Арканджело Корелли (1653-1713)

 

 

Воздействие Арканджело Корелли, величайшего скрипача XVII века, на музыку современников и композиторов последующих поколений было очень велико. Достаточно назвать Тартини и Вивальди в Италии, Куперена и Леклера во Франции, Генделя и Баха, Маттесона и Телемана в Германии, Экклза в Англии, Бенда в Чехии.

Он родился 17 февраля 1653 года в старинном городе Фузиньяно в Нижней Романье в весьма просвещенной семье, учился игре на скрипке в Болонье у тамошних мастеров – Дж. Бенвенути, а также у знаменитого венецианского виртуоза-импровизатора Бруньоли. Еще в юности Корелли достиг такого искусства в области композиции, что был принят в болонскую Филармоническую академию семнадцати лет от роду. Не позже 1675 года Корелли появился в Риме, где с непрерывно нараставшим успехом играл в церквах, театрах, "академиях". Он начал вторым скрипачом в театральном ансамбле, затем стал солистом, а в конце 1670-х – начале 1680-х годов – капельмейстером церковных концертов.

Необыкновенно единодушное и широкое признание в столице и знатоков, и широкой публики отнюдь не вскружило ему голову. Он отличался большим артистическим темпераментом, разносторонними интересами (он, например, страстно любил и знал живопись; в его коллекции были работы Пуссена, Брейгеля, Маратта, Тревизани и других мастеров), трезвым и даже холодным умом. Корелли сосредоточенно и настойчиво совершенствовался под руководством композитора М. Симонелли и в начале 1680-х годов выступил с первым своим капитальным произведением – сборником двенадцати сонат для струнного трио в сопровождении органа. В начале 1700-х годов он вошел в "Аркадскую академию", где сблизился с Генделем, Бернарде Пасквини и Алессандро Скарлатти.

Несмотря на гордый, независимый нрав, так характерный для больших художников, Корелли вынужден был связать себя службой у богатых меценатов – кардиналов Панфили и Оттобони. Справедливость требует отметить, что эти деятели церкви, будучи страстными любителями музыки, по достоинству оценили искусство великого скрипача и оказывали ему большую поддержку. Он прослужил у них капельмейстером с 1687 года и до смерти в 1713 году. В этот период он создал большую часть своих трио-сонат, знаменитые сонаты для скрипки соло с сопровождением клавесина (1700 год) и, наконец, concerti grossi (1712 год).

Ведя жизнь скромного труженика и никогда не выезжая за границу, Корелли завоевал мировую славу и оставил после себя школу, к которой принадлежали такие замечательные музыканты, как Пьетро Локателли, Франческо Джеминиани, Джованни Баттиста Сомис и другие. Последователем Корелли был также крупнейший скрипач XVIII века Джузеппе Тартини.

Трудно назвать другого композитора, творчество которого получило бы столь безоговорочное и единодушное признание при жизни. Вероятно, это объясняется не только его гениальностью, трудолюбием и несравненным артистическим обаянием, но и тем, что в искусстве своем он необыкновенно гармонично и цельно ответил на те вопросы, которые инструментальная культура его страны и эпохи уже поставила. Творческое наследие Корелли заключено в шести опусах: четыре сборника по двенадцать трио-сонат, изданных в 1681, 1685, 1689, 1694 годах, двенадцать сонат для скрипки соло с басом, а также двенадцать concerti grossi.

Уже первые двенадцать трио-сонат 1681 года открыли новую страницу в истории итальянской инструментальной музыки, и с каждым новым опусом художественное совершенство возрастало. Сольные же сонаты опус 5 и концерты опус 6 оказались вершиной, в своем роде недосягаемой.

Знаменательно, что, невзирая на связи с церковными кругами, этот великий композитор Италии совсем, либо почти совсем не написал культовой музыки. Что же касается тех сонат Корелли, которые все еще называли иногда "церковными", то они не только вполне светские по образному содержанию, но к тому же никогда не имели подобного авторского обозначения. Более того, Корелли был первым, кто в нетанцевальной скрипичной сонате заменял сопровождающий орган клавесином. Это окончательно эмансипировало сонату, оторвало ее от церкви. Корелли – композитор и виртуоз – утвердил в скрипичном искусстве стиль, сочетавший глубокую жизненную содержательность музыки с гармоничным совершенством формы, итальянскую эмоциональность – с полным господством разумного, логического начала. "Всякий труд, – писал он, – должен основываться на разуме и изучении образцов, оставленных наиболее выдающимися мастерами".

