Ире Широковой, одногруппнице

По 315 группе ЛКИ, посвящаю.

В группе 5 приборостроительного факультета кораблестроительного института я учился с Ириной Широковой. Она была родом из Орла и вышла замуж за Витю Дмитриева из параллельного потока. Диплом она писала беременной и родила двойню. У Вити были какие-то родственники военно-морские начальники и его сначала распределили в какую-то ВЧ, торгующую в уже то время оружием за рубеж, а потом он, одев погоны, оказался в Североморске в чине капитан-лейтенанта на складе УРАВ, где готовил ракеты для испытаний нашего крейсера.

 

В Североморск к тому времени попал и я на завершающие испытания ТАРК «Калинин».

Викторовы жили в правом доме, в начале главной и парадной улицы Североморска – улицы Сафонова. Случайно встретились. Зашел в гости. Ирка сидит на кухне чистит рыбу. Витька все время на службе. Ирка работает на почте. Обоим до работы только на жопе с сопки съехать. Тоска!

Я говорю: Ира! Я в Североморске только пол месяца. Уже смотрел хит тех лет «Греческая смоковница». Был на выставке северных пейзажей.

Она: Видеть здесь ничего не хочу! ТОСКА! Ты приехал и уехал, а мы здесь живем. ГОДЫ!

Потом Витька вышел в отставку. У них от родителей была большая квартира в СПб. Как-то мы даже встречались группой однокашников. Витька ушел в бизнес. Пытался торговать колбасными изделиями. Ирка работала бухгалтером. Они записались на курсы английского языка, а когда у Вити пошел срок действия формы допуска, внезапно все продали и уехали в Австралию. Через некоторое время перебрались в Новую Зеландию.

Мне говорили, что через некоторое время Ирина приезжала в СПб, но не выдержала и недели. Ее повергли в ужас наши люди после безмятежной, счастливой, доброжелательной Австралии и Новой Зеландии, и она умчалась на свою новую Родину.

Сейчас у них большой дом. Витя занимается обивкой мягкой мебели и болеет за футбол. Ирина домохозяйка и немного бухгалтер.

Интересная судьба.

Надеюсь, они счастливы в своей Новой Зеландии.

 

БАЙКА ПРО АВСТРАЛИЮ.

 

Я уже не помню, кто рассказал мне эту историю. Кто-то из контр-агентов.

Однажды механик сухогруза рижского или таллиннского пароходства забухал на берегу при стоянке в одном из портов Австралии и отстал от родного судна без денег и документов.

Надо было как-то жить и что-то есть. Как говорит еврейская пословица: если руки золотые, то не важно из какого места они растут. Он устроился подрабатывать авторемонтом.

В изнеженной, богатой Австралии уже давно привыкли к тому, что если машина ломается, то ее выбрасывают и покупают новую, а в тогдашней советской России механики умели чинить все.

Он начал чинить машины, слегка разбогател, открыл свою мастерскую.

В это время строилась транзитная дорога через весь материк через пустыни всей Австралии. На ней не было автозаправок, кемпингов, отелей, магазинов и прочей необходимой структуры.

Наш механик выписал в Австралию всех своих корешей-механиков с семьями со всего пароходства и основал вдоль трассы автозаправки, мастерские, кемпинги и все, что было нужно для переезда на автомобиле через всю Австралию.

Как рассказывали, основал даже штаб-городок имени себя.

 

АБСОЛЮТ».

 

«Мавр сделал сое дело – мавр может уходить…»

 

Я вернулся с Балтийского завода со строительства химовозов в СПКБ на должность бригадира ракетно-артиллерийской бригады и вел проектирование и размещение артиллерийских комплексов и комплексов УРО на проекте 11000, который потом утонул под грузом вариантов и макулатуры. Советский союз медленно и неудержимо катился к развалу.

Начальник 52 отдела Адгам Газеевич Курмаев начал активно стремиться в капиталистическое будущее и воровать деньги из отдела через различные коммерческие фирмы.

У меня вышел с ним конфликт и на 1994 год контракт мне не продлили.

Я сидел дома после грустного нового года и думал, что делать.

Вдруг телефонный звонок. Звонит Сергей Захаров, бывший строитель-вооруженец с ТРКР 11442 Балтийского завода. Я знал, что он открыл на паях с военной приемкой БЗ и СПКБ какой-то кооператив по тематике строительства ТРКР «Петр Великий», но подробностей не знал.

Он предложил мне работу главного инженера в его фирме «Абсолют», учредителями и акционерами которой были действующие строители-вооруженцы Балтийского завода: В.Г.Егоров, А.Н.Никифоренко, А.Л.Бурэ и еще некоторые, незнакомые мне люди.

