Теоретические подходы к вопросам модернизации

В предыдущей главе речь шла о смене цивилизаций, которая происходила постепенно. Для древних цивилизаций она могла со­ставлять сотни и даже тысячи лет. Новые элементы появлялись в недрах одной цивилизации и постепенно, увеличивая свой удель­ный вес, формировали новую цивилизацию. По мере развития человечества сокращалась продолжительность существования ци­вилизаций. Переход от позднефеодальной цивилизации к ранне-индустриальной проходил в передовых странах Западной Европы достаточно быстро. Иногда этот переход совершался путем буржу­азных революций (Нидерланды, Апглия). Трансформация одной цивилизации в другую сопровождалась кардинальной перестрой­кой всех сторон жизни — от изменения общественных институ­тов, способов производства и производственных отношений до изменений частной жизни людей и проблем семьи.

Переход от одного вида цивилизации к другому получил назва­ние модернизации. Термин «модернизация» дословно обозначает осо­временивать, усовершенствовать (от фр. moderne — современный). Практически понятие «модернизация» может быть отнесено к смене любых цивилизаций, однако чаще всего его употребление ограничено по времени. Обычно его используют при анализе про­цесса перехода от стабильного аграрного «традиционного» обще­ства к непрерывно меняющемуся современному индустриально­му обществу.

В основе теории модернизации лежит представление о том, что свободная личность является ядром развитого гражданского об­щества с дифференцированными, федеративно-автономными институтами экономической, социально-правовой, культурно деятельности. В свою очередь, самодеятельное свободное гражданское общество — база для политической и экономической модер­низации, направленной на ограничение всевластия авторитарно­го, деспотического государства, создание представительной де­мократической системы и современного правового государства, а развитой экономикой, основанной на свободной конкуренции свободных производителей. Это позволяет модернизованному обществу легко приспосабливаться к меняющимся внешним обстоятельствам.

Модернизация характеризуется наличием взаимообусловлен­ных Общественных процессов и изменений на базе индустриали­зации. Для модернизированного общества характерно:

– рост специализации и дифференциации труда;

– развитая бюрократия;

– формирование политических институтов современного типа (избирательная система, политические партии, парламентаризм);

– открытая стратификация общества (наличие социальных слоев, групп);

– социальная мобильность граждан (возможность свободного продвижения по «социальной лестнице»);

– ослабление традиционных ценностей (семьи, религии, морали);

– увеличение степени индивидуализма людей.

Разработке теоретических вопросов модернизации посвящены исследования многих авторов. Существуют различные определения модернизации и ее процессов: технологическая (К.Леви- Стросс), глобальная (П.Винер), консервативная (А.Г.Вишневский), экологическая (О.Н.Яницкий), а также различные интерпретации ее стадий в отдельных странах во взаимосвязи с характером социальной структуры и общественной системы в целом (С. Эйзенштадт, Р. Бендикс, А. Инкелес, У.Ростоу).

В разных регионах модернизация имела различные предпосыл­ки и стартовые условия, продолжительность и адаптационную; среду, формы и результаты. В западноевропейских странах модернизационный процесс происходил постепенно, реализовываясь в комбинированных формах (и эволюционной, и революционной). В результате модернизация достигла своей цели: были созданы современная рыночная экономика, гражданское общество, пра­вовое государство.

 

Модернизация в России

Проблемы российской модернизации были и продолжают быть объектом серьезных общественных дискуссий. В них активно уча­ствуют философы, социологи, экономисты, историки, демографы (А. С.Ахиезер, А.Г.Вишневский, Б.Н.Миронов, Р. В. Рывки- на, В. В. Шелохаев и др.). На основе работ этих и других авторов можно в общих чертах представить, как проходили процессы мо­дернизации в России.

