Логическая перспектива «цели» предложений

 

Упражнения

 

1) «Надо приехать в Одессу и не проскакивать ее, а остановиться там хотя бы дня на два или три. И пойти на базар.

(...) Не знаю почему, но рыбой на базаре торгуют только в Одессе. Я даже не хочу догадываться о принципах такой странности. Но только ни на Кавказе, ни в Крыму, ни в Гагре, ни в Сухуми, ни в Сочи, ни в Судаке, ни в Феодосии ни за какие деньги не найдете вы обыкновенного бычка. Свежего, еще почти живого, только что из моря». (Ю. Казаков «Мне все помнится»)

2) «Скворцы вывелись и улетели, и давно уже их место в скворечнике занято воробьями. Но до сих пор на ту же яблоню в хорошее росистое утро прилетает старый скворец и поет.

Вот странно! Казалось бы, все уже кончено, самка давно вывела птенцов, детеныши выросли и улетели...Для чего же старый скворец прилетает каждое утро на яблоню, где прошла его весна, и поет?» (М. Пришвин «Старый скворец»)

3) «Наступила последняя сцена. Я стоял за входной портьерой и видел все самым отчетливым образом. Воины вели Лоренциту с завязанными назад руками. Когда ее клали на разостланный по земле красный ковер, она заметила из-за портьеры мое лицо и улыбнулась мне.

Под звуки заунывного марша вышел на арену Энрико - палач, ведя за собой громадного, неуклюжего Лолли. Слон остановился в шаге около моей жены и сейчас же узнал ее, протянул к ней свой длинный хобот и ласково дунул ей в лицо». (А. Куприн «Молох»)

4) «После обеда князя тотчас же перевели в «салон», в котором принимали его утром. Все торжественные случаи и приемы происходили у Марьи Александровны в этом самом салоне. Она гордилась этой комнатой.

Старичок, с шести бокалов, как-то весь раскис и некрепко держался на ногах. Зато болтал без умолку. Болтовня в нем даже усилилась». (Ф. Достоевский «Дядюшкин сон»)

5) «Песня плыла, как дым. И мы двигались навстречу закату. Его кипящие реки стекали по расшитым полотенцам крестьянских полей. Тишина розовела. Земля лежала, как кошачья спина, поросшая мерцающим мехом хлебов.

На пригорке ссутулилась мазанная деревушка Клекотов. За перевалом нас ждало видение мертвенных и зубчатых Брод. Но у Клекотова нам в лицо звучно лопнул выстрел. Из-за хаты выглянули два польских солдата. Их кони были привязаны к столбам. На пригорок деловито въезжала батарея неприятеля. Пули нитями протянулись по дороге». (И.Бабель «Конармия»)

 

Логическая перспектива литературного отрывка

 

Упражнения

 

1) «В эти часы все чаще ныло сердце при мысли, что там, за Брестским вокзалом за Ходынкой, куда медленно ушел закат, роса ложится на березовые рощи и журчит, обмывая коряги, вода в прозрачной подмосковной реке. От реки тянет прохладой, тиной, гнилыми сваями. На брошенных дачах темно, и зацветают в одиночестве давно посаженные пионы. Роса стекает с мезонина на крышу заколоченной терраски, и кроме равномерного звона капель, ничего больше не слышно в густеющем сумраке вечера.

Оставленные на время в покое парки, поля и леса стояли рядом с растревоженной Москвой и прислушивались сквозь сон к ее напряженному гулу». (К. Паустовский «Повесть о жизни»)

2) «Мне очень повезло с жильем. Хозяева попались бездетные, днем на работе, и, по существу, весь дом - большой старинный дом - был в моем распоряжении. И я очень полюбил этот дом. В непогодь, когда я не уходил в лес, я целыми часами бродил по дому, неторопливо переходя из избы в избу, из горницы в горницу, спускался в клеть, в погреб. И всюду мне попадались заброшенные, запылившиеся предметы отжившего крестьянского обихода: всякая деревянная и берестяная посуда и утварь, чайники и котелки, с которыми раньше ездили на сенокос, - прокоптелые, все еще пахнущие дымом, старая домотканая одежда, кожаные обноски, редкие поделки из красной и желтой меди, орудия труда: всевозможные грабли и вилы, сани, прялки, трепала, мялки, кросна - массивный ткацкий станок и даже андреевка - натуральная соха.

