Иоганн Непомук Гуммель (1778-1837)

 

 

Непомук родился 14 ноября 1778 года в Пресбурге, тогдашней столице Венгрии. Его семья жила в Унтерштинкенбрунне, маленьком нижнеавстрийском приходе, где дед Гуммеля держал ресторан. В этом приходе родился и отец мальчика – Иоганнес.

Непомук уже в три года обладал исключительным музыкальным слухом и благодаря своему необычайному интересу к любой музыке в пятилетнем возрасте получил от отца в подарок маленькое фортепиано, которое он, между прочим, благоговейно хранил до самой смерти.

С 1793 года Непомук жил в Вене. Его отец в то время занимал здесь место музыкального директора театра. В первые годы своего пребывания в столице Непомук редко появлялся в обществе, так как занимался в основном музыкой. Сначала отец привел его к Иоганну Георгу Альбрехтсбергеру, одному из учителей Бетховена, для занятий контрапунктом, а позже к придворному капельмейстеру Антонио Сальери, у которого он брал уроки пения и который стал его самым близким другом и даже был свидетелем на свадьбе. А в августе 1795 года он стал учеником Иозефа Гайдна, который ближе познакомил его с органом. Хотя в эти годы Гуммель как пианист редко выступал в приватных кругах, он считался уже в 1799 году одним из самых знаменитых виртуозов своего времени, его игра на фортепиано, по высказываниям современников, была неповторимой, и даже Бетховен не мог сравниться с ним.

Это мастерское искусство интерпретации скрывалось за неказистой внешностью. Он был невысок ростом, полноват, с грубо вылепленным лицом, сплошь покрытым оспинами, которое зачастую нервно подергивалось, что производило на слушателей неприятное впечатление.

В эти же годы Гуммель начал выступать с собственными композициями. И если его фуги и вариации лишь привлекли внимание, то рондо сделало его очень популярным.

По-видимому, благодаря Гайдну в январе 1804 года Гуммель был принят в капеллу князя Эстергази в Эйзенштадте в качестве концертмейстера с годовым жалованием 1200 гульденов.

Со своей стороны Гуммель испытывал к своему другу и покровителю безграничное почтение, которое выразил в своей, посвященной Гайдну, фортепианной сонате Es-Dur. Вместе с другой сонатой, "Аллилуйя", и фантазией для фортепиано, она сделала Гуммеля знаменитым во Франции после концерта Херубини в Парижской консерватории в 1806 году.

Когда в 1805 году Генрих Шмидт, работавший в Веймаре у Гёте, был назначен директором театра в Эйзенштадте, музыкальная жизнь при дворе оживилась; начались регулярные постановки на вновь сооруженной сцене большого зала дворца. Гуммель вносил свой вклад в развитие почти всех принятых в то время жанров – от различных драм, сказок, балетов до серьезных опер. Это музыкальное творчество пришлось в основном на время, которые он провел в Эйзенштадте, то есть в 1804-1811 годы. Так как эти произведения были написаны, по-видимому, исключительно по заказу, в большинстве случаев со значительным ограничением во времени и в соответствии со вкусами тогдашней публики, его оперы не могли иметь продолжительного успеха. Зато многие музыкальные произведения пользовались большой популярностью у театральной публики.

Возвратившись в 1811 году в Вену, Гуммель посвятил себя исключительно композиторской деятельности и урокам музыки и редко выступал перед общественностью как пианист.

16 мая 1813 года Гуммель женился на Элизабет Рекель, певице Венского придворного театра, сестре ставшего известным своими связями с Бетховеном оперного певца Иозефа Августа Реке-ля. Эта женитьба способствовала тому, что Гуммель сразу же попал в поле зрения венской общественности. Когда он весной 1816 года по окончании военных действий отправился в концертное турне в Прагу, Дрезден, Лейпциг, Берлин и Бреслау, во всех критических статьях отмечали, что "со времен Моцарта ни один пианист так не восхищал публику, как Гуммель".

Так как камерная музыка была в то время идентична домашней музыке, он должен был приноравливаться к широкой аудитории, если хотел иметь успех. Композитор пишет знаменитый септет, который впервые с большим успехом был исполнен 28 января 1816 года баварским королевским камерным музыкантом Раухом на домашнем концерте. Позднее он был назван самым лучшим и совершенным произведением Гуммеля. По словам немецкого композитора Ганса фон Бюлова, – это "лучший образчик смешения двух музыкальных стилей, концертного и камерного, которые имеются в музыкальной литературе". С этого септета начался последний период творчества Гуммеля. Он все чаще сам обрабатывал свои произведения для различных составов оркестра, поскольку, как и Бетховен, не доверял это дело другим лицам.

