Тема 7. Эрнест Хемингуэй «Старик и море».

Вопросы для обсуждения

1. История создания повести Э. Хемингуэя «Старик и море». Вопрос о прототипе главного героя повести. Жанровое своеобразие, тематика произведения.

2. «Я необыкновенный старик». Почему Сантьяго имеет право сказать так о себе?

o Какие детали внешнего облика старика подчеркивает автор? Почему?

o История жизни. Назовите эпизоды, особенно важные для понимания личности героя.

o Каково его отношение к своему делу?

o Как Сантьяго относится к различным неприятностям и невзгодам в своей жизни?

o Какие слабости присущи Сантьяго и как он относится к ним?

o Что обсуждают между собой Маноли и Сантьяго?

o Каков итог борьбы старика?

3. Мастерство Э. Хемингуэя-художника. Символика в повести.

4. «Старик и море» - философская притча.

Литература

1. Анастасьев Н.А. Творчество Эрнеста Хемингуэя. М.,1981.

2. Кашкин И. Эрнест Хемингуэй. Краткий биографический очерк. М.,1966.

3. Леденев А.В,. Леденева Т.В Вызов судьбе: сравнительный анализ рассказа М. Шолохова Судьба человека», повести Э. Хемингуэя «Старик и море» и отрывка из повести В. Астафьева «Царь-рыба» // Сравнительное изучение русской и англоязычной литературы. 11 класс: методические рекомендации. – М.:Дрофа,2005. – С.129-134.

4. Луценко Т.М. Зарубежная литература в школе. Минск,1973. – С.211-220.

5. Нартов К.М. Зарубежная литература в школе. М.,1976. – С.244-257.

6. Самарин Р.М. Зарубежная литература. М.,1978. – С.430-445.

7. Сидорова М.В. «Старик и море Э. Хемингуэя» // Литература в школе. – 2004. - № 10. – С.42-43.

8. Тураев С.В., Чавчанидзе Д.Л. Изучение зарубежной литературы в школе. – М.,1982. – С.135-142.

Задания

1. Назовите прототип главного героя повести «Старик и море» - Сантьяго. Согласны ли вы с жанровым определением произведения - «философская притча»? Дайте его определение.

2. Охарактеризуйте образ Сантьяго. Обратите внимание на портрет героя. Найдите в тексте описание хижины старика, его одежды.

Каково отношение героя к природе? Выпишите из текста цитаты, характеризующие отношения Сантьяго к морю и рыбе. Проанализируйте, как он обращается к своему улову.

Найдите в тексте отрывок, в котором герой поймал самку марлина. О каких качествах рыбака свидетельствуетцитата:«Ни разу в море я не видал ничего печальнее, — подумал старик. — Мальчику тоже стало грустно, и мы попросили у самки прощения и быстро разделали ее тушу».

3. Сделайте вывод: почему Сантьяго привез к берегу остов рыбы? Какой смысл заключен в данной притче?Какие сны снятся старику и почему?

 

Справочные материалы

Эрнест Хемингуэй (1899—1961)

Хемингуэй любил сравнивать принципы экспрессивности текста с айсбергом, только на одну восьмую возвышающимся над повер­хностью воды: при реальном знании писателем своей темы практи­чески любой фрагмент повествования может быть опущен без ущерба для общего эмоционального воздействия. Хемингуэевский иллюзионизм во многом опирается на идею отказа от «риторики», в свое время провозглашенную французскими поэтами-символи­стами. Писатель предпочитает не описывать, а называть; он не столько воссоздает реальность, сколько описывает условия ее су­ществования. Фундамент подобного описания составляют глаголы движения, существительные, однотипные ремарки, многократное употребление соединительного союза «и». Хемингуэй создает как бы схему восприятия элементарных раздражителей (жар солнца, холод воды, вкус вина и т. д.), которые лишь в читательском сознании становятся полновесным фактом чувственного опыта. Увлечение писателя в связи с этим Сезанном и другими постимп­рессионистами закономерно.

Подобно почерку Вердена, хемингуэевский стиль разряжен. В какой-то мере это достигается за счет того, что персонажи Хемин­гуэя как бы не имеют души. Их сознание представлено декоративно, растворяется в «узорах» внешнего мира (стойка бара, город под Дождем, сетка парижских улиц). Нанизывание фактов, собирание их в «пейзаж» подчинено достаточно жесткой логике, котораяуказывает на ограниченность удовольствий (бар должен быть за­крыт, перно выпито, а поездка в горы закончена), что сообщает несколько монотонной, монохромной натурализации внутреннего мира у Хемингуэя трагический характер. Яркость красок, осязае­мость форм («аполлонийское») выступают оборотной стороной «ничто» («дионисийского» начала), у которого нет очертаний,— ко­торое может быть представлено только в отраженном виде и образует разновидность черной подкладки для узора слов-камушков.

В суггестивном описании смерти, в воссоздании силуэта явле­ния на фоне «черного квадрата»— одна из броских черт хемингуэевского примитивизма как стилистики современной трагедии.

Роман «Прощай, оружие!» можно считать прологом к той ситу­ации, которая выведена в «И восходит солнце». И в этом произве­дении Хемингуэй использовал в названии своей книги цитату. Она взята из поэмы английского драматурга и поэта конца XVI в. Джорджа Пила, написанной по поводу ухода на покой прославлен­ного воина. Ирония Хемингуэя очевидна: в его романе показана не слава оружия, а трагическое поражение. О каком же «оружии» идет речь? Прежде всего о романтической идее войны, связанной с фигурой Наполеона, войны планомерных наступлений и отходов, с торжественной сдачей городов, освященной ритуалом,— словом, об идее, содержание которой блестяще обыграно Л. Н. Толстым в «Войне и мире». Нелогичность, жестокая абсурдность современной бойни (расстрел под Капорето) разрушает иллюзию лейтенанта Фредерика Генри о долге по отношению к системе военных и социальных отношений, дозволяющих торжество хаоса, но вместе с тем освящаемой громкими, но малозначащими лозунгами о «героизме».

По замыслу автора, «Прощай, оружие!» не является антимили­таристским романом наподобие «Огня» А. Барбюса. Лейтенант Генри не против войны как таковой,— война в его представлении является мужественным ремеслом настоящего мужчины. Однако, как показывает Хемингуэй, этот ритуал полностью теряет общезна­чимый смысл на фоне сражений, которые убийственно нелогичны и играют людьми, как марионетками. Линия фронта на этой «новой» войне, где по сути дела нет ни своих, ни чужих (австрийцы в романе практически не персонифицированы), сугубо условна. Открытие этого измерения войны происходит и под влиянием ранения, и в результате разговоров лейтенанта с простыми людьми, которые, как это часто случается у Хемингуэя, выступают знатоками самых надеж­ных истин («Войну не выигрывают победами»). Оно не дает Фредерику ничего, кроме урока самопознания: война становится неоспоримым, экзистенциальным событием его внутреннего мира. С этой войны, разумеется, дезертировать уже невозможно, что лишний раз подчер­кивает ироническую многозначность названия романа.

Послевоенное творчество Хемингуэя (роман «За рекой в тени Деревьев», 1950; повесть «Старик и море», 1952) уступают по уровню его произведениям 1920—1930-х годов. Однако это обстоятельство уже не могло изменить репутацию Хемингуэя (Нобелевская премия 1954 г.) как одного из главных создателей художественной мифо­логии современного индивидуализма.