Короче говоря, это был и жилой дом, и музей крестьянской старины, какого не сыщешь ни в одном городе». (Ф. Абрамов «Деревянные кони»)

3) «С тех пор как Варвара стала ходить в свахах, она никогда не запомнила такой свадьбы, какова ей далась Настина свадьба. И на колосе она наигралась, и назяюлась уж порядком, и из избы ей уж два раза доносили, что жареный петух готов и пора молодых поднимать, «а поднимать их не с чем». Зло Варвару берет страшное. Она с сердцов то выругает Григория «сопатым», то в дверь пуньки рукой, будто невзначай, стукнет, - а все нет того, чего ей ждется. Походила она и стукнула еще раз - дверь отворилась, и перед изумленною свахою предстала Настя совсем одетая: в паневе, в фартуке и повязке.

- Что же это вы? - воскликнула Варвара.

- Пойдем, куда тебе нужно, - тихо ответила Настя, взяв сваху за руку. Это было первое слово, которое выговорила Настя в день своей свадьбы. Делать было нечего; Варвара собрала дружков, оправила голову замерзшему Гришке, и с церемониею повели молодых за брачный стол есть когута жареного и пшенную кашу с коровьим маслом». (Н. Лесков «Житие одной бабы»)

4) «Катюше было много дела по дому, но она успевала все переделать и в свободные минуты читала. Нехлюдов давал ей Достоевского и Тургенева, которых он сам только что прочел. Больше всего ей нравилось «Затишье» Тургенева. Разговоры между ними происходили урывками, при встречах в коридоре, на балконе, на дворе и иногда в комнате старой горничной тетушек Матрены Павловны, с которой вместе жила Катюша и в горенку которой иногда Нехлюдов приходил пить чай вприкуску. И эти разговоры в присутствии Матрены Павловны были самые приятные. Разговаривать, когда они были одни, было хуже. Тотчас же глаза начинали говорить что-то совсем другое, гораздо более важное, чем то, что говорили уста, губы морщились, и становилось чего-то жутко, и они поспешно расходились». (А. Толстой «Воскресение»)

5) Акакий Акакиевич глядел на все, как на новость. Он уже несколько лет не выходил по вечерам на улицу. Остановился с любопытством перед освещенным окошком магазина посмотреть на картину, где была изображена какая-то красивая женщина, которая скидала с себя башмак, обнаживши таким образом всю ногу, очень недурную; а за спиной ее, из дверей другой комнаты высунул голову какой-то мужчина с бакенбардами и красивой эспаньолкой над губой. Акакий Акакиевич покачнул головой и усмехнулся, и потом пошел своею дорогою. Почему он усмехнулся, потому ли, что встретил вещь вовсе незнакомую, но о которой, однако же, все-таки у каждого сохраняет какое-то чутье, или подумал он, подобно многим другим чиновникам, следующее: «Ну, уж эти французы, что и говорить, уж ежели захотят что-нибудь того, так уже точно того...».

А может быть, даже и этого не подумал - ведь нельзя залезть в душу человека и узнать все, что он ни думает». (Н. Гоголь «Шинель»)

6) «Фаворский отвернулся. Навязчивый Чугунов был ему противен и жалок, являя собою темную каплю мещанского моря, из хлябей которого тянулся в горнюю высь двадцать семь лет сын кладбищенского дьячка Фаворский. Вино и слезы бушевали в его груди. Семнадцати лет выгнали его из семинарии за непочтение к Авессалому, которому гласно, при экзаменаторах, советовал он задним числом не болтаться, уцепившись волосами за дерево, а отсечь мечом шевелюру и бежать. Фаворский был поочередно поэтом, романистом, изобретателем и вместе с тем кормился черной канцелярской работой присутственных мест. Его гнали из редакций, смеясь в лицо; модель метательной машины, построенной им с помощью клея и ножниц из картона, валялась на чердаке, после постыдных мытарств среди серьезных людей; ЕГО КАРТИНУ «Страшный суд», на которой был изображен дьявол в виде орангутанга, хворающего желудком, давно использовали пауки одной из лавок толкучего рынка, куда, по цене рамы, за полтора рубля продал ее Фаворский бойкому костромичу. Жил этот странный с бледной, как тень, жизнью, человек пылкий восторгом перед величием великих мира сего; с их светлой и трагической высоты смотрел он на все, кроме себя». (А. Грин «Жизнеописание великих людей»)