Штатными сотрудниками в то время были только генеральный директор Сергей Захаров и главный инженер Андрей Баринов – я. Через некоторое время к нам присоединилась главный бухгалтер – Жозефина Юрьевна Гиниятуллина.

«Абсолют» стал генеральным посредником между Балтийским заводом, который уже купил у предприятий пушки и ракеты, и предприятиями, которые в то смутное время сидели на долговой государственной картотеке, и поэтому платить им деньги за шеф-монтажные, пуско-наладочные, ШИ, ХИ и ГИ напрямую было бесполезно.

Результат – деньги ушли бы за долги государству в столицу. Все бы ухнуло в черную дыру разваливающегося и агонизирующего государства.

Это посредничество было выгодно всем.

Балтийский завод платил «Абсолюту» за реально выполненные работы на крейсере.

«Абсолют» расплачивался с бригадами контр-агентов и их руководство тоже было в доле, а накладные расходы малого ОАО «Абсолют» были гораздо меньше, чем у предприятий-монстров отечественной спецтехники. С этой разницы в накладных расходах хватало и на нашу зарплату, и на взятки военной приемке Балтийского завода, и была прибыль, которую пока вкладывали в расширение производства и предоплату, для ускорения процесса работ при необходимости.

Люди, выполняющие шеф-монтажные и пуско-наладочные работы получали деньги, и иногда это были пенсионеры, давно не работающие на своих предприятиях. В этом случае экономия от проведения работ через «Абсолют» была огромна, а люди довольны.

Заказчики, при визировании договоров с «Абсолютом», сразу оговаривали 10 и более процентный откат от суммы договора, а при завершающих этапах испытаний обнаглели настолько, что требовали переводить взятку по безналу на подставную фирму.

Но, крейсер, сначала было брошенный государством, строился. Приехал Б.Н.Ельцын, обнялся с О.Б.Шуляковским, пошли деньги и дело пошло.

После завершения этапа монтажа к началу ШИ у «Абсолюта» было по договорам с Балтийским заводом около 90% спецтехники. Это порядка 180 договоров на 220 изделий и комплексов от пистолетов подводных пловцов-диверсантов до главного ударного комплекса «Гранит».

Одновременно, мы пытались организовать ассоциацию предприятий производящих навигационную технику. Мы были дилерами Катав-Ивановского компасо-строительного завода, и по этой линии имели договора на девиационные работы с поволжскими заводами в Ярославле, Рыбинске, Зеленодольске.

Ассоциация, состоящая из Завода штурманских приборов (ЗШП), Катав-Ивановского компасо-строительного завода, концерна «Пром-Электроника», ЗАО «Абсолют» и еще каких-то мелких фирмочек, с трудом отстояв вместе на выставке «Нева-95», благополучно скончалась.

Потом пошли ШИ ТРКР «Петр Великий». Агонизирующее государство придумало расплачиваться по своим долгам за выполненные работы с помощью ГКО, типа ваучера, который если один, то только на бутылку можно обменять, а когда в одних руках скапливается большое количество то при помощи банковских операций, то сила.

«Абсолют» вышел из этой ситуации с прибылью, сконцентрировав в своих руках большой объем ГКО, и помог многим предприятиям, чем заработал авторитет.

Главное, «Абсолют» взял на себя функцию управления контр-агентскими организациями и их сдаточными командами, грамотно решая как технические и организационные вопросы, так и финансовые – кому, когда и за что платить, потому что у Балтийского завода в отделе строителей была финансово заинтересованная своя пятая колонна – старшие строители крейсера – акционеры «Абсолюта».

Крейсер был построен, прошел ШИ и собирался выходить на ходовые испытания, а на Севере родилась новая тема. Радио-техническое управление северного флота проявило заинтересованность в починке надводных кораблей силами наших сдаточных бригад по договорам с «Абсолютом».

Начались притирки и предварительные переговоры между начальником РТУ КСФ контр-адмиралом В.К.Дриголой и С.В.Захаровым, при моем участии, так организовывать это все на Севере предстояло мне.

Эта тема тоже состоялась, и когда ТРКР «Петр Великий» перешел в Североморск, наши люди, если на крейсере не было работы, вместо того, чтобы пьянствовать шило в суровую полярную ночь, шли на соседние корабли северного флота, починяя их не без выгоды для себя.

Почти больше чем пол года я жил в Североморске, только иногда выезжая в СПб, занимаясь работами в РТУ и государственными испытаниями «Петра Великого».

Потом пошли большие деньги, но не все.