В то время эстетика барокко и вычурно-надуманная поэзия маринистов отчасти оказали воздействие на манеру скрипичной игры, и она нередко страдала излишним применением виртуозных приемов. Чрезмерная концентрация островыразительных эффектов создавала в скрипичном исполнительском искусстве ту взвихренность стиля, неистовость эмоционального тонуса, какую так часто можно было тогда наблюдать в скульптурных группах, на фасадах церквей и дворцовых плафонах.

Всему этому Корелли противопоставил строгую сдержанность чувства, ясность, уравновешенность формы и мудрую экономию в средствах и приемах выразительности. Он чуждался аффектации; обнаженная, так сказать, непосредственность выражения также не была в его художественной натуре. Техника его, в то время не знавшая равных, всецело подчинена была художественной интерпретации произведения. Он играл мягким, певучим и глубоким звуком; выравненность тона сочеталась с выразительной, разнообразной нюансировкой.

Творчество Корелли подлинно народное. В танцевальных жанрах, особенно в жигах его партит, звучат ритмы итальянских народных плясок. Один из самых совершенных образцов ею манеры – знаменитая жига из Пятой сольной сонаты соль минор с ее увлекательно-вихревым кружением и идеально стройной формой – выдержана в ритмической фигуре тарантелльного типа. Самая популярная среди сольных скрипичных композиций Корелли – ре-минорная, написана в виде вариаций на тему португальской народной песни о безумной девушке и ее несчастной любви. Жизнерадостный финал Восьмого ("Рождественского") концерта – это поэтическая картинка, с великолепным мастерством воссоздающая звучание крестьянского инструментального ансамбля со свирелями, волынками, флейтами. Корелли народен как музыкант-художник, в классически ясных образах запечатлевший свой народ с его жизнью, идеалами, страстями.

У композитора, совмещавшего размах и темперамент южанина с трезвым рационализмом, эти образы потребовали широты, простора для своего воплощения. И Корелли нашел эти вместительные формы, обратившись к жанрам сонаты и концерта – жанрам, хорошо известным его предшественникам, а теперь всецело захватившим также и его внимание.

Шестьдесят сонат Корелли разделяются на несколько групп по различным жанровым и структурным признакам: сорок восемь из них – трио, двенадцать – сольных, тридцать – церковных с органом, тридцать – с чембало.

В своем последнем, шестом опусе Корелли опубликовал двенадцать Больших концертов (Concerto grosso). Наряду с концертами Генделя и И.С. Баха, эти последние творения мастера представляют собою наиболее совершенные образцы в истории концертного жанра доклассической эпохи. Перед нами замечательная форма раннего струнного оркестра. Корелли, таким образом, заложил основу для дальнейшего развития симфонической музыки.

Современники Корелли оставили нам немногочисленные, но важные свидетельства его великолепного дирижерского искусства. Он добивался чрезвычайно точной и тонкой отделки партитуры. Ансамбль звучал идеально слаженно по строю, штрихам, динамике, фразировке. Глубокая выразительность сочеталась с благородной простотой.

Стиль Корелли, с его отчетливо проступающими народными истоками, эмоционально наполненный и в то же время лаконичный и скромный, сдержанно-величавый, далекий как от риторики, так и от излишеств экспрессии и структуры, удивительно гармоничный, уравновешенный в трактовке формы, не вместим в рамки стилевых понятий барокко или классицизма XVII века. Скорее, можно было бы определить его как стиль, предшествующий классицизму XVIII столетия.

В наш век, после продолжительного пребывания в забвении или полузабвении, concerti grossi Корелли снова зазвучали в концертных залах, способствуя развитию хорошего вкуса и воспитанию как аудитории, так и исполнителей.

 

Антонио Вивальди (1678-1741)

 

 

4 марта 1678 года в Венеции в семье Вивальди появился первенец. Родившийся на седьмом месяце ребенок отличался столь слабой конституцией, что из-за смертельной опасности был тут же крещен повивальной бабкой под именем Антонио Лучио.

Хотя у Вивальди родились затем еще два сына и три дочери, никто из них, за исключением первенца, не стал музыкантом. Младшие братья унаследовали от отца профессию парикмахеров.

