В настоящее время просто знакомой, посвящается.

Однажды на меня пытались подать в суд в ситуации очень похожей на ситуацию, описанную в моем рассказе «Сир».

У меня был друг Серега. Старше меня лет на пять. После армии он пришел в фехтовальный зал, где я тогда занимался, и сразу стал качать права, так как ощущение того, что он «дед» после армии у него еще не прошло. Вместе с ним пришел в зал еще один Серега, его однокашник, о котором я писал в рассказе «Философ Груненков».

Сергей, после армии был очень похож на артиста Даля. У него даже прозвище было - «Крестовский», как у героя фильма «Земля Санникова», но потом он резко облысел, так как служил в армии в войсках спецсвязи и попал под излучение станции.

Мы сдружились на почве взаимного увлечения старинным оружием и фехтованием на нем. Сначала Серега стал изготавливать шпажные эфесы с итальянскими рукоятками и старинными гардами, потом попробовал отковать первые сабельные клинки.

Мы даже дружили семьями и соревновались в коллекционировании ликеров советского и импортного производства, а также холодного оружия.

Потом, мы сняли фехтовальные маски, потому что нам важно было не нанести укол или удар партнеру любой ценой, а только в результате сложных фехтовальных действий.

«Дубли», как в спортивной шпаге, полностью исключались. Ведь боевым клинком никто не будет бить навстречу в руку, если тебе в ответ через мгновенье снесут пол башки. Мы называли это «распечатать противника», так как это крестообразное действие клинком по пересекающимся диагоналям напоминало распечатывание конверта с победой от сургучных печатей.

Сначала мы, как бы искусственно, додумывали то, что у нас в руках тяжелое боевое оружие, а потом появились и реальные клинки, которыми мы работали на пересеченной местности и без масок.

По тем временам это был большой шаг вперед, учитывая то, что за изготовление и хранение холодного, пусть и не заточенного, оружия светила уголовная статья. Спасибо Владимиру Владимировичу Вышпольскому, который разрешил нам заниматься нашим фехтованием в спортивном зале.

По выходным мы выезжали на природу сначала на Каменный остров в Чесменский парк или парк при особняке Гудовича, похожем на средневековый замок, а потом стали ездить в Кавголово на Воронью гору.

Летом и осенью мы фехтовали на шпагах с кинжалом-дагой в левой руке, а зимой рубились в сугробах и на косогорах на саблях.

Приезжали на электричке и, переодевшись в самодельные исторические костюмы и ботфорты, в любую погоду зимой до минус десяти-двенадцати градусов, совершенствовали свое искусство.

Как фехтовальщики мы совершенствовались параллельно, поочередно на шаг, обгоняя один другого.

У Сергея была ярко выраженная оборонительная доктрина, а я всегда атаковал и поэтому мог сделать красивый бой на любом оружии практически с любым, немного подготовленным противником.

Когда сталкивались два примерно равных противника с оборонительной доктриной, такие, например, как Ося и Серега, красивого боя у них не получалось, потому что оба «рыбачили», закрывшись в неприступных бастионах своей обороны и рассчитывая на свою эффективную контратаку.

Еще Сунь Цзы писал: «Кто обороняется, тот прячется под землю, а кто нападает, тот атакует с небес!», говоря этим, что нападение гораздо более сложный, рискованный, требующий подготовки, творческий процесс, чем оборона, но дающий тактическое преимущество атакующему противнику, который стремиться навязать свой рисунок боя.

Атакующий фехтовальщик, каждый раз, даже в одном бою, должен изобретать варианты и вариации своих действий и приемов, применительно к оборонительной тактике противника, тогда как обороняющийся фехтовальщик просто караулит ошибку противника, чтобы провести свой один эффективный прием.

В общем, наше развитие боевого фехтования шло: его, как совершенствование оборонительной доктрины, а мое, как наступательной. Я в фехтовании стремился научиться делать все, даже в ущерб сиюминутным удачам, разбирая свои ошибки и изобретая контрприемы.

Сергей, в свое время увлекался очень серьезным каратэ, попадая несколько раз в уличные драки с серьезными травмами головы.

То ли эти травмы, то ли тяжелая наследственность сделали из него сначала трансвестита, а потом и толкнули на операцию по полной перемене пола. Все это время мы оставались друзьями, хотя мне часто приходилось подвергаться с его стороны диким пьяным выходкам.

Если в то время, да, наверное, и сейчас, если он, или она в настоящем времени, выпивает крепкие напитки, то драка и скандал неизбежны - зачем тогда пили!