С.В.Захаров в состоянии запоя подал на Балтийский завод в суд, который ни к чему хорошему не привел. Деньги получили, но после того, как «Абсолют» плюнул в руку, кормящую его, ход на Балтийский завод был закрыт.

Мои бывшие друзья – строители и акционеры «Абсолюта», хапнув после завершения работ большие капиталы, почувствовали себя «новыми русскими» и с наслаждением, дорвавшихся до мяса изголодавшихся дворняжек, стали тратить нажитые деньги.

Я не был акционером, поэтому прибыли организации меня не касались.

А.В.Никифоренко ушел с Балтийского завода в «Абсолют», и меня сместили с должности, чтобы освободить место и кабинет для него.

Я продолжал работать по северным договорам, но все мои труды летели в корзину, потому что директор С.Н.Захаров в то время лечился от запоев в институте мозга, а остальные начальники и акционеры тратили деньги.

Недаром, есть пословица: «Прошел огонь, воду и медные трубы».

Все мои бывшие друзья по «Абсолюту», с которыми вместе строили атомные крейсера и частенько пили шило из одного стакана, разбогатев, повернулись ко мне задом.

По результатам сдачи крейсера мне подарили старый «Москвич-2141», принадлежащий В.Г.Егорову. Это авто меня полностью разорило на ремонтах. В это время случился дефолт, и я стал нищим, имеющим развалину автомобиль, постоянно требующий ремонта.

Год работал сторожем на двух работах, не мог платить алименты и собирал бутылки, чтобы заплатить за квартиру.

«Мавр сделал свое дело. Мавр может уходить».

Контр-адмирал Владимир Кириллович Дригола, с которым я успешно сотрудничал на Северном флоте, вышел в отставку, переехал в СПб и пришел работать в «Абсолют».

Он сделал, через свои военно-морские связи, «Абсолюту» лицензию на производство работ по спецтехнике на двух листах и теперь можно было вести посредническую деятельность на законных основаниях.

Через некоторое время в «Абсолюте» произошел финансовый конфликт, адмирал был уволен и остался без работы и без лицензии.

Зато «Абсолют» стал ценнейшей посреднической организацией, способной легализовать любую обналичку, дачу взятки, увод денег из организации в карман руководству – совершенным инструментом коррупции в области секретных военно-морских работ в мире отечественной спецтехники.

Уже работая в СПКБ, я сам участвовал в этом процессе.

По заданию начальника отдела, я написал ТЗ для ЗАО «Абсолют» на производство секретной работы.

Потом я выполнил работу по этому ТЗ, а представитель «Абсолюта» приехал, подписал документы, которые я разработал и согласовал, и акт о выполнении работы.

Я выполнил работу за «Абсолют» за оклад в рабочее время, а деньги, которые обналичил «Абсолют», естественно скромно получило руководство СПКБ и ограниченный круг заинтересованных лиц.

В то время, когда в нашей стране бурным цветом расцветает коррупция, и огромные деньги надуваются из воздуха, ЗАО «Абсолют» стоит на передовых позициях производства в работах по закрытой тематике военно-морской корабельной спецтехники.

К ЮБИЛЕЮ.

Милой Аллочке на 50.

 

Пусть будет шире круг гостей,

И пусть вокруг зажгутся свечи,

И будем ждать еще сильней,

Того, что нам подарит вечер.

 

А он подарит нам тебя!

Тебе – цветы и пожеланья

И восхищенные глаза

Тебе, милейшее созданье…

 

В расцвете зрелой красоты

Явись, не ведая сомненья

И ты прочтешь во всех глазах

Восторг немого восхищенья.

 

Я пожелать тебе хочу

Здоровья, счастья и удачи.

И пусть тебе поможет Бог!

Ведь и не может быть иначе!

 

КЛОУН СО ШПАГОЙ.

 

С.Мишеневу посвящаю.

 

Когда-то давно, я навещал в больнице моего замечательного учителя фехтования Николая Владимировича Чугунова.

У него было больное сердце, и несколько лет перед своей смертью он проводил в больницах.

Я уже давно сам вел занятия по спортивному фехтованию в институте советской культуры имени Надежды Константиновны Крупской, помогая Владимиру Владимировичу Вышпольскому, где мы параллельно осваивали азы боевого фехтования на тяжелом оружии уже без масок.

Владимир Владимирович шутил тогда: «Кто же не знает старика Крупского – мужа Надежды Константиновны».

Николай Владимирович порекомендовал мне пообщаться со своим новым учеником – Сергеем Мишеневым.