Цель модернизации российского общества — превращение его из традиционного, аграрного, сельского, патриархального в со­временное, индустриальное или «постиндустриальное», городское, демократическое, индивидуалистское. Модернизационные процес­сы начались в России несколько столетий тому назад. Реформы Петра I и Екатерины II были направлены на приобщение России к образцам западного общества — западной промышленности, науки, культуры. В более поздние периоды продолжалась модерни­зация, инициированная «сверху»: отмена крепостного права, ин­дустриализация, реформа армии и судебной системы, политиче­ские преобразования 1905— 1906 гг., аграрная столыпинская ре­форма и т. д. В сжатые исторические сроки (вторая половина XIX— начало XX в.) в России была создана индустриальная база, в ос­новных своих структурных звеньях сложилась система рыночной экономики, проявили себя элементы гражданского общества и правового государства. Значительные успехи были достигнуты в области просвещения и, особенно в культуре, интенсивно шел процесс роста национального самосознания, страна стала частью мировой народнохозяйственной системы. Однако в России модер­низация не привела к тем результатам, которые были достигнуты в ведущих европейских странах. Более того, она не только обна­жила все «болевые точки» общественного развития страны, но и стала мощным стимулятором противостояния власти и общества, источником политической и социальной нестабильности.

Модернизация в России ускорила раскол общественного со­знания, внесла диссонанс в складывавшуюся традиционную си­стему представлений о мире, добре и зле, о чести и справедливо­сти. Она способствовала усилению конфронтации в российском обществе, окончательно расколола его по идейно-политическо­му, а после 1905 г. — и партийному признаку.

На рубеже XIX и XX вв. модернизация привела к идеологиче­ской, политической и партийной дезинтеграции российского об­щества, оказавшегося неспособным найти компромиссный вари­ант решения объективных проблем мирным, реформистским пу­тем. Потребовался мощный социальный, стихийный взрыв, под обломками которого погибли традиционные и часть новых клас­сов, представители многих идеологических и политических на­правлений и течений.

Эпицентром проблем, выявленных и обостренных модерниза­цией, все же стала сфера политики. Доминантой конфликта яви­лись две взаимосвязанные проблемы: борьба за власть и борьба за передел собственности в аграрном секторе, который в своей основе оставался традиционным и слабо вовлеченным в систему рыночных отношений. В начале XX в. речь шла о разделе или даже о полном переходе политической власти в руки новых классов (крупных промышленников, банкиров, либеральных политиков), порожденных и укрепивших свое экономическое могущество в процессе модернизации.

Царское правительство стремилось во что бы то ни стало со­хранить за собой монополию на власть, на казенную и дворян­скую собственность, которые являлись его мощной экономиче­ской основой, а также удержать в руках административно-поли­цейского аппарата контроль за своими подданными. Парадокс историй заключался как раз в том, что авторитарный режим, ини­циировав модернизацию «сверху», породил в лице новых классов и социальных слоев собственных могильщиков, претендующих на власть и собственность.

Борьба в России происходила между двумя социальными груп­пами — бюрократией, олицетворявшей авторитарный режим и сосредоточившей в своих руках нити управления и контроля, и интеллигенцией, которая традиционно формировала обществен­ное мнение и обладала силой идеологического и культурного вли­яния на общество. Дело в том, что созданные «сверху» как тради­ционные классы-сословия, так и инициированные таким же пу­тем новые классы были прочно «привязаны» к государственной казне, бюрократическому аппарату, ведавшему распределением государственных заказов, ссуд, предоставлением льгот и т. п. Все это сковывало частную инициативу и предприимчивость, делало оба класса (и дворянство, И буржуазию) в известной мере обще­ственно инфантильными и политически инертными.

В начале XX в. царский режим по существу утратил инициативу и был вынужден идти на уступки требованиям общества. Под дав­лением общественных сил в 1905—1906 гг. Николай II отказался от своих неограниченных властных функций и пошел на введение представительных учреждений (Государственная дума), получив­ших, хотя и ограниченное, право контроля за действиями испол­нительной власти и право контроля над бюджетом. Режим не спе­шил с законодательной реализацией обещаний Манифеста от 17 октября 1905 г., с расширением прав представительных учреж­дений, предпочитая действовать указным порядком, а возникаю­щие конфликтные ситуации «развязывать» силовыми методами (роспуск I Думы, государственный переворот 3 июня 1907 г., Лен­ский расстрел рабочих в апреле 1912 г. и т. п.). Неумение, а точнее, нежелание авторитарного режима управлять страной новыми ци­вилизованными методами вело его к изоляции от общества.