Между прочим, Гуммеля с Бетховеном связывали дружеские отношения. Хотя в разное время случались и серьезные размолвки между ними. Когда Гуммель уехал из Вены, Бетховен посвятил ему в память о совместно проведенном времени в Вене канон со словами: "Счастливого путешествия, дорогой Гуммель, вспоминайте иногда вашего друга Людвига ван Бетховена".

После пятилетнего пребывания в Вене в качестве учителя музыки 16 сентября 1816 года он был приглашен в Штуттгарт в качестве придворного капельмейстера, где в оперном театре ставил оперы Моцарта, Бетховена, Херубини и Сальери и выступал как пианист.

Через три года композитор перебирается в Веймар. Город, наряду с некоронованным королем поэтов Гёте, получил в лице знаменитого Гуммеля новую звезду. Биограф Гуммеля Бениовский пишет о том периоде: "Побывать в Веймаре и не послушать Гуммеля означает то же самое, что побывать в Риме и не увидеть папу". К нему стали приезжать ученики со всего света. Его слава преподавателя музыки была так велика, что сам факт быть его учеником имел большое значение для дальнейшей карьеры молодого музыканта.

В Веймаре Гуммель достиг пика своей европейской славы. Здесь он сделал настоящий рывок после бесплодных в творческом отношении лет в Штуттгарте. Начало положило сочинение знаменитой сонаты fis-Moll, одной, которой, по словам Роберта Шумана, хватило бы, чтобы обессмертить имя Гуммеля. В страстном, субъективно-взволнованном фантастическом выражении "и в высокоромантической манере она опережает свое время почти на два десятилетия и предвосхищает звуковые эффекты, которые присущи представлению поздних романтиков". Но и три трио для фортепьяно его последнего периода творчества, прежде всего опус 83, содержат совершенно новые стилистические черты; минуя своих предшественников Гайдна и Моцарта, он обращается здесь к "блестящей" игре.

Особо следует подчеркнуть завершенный предположительно в 1820 году квинтет для фортепьяно es-Moll, в котором основным принципом музыкального выражения являются не элементы импровизации или орнаментальные украшения, а работа над темой и мелодией. Использование венгерских фольклорных элементов, большее предпочтение фортепьяно и свободное владение мелодией – вот некоторые музыкальные особенности, которые отличают поздний стиль Гуммеля.

Как дирижер при Веймарском дворе Гуммель уже в марте 1820 года взял свой первый отпуск, чтобы отправиться в концертное турне в Прагу, а затем в Вену. На обратном пути он дал в Мюнхене концерт, который имел небывалый успех. Через два года он поехал в Россию, в 1823 году – в Париж, где после концерта 23 мая его назвали "современным Моцартом Германии". В 1828 году в Варшаве на одном из его концертов присутствовал молодой Шопен, которого игра мастера буквально пленила. Свое последнее концертное турне – в Вену – он совершил вместе с супругой в феврале 1834 года.

Последние недели своей жизни он провел за обработкой струнных квартетов для фортепиано Бетховена, которые ему заказали в Лондоне, где он намеревался их издать. Болезнь изнуряла композитора, силы медленно покидали его, и он не смог осуществить свои намерения.

Примерно за неделю до кончины зашел, между прочим, разговор о Гете и об обстоятельствах его смерти. Гуммель хотел знать, когда умер Гёте – днем или ночью. Ему ответили' "Днем". "Да, – сказал Гуммель, – если я умру, я бы хотел, чтобы это случилось днем". Это последнее его желание исполнилось: 17 октября 1837 года в 7 часов утра, на рассвете, он умер.

 

Николло Паганини (1782-1840)

 

 

Известный польский критик М. Мохнацкий писал, что оценивать Паганини только как инструменталиста – это не охватывать необыкновенное явление в целом: "Скрипка в руках Паганини – орудие психики, инструмент души". Это – его индивидуальность, его своеобразие, открытие нового пути в инструментальном искусстве.

В небогатом квартале Генуи, в узком переулочке с символическим названием Черная кошка, 27 октября 1782 года у Антонио Паганини и его жены Терезы Боччардо появился на свет сын Никколо. Он был вторым ребенком в семье. Мальчик родился тщедушным, болезненным. Хрупкость и чувствительность унаследовал от матери – экзальтированной и сентиментальной. Настойчивость, темперамент, бурную энергию – от отца, предприимчивого и практичного торгового агента.