Сказал, что он продвинутый и начитанный, но страдает манией величия, поэтому, чтобы сразу определиться в секции, кто сенсей, а кто ученик, пришлось его сначала высечь эспадроном.

Николай Владимирович практиковал такие педагогические методы.

Мы встретились, пошли рано утром в Удельный парк, где я показал Сергею насколько своих наработок по обезоруживанию при фехтовании на шпаге с дагой.

Фехтовал Сергей аккуратно, но чувствовалось отсутствие спортивного и жесткого боевого опыта, который я приобрел в жестких пьяных драках на шпагах и саблях с Вандой.

В дальнейшем он ходил в зал с амбициозным Костей Охонским, который был уже и «великим телохранителем» и «великим сенсеем» по историческому фехтованию.

Я в то время тренировался с Вандой и Сергеем Груненковым на горе в Кавголово в любую погоду на пересеченной местности, а потом стал снова ходить в зал института культуры на проспекте Смирнова.

После смерти Вышпольского, там стал вести секцию фехтования Руслан Габрилов, который пришел к Николаю Владимировичу вместе с Мишеневым и начинал работать с ним в паре.

Жил я у метро Пионерская и ходить или ездить на машине на Черную речку мне было близко.

Охонский с Мишеневым стали преподавать историческое фехтование на коммерческой основе, поэтому стали себя активно и незаслуженно рекламировать, хвастаясь тем, что они «самые великие и ужасные», а это не соответствовало действительности.

Для саморекламы Мишенев стал писать книги, посвященные холодному оружию, рыцарству и историческому фехтованию, но когда я читал их, я отчетливо видел, что он целыми абзацами передирал текст из других источников, с которыми я был знаком.

Обыкновенный плагиат, рассчитанный на некомпетентного читателя, ну а украсить книгу фотографиями доспехов и шпаг не составляло труда.

Особенно меня возмутила его книга «Байки о фехтовании», где было написано о моих любимых учителях фехтования откровенное вранье.

Если Мишенев начинал учиться фехтованию у Николая Владимировича Чугунова, то весьма сомневаюсь, знал ли Владимир Владимирович Вышпольский о его существовании.

Один из его рассказов начинается словами: «Пришел как-то Чугунов к Вышпольскому домой и сказал…».

Таких близких и панибратских отношений между ними не было никогда - они были едва знакомы и встречались иногда только в спортзале.

Это я бывал в дома и у Чугунова и у Вышпольского.

Вторым «великим откровением» сенсея Мишенева было его заявление о том, что он является право приемником и наследником школы великого фехтовальщика императора Николая Первого, разогнавшего по каторгам декабристов, причем основу этой школы является укол навстречу – дубль, который может иметь место только в фехтовании на спортивной шпаге, но никогда в фехтовании на боевом оружии в реальной схватке.

В бою обоюдный укол – это смерть или ранение обоих участников, и такой результат нельзя считать действенным и тем более к нему стремиться ни в бою, ни в поединке.

Это противоречит всей основной цели искусства фехтования – наносит уколы или удары, не получая их в ответ.

Тупиковая теория развития для самоубийц, технику которой Мишенев стал преподавать в своих школах для дилетантов за деньги.

Клуб самоубийц по роману Конан-Дойлю.

Он не раз пытался завязать с нами контакт, но я не понимал, почему я должен бесплатно делиться с ним своими достижениям, чтобы он потом продавал их за деньги, выдавая уже как свои.

Мои учителя делали это бескорыстно, за что вечная им память!

Лично мне это общение не могло дать ничего, а чем занимался Сергей в своем спортзале я хорошо себе представлял, общаясь иногда с его неофитами, многие из которых потом переходили заниматься в клуб «Рипост».

В результате, фехтование Мишенева свелось к постановочным боям на сцене с кувырками, красивыми позами и прочим танцам с саблями под музыку.

Но это уже не боевое историческое фехтование, а балет.

Это достаточно красиво и зрелищно, но имеет очень мало общего с фехтованием, о чем надо честно говорить.

Сказывалось и то, что обладая определенным парком исторических шпаг и мечей, Мишенев давал их в руки ученикам только за отдельные деньги.

Не у всех они есть, а у тех у кого, они есть, часто не обладает необходимыми навыками и талантами. Их за деньги не купишь.

В этом случае Руслан Габрилов бескорыстен, и я передал в его секцию – клуб «Рипост» - много своих тренировочных средств, инвентаря, клинков и мечей на общее дело.

Как то даже я был приглашен на новогодний, карнавальный вечер в школу на Васильевском острове в фехтовальный клуб Мишенева.

В новогодние праздники трудно кому-то отказать в ответ на любезное приглашение.