Николай II и его административно-бюрократический аппарат окончательно дискредитировали себя в глазах общественности, которая вплоть до февраля 1917 г. не отрицала возможности соглашения с властью и предлагала различные компромиссные вари­анты для такого консенсуса. Однако авторитарный режим отка­зался от компромисса с обществом (даже на базе весьма умерен­ной программы думского прогрессивного блока), рассчитывая самостоятельными усилиями выйти, а точнее, выпутаться из кри­зисной ситуации, предельно отягченной мировой войной, эко­номической и социальной нестабильностью," обострением борь­бы в сфере политики, нарастанием злобы и ненависти в «низах».

Сложным и противоречивым было положение интеллигенции, идеологически дифференцированной на разные политические группировки, которые вели друг с другом конфронтационную борьбу по вопросу о выборе пути общественного развития Рос­сии, о методах достижения поставленной цели. Не имея прочной социальной опоры, интеллигенция пыталась привлечь на свою сторону как новые (рабочие, служащие), так и традиционные (кре­стьянство, городское мещанство) слои, внедряя в их сознание разновекторную идеологию, различные партийные программы. На рубеже двух веков в расколотое традиционное сознание хлынул такой поток информации о путях и методах преобразования Рос­сии, что оно оказалось не в состоянии ее не только осмыслить, но даже просто воспринять. Раскачка интеллигенцией традицион­ного сознания в условиях противостояния власти и общества ока­залась чреватой политическими и социальными катаклизмами, приведшими Россию на грань национальной катастрофы. Разбу­шевавшаяся стихия «низов» смела не только существующий авто­ритарный режим, старые и новые господствующие классы, но также и носительницу «модных» современных идей — интелли­генцию.

Однако Февральская и Октябрьская революции 1917 г. вообще сняли проблему модернизации с повестки дня. В ходе социалисти­ческого строительства новому режиму удалось успешно выпол­нить отрицательную задачу модернизации, т.е. самым решитель­ным и беспощадным образом осуществить радикальную ломку традиционного общества. Удалось создать современную индустрию, достичь значительных успехов в образовании, науке, культуре, в повышении жизненного уровня населения, т.е. сформировать важ­нейшие структурные элементы современного цивилизованного общества. Однако целевые задачи модернизации — создание ры­ночной экономики, гражданского общества, правового государ­ства — советским режимом были отвергнуты. Возникла парадок­сальная ситуация, когда режим в ряде сфер способствовал разви­тию модернизации в России, а на уровне идеологии и политики «блокировал» его, не допуская перехода в конечную фазу разви­тия. Все это постепенно заводило страну в тупик. Становилось ясно, что требуются выправление «исторического зигзага» и выход на поиск собственного пути национального развития. В России модернизация может реализоваться в собственном национальном варианте с учетом всей совокупности исторических особенностей, традиций, культуры, ментальности ее народа.

Особенности советской модернизации заключались в ее при­нудительно-форсированном, даже репрессивном характере. Мо­дернизация советской России представляла собой односторон­ний процесс военно-промышленной модернизации, соответству­ющий интересам тоталитарного режима. Достижения технологи­ческого научного развития, образовательной системы были при­способлены только к нуждам и интересам военно-промышлен­ного комплекса. Социальная же сфера в самом широком смысле, включая и повседневную жизнь, модели социального развития человека и его запросов, оставались в состоянии искусственной беднЬсти, зависимости от патерналистской политики советского режима.