Однажды он, в совершенно безобидной ситуации, ни с того ни с сего, укусил меня за глаз, оправдывая свои действия тем, что так поступали на пирах викинги.

Сначала выпивка, следом какая-нибудь дикая выходка, а потом бурное примирение, со слезами и клятвами в вечной дружбе до гроба. И так много-много раз подряд! Схема была довольно жесткая, с небольшими вариациями и отступлениями от основного сценария.

После таких выходок, мы расставались на полгода, год, но все равно без совместного фехтования долго не могли.

Сергей часто доставал меня своими телефонными звонками поздней ночью, когда напивался и жаждал общения. Иногда просил срочно приехать к нему, так как собирается покончить с собой.

В общем, башня у него всегда была набекрень.

Даже после операции по перемене пола, мы продолжали поддерживать некоторые отношения. По телефону, отрабатывая новый голос, уже она представлялась мне племянницей Сергея - Вандой, пока мне не надоели эти звонки среди ночи. Я сказал, что не знаю никакой племянницы и вызываю милицию, чтобы выяснить, на каком основании в квартире моего друга проживают посторонние лица и куда дели его труп. После этого, Сергей мне сразу перезвонил своим голосом и попытался все объяснить.

Иногда, мы встречались с ним, или скорее с ней уже в новом качестве. У нее появились подружки, но пьянки со скандалами продолжались.

Я предпочитал встречаться у нее дома, так как, в случае скандала, можно было просто плюнуть в рожу и уйти. Из своего дома выгнать агрессора бывало значительно труднее.

Последний, дикий скандал, с участием Ванды, превзошел все, что было до этого, а также практически невозможное.

Зима. Старый новый год. Я заехал к вечеру на Гороховую и слегка выпивал в одиночестве и меланхолии. Телефонный звонок из автомата. Ванда: «Можно я зайду в гости с молодым человеком?»

!!! Ну, заходите.

Приходит Ванда с каким-то парнем с волосами до пояса, не очень хорошо одетым. Принесли шампанского и икру, а у меня был бочковой коньяк. Сели под елку отмечать Старый-Новый год.

Я предложил Ванде забрать, не нужные мне вещи умершей бабушки Зины и мы разговорились с этим парнем о мистике, колдовстве и аномальных явлениях. Он сказал, что происходит из рода ингерманландских колдунов и живет во Всеволожске. Не стрижет он волосы потому, что если это случиться, вокруг него начинают происходить несчастья с людьми.

Ванда, подпив коньяка с шампанским, надела старую бабушкину комбинацию поверх свитера и джинсов, попыталась потанцевать, а потом и поскандалить на тему, что никто не обращает на даму внимания.

А также выяснять, кто из нас поедет ее провожать домой. Парню надо было на Московский вокзал на электричку во Всеволожск, а я переться к Ванде на проспект Просвещения, естественно, не хотел.

Назревал запланированный, праздничный скандал, а Ванда, с каждой минутой, становилась агрессивнее.

Я сказал, что провожать нам ее не с руки, и, раз она считает нас всем тем, чем в настоящее время называет, может отправляться по месту жительства самостоятельно, взял за руку, вывел в коридор и закрыл за ней дверь в комнату.

Шаманский парень попросился посидеть в тепле, в ожидании очередной электрички с Московского вокзала. Я не возражал и приступил к помывке посуды. Собрал ее на поднос, и тут раздались звуки, выламываемой двери.

Из-за двери мне сказали, что хоть я и свинья, но на «посошок» налить обязан, после чего я открыл дверь в комнату.

На кухне бухали мои соседи, с удивлением наблюдая эти сцены и прыжки Ванды в комбинации, надетой на верхнее белье.

Они еще помнили моего друга Серегу, который делал в нашей коммунальной квартире электропроводку.

Они сели с шаманом на диван, а я, напротив, за журнальный столик с подносом грязной посуды. Налил на «посошок».

Тут встает Ванда, достает газовый пистолет, наставляет мне с дистанции полметра в лицо и заявляет: «Ты, свинья, за то, что меня оскорбил, сейчас будешь мне сапоги целовать или слезами умоешься!»

Нам случалось и раньше, по-пьянке выяснять отношения со шпагой в руке, но такая подловатая ситуация случилась впервые.

Огнестрельное оружие я всегда недолюбливал, и, в общем, несколько испугался. Получив в лицо выстрел из газового пистолета с такой дистанции, можно было остаться без глаз и калекой навсегда.

Сказав, «Не волнуйся, дорогая! Конечно, конечно!», я встал со стула, передвинул, стоящий между нами столик с подносом, а потом круговым движением, захватил руку с пистолетом и отвел ее в сторону. К несчастью, на линии огня оказался, вскочивший с дивана шаман. Мне пришлось перевести наши руки с пистолетом на другую стену.