7) «Все было готово. Через полчаса Маша должна была навсегда оставить родительский дом, свою комнату, тихую девичью жизнь... На дворе была метель; ветер выл, ставни тряслись и стучали; все казалось ей угрозой и печальным предзнаменованием. Скоро в доме все утихло и заснуло. Маша окуталась шалью, надела теплый капот, взяла в руки шкатулку свою и вышла на заднее крыльцо. Служанка несла за нею два узла. Они сошли в сад. Метель не утихала; ветер дул навстречу, как будто силясь остановить молодую преступницу. Они насилу дошли до конца сада. На дороге сани дожидались их. Лошади, прозябнув, не стояли на месте; кучер Владимира расхаживал перед оглоблями, удерживая ретивых. Он помог барышне и ее девушке усесться и уложить узлы и шкатулку, взял вожжи, и лошади полетели». (А. Пушкин «Метель»)

8) «Вошли конвойные с шашками и ружьями.

- Возьми препроводительную бумагу, сдашь в N-ский острог. Распишись в приеме.

Старший конвойный осторожно шагнул к столу, взял перо и, нагнувшись, стал водить им, перекосив на сторону глаза, рот, ловя языком ус, цепляя и разбрызгивая пером по бумаге. Он с усилием вывел: Лексей Пономарев, и, положив на место перо, отер выступивший каплями на лице пот. Потом взял к плечу ружье, повернулся, со стуком молодцевато приставив каблук к каблуку, и пошел к двери. Сидоркин двинулся за ним, а позади второй конвойный.

Выйдя за дверь, Сидоркин надел шапку и пошел мерью в шаг с конвойными, мотая руками.

Было жарко. Полдневное солнце жгло пыльную дорогу. Верхушки курганов и линия горизонта дрожали в струившемся воздухе. Река все так же ослепительно ярко и знойно шевелилась сверкающей рябью. Под горой желтело железнодорожное полотно, и, сверкая на солнце, бесконечно бежали рельсы». (А. Серафимович «В камышах»)

9) «Одни из гостей уже со вчерашнего вечера находился у Сергея Андреевича и теперь ожидал его дома. Гость этот был его старый университетский товарищ Киселев, знаменитый организатор артелей. О нем в последнее время много писали в газетах. С нижегородской выставки, где он экспонировал изделия своих кустарей, Киселев по дороге заехал на сутки к Сергею Андреевичу и сегодня вечером уезжал. Сергей Андреевич проговорил с ним до поздней ночи и все утро после амбулаторного приема; он не мог наслушаться Киселева, не мог наговориться с ним; глядя на этого человека, всю свою жизнь положившего на общее дело, Сергей Андреевич преисполнялся горделивою радостью за свое поколение, которое дало жизни таких деятелей». (В. Вересаев «Поветрие»)

10) «Степь родимая! Горький ветер, оседающий на гривах косячных маток и жеребцов. На сухом конском крупе от ветра солоно, и конь, вдыхая горько-соленый запах, жует шелковистыми губами и ржет, чувствуя на них привкус ветра и солнца. Родимая степь под низким донским небом! Вилюжины балок, судолов, красноглинистых яров, ковыльный простор с затравившим гнездоватым следом конского копыта, курганы в мудром молчании, берегущие зарытую казачью славу... Низко кланяюсь и по-сыновьи целую твою пресную землю, донская, казачьей нержавеющей кровью политая степь!» (М.Шолохов «Тихий дон»)