Неразвитость гражданского общества, систематическое блоки­рование модернизации на уровне экономической и частной жиз­ни в обществе — это не случайно-исторические последствия рос­сийской политической и национальной культуры, а результат последовательной планомерной политики, функционирования специфических институтов тоталитарного типа. Планово-распре­делительная система экономики, базирующаяся на жестком ра­ционировании потребления, хроническом дефиците благ и услуг, неизбежно предполагала иерархический порядок организации общества, закрытый характер социальной структуры и группообра- зования, систематическое ограничение социальной вертикальной и горизонтальной мобильности. Длительное существование этого порядка могло быть узаконено идеологией, которая опиралась на специфический комплекс идей и представлений. Они включали официальные компоненты: патриотизм, героическое прошлое, державность, наличие всякого рода «врагов» (внутренних и внеш­них), а следовательно, — требования готовности к мобилизации, индивидуального самопожертвования, оправдания бедности, при­оритетов социального целого, с одной стороны, и неизбежно сле­дующего из этого — неформального опыта частного выжи­вания, кодекса неформальной солидарности (семейной, этниче­ской, локальной, неформально-групповой и т.п.) — с другой.

Предпринимаемые попытки сменить вектор общественного развития в России в 80—90-х гг. XX в. актуализировали проблему модернизации, которая, по замыслу реформаторов, должна была выполнить функцию формирования рыночной экономики, граж­данского общества и правового государства. Однако в действи­тельности процесс модернизации в современной России и на этот раз реализовался с помощью волюнтаристских решений властных структур без учета исторических, социокультурных и ментальных особенностей российского народа. Издержки предложенного типа модернизации непомерной тяжестью легли на плечи большенств народа. Модернизация в современной России, как и в конце XIX—начале XX в., не обеспечивает стабильности в обществе, способствует возникновению конфликтов, обострению разноуров­невых противоречий, чреватых нарастанием деструктивных и дез- интеграционных процессов.

 

5.3. Модернизация и образ жизни

Модернизация вносит свои коррективы в жизнь и поведение людей, влияет на их образ жизни. Образ жизни представляет собой совокупность типичных видов жизнедеятельности человеческих общностей. Образ жизни невозможно оторвать от условий жизни. Понятие «образ жизни» позволяет комплексно, во взаимосвязи рассматривать основные сферы жизнедеятельности людей: их труд, быт, общественную активность, политические пристрастия, куль­туру, условия социализации, отношение к своему и чужому здоро­вью, экологическое (природоохранное) сознание, мотивы демо­графического поведения. Формирование того или иного образа жизни внутри какой-либо общности может быть результатом рас­пространения определенного индивидуального или группового стиля поведения и общения, который впоследствии закрепляется традициями, обычаями и социальными институтами, расширяет­ся в виде образцов поведения и форм общения до уровня тради­ционного образа жизни той или иной общественной группы, об­щества в целом.

В различные эпохи образ жизни населения существенно разли­чался. Модернизация вносит свои коррективы в жизнь и поведе­ние людей. Возможно ли сегодня познакомиться с прошлым об­разом жизни россиян? Да, возможно. Существует известная зако­номерность — что нельзя проследить во времени, то можно уви­деть в пространстве. Физически невозможно непосредственно оку­нуться в жизнь сельского населения России конца XIX—-начала XX в., но вполне реально увидеть многие элементы образа жизни в глухих сельских поселениях российской глубинки. И фрагменты модернизации сельской местности можно увидеть при движении от периферии регионов к их центральным городам.

Российский крестьянин до середины XX в. в своей массе про­живал в сельской местности. На севере России деревни были обыч­но небольшими, чаще в 10 — 30 дворов, на юге — крупные, до нескольких сотен дворов. В некоторых местностях имелись и хуто­ра, но их численность и роль были невелики. В повседневной жиз­ни поколений крестьяне выработали, выстрадали и богатый со­циальный опыт. Многие результаты его сохраняют практическое значение и в наши дни. Основное содержание крестьянского социального опыта — умение регулировать, увязывать в условиях сельскохозяйственной деятельности индивидуальные интересы отдельной личности с интересами семьи, а интересы семьи — с делами всего коллектива селения.