Была туда приглашена и Ванда со своими вандейцами Бладом и Дрейком, с которыми мы там славно порубились в свободном бою на шпагах с дагами.

Потом, выпив коньяка, мы ушли, а вандейцы показали ученикам Мишинева, что их школа на две головы сильнее.

Сейчас, когда Ванда умерла, ее клуб исторического фехтования «Силуэт» возглавил Дрейк – Артем Шабанов.

Они тоже увлекаются постановочными игровыми боями и коммерческими выступлениями, но жесткая школа Ванды живет в клубе и после ее смерти.

Кроме того, они еще фехтуют на лошадях, а это отдельная – требующая времени, средств и усилий школа.

Хвастливую саморекламу иногда надо подтверждать и доказывать со шпагой в руке, а со сцены Мишенев и его ученики рекламировали себя как многократных победителей и призеров межгалактических дворовых турниров, о которых никто даже и не слышал.

Последнее время доходы его организации приносят туристические зарубежные поездки на тему «Боевые искусства мира», оплачивают которые, естественно, члены его клуба.

Наверно, так тоже можно зарабатывать на жизнь.

Там, где коммерция, к сожалению, нет места чистому клинку и искусству!

ПЕТРОПАВЛОВКА.

 

В СПб на Заячьем острове стоит замечательная достопримечательность нашего города – Петропавловская крепость.

Прямо со стороны Невы строго на юг между двумя бастионами – Трубецким бастионом и Алексеевским равелином в крепости находится зона микроклимата.

Даже когда в городе ледяной ветер и народ ходит в дубленках, в этой закрытой зоне тепло, и, накинув на плечи дубленку, можно загорать под горячими лучами нашего зимнего ласкового северного солнышка.

Северный загар - самый стойкий, ровный и нежный.

Начиная с февраля все больше и больше загорающих людей видно, когда проезжаешь через Кировский мост.

К маю уже все меньше и меньше остается места под стенами, и народ постепенно заполняет лужок у моста на входе в крепость.

Когда становиться совсем уж жарко, можно нырнуть и охладиться в ледяной ладожской водице, которая остается холодной в Неве до самой середины лета.

Огромный процент среди загорающих тел занимают проживающие поблизости пенсионеры.

Они нашли для себя на Петропавловке райский уголок на отдельно взятом участке питерской земли по кромке берега у стены крепости, состоящий из солнца, неба и воды.

Они там много лет друг друга знают - знакомятся, ругаются, мирятся и выпивают, как члены одного коммунального клуба-сообщества.

Открыл для меня это место еще в студенческие годы, когда мы учились на приборостроительном факультете ЛКИ, мой друг Вадим Чичваров.

Он начинал загорать уже в середине марта, примерно в то время когда начинался сезон подледной рыбалки и поражал бледных однокурсников среди зимы кирпичным цветом своего лица.

Наш факультет находился между Татарской мечетью и музеем Революции - дворцом балерины Ксешинской.

Случалось в мае, при подготовке к весенней сессии, когда староста группы брал в 1 отделе пачку секретных тетрадей на всех, мы отправлялись с ними совмещать приятное с полезным на пляж-лужок у моста в крепость.

Это были счастливые студенческие времена юности и вхождения в новый взрослый мир!

ПОДАРКИ.

 

С детства я не любил получать подарки.

Мне говорили: «Если ты будешь себя хорошо вести. Тогда мы купим тебе на день рожденья…».

А я не хотел ограничивать свою независимость этим – «если ты будешь себя хорошо вести».

Я хотел жить сам, без «если».

Получая подарки, я ощущал какую-то неприятную зависимость, беспокоящую обязанность, как чувство «гири» - общественного долга у самураев.

Все и всегда я хотел покупать для себя сам, в соответствии со своим вкусом и текущими потребностями.

К подаркам я был не только равнодушен, но и испытывал чувство небольшого раздражения, а вот дарить подарки мне со временем стало очень нравиться.

Если я видел достойную вещь, я сразу в своем воображении мысленно прикидывал, кому из близких, подруг или друзей она больше подойдет, сразу покупал и получал огромное удовольствие от процесса дарения, если мои ожидания оправдывались, и вещь подходила.

В Индии, страдая от одиночества, я просто ходил и покупал дешевые красивые и качественные вещи, убивая время, зато сколько радости они доставляли моим друзьям, когда возвратившись, я одаривал их рубашками и сувенирами из Мумбая.

Это доставляло мне огромные положительные эмоции.

Делать добро близким так приятно!

Сейте разумное, доброе, вечное и Вам воздастся!