О первых годах жизни Антонио известно немного. Его музыкальное дарование проявилось очень рано. Уже в возрасте десяти лет он часто замещал в оркестре собора Св. Марка своего отца, когда тот выступал за пределами Венеции. Первым и главным учителем Антонио был Джованни Баттиста, к тому времени уже ставший известным виртуозом. Полагают, что юный Антонио брал уроки композиции у маститого Дж. Легренци, умершего в 1690 году. Первое приписываемое Вивальди сочинение датируется 1691 годом. Виртуозный стиль игры молодого Вивальди и особенности его первых произведений также дают основание предполагать, что в начале 1700-х годов он занимался в Риме у Арканджело Корелли, знаменитого итальянского скрипача и композитора. Огромное влияние на формирование юного Вивальди оказала музыкальная атмосфера города, где он родился и вырос.

Вероятно, на решение Антонио избрать карьеру священника повлияла многолетняя деятельность его отца в соборе Св. Марка. Согласно документам, 18 сентября 1693 года, в возрасте 15 с половиной лет Антонио Вивальди получил тонзуру и звание "вратаря" – низшей степени священства, предоставлявшей право отворять врата храма. В последующие годы он принял еще три низших и две высших степени посвящений, необходимых для получения звания священника и права служить обедню. Все эти годы музыка была главным его увлечением. Судя по документам, Вивальди использовал возможность стать помощником священника, минуя специальный духовный семинар. Благодаря этому у него оставалось значительно больше времени для занятий музыкой. Неудивительно, что еще до завершения своего духовного образования он приобрел репутацию выдающегося скрипача-виртуоза. В сентябре 1703 года, вскоре после принятия сана священника, Антонио Вивальди был приглашен в одну из так называемых венецианских консерваторий "Оспедале делла Пиета". Так начался первый период его блестящей педагогической и творческой деятельности.

Став педагогом одной из лучших "консерваторий" Венеции, Вивальди оказался в среде с блестящими музыкальными традициями, где перед ним открылись возможности для осуществления самых различных творческих замыслов. Подобно другим композиторам XVIII века, выступавшим в роли педагогов, Вивальди должен был регулярно создавать для своих учащихся огромное количество духовной и светской музыки – оратории, кантаты, концерты, сонаты и произведения других жанров. Кроме того, он занимался с хористами, репетировал с оркестром и дирижировал концертами, а также преподавал теорию музыки. Благодаря столь интенсивной и многогранной деятельности Вивальди его "консерватория" стала заметно выделяться среди других в Венеции.

Первые годы пребывания в ней Вивальди уделял особое внимание инструментальной музыке. Это неудивительно: ведь Венеция и весь север Италии были в XVIII веке обетованным местом для великих инструменталистов, в первую очередь скрипачей. Подобно другим композиторам-современникам Вивальди впервые предстал перед широкой музыкальной общественностью в качестве автора трио-сонат. В 1705 году издательство Джузеппе Сала в Венеции опубликовало его 12 сонат, обозначенные опусом 1.

В последующие годы Вивальди неоднократно обращался к жанру сонаты для одного и нескольких инструментов (всего известно 78 его произведений такого рода). Второй опус Вивальди, опубликованный в Венеции издательством Бортоли в 1709 году, – 12 сонат для скрипки с сопровождением чембало.

В 1711 году он получил твердый годовой оклад и стал главным руководителем концертов воспитанниц. С этого момента его известность выходит за пределы родного города. Знатные иностранцы, гостящие в Венеции, не упускают возможности посетить концерты Вивальди. Известно, что еще в 1709 году среди его слушателей был датский король Фридрих IV, которому композитор посвятил свои сонаты для скрипки.

Произведения Вивальди издаются не только в Венеции, но и за пределами Италии. Его знаменитые 12 концертов для одной, двух и четырех скрипок с сопровождением впервые выходят в Амстердаме в 1712 году. Лучшие из концертов данного опуса принадлежат к наиболее часто исполняемым. Таковы концерты си минор для четырех скрипок, ля минор для двух и ми мажор для одной. Их музыка должна была поражать современников новизной жизнеощущения, выраженного в необычайно ярких образах. Уже в наши дни один из исследователей писал о предпоследнем сольном эпизоде из третьей части двойного концерта ля минор: "Кажется, что в роскошном зале эпохи барокко распахнулись окна и двери, и вошла с приветствием вольная природа; в музыке звучит гордый величественный пафос, еще не знакомый XVII веку возглас гражданина мира".