Как-то во сне мать увидела ангела, который предрек ее любимому сыну карьеру великого музыканта. Отец также уверовал в это Разочарованный тем, что его первый сын, Карло, не радовал успехами на скрипке, он заставлял заниматься второго. Поэтому у Никколо почти не было детства, оно прошло в истощающих занятиях на скрипке. Природа наделила Никколо необыкновенным даром – тончайшим, до предела чувствительным слухом. Даже удары колокола в соседнем соборе били по нервам.

Мальчик открывал для себя этот особый, звенящий необыкновенным богатством красок мир. Он пытался воспроизвести, воссоздать эти краски на мандолине, гитаре, на своей маленькой скрипочке – любимой игрушке и мучительнице, которой суждено было стать частью его души.

Зоркие, цепкие глаза отца рано подметили одаренность Никколо. С радостью он все больше убеждался: у Никколо редкий дар. Антонио уверился в мысли, что сон жены вещий, сын сможет завоевать славу, а значит – и заработать деньги, много денег. Но для этого надо нанять учителей. Никколо следует заниматься упорно, не щадя себя. И маленького скрипача запирали для занятий в темный чулан, а отец бдительно следил, чтобы тот играл непрерывно. Карой за непослушание было лишение еды.

Усиленные занятия на инструменте, как признавал сам Паганини, во многом подорвали его и без того хрупкое здоровье. На протяжении всей жизни он часто и тяжело болел.

Первым более или менее серьезным педагогом Паганини стал генуэзский поэт, скрипач и композитор Франческо Ньекко. Паганини рано стал сочинять – уже в восьмилетнем возрасте написал скрипичную сонату и ряд трудных вариаций.

Постепенно слава о юном виртуозе распространилась по всему городу, и на Паганини обратил внимание первый скрипач капеллы собора Сан-Лоренцо Джакомо Коста. Уроки проходили раз в неделю, более полугода Коста, наблюдая за развитием Паганини, передавал ему профессиональные навыки.

После занятий с Костой Паганини смог, наконец, впервые выйти на эстраду. В 1794 году началась его концертная деятельность. Он познакомился с людьми, во многом определившими дальнейшую его судьбу и характер творчества. Польский виртуоз Август Дурановский, концертировавший тогда в Генуе, потряс Паганини своим искусством. Маркиз Джанкарло ди Негро, богатый генуэзский аристократ и меломан, стал не только его другом, но и взял на себя заботу о будущем Николо.

С его помощью Никколо смог продолжить образование. Новый учитель Паганини – виолончелист, прекрасный полифонист Гаспаро Гиретти – привил юноше отличную композиторскую технику. Он заставлял его сочинять без инструмента, развивая способность слышать внутренним слухом. За несколько месяцев Никколо сочинил 24 фуги для фортепиано в четыре руки. Им были также написаны два скрипичных концерта и различные пьесы, которые до нас не дошли.

Два выступления Паганини в Парме прошли с огромным успехом, и молодого виртуоза пожелали послушать при дворе герцога Фердинанда Бурбонского. Отец Никколо понял, что настала пора эксплуатировать талант сына. Взяв на себя роль импресарио, он предпринял турне по Северной Италии. Юный музыкант выступал во Флоренции, а также в Пизе, Ливорно, Болонье и наиболее крупном центре Северной Италии – Милане И всюду был огромный успех. Никколо жадно впитывал новые впечатления и под жесткой опекой отца продолжал много заниматься, совершенствуя свое искусство.

В этот период родились многие из его прославленных каприччи, в которых легко прослеживается творческое преломление принципов и технических приемов, впервые введенных Локателли. Однако если у Локателли это были скорее технические упражнения, у Паганини – оригинальные, блестящие миниатюры. Рука гения коснулась сухих формул, и они преобразились, возникли причудливые картины, засверкали характерные, гротесковые образы и везде – предельная насыщенность и динамичность, ошеломляющая виртуозность. Ничего подобного не создавала художественная фантазия до Паганини, не смогла создать и после. 24 каприччи остаются уникальным явлением музыкального искусства.

Уже Первый каприччо покоряет импровизационной свободой, красочным использованием возможностей скрипки. Мелодия Четвертого отмечена суровой красотой и величием. В Девятом блистательно воссоздана картина охоты – здесь и имитация охотничьих рогов, и скачки лошадей, выстрелов охотников, порхание взлетающих птиц, здесь и азарт погони, гулкое пространство леса.