 

ТРИЛОПАТР.

 

В период строительства ТАРК проекта 1144.2 заместителем главного конструктора по вооружению работал очень авторитетный товарищ по фамилии – Кривопатря Гелий Алексеевич.

Он был из начальников отдела, поэтому его мнение было непререкаемо, НО!

Своим изощренно-извращенным умом он на любую проблему смотрел, встав на голову и в инфракрасном свете и через увеличительное стекло. Из такого положения ему простой болт с резьбой казался страшным, неумолимо надвигающимся фаллосом.

Думаю, что это происходило от недостатка практической работе на строительстве заказов, потому что он придумывал такие проблемы, которые на практике могли возникнуть только в случае, когда все кто строит реальные корабли, должны были бы быть выпускниками сумасшедшего дома, а не кораблестроительного института.

Хотя в СПКБ такое тоже случалось. Наверное, он просто перестраховывался от всего на свете.

Он пугался сам, потом пугал все отделы и руководство. Все бегали и суетились, решая выдуманную из ничего проблему, а он с интересом наблюдал этот, организованный из ничего бурный процесс поверх спущенных на кончик носа толстых очков из-под лохматых бровей маленькими хитрыми глазками. Это он считал своей работой!

Сергей Детков рассказал мне такой забавный случай.

Однажды в отделе зазвонил телефон: «Позовите, пожалуйста, ТРИЛОПАТРА».

!!!??? Что за зверь?!!

Оказалось, представитель другого предприятия так прочитал его витьеватую и гордую подпись на документе, по которому возникли вопросы.

 

РОДНЯ.

 

У моей бабушки по отцу Зинаиды Ивановны Бариновой было два младших брата: дядя Сережа и дядя Коля.

Дядя Сережа был летчиком. В войну был сбит, работал в тылу по подготовке летчиков. После войны работал на Севере.

Все деньги он отдавал своей жене, которая ни дня не работала.

Она построила в Пушкине дом и, когда дядя Сережа вышел на пенсию, выгнала его из дома, так как дом был записан на нее.

Он жил в полуподвальной однокомнатной квартире без удобств во дворе дома на Гороховой вместе со своей дочкой Людой, ее мужем Славой и их дочкой.

Потом они получили квартиру, а дядя Сережа пришел помирать к своей старшей сестре - моей бабушке Зине.

Так они и лежат под одним памятником на Парголовском кладбище: прабабушка Анна Григорьевна Соболева, мой отец Баринов Валентин Федорович, бабушка Зинаида Ивановна Баринова и ее брат - дядя Сережа – Соболев Сергей Иванович.

Другой брат бабушки Зины переехал в Москву, и работал не слабых внутренних органах. Про свои подвиги он не рассказывал ничего, но когда выпивал, то постоянно пытался показывать дикие приемы самообороны. Подвыпив, он просил, чтобы его ткнули вилкой, а потом какими-то невероятными приемчиками заламывал руку.

Единственный факт, который я знаю о его прошлом, это то, что он охранял Ялтинскую конференцию, изображая в парке садовника и, когда он показательно мотыжил клумбу, к нему сзади подошел Сталин, похлопал по плечу и сказал, что у него кобура торчит.

Всех этих моих родственников давно нет в живых, но мне почему-то хочется о них рассказать.

Мне досталась от бабушки Зины большая комната в коммунальной квартире в два окна, в доме – архитектурном памятнике - бывшем дворце Роу, на углу улицы Гороховой и канала Грибоедова в два окна на канал.

По Гороховой в одну сторону открывается вид на Адмиралтейство, а в другую на ТЮЗ. Если немного пройти по каналу Грибоедова в сторону Невского проспекта до Банковского мостика, то вдоль канала вид на собор «Покрова на крови» и Казанский собор.

Когда я ночую на Гороховой, я просыпаюсь и чувствую, что меня держит в ладошках душа моей бабушки Зины, которая сделала для меня очень много доброго и выручала в саамы тяжелые периоды моей жизни. Мудрая, простая женщина, прожившая трудную жизнь - революцию, войну, блокаду и послевоенную разруху.

Вечная вам память, мои родные!

 

МОИ АВТОМОБИЛИ.

 

За сдачу крейсера «Петр Великий» мне директором «Абсолюта» был обещан автомобиль.

Мне его и дали – старый «Москвич-2141» страшного строителя Балтийского завода Владимира Генриховича Егорова.

Он стоял у него больше года в гараже на Васильевском острове, а до ухода крейсера на испытания Вова Егоров ездил на нем по территории Балтийского завода, так как не мог пройти техосмотр.