В годы, когда Вивальди впервые выходит на широкую европейскую арену, кажется, сама судьба благоприятствует его успешной творческой деятельности. В 1713 году Вивальди официально становится главным композитором "Пиеты", в обязанности которого входит регулярное сочинение музыки для учащихся. В это же время Вивальди обращается к новому для него жанру – опере, которая на долгие годы станет важной сферой его деятельности. В 1713 году он берет месячный отпуск для постановки в Виченце своей первой оперы "Отгон на вилле". Начиная со второй – "Роланд, притворяющийся безумцем" (1714 год) – следует ряд успешных премьер в родном городе (всего 8 за 5 лет!), упрочивших его славу оперного композитора. Так начался новый этап творческой биографии Вивальди, когда он решительно разрывает ставшие узкими для него рамки прежней деятельности в "консерватории", стремясь получить признания самых широких масс слушателей.

Первая опера Вивальди, "Оттон на вилле", представляет собой характерный образец тогдашней оперы с ее растянутостью действия и с запутанной сюжетной интригой.

Премьера "Отгона" состоялась в Виченце 17 марта 1713 года ("Театр делле Грацие"). По-видимому, постановка имела успех, так как привлекла внимание венецианских импресарио. Вскоре Вивальди получил заказ на новую оперу от Модотто, владельца театра "Сант-Анджело", с которым он поддерживал контакт вплоть до своей последней датируемой оперы "Фераспе" (1739 год). Вторая опера Вивальди, "Роланд, притворяющийся безумцем", написана на либретто Грацио Браччьоли, представляющее собой свободную переработку известной поэмы "Неистовый Роланд" итальянского поэта Лодовико Ариосто.

Несмотря на внушительные успехи на оперном поприще, на заманчивые предложения из других мест, он остался верен венецианской "консерватории" и неизменно возвращался в нее после длительных отпусков. Характерно, что в первые же годы страстного увлечения театром появляются две его оратории на латинские тексты: "Моисей, бог фараона" (1714 год) и "Юдифь торжествующая…" (1716 год).

К сожалению, партитура его первой оратории "Моисей" утрачена; в римской консерватории Св. Цецилии сохранился только ее текст с указанием имен исполнителей, из которого видно, что все партии, включая мужские персонажи, исполнялись девушками – воспитанницами.

Оратория "Юдифь торжествующая", отличающаяся свежестью мелодического вдохновения и тонкостью оркестрового колорита, относилась к лучшим созданиям Вивальди.

В этот период к знаменитому итальянскому виртуозу приехать учиться считают за честь. Однако ни новые ученики, ни обилие композиторской работы в "Оспедале делла Пиета" не могли отвлечь Вивальди от интенсивной работы в театре Его новый заказ для театра "Сант-Анджело" – 12 главных арий в опере "Нерон, сделанный цезарем", – исполнялся на карнавале 1716 года.

Опера "Коронация Дария" – также для театра Сант-Анджело – была заказана Вивальди в качестве третьей премьеры карнавала 1716 года С оперой "Постоянство, торжествующее над любовью и ненавистью" Вивальди завоевал второй театр Венеции – "Сан-Мойзе", с которым был тесно связан в последующие годы. Премьера состоялась на карнавале того же 1716 года.

После пяти лет растущего признания в Венеции слава выдающегося оперного композитора Вивальди быстро распространяется в других городах Италии и различных странах Европы.

В первые годы своих оперных турне Вивальди еще связан с Венецией. Однако затем положение меняется. С 1720 года начинается трехгодичная служба Вивальди у маркграфа Филиппа фон Гессен-Дармштадского, возглавлявшего в то время войска австрийского императора в Мантуе.

С пребыванием в Мантуе связано событие, оказавшее значительное влияние на всю последующую судьбу Вивальди, – его знакомство с оперной певицей Анной Жиро, дочерью французского парикмахера. Как пишет К. Гольдони в "Мемуарах", Вивальди представил ему Жиро в качестве своей ученицы. Это сообщение кажется вполне вероятным, коль скоро итальянские оперные композиторы обычно в совершенстве знали секреты вокальной техники. О занятиях Вивальди с оперными примадоннами говорят и другие источники. Современники находили Жиро искусной и одухотворенной певицей с приятным, хотя и скромным по диапазону голосом. Тот же Гольдони писал, что "она была некрасива, но очень изящна, имела тонкую талию, красивые глаза, прекрасные волосы, прелестный ротик. У нее был небольшой голосок, но несомненное актерское дарование".