Тринадцатый каприччо воплощает различные оттенки человеческого смеха – кокетливого женского, безудержные раскаты мужского. Завершает цикл знаменитый Двадцать четвертый каприччо – цикл миниатюрных вариаций на тему, близкую стремительной тарантелле, в которой явственно проступают народные интонации.

Каприччи Паганини совершили переворот в скрипичном языке, скрипичной выразительности. Он добился предельной концентрации выразительности в сжатых построениях, спрессовывая художественный смысл в тугую пружину, что стало характерным для всего его творчества, в том числе и исполнительского стиля. Контрасты тембров, регистров, звучаний, образных сопоставлений, ошеломляющее разнообразие эффектов свидетельствовали о нахождении Паганини своего собственного языка.

Окрепший характер, бурный итальянский темперамент Никколо приводили к конфликтам в семье. Зависимость от отца становилась все более трудной. Никколо жаждал свободы. И воспользовался первым же предлогом, чтобы уйти от жестокой родительской опеки.

Когда Паганини было предложено занять место первого скрипача в Лукке, он его с радостью принял. С энтузиазмом Паганини отдался работе. Ему было поручено руководство городским оркестром и разрешено концертировать. С небывалым успехом он выступает в Пизе, Милане, Ливорно. Восторг слушателей кружит голову, пьянит ощущение свободы. Увлечениям иного порядка он отдается так же пылко и страстно.

Приходит и первая любовь, и почти на три года имя Паганини исчезает с концертных афиш. Об этом периоде он позднее не говорил. В "Автобиографии" сообщил лишь, что в ту пору занимался "сельским хозяйством" и "с удовольствием щипал струны гитары". Возможно, некоторый свет на тайну проливают надписи, сделанные Паганини на рукописях гитарных сочинений, многие из которых посвящены некой "синьоре Диде".

В эти годы были созданы многие гитарные сочинения Паганини, в том числе двенадцать сонат для скрипки и гитары.

В конце 1804 года скрипач возвращается на родину, в Геную, и несколько месяцев занимается лишь сочинением. А затем снова едет в Лукку – в герцогство, которым правил Феличе Бачокки, женатый на сестре Наполеона Элизе. Три года служил Паганини в Лукке камерным пианистом и дирижером оркестра.

Отношения с княгиней Элизой постепенно приобрели не только официальный характер. Паганини создает и посвящает ей "Любовную сцену", специально написанную для двух струн ("Ми" и "Ля"). Другие струны во время игры со скрипки снимались. Сочинение произвело фурор. Затем княгиня потребовала произведение только для одной струны. "Я принял вызов, – рассказывал Паганини, – и спустя несколько недель написал военную сонату "Наполеон" для струны "Соль", которую исполнил на придворном концерте 25 августа". Успех превзошел самые смелые ожидания.

В это время Паганини завершает и свой "Большой скрипичный концерт" ми минор, рукописную копию которого обнаружили в Лондоне лишь в 1972 году. Хотя в этом сочинении еще улавливаются традиции французского скрипичного концерта, однако здесь уже ясно ощущается мощный творческий импульс нового романтического мышления

Прошло почти три года службы, и Паганини начали тяготить отношения с Элизой, двором, ему вновь захотелось артистической и личной свободы. Воспользовавшись разрешением уезжать на концерты, он не спешил вернуться в Лукку. Однако Элиза не выпускала Паганини из поля своего зрения. В 1808 году она получила во владение Тосканское герцогство со столицей Флоренцией. Праздник следовал за праздником. Снова нужен был Паганини. И он был вынужден вернуться. Во Флоренции прошло еще четыре года его придворной службы.

Поражение Наполеона в России резко осложнило обстановку во Флоренции, сделало пребывание там Паганини уже невыносимым. Он вновь жаждал освободиться от зависимости. Нужен был повод. И он его нашел, явившись в мундире капитана на придворный концерт. Элиза приказала ему немедленно переодеться. Паганини демонстративно отказался. Ему пришлось бежать с бала и ночью уехать из Флоренции во избежание ареста.