А тут еще, во время этой борьбы, Ванда-Сергей, в свое время занимавшийся каратэ, ударом каблука ломает мне большой палец на ноге.

После этого я открытой ладонью несколько раз двинул противника в лоб, сбив, приклеенный к лысине, парик. Мне удалось вывернуть из руки газовый пистолет. Я был в ярости и хотел выбросить пистолет в окно на лед канала Грибоедова. вытолкал Ванду, с ее одеждой уже из квартиры на лестницу, и закрыл дверь. На кухне сидели, очумевшие от всей этой сцены, выпивающие соседи.

Ванда продолжала ломиться в дверь квартиры, требуя вернуть оружие.

Я отдал пистолет шаману, чтобы тот избавил меня от ее скандального присутствия, вывел из парадной за ворота двора и там передал ей газовый пистолет. Видеть эту сволочь у меня не было сил.

Меня трясло от ярости и от пережитой ситуации. Помыв посуду и отправив шамана на вокзал, я присоединился к выпивающим соседям. Надо было снять стресс.

История имела продолжение, Через неделю мне пришла повестка от участкового милиционера, с предложением явиться.

Вандой на меня было подано заявление в попытке изнасилования!

Когда я рассказал менту, с простым белорусским лицом, мою версию событий тот от удивления чуть не упал со стула. Я готов был представить показания соседей и подать ответный иск о покушении на членовредительство и на суде доказать свою правоту.

Мент сказал, забирайте-ка вы Ваши заявления и не смешите меня и суд.

Похоже, Ванде пришлось с этим мнением согласиться. Думаю, суд бы очень позабавили приключения трансвестита с переменным полом, добивающегося алиментов по не состоявшемуся изнасилованию.

Как говориться, прежде чем сменить пол, почините крышу!

Теперь Ванда открыла и ведет свой клуб исторического фехтования.

ПОГОНЩИК «ЖИГУЛЕЙ».

 

Я занял Сереге десять тысяч рублей на починку автомобиля, который он методично доламывал, так как представления Сереги об автомобильной технике находятся в зачаточном состоянии, на уровне второго класса начальной школы.

Он выкупил автомобиль из ремонта и приехал на нем во двор.

Заглушил, выпил джин-тоника и решил снова завести для научного эксперимента: «заведется или не заведется!»

Но при прогретом двигателе, зачем-то вытащил подсос и после этого еще, как следует, газанул. Естественно, вспрыском бензина на свечи, он их залил, и они искру не дали. Вместо того, чтобы подождать, чтобы они высохли в течении десяти минут и завести снова, Серега подумал, что у него плохие свечи. Он решил их выкрутить и почистить, но нашел в двигателе и выкрутил только три, а четвертую в темноте не нашел.

Потом, на ночь он замочил их в бензине, чтобы отстирать от нагара, которого, в общем-то, и не было. Удивительно, почему он не добавил в бензин стирального порошка. На следующий день, Серега пристально, в очках, с неподдельным научным интересом изучал зазоры в свечах и зачищал контакты, советуясь по этому поводу, с кем попало и, заглядывая в справочник по эксплуатации «жигулей».

Я спросил его, в каком винном магазине он покупал свои права.

Вообще-то, Сереге, для передвижения по Пушкину больше бы подошел ишак. В одной руке – джин-тоник, в другой палка-рычаг сцепления.

Один удар по жопе ишака – первая скорость, два – вторая и так далее.

Залил с утра в ишака супчика, и катайся весь день! Дешевле чем бензин.

Гараж не нужен, техосмотр и страховка тоже. Экономия во всем!

А еще, если разделить бак «девятки» пополам, то можно в одну половину залить брагу, которая, во время движения, будет автоматически взбалтываться и прогреваться от работы двигателя. Хозяин автомобиля, проехав некоторое расстояние, в этом случае, при возвращении в родной двор имеет приз, в виде выработанного во время движения продукта, который может поступать в салон по специальной системе прямо к водительскому сиденью.

После того, как машина нормально завелась при ввернутых свечах, Серега сходил в «24 часа» и решил отметить это дело за рулем, повторив попытку завода двигателя.

Машина заводиться отказалась!

БОРА.

 

Боря очень важный перец. Он пишет для бюро инструкции, как нам писать корабельные инструкции и от этого в процессе раздувается в своем сознании до немыслимых размеров. Он правильный в квадрате и свято верит в свою непогрешимость. Мы, чтобы подчеркнуть его твердость и принципиальность, называем его Бора. Так звучит тверже.