Постоянной спутницей Вивальди стала также сестра Анны Жиро, Паелина, принявшая на себя заботы о здоровье больного композитора. Обе они постоянно жили в доме Вивальди и сопровождали его в многочисленных путешествиях, связанных в то время с опасностями и лишениями. Эти слишком тесные для духовного лица взаимоотношения с сестрами Жиро неоднократно вызывали нарекания со стороны церковников. Позднее это нарушение норм поведения священника приведет к тяжелым для Вивальди последствиям. Как явствует из письма 1737 года, он всегда с большой душевной твердостью отстаивал честь и человеческое достоинство спутниц своей жизни, неизменно отзываясь о них с глубоким уважением.

После трехгодичной службы в Мантуе Вивальди возвращается в Венецию. Вместе с ним приезжает и Анна, которую острые на язык венецианцы скоро назовут "подругой рыжего священника". Но и далее Вивальди продолжает путешествовать по крупнейшим европейским центрам.

В 1723-1724 годах Вивальди в течение трех карнавальных сезонов пожинал триумфальный успех в Риме, выступление в котором считалось наиболее серьезным испытанием для любого композитора. Вивальди выступил в Риме с операми "Геркулес на Термодонте" (1723 год), "Юстин и Добродетель, торжествующая над любовью и ненавистью" (1724 год).

Характерно, что наиболее популярными у современников стали программные концерты, особенно знаменитые "Времена года". Под этим названием приобрели известность первые четыре концерта для скрипки и струнного оркестра. В Париже они постоянно исполнялись с 1728 года и были выпушены отдельным изданием; еще в 1765 году там исполнялась вокальная аранжировка концерта "Весна" в виде мотета.

Всего известно 28 инструментальных произведений Вивальди, наделенных программными названиями.

Но программными в подлинном смысле слова являются лишь "Времена года". В амстердамском издании 1725 года каждому из концертов предпослан стихотворный сонет, содержание которого определяет характер музыкального развития. Судя по тексту посвящения, концерты цикла были известны без сонетов задолго до издания; их тексты, возможно, сочинялись уже под готовую музыку. В посвящении автор сонетов не назван, и не исключено, что им был сам Вивальди. Перед публикацией цикла он основательно переработал партитуру, чтобы сделать более понятным программный замысел музыки.

В концерте "Зима" – в партитуре "Ад" – композитор достигает вершин художественной изобразительности. Уже в первых тактах мастерски передано ощущение пронизывающей зимней стужи ("под порывами ледяного ветра все живое дрожит в снегу"). Затем с поразительной наглядностью воспроизводятся удары капель дождя в окно, скольжение на коньках и внезапное падение конькобежца, трещание льда и, наконец, неистовая борьба южного сирокко с северным ветром.

Подлинно новаторский по замыслу цикл "Времена года" значительно опередил свое время, предвосхитив искания в области программной музыки композиторов-романтиков XIX столетия.

Во время карнавала 1734 года зрители театра "Сант-Анджело" увидели новую оперу Вивальди на либретто "Олимпиады" Метастазио – одного из самых знаменитых творений поэта-драматурга Столь многоплановый по драматическим коллизиям сюжет, несомненно, вдохновил композитора на создание высокохудожественного произведения. Такой авторитетный знаток оперного творчества Вивальди, как А. Казелла, писал, что "Олимпиада" выделяется среди других опер итальянского композитора несравненной красотой музыки.

Несмотря на приближение композитора к преклонному возрасту, его творческая продуктивность оставалась поразительной. В Вероне исполняются его "Тамерлан" и "Аделаида" (1735 год), а во Флоренции "Джиневра, принцесса шотландская" (1736 год). Однако в следующем году, в разгар подготовки к карнавалу в Ферраре, Вивальди постиг тяжелый удар судьбы. 16 ноября 1737 года апостольский нунций в Венеции запретил ему от имени кардинала Руффо въезд в Феррару, в то время принадлежавшую к Папской области, и "это потому, – писал композитор, – что, будучи духовным лицом, я не служу обедни и пользуюсь расположением певицы Жиро".

По тем временам этот запрет был неслыханным позором и означал для Вивальди, некогда игравшего перед папой римским, полную дискредитацию его как духовного лица. Не менее значительным был и материальный ущерб.