Хотя корпус у него был большой и обтекаемый хетчбек, но сделан был этот ублюдок столичного автопрома из отходов.

За что не возьмешься – все отваливается!

Он ломался на трассе, и приходилось чинить его кулибинско-рационализаторскими методами прямо посреди дороги из материалов, проволок, болтов и веревок, найденных в канаве.

Материалы, из которых был сделан «Москвич-2141», были самого низкого качества. Сэкономлено было на всем!

Прогремел сентябрьский дефолт, а я в это время был безработным – дежурил без оформления на автостоянке по ночам, собирая пивные бутылки, и сутки через трое сидел ночным охранником в офисе.

Еле хватало на еду и заплатить за комнату в коммуналке на Гороховой улице – бабушкино наследство.

Нечем было платить алименты.

Когда я выбрался из финансовой пропасти, то отдал его по доверенности мастеру-самоделкину Андрюхе Бочкову – сыну главного конструктора «Авроры», который мог чинить все, что угодно, от магнитофонов до автомобилей, а сам купил себе не новые «жигули» девятой модели.

С виду она была еще ничего, но до меня на ней ездила женщина, которая следила за внешним видом и чистотой чехлов на диванах, а сам автомобиль состоял из одних проблем.

Не успел я доехать до дома, как двигатель закипел, так как не срабатывало реле включения вентилятора.

В капоте тоже было много чего не в порядке, поэтому пришлось много узнать об устройстве автомобиля, чтобы чинить его на трассе.

Подкопив деньжат, я с огромной радостью махнул «девятку» на старый «Фольксваген-Пассат-Универсал» белого цвета 2001 года, а «жигуль» взял у меня мой знаменитый друг Серега Денскевич, что не принесло ему счастья обладания.

Об этом я написал много рассказов в первой и второй книге.

До этого момента машины у меня были вишневого цвета, и в аварии я с ними не попадал ни разу.

«Пассат» я назвал «Муси-Пусси-2», и эта девочка не подвела меня ни разу, если не считать прогоревшего глушителя и вышедшего из строя центрального замка при попытке угона.

Продать любимую «Муси-Пусси-2» пришлось, когда выяснилось, что я на много лет зависаю в командировке в Индии.

Не новая машина просто сгнила бы в гараже без эксплуатации.

Когда я прощался с любимой «Муси», я даже всплакнул.

Юра продал ее в Орел по интернету, а гараж по моей просьбе сдал в аренду на период моего отсутствия.

В отпусках без машины было непривычно тяжело.

Наконец 6,5 лет в Индии закончились, и я взял у Юры из под задницы «Хонду-CRV» 2005 года рождения – джип черного цвета, но очень комфортный внутри.

Юра ездил на нем полгода после ремонта по крыльям и продавал, чтобы построить домик на дачном участке.

Черный джип сначала внешне был не привычен, но у него оказался спокойный характер и я прозвал его Кабаном.

Думаю, что с ним мне повезло и надолго.

 

КРАХ РЕКОНСТРУКЦИИ.

 

Много лет я был участником рыцарских фестивалей в Выборгском замке.

Первый фестиваль, в котором я участвовал, проходил в Пушкине, а нас на один день вывезли на автобусах в Выборг на битву с обедом.

Второй был в поселке Пудость, у истоков реки Ижора.

Все многие следующие фестивали проходили уже в Выборгском замке, куда приезжали знакомиться, биться, дружить рыцарские клубы со всей страны, Белоруссии, Украины и других мест и стран.

Фестивали в замке были расцветом движения реконструкции. Жили все в то славное время прямо в замке, кто во дворах в палатках, а кто и в помещениях.

Но, все хорошее кончается, а все плохое вечно!

В реконструкцию пришли богатенькие сынки «новых русских», купившие себе дорогие латы, считающие, что все знания они могут найти в Интернете, все остальное купить и желающие зарабатывать деньги на всем, в том числе и на своих друзьях-рыцарях по реконструкции.

В реконструкцию пришел дух торгашества и наживы.

Многие, которые помнят о том, каким было рыцарское братство во время первых фестивалей, ушли.

Я неспроста вспоминаю фестиваль в поселке Пудость.

Тогда, на рассвете перед тем, как разъехаться, вокруг костра собрались вожди и уважаемые рыцари. Мы собрали все, что у кого осталось спиртного и пускали по кругу братину.

Каждый говорил тост, выпивал и верил, что все мы будем друзьями, и будем встречаться на следующих фестивалях много лет.

Первыми дух наживы в движение реконструкции принесли жлобы из Тулы, которые, почувствовав дух халявных долларов на организуемых ими пьянках столичных бандитов и банкиров, кинулись в коммерцию.