Покинув Флоренцию, Паганини переезжает в Милан, славящийся знаменитым на весь мир оперным театром "Ла Скала". Именно здесь Паганини летом 1813 года увидел первый балет Ф. Зюсмайера "Свадьба Беневенто". Воображение Паганини было особенно захвачено эффектным танцем ведьм. В один вечер он написал на тему этого танца Вариации для скрипки с оркестром и 29 октября сыграл их в том же театре "Ла Скала". Сочинение имело ошеломляющий успех благодаря примененным композитором совершенно новым выразительным скрипичным средствам.

В конце 1814 года Паганини приезжает с концертами в родной город. Пять его выступлений проходят с триумфом. Газеты называют его гением "независимо от того, ангел он или демон". Здесь он встретил девушку Анджелину Каванну, дочь портного, безмерно увлекся ею, взял ее с собой на концерты в Парму. Вскоре оказалось, что у нее будет ребенок, и тогда Паганини отправил ее тайком к знакомым, жившим недалеко от Генуи.

В мае отец Анджелины нашел дочь, забрал ее к себе и подал на Паганини в суд за похищение дочери и насилие над ней. Начался двухлетний судебный процесс. У Анджелины родился ребенок, который вскоре умер. Общество было настроено против Паганини, и суд вынес постановление о выплате им потерпевшей трех тысяч лир и покрытии всех издержек процесса.

Судебное дело помешало Никколо уехать в Европу. Для этого путешествия у Паганини был готов новый концерт ре мажор (изданный позднее как Первый концерт) – одно из самых впечатляющих его сочинений. Достаточно скромные концертно-инструментальные интонации и художественные образы здесь развернуты в драматически масштабное полотно большого романтического накала. Музыка насыщена пафосом. Эпический размах и широта дыхания, героическое начало органически соединяются с романтически-приподнятой лирикой.

В конце 1816 года Паганини уехал на концерты в Венецию. Во время выступления в театре он познакомился с певицей хора Антонией Бьянки и взялся обучать ее пению. Паганини, несмотря на горький опыт, увозит ее с собой в концертные поездки по стране и все более привязывается к ней.

Вскоре Паганини обретает еще одного друга – Джоаккино Россини. Увлеченный музыкой Россини, он сочиняет на темы его опер свои замечательные произведения: Интродукцию и вариации на молитву из оперы "Моисей" для четвертой струны, Интродукцию и вариации на арию "Сердечный трепет" из оперы "Танкред", Интродукцию и вариации на тему "У очага уж не грущу я боле" из оперы "Золушка".

В конце 1818 года скрипач впервые приезжает в древнюю "столицу мира" – Рим. Он посещает музеи, театры, сочиняет. Для концертов в Неаполе он создает уникальное сочинение для скрипки соло – Интродукцию и вариации на тему арии "Как сердце замирает" из популярной оперы Дж. Паизиелло "Прекрасная мельничиха".

Возможно, на жанр этих вариаций повлияло то, что Паганини только что собрал и записал по памяти для издания свои 24 каприччи. Во всяком случае, Интродукция обозначена как "каприччо". Написанная с огромным динамическим размахом, она поражает контрастами, демонической устремленностью, полнозвучным, поистине симфоническим изложением. Тема играется смычком, в то время как левая рука пиццикато исполняет аккомпанемент, причем Паганини здесь впервые применяет труднейший, на грани технических возможностей человека, прием – стремительный пассаж вверх и трель пиццикато левой рукой!

11 октября 1821 года состоялось его последнее выступление в Неаполе, и на два с половиной года Паганини оставляет концертную деятельность. Состояние его здоровья так плохо, что он вызывает к себе мать, перебирается в Павию к известному врачу Сиро Борда. Туберкулез, лихорадка, кишечные боли, кашель, ревматизм и другие заболевания терзают Паганини. Тают силы. Он испытывает отчаяние. Мучительные втирания ртутной мази, строгая диета, кровопускания не помогают. Разносятся даже слухи, что Паганини скончался.

Но даже выйдя из кризиса, Паганини почти не брал скрипку – боялся своих слабых рук, неконцентрированных мыслей. В эти трудные для скрипача годы единственной отдушиной были занятия с маленьким Камилло Сивори, сыном генуэзского купца.

Для своего юного ученика Паганини создает много произведений: шесть кантабиле, вальс, менуэты, концертино – "самые сложные и самые полезные и поучительные как с точки зрения овладения инструментом, так и для формирования души", – сообщает он Джерми.

В апреле 1824 года Паганини неожиданно появляется в Милане и объявляет о концерте. Окрепнув, он дает концерты в Павии, где лечился, затем в родной Генуе. Он почти здоров; остался – теперь уже на всю жизнь – "невыносимый кашель".