Бора толстый и упертый.

Однажды, в буфете, сидящие со мной за одним столом, женщины обратили внимание, что Бора набрал почти полтора подноса еды и стал этот все пожирать. Как, мол, ему сейчас будет хорошо!

На это я возразил, что если бы они слышали стоны и вой «собаки Баскервиллей» в мужском гальюне на втором этаже по утрам, то они не позавидовали бы Боре. Случайно зашедшему в туалет покурить специалисту представлялось, что в кабине идут тяжелые роды или происходят непрерывные множественные оргазмы. Слушать это равнодушно, и находиться там в это время было просто невозможно.

После завершения операции разгрузки Бора долго моет руки.

Раньше, когда комнату уединенных размышлений на втором этаже одновременно с ним посещал Геша Белорус, обладающий не менее выдающимся чревом, эти крупные специалисты соревновались в темпах разгрузки, размещаясь в соседних кабинах. С этого начинался рабочий день.

Геша при этом молчал, и только гулкие одиночные залпы говорили о происходящей напряженной работе организма.

Руки Геша не мыл.

Однажды принципиальный Бора сделал ему по этому поводу замечание, на что веселый Белорус сказал, что он не руками разгружается.

Вот в каких муках в нашей организации выковывается настоящая принципиальность. При этом очень важно, после того, как сделал ближнему гадость или принципиальную глупость, тщательно вымыть руки.

 

РЫЦАРСКИЙ ПАЛЕЦ.

В 2005 году мне в Выборге мечом сломали палец в поединке. Нарвался на Анненских флешах на какого-то отмороженного рыцаря-головотяпа и получил осколочный перелом указательного пальца левой руки двуручным мечем. Мне срубили его вместе с пальцем латной перчатки.

Мне оказали первую медицинскую помощь друзья-хирурги со «Скорой помощи», а потом Оксана – жена Олега, моего друга из Морозовска - наложила мне на палец бинт и шину.

Оксана майор и начальник медицинской службы авиационного полка.

С поломанным пальцем в бой идти уже не имело смысла, и мы собрались уезжать в субботу, чтобы в воскресенье, в день ВМФ посетить СКР «Неукротимый» на Неве, командир которого ждал нас с Серегой и гостями с визитом на борт и обещал прислать на набережную плавсредство.

Благополучно добрались до Питера на моей «девятке» и разгрузили доспехи на Гороховой, а вечером получили известие из средств массовой информации, что «Неукротимый» получил пробоину и погружается.

С утра пора было начинать праздновать день ВМФ, но Ирина Алексеевна заставила меня ехать в травмопункт.

Мы отсидели там три часа в очереди ради того, чтобы сделать рентгеновский снимок, выяснить, что у меня осколочный, закрытый перелом указательного пальца и получить направление на госпитализацию в «Центр кисти» им Вредена на другом конце города.

Хорошо, что я был за рулем, а если бы у меня была сломана нога?

Приехали туда, и молодой врач – вчерашний студент, сказал мне, что нужна госпитализация на десять дней и тогда они забьют мне гвоздь в палец, чтобы прибить им осколок кости.

Бросить, гостящую у меня, Ирину я не мог и от госпитализации отказался. Тогда они радостно наложили мне шину-гипс, не сделав даже повторный рентген после этого и не вернув первый снимок, за которым мне пришлось ехать к ним снова, и отправили выписывать биллютень обратно в районный травмопункт.

В общем, эти «хер-урги» гоняли меня из одного конца города в другой как зайца. Хорошо еще, что я мог управлять автомобилем.

Там мы сидели в очереди еще два часа, наблюдая, как привезли и бросили в коридоре мужика с ножом в спине, и к нему никто не вышел оказать первую помощь. В результате, я получил биллютень и должен был раз в неделю ходить к ним его продлевать. Повторный снимок показал, что гипс наложен неправильно, со смещением осколка, да еще, к тому же, подушечка пальца оказалась зажата лангетой, что вызвало отек пальца и замедлило заживание.

В очереди я познакомился с бабулей, которой простой перелом ключицы залечили до того, что предложили ампутацию руки по плечо.

Отпуск мой автоматически продлился на время больничного листа, но меня ждала командировка в Севастополь, и билеты были заказаны.

Я выписался досрочно, срезал гипс и улетел.

После этого палец стал интенсивно заживать, а я работал, купался в море и загорал.

Если бы я не обратился к этим безграмотным коновалам и врачам-недоучкам, то палец у меня не был бы кривой, как сейчас.