Последнее исполнение музыки Вивальди в "Пиете" связано с пребыванием в Венеции курфюрста Саксонии Фридриха Кристиана. При его посещении 21 марта 1740 года исполнялись концерты композитора для многих инструментов. Однако отношения Вивальди с администрацией семинара продолжали ухудшаться – и не только из-за его частых путешествий. В годы, когда в Италии выдвинулось новое поколение композиторов-скрипачей, музыка Вивальди уже казалась устаревшей.

Ш. де Бросс, познакомившийся с Вивальди в 1739 году, писал из Венеции: "К моему большому изумлению, я нашел, что его здесь ценят далеко не столь высоко, как он того заслуживает, – здесь, где все зависит от моды, где слишком долго слушали его вещи и где прошлогодняя музыка уже не делает сборов".

В конце 1740 года Вивальди навсегда расстался с "Пиетой", на протяжении стольких лет обязанной ему своей музыкальной славой. Последнее упоминание его имени в документах "консерватории" связано с распродажей им 29 августа 1740 года множества концертов по одному дукату за штуку. Такая низкая стоимость, несомненно, объясняется материальными затруднениями Вивальди, вынужденного готовиться к длительному путешествию. На 62 году он принял мужественное решение навсегда покинуть неблагодарную родину и искать признания на чужбине.

Всеми забытый и покинутый, Антонио Вивальди скончался в Вене 28 июля 1741 года "от внутреннего воспарения", как было записано в погребальном протоколе.

 

Жан Филипп Рамо (1683-1764)

 

 

Жизнь Рамо сложилась далеко не так блестяще, бурно и эффектно, как у его предшественника Люлли, она не отличалась столь авантюрными чертами. Диапазон его деятельности был более узким, а протекала она, пожалуй, несколько буднично и однообразно. Ставший знаменитым лишь в зрелые годы, Рамо так редко и скупо вспоминал о своем детстве и юности, что даже его жена почти ничего об этом не знала. Лишь по документам и отрывочным воспоминаниям современников мы можем восстановить путь, приведший его на парижский Олимп.

Он родился в одном из древних музыкальных центров Франции – городе Дижоне, в семье органиста. День его рождения неизвестен, а крещен он был 25 сентября 1683 года. Рамо посещал иезуитский коллеж, а в 1701 году побывал в Италии. Он обладал незаурядным дарованием исполнителя и с 1702 года выступал в качестве скрипача, а затем органиста в Авиньоне, Клермон-Ферране, наконец, в Париже, где окончательно обосновался с 1723 года. Там этот скромный и упорный труженик музыкального искусства выбился в придворные музыканты, после того как приобрел широкую известность своими пьесами для клавесина.

(первая книга – 1706 год) и в особенности теоретическим трудом "Трактат о гармонии", который был издан в Париже в 1722 году.

Смолоду связанный с театром, писавший музыку к ярмарочным спектаклям, Рамо очень поздно, уже пятидесяти лет от роду, начал выступать с оперными произведениями. Первый опус "Самсон" на либретто Вольтера не увидал сцены из-за библейского сюжета.

С 1733 года, начиная с оперы "Ипполит и Арисия", произведения Рамо шли на сцене Королевской академии музыки, вызывая восхищение и споры. Связанный с придворной сценой, Рамо был вынужден обращаться к сюжетам и жанрам, унаследованным от Люлли, но трактовал их по-новому. Поклонники Люлли критиковали Рамо за смелые нововведения, а энциклопедисты, выражавшие эстетические запросы демократической публики, – за верность жанру версальской оперы с ее аллегоризмом, царственными хероями и сценическими чудесами: все это казалось им живым анахронизмом. Гениальное дарование Рамо определило высокие художественные достоинства его лучших произведений. "Галантная Индия" (1735 год) – не столько экзотика с турками и перуанцами, сколько пусть наивная, но убежденная проповедь гуманизма и осуждение моральных устоев европейского общества. Подлинный герой этого балета – "естественный человек" в духе Руссо или Гельвеция. Перуанские инки или американские индейцы, исполняющие, галантные ригодоны и гавоты под очаровательно-идиллическую музыку, – это носители более высокой нравственной добродетели – те самые, о которых говорил Дидро: "Я готов идти на пари, что их варварство менее порочно, чем наша городская цивилизация".