Неожиданно он вновь сближается с Антонией Бьянки. Они вместе выступают. Бьянки стала прекрасной певицей, имела успех в "Ла Скала". Их связь приносит Паганини сына – Ахилла.

Преодолевая болезненное состояние и мучительный кашель, Паганини интенсивно сочиняет для своих будущих выступлений новые произведения – "Военную сонату" для скрипки с оркестром, исполняемую на струне "Соль" на тему из оперы Моцарта "Свадьба Фигаро", – в расчете на венскую публику, "Польские вариации" для исполнения в Варшаве и три скрипичных концерта, из которых наибольшую известность приобрел Второй концерт со знаменитой "Кампанеллой", ставшей своеобразным музыкальным символом артиста.

Второй концерт – си минор – во многом отличен от Первого. Здесь нет той открытой театрализованное(tm) героического пафоса, романтической "демоничности". В музыке господствуют углубленно-лирические и радостно-ликующие чувства. Пожалуй, это одно из наиболее светлых и праздничных сочинений артиста, отражающее его настроение того периода. Во многом это новаторское произведение. Не случайно Берлиоз говорил о Втором концерте, что "пришлось бы написать целую книгу, если бы я захотел рассказать обо всех тех новых эффектах, остроумных приемах, о благородной и величественной структуре и оркестровых комбинациях, о которых и не подозревали до Паганини".

Пожалуй, это кульминация и творчества Паганини. После он не создал ничего равного по удивительной легкости воплощения захватывающих, радостных образов. Блеск, огненная динамика, полнозвучность, многоцветность выражения сближают ее с каприччо № 24, но "Кампанелла" превосходит его и красочностью, и цельностью образа, и симфоническим размахом мышления. Два других концерта менее самобытны, во многом повторяют находки Первого и Второго.

В начале марта 1828 года Паганини с Бьянки и Ахиллом отправляются в далекий путь в Вену. Почти на семь лет покидает Паганини Италию. Начинается последний период его концертной деятельности.

В Вене Паганини много сочиняет. Здесь рождается сложнейшее произведение – "Вариации на австрийский гимн" и задумывается знаменитый "Венецианский карнавал" – венец его виртуозного искусства.

С августа 1829 года, когда Паганини приехал во Франкфурт, по начало февраля 1831 года продолжалось турне по Германии. За 18 месяцев скрипач играл в более чем 30 городах, выступил в концертах, различных дворах и в салонах почти 100 раз. Это была небывалая по тем временам активность исполнителя. Паганини чувствовал себя на взлете, выступления проходили с огромным успехом, он почти не болел.

Весной 1830 года Паганини концертировал в городах Вестфалии. И здесь, наконец, исполняется его давнее желание – Вестфальский двор жалует ему титул барона, разумеется, за деньги. Титул передается по наследству, а именно это и надо было Паганини – он думает о будущем Ахилла. Во Франкфурте он затем полгода отдыхает и сочиняет, заканчивает отделку Четвертого концерта и в основном завершает Пятый, "который будет моим любимым", как он пишет Джерми. Здесь же написана и "Любовная галантная соната" для скрипки с оркестром в четырех частях.

В январе 1831 года Паганини дает последний концерт в Германии – в Карлсруэ, и в феврале он уже во Франции. Два концерта в Страсбурге вызвали такой восторг, который напомнил итальянский и венский приемы.

Паганини продолжает сочинять. Своему другу Джерми посвящает шестьдесят вариаций на тему генуэзской народной песни "Барукаба" для скрипки и гитары, которые содержат три части по 20 вариаций. Дочери своего покровителя ди Негро он посвящает сонату для скрипки и гитары, а сестре Доменике – серенаду для скрипки, виолончели и гитары. Гитара в последний период жизни Паганини играет вновь особую роль, он часто выступает в ансамбле с гитаристами.

В конце декабря 1836 года Паганини выступает в Ницце с тремя концертами. Он уже не в слишком хорошей форме.

В октябре 1839 года Паганини последний раз навещает родной город Геную Он в чрезвычайно нервном состоянии, еле держится на ногах.

Последние пять месяцев Паганини не мог выходить из помещения, у него опухли ноги, и он оказался настолько истощен, что не мог взять в руку смычок, скрипка лежала рядом, и он перебирал ее струны пальцами.

 

Никколо Паганини скончался в Ницце 27 мая 1840 года.