Каждый человек сам себе лучший врач, а для нашей медицины мы даже не люди, а материал для отчетности.

 

БАЛТИЙСК.

В очередную поездку в Балтийск на продление МРС в конце июня предводитель решил отправиться на пароме «Георг Отс» и заранее заказал нам на нем двухместный полулюкс.

В Питере шли ливневые дожди. Мы затарились, необходимыми в плавании продуктами питания, вымокли до нитки и прошли таможенную процедуру, более сложную, чем в аэропорту.

Чтобы чем-то занять неуемную натуру предводителя, я приобрел и подарил ему удочку. О ней отдельно и позднее!

Полу-люкс оказался довольно большой каютой, причем даже с ванной, диваном, двумя креслами и холодильником.

Обещанного телевизора в нем не оказалось, а холодильник работал как торшер. Лампочка в нем загоралась, но холода он не давал.

Отплытие парома задержалось на два часа.

При поселении, мы приобрели один комплект талонов на питания на двоих, решив ходить в столовую-«ресторан» по очереди.

На пароме плыл самый разнообразный люд: перегоняемые к месту службы, моряки; водилы-дальнобойщики, чьи фуры стояли на грузовой палубе; путешествующие студенты и прочие.

Отплыли поздним вечером и долго тащились морским каналом.

Делать было абсолютно нечего, правда работали бары и рестораны, и вечером началась дискотека. Можно было размяться танцами. Я набрал с собой литературы и читал, умеренно выпивая и гуляя по парому.

На прогулочной палубе Серега познакомился со студенткой, которая готова была флиртовать с кем угодно и охотно пила с нами водку.

На следующий день, я проснулся рано, принял ванну и отправился загорать на прогулочную палубу. Если в Питере шли ливни, то на траверзе Прибалтики было солнце в дымке. Ко мне присоединился предводитель с джин-тоником. И тут же нашел под своим креслом-шизлонгом цифровой фотоаппарат, забытый там с ночи какой-то пьяной компанией.

По трансляции несколько раз убеждали вернуть, найденный в баре фотоаппарат, но Серега сказал, что он нашел его не в баре, а на палубе, и теперь это собственность экспедиции.

Время тянулось медленно и протяжно. Волны били в борт и, убаюкивающе плескались.

К тому же, паром здорово опаздывал. Почти на полдня. Кончались запасы, и их пришлось пополнять в паромном магазине.

Мы должны были придти в Балтийск около четырех дня, а из-за поломки машины приход ожидался часа в четыре ночи. Гостиница «Золотой якорь» была нами забронирована по телефону.

На самом подходе к Балтийску, Серега запсиховал и начал рваться на берег. Ему втемяшилось, что нас не поселят в гостинице, так как мы опаздывали. Выскочил с пришвартовавшегося парома, схватил такси и умчался без меня. У него случилась истерика, а я никуда не торопился.

В гостинице нас ждали, и поселение в номера произошло благополучно.

Утром мы отзвонились о своем прибытии и пошли в базу, к ЗЭМЧу (заместителю командира соединения по электро-механической части) капитану 1 ранга Ивану Ивановичу Кулябцеву. На кораблях, поставили командирам задачи по документам и актам водолазных осмотров и договорились о порядке работе во вторник, так как в понедельник Иван Иванович с нами заниматься не мог. Впереди у нас были солнечные выходные в дюнах тихого Балтийска.

Попили пива и пришли в гостиницу. Пора было испытать новую удочку.

Испытания начались во рву крепости Пиллау, прямо перед главными воротами. Сначала предводитель познакомился с местным молодым человеком, ловящим рядом, потом купил у него за пятьдесят рублей червяков, а потом передал этому пареньку и саму удочку-телескоп, оставив за собой общее руководство.

По стоимости за грамм червяки значительно превышали стоимость свинины и баранины.

Рыбалка продолжалась интенсивно, несмотря на отсутствие добычи. Я развернул на берегу передвижной буфет и загорал неподалеку. Все были задействованы в проведении мероприятия.

В культурной программе у нас было посещение музея Балтийского флота и его директора - капитана 1 ранга в отставке Тюлькина Владимира Эрастовича. Он друг и сослуживец начальника ВП МО Хрымова и художник, в своих акварелях изображающий боевые корабли Балтийского флота, которые охотно дарит друзьям. Мы должны были передать ему от Хрымова привет.

Как обычно, под вечер в запасниках музея шло совещание, в котором мы тоже приняли участие. В магазин я бегал дважды. В совещании принимал участие и директор музея-крепости Пиллау, но под конец уснул и не смог провести экскурсию, которую было решено перенести на завтра.