11) «Она привязана была ко мне всей душой, полюбила меня как родное дитя свое, и я, еще с неостывшими слезами от разлуки с Катей, еще с болевшим сердцем, жадно бросилась в материнские объятия моей благодетельницы. С тех пор горячая моя любовь к ней не прерывалась. Она была мне мать, сестра, друг, заменила мне все на свете и взлелеяла мою юность». (Ф. Достоевский «Неточка Незванова»)

 

Период

 

Сложные предложения делятся на сложносочиненные (это соединение в одно целое двух или нескольких относительно равноправных простых предложений) и сложноподчиненные (это сложное предложение, имеющее главную часть и придаточную, связанную с главной с помощью подчинительного союза или союзного слова). Еще предложения бывают бессоюзными.

Особым видом сложного предложения является период.

Период - это разветвленное сложное предложение со многими придаточными. Такого рода предложение дает автору возможность подробно изложить и развить какую-либо мысль.

Период - это самостоятельная часть литературного произведения, можно дать такое определение, что это «рассказ в рассказе».

Построение периода принимает очертание замкнутого круга, кольца. Период всегда состоит из двух частей. Первая часть периода обычно бывает длиннее второй и содержит сложное перечисление, состоящее из нескольких относительно небольших частей.

Первая часть читается с постепенным повышением голоса на ударных словах внутри каждой части. Максимальное повышение голоса приходится на главное ударное слово в конце первой части.

Между первой и второй частями периода находится наиболее длительная пауза (чаще всего в пунктуации бывает тире). Эта пауза является границей между частями. После этой паузы происходит резкий мелодический перелом. При переходе ко второй части голос резко понижается (если сравнивать с первой частью).

Вторая часть периода называется заключением или «выводом». Как правило, она гораздо короче первой части. Внутри нее голос несколько повышается на ударных словах, но эти повышения меньше, чем в первой части. Максимально понижается голос на главном ударном слове всего периода, которое находится в конце второй части. Тут и ставится завершающая точка.

В основном периоды бывают условные («если...»), бывают временные («когда...»), встречаются и периоды уступительные («как ни..., хотя...»).

Станиславский описывает как практически надо подходить к чтению периода:

«Слежу, чтобы второй такт был сильнее первого, третий - сильнее второго, четвертый - сильнее третьего! Не кричать! Громкость - не сила! Сила - в повышении!..»[20]

Например:

«Если вам восемь лет, || и у вас синие глаза, | и одна рука в компоте, | а другая в замазке, || и если у вас брат, | которому пять лет, | у которого насморк | и который каждые пять минут теряет свой платок, || и если ваша мама | ушла на целый день - то тогда | вам жить становится очень трудно». (В. Инбер «Тосик. Мура и ответственный коммунист»)

Теперь рассмотрим пример для чтения более сложного периода:

«В 1800-х годах, | в те времена (,) когда не было еще | ни железных, | ни шоссейных дорог, | ни газового, | ни стеаринового света, || ни пружинных низких диванов, || ни мебели без лаку, || ни разочарованных юношей со стеклышками, || ни либеральных философов-женщин, || ни милых дам-камелий, (которых так много развелось в наше время) -

В те наивные времена, | когда из Москвы, | (выезжая в Петербург | в повозке | или карете) | брали с собой | целую кухню домашнего приготовления, | ехали восемь суток | по мягкой, | пыльной | или грязной дороге | и верили в пожарские котлеты, | валдайские колокольчики | и бублики, -

Когда в длинные осенние вечера | нагорали стальные свечи, | освещая семейные кружки | из двадцати | и тридцати человек, || на балах | в канделябры вставлялись восковые | или спермацетовые свечи, || когда мебель ставили симметрично, || когда наши отцы | были еще молоды не одним отсутствием морщин | и седых волос, | а стрелялись за женщин, | и из другого угла комнаты | бросались поднимать | нечаянно | и не нечаянно | уроненные платочки, || наши матери | носили коротенькие талии | и огромные рукава | и решали семейные дела | выниманием билетиков, || когда прелестные дамы-камелии | прятались от дневного света, -