 

 

Джакомо Мейербер (1791-1864)

 

 

Немного найдется в истории музыки композиторов, творчество которых получало бы столь противоречивые оценки, как Джакомо Мейербер. Есть даже мнение, что оперы этого композитора настолько театральны, что музыка, сопровождающая действие, вне театра не производит такого сильного впечатления на слушателей. Однако оперная музыка Мейербера необычайно эффектна и прекрасно аранжирована. Блестящие арии из этих опер немедленно подхватывались и распевались людьми на улицах, исполнялись на шарманках. В Европе второй половины XIX века не было такой оперной сцены, с которой бы не звучали произведения Мейербера, приносившие театрам большой доход. И все же на целые десятилетия его оперы оказались забыты, и сейчас происходит второе открытие творчества Мейербера.

Джакомо Мейербер родился в Берлине 5 сентября 1791 года в семье крупного банкира. Он уже в детстве обратил на себя внимание как пианист и мог бы стать одним из самых выдающихся виртуозов своего времени. Но его настойчиво влекло к композиции, и именно к музыкальному театру. Даже ранняя кантата, первое произведение, написанное в 1811 году и принесшее ему успех, – "Бог и природа" – сильна своими эффектно декоративными, "оперными" чертами. Однако первые оперы Мейербера, поставленные в Германии – "Клятва Иевфая" (1813) и "Али-мелек, или Два калифа" (1814), не имели успеха. Послушавшись совета Антонио Сальери, который видел основные недостатки творчества Мейербера в тяжелой немецкой контрапунктической учености и в отсутствии мелодического обаяния, Мейербер направился в Италию. Он пробыл там с 1816 по 1824 год и быстро усвоил мелодическую и вокальную манеру Россини. Итальянские оперы "Ромильда и Констанца" (1817), "Маргарита Анжуйская" (1820), "Крестоносец в Египте" (1824) принесли ему известность. Последняя из них, свидетельствующая о зрелости и творческой самостоятельности композитора, была поставлена и за пределами Италии.

Мейербера перестал удовлетворять итальянский музыкальный театр, работа на родине в Германии его не привлекала. Разносторонняя, живая, богатая интернациональными связями культура Парижа представлялась ему той почвой, на которой могла бы расцвести подлинно музыкальная драма.

"…Я был бы много счастливее написать одну оперу для Парижа, нежели для всех вместе театров Италии. Ибо в каком другом месте мира художник, желающий писать подлинно драматическую музыку, может найти более мощные вспомогательные средства, нежели в Париже? Здесь у нас, прежде всего, нет хороших текстов, а публика ценит лишь один из видов музыки. В Париже, наоборот, можно найти выдающиеся либретто, и публика восприимчива для любого рода музыки, если только она гениально сделана. И поэтому для композитора там открывается совсем иное поле деятельности, нежели в Италии", – писал он.

В 1827 году Мейербер переехал в Париж. Однако долго он не решался поставить на сцене свои новые сочинения. Эти годы были посвящены изучению культуры народа, с которым он отныне связал свою творческую судьбу. Самым добросовестным образом, с исключительной серьезностью композитор изучал литературу, драму, живопись Франции. Значительную роль в формировании оперного стиля Мейербера сыграл Э. Скриб, один из наиболее плодовитых и блестящих парижских драматургов того времени.

Скриб сотрудничал с Мейербером во всех его больших операх. Композитор и либреттист особое внимание уделяли разработке сюжетно-сценического плана драмы. Либретто их опер представляют собой мастерски скомпонованные пьесы, с острой драматической интригой, великолепной контрастной композицией, разнообразной сменой сценически эффектных эпизодов, выразительными диалогами. В результате опера представляла собой сценически выигрышную театральную пьесу, положенную на музыку.

Первая их совместная работа увидела свет только в 1831 году. Опера "Роберт-Дьявол" справедливо считается одной из вершин творчества Мейербера. "Роберт-Дьявол" – типичная романтическая опера, в которой происходят всякие чудеса, действуют демонические силы, строятся дьявольские козни – и все это в чудесной атмосфере рыцарских времен. Композитор взял за основу так называемую крупную оперную форму, в которой чередуются пространные, полные пафоса и резких контрастов музыкальные ансамблевые эпизоды со сложными для исполнения ариями певцов, балетными номерами и жанровыми сценками. Знание оперы барокко проявилось здесь в идеальном построении музыкальных сцен и виртуозности партий певцов. Опера принесла композитору общеевропейскую славу и знаменовала собой рождение романтического музыкального театра во Франции.

