это познаваемая объективная реальность.

Конечно, такое определение является весьма общим и не указывает ни на какие другие свойства материи, кроме как су­ществование ее вне и независимо от сознания, а также на ее познаваемость. Однако мы вправе говорить и о некоторых свойствах материи, которые имеют характер атрибутов, т.е. таких свойств, которые всегда и везде присущи как всей материи, так и любым материальным объектам. Таковыми являют­ся пространство, время и движение. Поскольку все вещи суще­ствуют в пространстве, движутся в пространстве, и при этом само существование человека и окружающих его вещей проте­ст во времени, понятия “пространство” и “время” были сформированы и использовались довольно давно.

Категории “пространство” и “время” относятся к числу фундаментальных философских и общенаучных категорий. И есте­ственно, они являются таковыми прежде всего потому, что от­ражают и выражают наиболее общее состояние бытия.

Время характеризует прежде всего наличие или отсутствие бытия тех или других объектов. Было время, когда меня, пишу­щего эти строки (как, впрочем, и Вас, уважаемый читатель), просто не было. Сейчас мы есть. Но настанет такое время, когда меня и Вас не будет. Последовательность состояний, не­бытие — бытие — небытие и фиксирует категория времени. Другая сторона бытия — это одновременное существование разных объектов (в нашем простом примере это мое и Ваше, читатель), а также их одновременное несуществование. Время фиксирует также относительные сроки бытия, так что для каких-то объектов оно может быть большим (более длитель­ным), а для других — меньшим (менее длительным). В извест­ной притче из “Капитанской дочки” А.С. Пушкина время жизни ворона было определено в триста лет, а орла — в тридцать. Кроме того, время позволяет фиксировать периоды в развитии того или иного объекта. Детство — отрочество — юность — зре­лый возраст — старость — все эти фазы в развитии человека имеют свои временные рамки. Время входит составной частью в характеристику всех процессов существования, изменения, движения объектов, не сводясь ни к одной из этих характерис­тик. Именно это обстоятельство затрудняет понимание време­ни как всеобщей формы бытия.

Несколько проще обстоит дело с пониманием пространства, если оно берется в обыденном смысле, как вместилище всех вещей и процессов. Более сложные проблемы, связанные с эво­люцией физических концепций пространства и времени, будут рассмотрены ниже.

Философский анализ проблем пространства, времени и дви­жения мы находим в античной философии. Эти проблемы стали более подробно рассматриваться и обсуждаться в науке в XVII в., в связи с развитием механики. В то время механика анализировала движение макроскопических тел, т.е. таких, ко­торые были достаточно большими, чтобы их можно было ви­деть и за которыми можно было наблюдать как в естественном состоянии (например, при описании движения Луны или пла­нет), так и в эксперименте.

Итальянский ученый Галилео Галилей (1564—1642) был ос­нователем экспериментально-теоретического естествознания. Он подробно рассмотрел принцип относительности движения. Движение тела характеризуется скоростью, т.е. размером пути, пройденного за единицу времени. Но в мире движущих­ся тел скорость оказывается величиной относительной и за­висимой от системы отсчета. Так, например, если мы едем в трамвае и проходим по салону от задней двери к кабине води­теля, то наша скорость относительно пассажиров, сидящих в салоне, будет, к примеру, 4 км в час, а относительно домов, мимо которых проходит трамвай, она будет равна 4 км/час + скорость трамвая, например, 26 км/час. То есть определение скорости связано с системой отсчета или с определением тела отсчета. В обычных условиях для нас таким телом отсчета яв­ляется поверхность земли. Но стоит выйти за ее пределы, как возникает необходимость установить тот объект, ту планету или ту звезду, относительно которой определяется скорость движения тела.

Рассматривая задачу определения движения тел в общем виде, английский ученый Исаак Ньютон (1643—1727) пошел по пути максимального абстрагирования понятий пространства и времени, выражающих условия движения. В своей главной работе “Математические начала натураль­ной философии” (1687) он ставит вопрос: можно ли указать во Вселенной тело, которое бы служило абсолютным телом отсчета? Ньютон понимал, что не только Земля, как это было в старых геоцентрических системах астрономии, не может быть принята за такое центральное, абсолютное тело отсчета, но и Солнце, как это было принято в системе Копер­ника, не может считаться таковым. Абсолютного тела отсчета указать нельзя. Но Ньютон ставил задачу описать абсолютное движение, а не ограничиваться описанием относительных скоростей движения тел. Для того чтобы решить такую задачу, он сделал шаг, по-видимому, столь же гениальный, сколь и ошибочный. Он выдвинул абстракции, прежде не употребляв­шиеся в философии и в физике: абсолютное время и абсолютное пространство.

“Абсолютное, истинное, математическое время само по себе и по самой своей сущности, без всякого отношения к чему-либо внешнему протекает равномерно и иначе называется длительностью”, — писал Ньютон. Аналогичным образом он определял и абсолютное пространство:

"Абсолютное пространство по самой своей сущности безотносительно к чему бы то ни было внешнему остается всегда одинаковым и неподвижным”¹. Абсолютным пространству и времени Ньютон противопоставил чувственно наблюдаемые и фиксируемые относительные виды пространства и времени.

Конечно, пространство и время как всеобщие формы суще­ствования материи не могут быть сведены к тем или иным кон­кретным объектам и их состояниям. Но нельзя и отрывать про­странство и время от материальных объектов, как это сделал Ньютон. Чистое вместилище всех вещей, существующее само по себе, некий ящик, в который можно уложить землю, плане­ты, звезды — вот что такое абсолютное пространство Ньютона. Поскольку оно неподвижно, то любая его фиксированная точка может стать точкой отсчета для определения абсолютного дви­жения, надо только сверить свои часы с абсолютной длитель­ностью, существующей опять же независимо и от пространст­ва и от любых вещей, находящихся в нем. Вещи, материальные объекты, исследуемые механикой, оказались рядоположенными с пространством и временем. Все они в этой системе высту­пают в качестве независимых, никак не влияющих друг на друга, составных элементов. Картезианская физика, отождест­вляющая материю и пространство, не признававшая пустоту и атомы как формы существования вещей, была полностью от­брошена. Успехи в объяснении природы и математический ап­парат новой механики обеспечили идеям Ньютона долгое гос­подство, длившееся до начала XX в.

В XIX в. началось быстрое развитие других естественных наук. В физике больших успехов достигли в области термоди­на