У Сереги, от непрерывного потребления джин-тоника начался развиваться комплекс навязчивых идей. Просто ловить рыбу ему стало не интересно. Он хотел, во что бы то ни стало, приобрести фашистский железный крест. Для этого, он сошелся с местной шпаной и проводил с ними время, после того, как я высказался о его идеях и мечтах и дал им характеристику.

В нетрезвом состоянии капитан 1 ранга просто несносно упрям и готов попасть в г-но любой ценой, во что бы то ни стало.

Мы с ним поругались, и он отправился на поиски приключений на свою задницу. Иногда, чтобы полностью не потерять контроль, я пытался позвонить ему на мобильный телефон, но сигнал не проходил. Это в Балтийске обычное явление.

Явился он к гостинице «Золотой якорь» глубоко за полночь, причем, в сопровождении шести или семи подростков самого хулиганского вида и возраста. Один, самый старший, мне очень не понравился своими злыми глазами. Я поблагодарил их за сопровождение, наблюдая, как предводитель, с третьей попытки, преодолевает четыре ступеньки вверх на крыльцо гостиницы.

Он еще выразил желание напоить всех кофе, но я резко возражал, сказав, что всем пора в койки. Как его не побили и не ограбили, просто удивительно, учитывая его привычку сорить деньгами и небрежно светить свой кошелек-прижим.

В результате проведенного вечера он купил у кого-то из этих ребят серебряную монету прошлого века за восемьсот рублей. Деньги явно жгли ему карман.

На утро следующего дня я отправился один загорать с книгой в дюны за памятник Елизавете 1. Хотя солнце было в дымке, и я уже был слегка загорелым после парома, я сгорел. Ветер и, отраженные от сверкающего песка, лучи сделали процесс незаметным, но вечером меня колбасило от температуры и мутило.

Возвращаясь с пляжа, я встретил Серегу, освежающего вчерашние дрожжи под зонтиком в кафе. Он был готов к новым похождениям. Вокруг него вился мальчик подросток из вчерашней компании, которому он покупал чипсы и пиво. Была намечена экспедиция на Куршскую косу по местам боевой славы, чтобы найти и откопать железный крест или, в крайнем случае, приобрести его у мальчика, его обладателя, друга экскурсовода.

Предводитель, наконец, нашел себе компанию и слушателей, готовых смотреть ему в рот. Я поехал с ними. На Куршскую косу ходили ПСК и автомобильные паромы прямо от кафе. На паром мы и сели.

Никакого мальчика с крестом мы не нашли, но погуляли и осмотрели остатки разбитых немецких фортов. Под проливом в Балтийск с косы шло, затопленное в войну, что-то похожее на метро – тоннель с монорельсом и с вагонетками.

А еще, Куршская коса была огромным кладбищем «Запорожцев», которые приобретались за гроши местными летчиками по всей Калининградской области и использовались, как ишаки в Грузии, до первой поломки, а потом бросались. ГИБДД на косе не было.

Вернулись в Балтийск на ПСК.

Я пошел в гостиницу, а Серега, в сопровождении мальчика, на поиски новых приключений и ржавых военных железяк, которые ему были готовы втюхать местные подростки.

Вечером этого дня, в результате проведенных мероприятий и маркетинга, Серега оказался нетрезвым, счастливым обладателем ржавой немецкой каски с дыркой. Если надеть эту каску на голову, то дыра в ней оказывалась, как раз у того места, где, в подобных случаях, нужно крутить пальцем.

Сначала, у нас был двухкомнатный номер, с балконом и видом на море и гавань, а потом нас попросили переехать в другой номер, без балкона, с общими удобствами на двоих, но двумя комнатами не хуже.

Тот наш номер забронировал заранее немец, которых много сюда приезжает, чтобы предаться ностальгическим воспоминаниям по своей бывшей Родине – Восточной Пруссии. Оказывается, после войны всех немцев из Кенигсбергской губернии принудительно выселили, переименовав даже названия городов и населенных пунктов.

Настал вторник и мы, с помощью ЗЭМЧа Ивана Ивановича, четко отработали на кораблях. Иван Иваныч даже возил нас из гостиницы в базу и обратно на своем «мерседесе», так как погода испортилась и пошли дожди.

Оформили необходимые документы на кораблях и переехали в Калининград, чтобы утвердить их в техническом отделе Балтийского флота.

К сожалению, в ближайшие выходные дни, должен был праздноваться юбилей города Кенигсберга, и места в приличных гостиницах были заранее забронированы для высокопоставленных гостей города.