Сфера труда, быта и досуга сельского населения современной России во многом отличается от условий прошлого, но опреде­ленные традиции и навыки сохраняются до сих пор у старшего поколения деревенских жителей. Основная черта образа жизни крестьянина — постоянный физический труд в любой день неде­ли. В теплый период года он имеет крайне напряженный характер, а во время «страды» — сев, покос, жатва — буквально изнури­тельный. В этот период практически вся деятельность происходит на открытом воздухе.

На основе анализа трудовой деятельности, потребления услуг социально-бытового обслуживания и использования свободного времени для досуга можно охарактеризовать различные виды об­раза жизни населения в сельской местности.

Наиболее древний образ жизни сохранился у очень небольшой группы российского населения, но он распространен на огром­ной площади, составляющей 60 % всей территории России. Речь идет об образе жизни коренного населения Севера, Сибири и Дальнего Востока.

Образ жизни малочисленных народов, населяющих обширные пространства тундры, тайги, побережий северных морей, неотде­лим от традиционных занятий этой группы людей — оленевод­ства, охоты, рыболовства, морского зверобойного промысла.

Образ жизни кочевого населения (например, оленеводов полу­островов Ямал и Гыдан или морских зверобоев Чукотки) пред­ставляет собой уникальное для нашей страны явление. Для образа жизни аборигенов-кочевников на Севере характерно круглогодич­ное пребывание в очень сложных природных условиях тундры, лесотундры или побережья арктических морей. Они постоянно перемещаются вместе с оленями по обширным территориям, что практически не оставляет времени на досуг, не связанный непо­средственно с трудовой деятельностью (установка через короткие промежутки времени на новом месте чума, шитье меховой одеж­ды, изготовление или починка нарт, лыж, упряжи, приготовле­ние пищи и т.д.). В жизненных планах коренных жителей приори­тет отдается традиционным занятиям. Возможна ли модернизация жизни этой группы населения? Опыт аборигенов скандинавских стран, США и Канады показывает возможность резкого улучше­ния качества жизни северян при сохранении традиционных типов хозяйственной деятельности. Важную роль в этом процессе играет государственная политика.

Образ жизни традиционных степных и горно-степных скотово­дов распространен среди населения Восточного Кавказа, юга Сибири и тюркского населения Поволжья. У скотоводческих наро­дов, несмотря на то, что в настоящее время они живут в основ­ном оседло, образ жизни очень отличается от крестьян-земледель­цев, что связано как с типом хозяйства, так и с сохранившимися традициями кочевой жизни. Скотоводы живут преимущественно в домах, на Кавказе чаще всего — в каменных. Однако в наследство от юрт у них нередко открытый очаг и высокая задымленность помещений. В большинстве районов их обитания мало леса, по­этому часто единственный вид топлива — кизяк. Из-за нехватки топлива и неразвитой культуры строительства достаточно тепло­изолированного жилья и в постоянных домах, и во временных постройках в районах выпаса стад в холодное время года всегда холодно.

Традиционный сельский образ жизии широко распространен в малолюдных периферийных поселениях таежной зоны. Для него характерно предпочтение труду в огороде, уходу за скотом, рабо­там по дому. Сфера досуга очень ограничена и преимущественно связана с домом. Связи между соседними населенными пунктами редки и эпизодичны. Такой образ жизни был типичен для сель­ского населения в прошлом.

Традиционный сельский образ жизни с элементами городского сходен с предыдущим в отношении предпочтений, отдаваемых видам трудовой деятельности и характеру досуга. Можно сказать, что в этом варианте образа жизни заложены элементы модерниза­ции. Здесь несколько выше, по сравнению с сугубо традицион­ным образом жизни, механизация домашнего хозяйства, потреб­ление социально-бытовых и культурных услуг, активнее межсе- ленные связи. Подобный образ жизни распространен главным об­разом в средних по численности сельских населенных пунктах, имеющих достаточно надежные транспортные связи с центрами административных районов или более крупными поселениями.