Заразили всех, особенно молодых, спешащих жить и вкладывающих деньги в доспехи, реконструкцию и фестивали как в кассу.

Закончились дружба и взаимопомощь. Каждый кует копеечку на зрителях, на участниках, на том, что оплевывает соседа-конкурента.

Фестивали рыцарства закончились в Выборге, когда место действия переехало из замка на Анненские флеши.

К источнику наживы активно присоединилась директор замка-музея мадам Абдуллина, жадность которой беспредельна.

Это она, в конце концов, похоронила рыцарскую идею фестиваля, забывая, что сначала нужно вкладывать, а потом собирать посеянное.

Торгаши и быдло победили рыцарство и реконструкцию!

Теперь, каждый сопляк-интернетчик создает свой клуб и идет с барабанным боем воевать против кого угодно, желая при этом для самоутверждения еще и искалечить своих соперников.

Давным-давно мятежный рыцарь-трубадур Бертран де Борн, друг королей-рыцарей Генриха Английского, Ричарда Львиное Сердце и Альфонса Испанского писал:

 

«Сброд торгашей, мужицкий сброд,

Зловонный городской народ –

Восставшие из грязи.

Тупые жадные скоты!

Противны мне до тошноты

Повадки этой мрази.

 

Едва такой ничтожный пес

Добудет денег – кверху нос,

На все глядит без страха.

Так батогами бейте их,

Стригите их, срывайте с них

Последнюю рубаху.

 

Пускай крестьянин с торгашом

Зимой походят голышом.

Друзья! Забудем жалость,

Чтоб чернь не размножалась.

 

Теперь закон у нас таков:

Плетьми лупите мужиков!

Плетьми заимодавцев!

Убейте их, мерзавцев!

 

Мольбам их не внемлите вы!

Топите их, кидайте в рвы!

Навек свиней проклятых

Сажайте в казематы!

 

Бесчинства их и похвальбу

Давно пресечь пора нам!

Смерть мужикам и торгашам!

Погибель горожанам!»

 

К несчастью, сейчас все наоборот и дружба, благородство, рыцарство, как и в те далекие средние века, умирают, затоптанные в грязь бизнесом, наживой и неуемной алчностью «новых русских» и их потомством.

СПАРТАНЦЕВ.

 

В годы моего детства на экранах кинотеатров прошел героический исторический фильм «300 спартанцев».

Недавно, я купил видеокассету и пересмотрел этот фильм.

В нем 300 героев в плащах, красных как пионерские галстуки, отдали свои жизни за свободу Греции.

Этот фильм всколыхнул сознание всех мальчишек-школьников, мечтающих стать героями.

Такое было тогда воспитание.

Из ломаных хоккейных клюшек делались копья, а из крышек помойных ведер, которые тогда стояли на каждой лестничной площадке – щиты.

Все хотели быть спартанцами, и шли войны двор на двор, улица на улицу, класс на класс.

Массовое военно-патриотическое помешательство охватило СССР под воздействием этого фильма.

Тогда еще не применялся термин «культовый».

Я и сейчас не вполне понимаю, что это значит.

Но если и был в наше время культовый фильм, то это был фильм «300 спартанцев».

Сейчас этот фильм пересняли в современной интерпретации и с применением компьютерных технологий и даже сделали юмористическую пародию на эту версию.

Но когда я смотрел старый фильм моего детства, даже от его музыки по коже бежали мурашки.

Это был героический шедевр, но его вряд ли оценит сегодняшнее поколение школьников, воспитанных на интернете и прочей компьютерной шелухе при тотальной пропаганде наживы.

Все-таки нас воспитывали не так, да многие легко сбросили это воспитание в условиях нашего уродливого недоразвитого воровского капитализма.

ЧЕХИЯ.

 

Мы с Ириной Алексеевной решили поехать на экскурсию в Чехию, посетив Прагу, Карловы Вары, подземные пещеры в Моравии, замок Злобин.

Туристические услуги оказывала жена заместителя главного конструктора Зубова – мелкая и злобная, как болонка, блондинка - с дочкой, которые все организовывали и ехали с нами за наш счет, на халяву.

Поездка была намечена на майские каникулы.

В 29 апреля в СПб шел дождь, а снег недавно сошел.

Половина автобуса была из СПКБ, а половина из Невского бюро.

Из СПКБ ехал Боря Чупрунов с супругой и больной ногой, и бизнес-Вера из бизнес-центра.

Мы погрузились в один из автобусов, целая вереница которых стояла на Московском проспекте, поблизости от метро Московская.