Мы поселились в отеле «Скания-Турист» в двух-коечном, двухкомнатном полу-люксе. Это тоже было рядом с техническим отделом.

Там тоже все прошло благополучно. Единственно, что огорчило: нам, в этот раз, не удалось поселиться в шикарной гостинице «Параисо», в которой мы жили в апреле. Это был старинный особняк-усадьба в довоенном старом районе города, недалеко от улицы Артиллерийской, где находился штаб Балтийского флота со всеми отделами управления тылом.

Там же был и отдел РХБЗО, которым командовал капитан 1 ранга и Серегин друг Володя Переверзев, который всегда гостеприимно и радушно нас принимал и отвозил на своем командирском ГАЗике в аэропорт к самолету.

В апрельский приезд мы тоже уезжали через его химический отдел. Сначала посидели у Володи в кабинете, потом перебазировались в здание аэропорта, где и расстались. Предводитель устал, так как много говорил и, по обычаю, совсем не закусывал.

Нам объявили посадку и предложили пройти в самолет, который стоял в пятидесяти метрах от здания аэропорта, на летном поле. Серега стал возмущаться, утверждая, что поскольку мы летим бизнес-классом и являемся ВИП-персонами, нас должны везти к самолету на отдельном автомобиле. Всем просто предложили пройтись пешком по солнечной погоде.

В самолете, в первом бизнес-отсеке Серега еще немного повозмущался и, утомленный отстаиванием своих прав ВИП-персоны, задремал, в результате чего, вся бизнес-водка и закуска во время перелета достались мне.

В ту поездку мы посетили собор с музеем Канта на острове и музей Фрисландские городские ворота, со статуей безголового магистра Тевтонского ордена Ульриха фон Фехтвагена на фасаде.

Серега жил в двух-комнатном полу-люксе в основном здании частной гостиницы «Параисо» под самой крышей, а меня поселили во флигеле в двух-этажный номер с отдельным входом со двора. Сам дворик был оформлен, в стиле загородного поместья с прудом и мостиком, через него, стоящей в нем, лакированной телегой и подсветкой кустов и скамеечек. Очень маленький, но стильный.

В моем двухэтажном номере, сразу на первом этаже была небольшая прихожая с плетеной мебелью и удобства с душевой кабиной, а наверх шла полированная, угловая, винтовая лестница в спальню-мансарду.

В мансарде было окно, прямо в крыше над кроватью, и маленькое - во дворик. Столик в моей мансарде, а также столики в маленьком кафе были выполнены на станинах от старинных швейных машинок немецкой фирмы «Зингер». Это, в сочетании с репродукциями старинного Кенигсберга на стенах, смотрелось очень стильно. В кафе тоже все было оформлено снопами и букетами с колосьями и старинной утварью из прусских фольварков, и был аквариум с, лениво плавающими в нем, черепахами.

Ночью, путешествуя босиком на первый этаж по незначительному вопросу, я подскользнулся на лакированном дереве лестницы и сел хвостом на шарик перил. Некоторое время мне было больно об этом вспоминать.

Но, вернемся в лето.

У предводителя началась хандра, потому что ему все не звонила жена Света. Он начинал что-то чувствовать. Пришлось в последний день вызвать ему женщину для снятия стресса.

К сожалению, предчувствия его не обманули.

 

ВОЕННЫЕ.

ЯКу-54 – КЮ посвящается.

В наше бюро приходят на работу отставные военные и часто делают быструю карьеру. Они не умеют работать, но умеют служить и командовать, и этим производят впечатление на руководство СПКБ.

Большинство из них пришло в бюро из 1 ЦНИИ МО, а не с флотов или реально действующих подразделений, и раньше пристально наблюдало нашу документацию.

А о 1 ЦНИИ МО можно сказать отдельно то, что складывается впечатление, что большой процент служащих там офицеров, направляется в военную науку для того, чтобы на флоте они не могли погубить себя, технику и личный состав.

Чтобы не обидеть своих друзей, служащих там, говорю только об определенном проценте отдельно взятых бывших офицеров, которые, в настоящее время, пришли работать в «Северное ПКБ».

В 1 ЦНИИ МО они имели возможность безнаказанно, не причиняя опасности окружающим, пиз-ть о военной науке, шуршать ГОСТами и, с глубокомысленным видом, поучать конструкторские бюро методам современного проектирования кораблей.

При всем том, на такой службе они успешно дорастали до звания капитана первого ранга и защищали кандидатские и докторские диссертации по различным тупиковым направлениям военной науки.

Некоторые из них были специалистами, некоторые нет.