Образ жизни переходный от традиционного сельского к город­скому характеризуется сочетанием труда преимущественно в сель­ском хозяйстве, ориентированности в свободное время на домаш­нем хозяйстве и его приоритете перед сферой обслуживания. При переходном типе наблюдается средний уровень механизации до­машнего труда. В доме обычно есть стиральная машина, холодиль­ник и другая бытовая техника. Кроме того, в хозяйстве использу­ется личный транспорт, чаще всего мотоцикл. Межселенные свя­зи достаточно активны. Подобный образ жизни наиболее типичен для крупных сельских поселений, центров сельских администра­тивных районов в Нечерноземье, в южнотаежных и лесостепных районах Сибири.

Сельский пригородный образ жизни можно оценить как совре­менный вариант сельского образа жизни. Это приближенная мо­дель будущего значительной части сельского населения. Подобные сельские населенные пункты расположены в зонах притяже­ния крупных городов, при их транспортной доступности в 1 — 2 часа. Сельскохозяйственное производство в таких поселениях обычно ориентировано на снабжение городов свежими овощами, молоком, мясом. Оно сосредоточено в крупных механизирован­ных агропромышленных предприятиях — свинооткормочных ком­плексах, птицефабриках, теплично-парниковых хозяйствах. Труд на таких предприятиях приближается к промышленному, город­скому. Многие жители пригородных поселков заняты вне сферы сельского хозяйства, часть из них работает или учится в городе. У значительной группы жителей здесь хорошо развито личное под­собное хозяйство, производящее продукты не только для собствен­ного потребления, но и для продажи на городских рынках. У мест­ных жителей преобладает высокая оснащенность домашнего хо­зяйства бытовой техникой, имеется личный автотранспорт. Насе­ление, относящееся к группе с пригородным образом жизни, от­личается достаточно высоким потреблением услуг сферы куль­турно-бытового обслуживания. Они имеют возможность пользо­ваться городскими театрами, концертными залами, музеями, биб­лиотеками.

Будущее некоторой части сельского населения связано с фер­мерским хозяйством, где складывается особый образ жизни. Этот вид образа жизни в нашей стране совершенно не изучен. Поэтому о нем можно высказать только самые общие соображения. Семьи фермеров, выбравшие для себя сельский образ жизни, в то же время во многом ориентированы на городские культурно-досуговые ценности и комфорт городского типа. Для них жизненно не­обходима высокая механизация сельскохозяйственного производ­ства и домашнего хозяйства, активные межселенные связи, нали­чие собственного автотранспорта, потребление элементов город­ской культуры — радио, телевидения, Интернета, газет, журна­лов, книг.

Образ жизни жителей больших городов сформировался под од­новременным воздействием целого ряда факторов. Профессиональ­ная дифференциация дополняется культурными различиями, су­ществующими между коренными горожанами и первым-вторым поколением мигрантов из иной культурной среды (сельское насе­ление российской глубинки, выходцы из Казахстана, Средней Азии или с Кавказа и пр.).

Для большого города характерен высокий уровень социальной мобильности. Развитие промышленности, наук и искусства, сфер бытового и культурного обслуживания способствует интенсифи­кации этого процесса, а, следовательно, социально-культурной дифференциации населения. Люди повышают уровень своего обра­зования и свой социальный статус; переходят с одного места ра­боты на другое или меняют профессию; переезжают из сел или малых городов в большие города. Все это меняет не только образ жизни каждого из них и их непосредственную социально-культурную среду, но претерпевают изменения и их социальные оценки и самооценка..

Культурная неоднородность в городе определяется и индиви­дуальным выбором человека, его предпочтениями в сферах про­фессиональной деятельности, потребления, досуга и пр. Такой выбор неизбежно определяет многообразие индивидуальных и групповых черт образа и стиля жизни горожан. Таким образом, тренд перемещения от малой периферийной деревни до большо­го города может служить примером этапов модернизации образа жизни в России.