"Кастор и Поллукс" (1737 год) – лучшая из героических опер Рамо. Эта знаменитая трагедия написана в пяти актах. После французской увертюры (Рамо был очень изобретателен в ее построении) и иносказательного пролога, где Изящные Искусства укрываются под сенью Венеры, покоряющей своей красотой их противника – бога войны Марса, – первое действие переносит нас в Грецию героической эпохи. Здесь нет характерного для старой лирической трагедии аллегорического прославления монарха или любовной драмы в духе прециозной поэзии века Людовика XIV. На сцене воссозданы образы античной легенды о дружбе и верности братьев-воинов.

В музыкальных трагедиях "Ипполит и Арисия", "Дардан" (1739 год) Рамо, развивая благородные традиции Люлли, прокладывает путь к будущим открытиям Глюка, сумевшего возвратить античным сюжетам их первозданную строгость и страстность. Опера-балет "Платея" (1745 год) сочетает в себе юмор, лирику, гротеск и иронию.

Всего Рамо создал около 40 сценических произведений. Качество либретто в них нередко было ниже всякой критики, однако композитор в шутку говорил: "Дайте мне "Голландскую газету", и я положу ее на музыку". Но к себе как к музыканту он относился очень требовательно, считая, что оперному композитору надо знать и театр, и человеческую натуру, разбираться и в танце, и в пении, и в костюмах. Живая красота музыки Рамо обычно одерживает победу над холодными аллегориями или придворной пышностью традиционных мифологических сюжетов. Мелодика арий отличается яркой выразительностью, оркестр подчеркивает драматические ситуации и живописует картины природы и сражений.

Значительная область творчества Рамо – клавесинная музыка. Композитор был выдающимся исполнителем-импровизатором. В 1706, 1722 и приблизительно в 1728 годы были изданы 5 сюит, в которых танцевальные пьесы (аллеманда, кураята, менуэт, сарабанда, жига) чередовались с характерными, имевшими выразительные названия: "Нежные жалобы", "Беседа муз", "Дикари", "Вихри" и др.

Лучшие его пьесы отличаются высокой одухотворенностью – "Перекликание птиц", "Крестьянка", взволнованной пылкостью – "Цыганка", "Принцесса", тонким сочетанием юмора и меланхолии – "Курица", "Хромуша". Шедевром Рамо является "Гавот с вариациями", в котором изысканная танцевальная тема постепенно обретает суровость. В этой пьесе отразилось духовное движение эпохи: от утонченной поэзии галантных празднеств на картинах Ватто к революционному классицизму полотен Давида. Помимо сольных сюит, Рамо написал 11 концертов для клавесина с сопровождением камерных ансамблей.

Современникам Рамо стал известен сначала как музыкальный теоретик, а потом уже как композитор. Как эстетик, он защищал передовую теорию своего времени – теорию искусства как подражания природе. Исследуя закономерности гармонии, он исходил, по существу, из материалистического понимания звука и звуковых ощущений (натуральный звукоряд как явление физического мира). Он требовал от музыканта проверки и осмысления практического опыта средствами разума, интеллекта. Рамо теоретически обобщил и обосновал терцовое строение, обращение аккордов, ввел понятие "гармонического центра" (тоники), доминантовой и особенно субдоминантовой функций.

Теоретические взгляды Рамо в некоторых вопросах расходились с воззрениями энциклопедистов. Так, он ошибочно полагал, будто не мелодия, а гармония составляет главную основу музыки. Это стало причиной ожесточенной полемики с Руссо, защищавшим приоритет мелодического начала. Тем не менее энциклопедисты высоко оценивали Рамо-теоретика; в особенности его работы заслужили горячее одобрение виднейшего просветителя, знаменитого математика Д'Аламбера. Все это шло навстречу просветительским веяниям эпохи. Не случайно оперы Рамо "Самсон", "Прометей", "Принцесса Наваррская" написаны были на либретто Вольтера, а комический балет "Платея" завоевал восторженное сочувствие Руссо, Дидро и других деятелей "Энциклопедии", настроенных резко оппозиционно по отношению к лирической трагедии.

Время показало, что и произведения, созданные мастером в старых театральных жанрах, зачастую таили в себе новое содержание и плодотворные поиски новых стилистических решений. Свободолюбивый дух Вольтера парит над героикой "Самсона" и "Прометея". "Кастор и Поллукс" воплощают высокую трагедию самопожертвования.