Лицо умное с погонами, и ответственности никакой!

Как пел Владимир Семенович Высоцкий: «Пользы от них было ни на грош. Вреда, однако, тоже никакого!»

Возможно, именно в 1 ЦНИИ МО они были на своем месте!

Как говорили в ближних и дальних к 1 ЦНИИ МО военных кругах о его сотрудниках: «Сидят бойцы и кушают товарищей своих…».

Притом, процветала откровенная торговля своей подписью, для чего создавались посреднические конторы типа «Абсолюта», «Фрегата» и других, которые обеспечивали получение взяток в безналичной форме оплаты для коллективов начальников и ограниченного числа ограниченных должностных лиц.

Но в СПКБ многие из них преображались. Их выручало умение служить не делу, а непосредственному начальнику, которого они, при случае, легко потом подставляли и объезжали на кривой, особенно не мучаясь укорами совести. В своей жизни они, с курсантских времен, усвоили и применяли для себя правило: «Ты начальник – я дурак! Я начальник – ты дурак!» и искусно им пользуются до настоящего времени.

Сначала они втирались в обстановку и доверие, демонстрируя умение служить и стараясь понять, чем же тут люди занимаются, а получив руководящую должность начинали действовать в привычном режиме: «лизнуть вверх – пнуть вниз».

В этой ситуации, у них не было желания понять, что в бюро отделы сидят в соседних окопах и стреляют в одну сторону.

Эти тоже стреляли, но гадить, почему-то, ходили в соседний окоп. Причем, чем ничтожней был вопрос, тем больший раздувался из гандона дирижабль. В любом вопросе на первом месте должен стоять их интерес, даже если это губит всю проблему в комплексе.

Я вообще давно заметил, что для приличных людей власть это, прежде всего, ответственность за порученное дело и людей.

Мудаки же рвутся к власти, чтобы жить по принципу «я начальник – ты дурак», иметь возможность делить деньги в свою пользу и безнаказанно выеб-ся над нормальными людьми и их работой.

Ради достижения этого руководящего положения они готовы лакировать собственным языком любые задницы, чтобы впоследствии оказаться в положении, когда задницу подчиненные вынуждены будут лизать им.

 

ЭССЕНЦИЯ.

Когда я работал грузчиком на сушечном хлебозаводе «Балтика», то взял там, на всякий случай, девяносто градусной лимонной эссенции, которую добавляли в тесто при производстве лимонных сушек по три капли на ведро.

Я собирался применять эти капли при разведении шила для усиления вкусовых ощущений.

На седьмое ноября ко мне в гости пришел друг Серега, и я рассказал ему о наличии у меня этого эликсира. Напитков было достаточно, но Серега, ударившись в ностальгические воспоминания, вспомнил, как во время службы в армии они где-то достали на роту такую фляжку, после чего вся казарма встала на уши.

Воспоминания были приятные, и он попросил налить ему рюмку эссенции, чтобы их освежить.

Я налил и потом с интересом наблюдал, как на его лице разливалось блаженство со слезами на глазах.

Чтобы разделить его радость, я налил себе тоже и выпил. Полученные впечатления превзошли все ожидания. Эссенция была не только 96-и градусной крепости, но еще и липко-сладкая. Она тут же налипла на пищевод и не запивалась. Тут я поверил, что фляжка этого «варенья» может уложить роту. Мы сидели и плакали, глядя друг на друга.

Употреблять эту эссенцию действительно можно в объеме три капли на литр, для придания лимонного аромата.

Вот такое сладкое счастье, со слезами на глазах.

 

ГЛАВНЫЙ ПО СКОБ-ТРАПАМ.

Когда я работал на Балтийском заводе в опергруппе на строительстве индийских фрегатов, мне случилось пошутить над инженерами 22 отдела.

Они, тогда как раз, набрали в отдел молодых, не обстрелянных девушек специалистов после института.

Я позвонил им по городскому телефону и командным голосом потребовал: «Соедините меня немедленно с главным специалистом по скоб-трапам. Скоб-трап – это такая изогнутая железяка, которую приваривают к переборкам».

В телефонной трубке надолго затаились, и время от времени слышалось испуганное шуршание и шепот: «Кто! Где он! Что это такое? Кто-то звонит с завода! Требуют кого-то ГЛАВНОГО!»

Наконец, через пол часа где-то нашли и привели к телефону Ваню Демакова, который смог сказать мне номер чертежа этой железяки.

После того как «поднял» документацию.

А главного специалиста по скоб-трапам в 22 отделе так и не назначили.

 

ПЕРВЫЙ ПРОТОКОЛ.