В "Роберте-Дьяволе" проявились многие особенности стиля, впоследствии характеризовавшего творчество Мейербера. Свое полное выражение этот стиль получил в опере "Гугеноты", поставленной пять лет спустя в 1836 году. Эта опера – лучшее произведение композитора.

Сюжет "Гугенотов" заимствован из впечатляющей главы французской истории – борьбы между католиками и протестантами в XVI веке. В этом проявилась характерная особенность романтиков – влечение к историческим темам.

В основе романтической драматургии Гюго лежал принцип резкой контрастности, "драматургии антитез". Историко-социальный план переплетался с лирическим, возвышенное начало смешивалось с гротескным и шутовским, безобразное с прекрасным.

Характерные особенности музыкальной драматургии Мейербера, особенно ярко проявившиеся в "Гугенотах", коренятся как в старинных художественных традициях, так и в искусстве современной Франции – в ее театре, литературе, музыке.

К шедеврам его оперной композиции относится сцена заговора католиков из второго акта "Гугенотов", где создается замечательное внутреннее единство. В ярких народных сценах третьего акта (как и в ряде других массовых сцен) композитору удалось объединить в одно музыкальное целое разбросанные контрастные сценические эпизоды.

О гениальном театральном чутье композитора свидетельствуют многие впервые найденные им музыкальные эффекты. В качестве примера можно указать на смелые гармонии, посредством которых композитор неоднократно характеризует католиков в "Гугенотах". Исторический колорит музыки "Гугенотов" достигается, например, звучанием подлинного протестантского хорала XVI века, которым охарактеризованы в опере гугеноты.

Большое внимание Мейербер и Скриб уделяли декоративным моментам. Зрелищно-развлекательное начало господствует в разработке сюжета и композиции. Максимально подчеркивались все "картинные", живописные, красочные эффекты, заложенные в сюжете. В "Гугенотах", например, и рыцарское празднество, и пышность королевского дворца, и уличные танцы цыган, и таинственный заговор католиков, и столкновение солдат со студентами, и даже жуткая кульминационная сцена массового погрома требуют роскошного сценического оформления.

Великолепие и варварство эпохи Возрождения, блеск придворной жизни и жестокий религиозный фанатизм, аскетическая вера протестантов и романтика рыцарской любви образуют в "Гугенотах" характерную для романтического искусства драматургию контрастов.

Гуманистическая идея оперы "Гугеноты", ее блестящая театральность, связь с современностью и с национальными художественными традициями вызывали восхищение многих выдающихся людей Франции, в том числе Бальзака и Жорж Санд. Однако большинство передовых музыкантов Европы отрицательно отнеслись к Мейерберу. Причина этого кроется в противоречивости творческого облика самого Мейербера.

В отличие от многих композиторов-романтиков, Мейербер не находился в идейной оппозиции к современному обществу. Сферой его деятельности была парижская "Гранд Опера", пользовавшаяся поддержкой "золотых мешков". Мейербер не помышлял о коренной реформе музыкального театра. Он не разоблачал духовное убожество буржуазной культуры, не восставал против нее в своем творчестве. Он сознательно шел на компромисс, пытаясь примирить передовые художественные стремления с реакционными взглядами среды, от которой зависела его карьера.

И музыка Мейербера отмечена компромиссностью и противоречивостью художественных решений. Хотя чаще она восхищает своими новаторскими чертами. Стремясь воплотить наиболее выпукло и красочно сценический образ, Мейербер открыл многие неизвестные прежде выразительные свойства музыкального искусства.

Среди своих современников Мейербер не имел соперников в искусстве построения крупных музыкально-драматических форм. В этом он превзошел и Россини, "Вильгельм Телль" которого служил ему образцом.

В инструментовке Мейербер обнаружил особенно тонкое драматическое чутье. Наряду со старинными инструментами Мейербер пользуется и новейшими, как, например, саксофон. Он вводит орган для достижения особой мощи звука, использует тромбоны и фаготы для изображения дьявольских фантастических образов (в "Роберте-Дьяволе").

Исторический фон в произведениях Мейербера чрезвычайно пышен и грандиозен. Экзотические краски, массовые сцены, яркие контрасты также близки гиперболическим образам Гюго.

Сознательный расчет на легкодоступные эффекты лежит в основе схематизированной пятиактной структуры мейерберовской оперы.

Почти во всех операх Мейербера появление героя – стереотипный прием: сольная песня в хоровой сцене. Всюду кульминация историко