Но сила Рамо заключалась не только в подобных сюжетных мотивах, но и в выразительной красоте и сценических достоинствах его музыки. Рамо, дебютировав с лирической трагедией, позднее обратился к балету – героическому, пасторальному, к балету-комедии. В его балетах драматическое действие несколько размыто. Живописная картинность у Рамо брала верх над героико-драматическим началом. Еще параллельно лирическим трагедиям возникли первые "героические балеты". В самом раннем из них – "Галантной Индии" – цельная композиция уже распалась на отдельные эпизоды, то экзотически-картинные (буря на море, землетрясение, индийский праздник), то эпизоды, еще драматичные, но уже сюжетно не связанные между собою. Это внедрение в оперный театр сюитно-дивертисментного начала закономерно привело к тому, что роль драматургически объединяющего фактора стала переходить из вокальной партии в оркестр.

Сама художественная натура композитора способствовала этому. Его стихией был танец, куда он, сохраняя черты галантности, внес темперамент, остроту, народно-жанровые ритмо-интонации, подслушанные еще в молодости на ярмарочных подмостках. Они сначала терпко, иногда вызывающе прозвучали в его клавесинных пьесах, а оттуда вошли в оперный театр, явившись перед публикой в новом, оркестровом наряде.

Именно оркестр Рамо полнее всего выразил богатство и новшества его гармонии, выразительно-тонкой, разнообразной, полной силы и нарядного изящества. Красивая плавность голосоведения сочеталась с выразительно оправданным применением диссонирующих созвучий.

Поразительный талант Рамо-звукописца, соединявшего почти декоративный размах с камерной изысканностью рококо, оставил глубокий след в истории французской музыки. "Платея" – дерзко-насмешливая комедия, но в ее "звукописи лягушек" Клод Дебюсси услышал поэзию французской природы и чарующе красиво воссоздал ее во "Флейте Пана" из "Песен Билитис".

В 1745 году Рамо получил звание придворного композитора, а незадолго до смерти – дворянство. Однако успех не заставил его изменить своей независимой манере держаться и высказываться, из-за чего Рамо прослыл чудаком и нелюдимым. Столичная газета, отзываясь на кончину Рамо – одного из знаменитейших музыкантов Европы, – сообщала: "Он умер со стойкостью. Разные священники не могли ничего от него добиться; тогда появился священник… долго разглагольствовал так, что больной… с яростью воскликнул: "Кой черт пришли вы сюда петь мне, господин священник? У вас фальшивый голос!"

Рамо не ставил перед собой задачу создания целостной и оригинальной оперной эстетики. Поэтому успех оперной реформы Глюка и спектаклей эпохи французской революции обрек сочинения Рамо на длительное забвение. Лишь в XIX-XX веках гениальность музыки Рамо вновь была осознана; ею восхищались К. Сен-Сане, К. Дебюсси, М. Равель, О. Мессиан.

Напутствуя слушателей премьеры оперы Рамо "Ипполит и Арисия", Клод Дебюсси писал в 1908 году: "Не будем бояться показать себя ни слишком почтительными, ни слишком растроганными. Прислушаемся к сердцу Рамо. Никогда не было голоса более французского"

 

Георг Гендель (1685-1759)

 

 

Георг Фридрих Гендель родился в Галле 23 февраля 1685 года. Начальное образование он получил в средней, так называемой классической школе. Помимо такого основательного образования юный Гендель воспринял некоторые музыкальные понятия от наставника Иоганна Преториуса, знатока музыки и сочинителя нескольких школьных опер. Помимо школьных занятий, "иметь толк в музыке" ему также помогли вхожий в дом придворный капельмейстер Давид Пооле и органист Кристиан Риттер, обучавший Георга Фридриха игре на клавикордах.

Родители обращали мало внимания на рано проявившуюся склонность сына к музыке, причисляя ее к детским забавам. В доме Генделей не могло идти и речи о настоящем обучении музыке. Лишь благодаря случайной встрече юного таланта с поклонником музыкального искусства герцогом Иоганном Адольфом судьба мальчика резко изменилась. Герцог, услышав чудную импровизацию, сыгранную ребенком, тотчас убеждает отца дать ему систематическое музыкальное образование. Гендель стал учеником известного в Галле органиста и композитора Фридриха Цахау. Гендель занимался у Цахау около трех лет. За это время он научился не только сочинять, но и свободно играть на скрипке, гобое, клавесине.

В феврале 1697 года умер отец Георга. Исполняя желание покойного, Георг окончил гимназию и через пять лет после смерти отца поступил на юридический факультет университета в Галле