Ж.-Б. Мольер. Версальский экспромт (1663).

«Вы играете поэта. Вам надлежит перевоплотиться в него, усвоить черты педантизма, до сих пор еще распространенного в великосветских салонах, поучительный тон и точность произношения с ударениями на всех слогах, с выделением каждой буквы и с строжайшим соблюдением всех правил орфографии» (Перевод A. M. Арго).

Занятие № 6.

Ж.-Б. Мольер. Критика «Школы жен». Первое представление комедии состоялось в Париже на сцене театра Пале-Рояль 1 июня 1663 года. В салоне Урании спорят о пьесе Мольера «Школа жен»:

«Дорант. Итак, господин Лизидас, вы полагаете, что остроумными и прекрасными могут быть только серьезные произведения, а комедии – это безделки, не стоящие внимания?

Урания. Я с этим не могу согласиться. Разумеется, трагедия в своем роде прекрасна, – конечно, если она хорошо написана, но и в комедии есть своя прелесть, и, по-моему, написать комедию так же трудно, как и трагедию.

Дорант. Ваша правда, сударыня. И, пожалуй, вы бы не погрешили против истины, если б сказали: «еще труднее». Я нахожу, что гораздо легче распространяться о высоких чувствах, воевать в стихах с Фортуной, обвинять судьбу, проклинать богов, нежели приглядеться поближе к смешным чертам в человеке и показать на сцене пороки общества так, чтобы это было занимательно. Когда вы изображаете героев, вы совершенно свободны. Это произвольные портреты, в которых никто не станет доискиваться сходства. Вам нужно только следить за полетом вашего воображения, которое иной раз слишком высоко заносится и пренебрегает истиной ради чудесного. Когда же вы изображаете обыкновенных людей, то уж тут нужно писать с натуры. Портреты должны быть похожи, и если в них не узнают людей вашего времени, то цели вы не достигли. Одним словом, если автор серьезной пьесы хочет, чтобы его не бранили, ему достаточно в красивой форме выразить здравые мысли, но для комедии этого недостаточно – здесь нужно еще шутить, а заставить порядочных людей смеяться – это дело нелегкое. <…>

Дорант. Чудаки вы, однако! Носитесь с вашими правилами, ставите в тупик неучей, а нам только забиваете голову. <…> На мой взгляд, самое важное правило – нравиться. Пьеса, которая достигла этой цели, – хорошая пьеса. Вся публика не может ошибаться, – каждый человек отдает себе отчет, получил он удовольствие или не получил.

Урания. Я подметила одно совпадение: те господа, которые так много говорят о правилах и знают их лучше всех, сочиняют комедии, которые не нравятся никому.

Дорант. Отсюда следствие, сударыня, что к их путаным словопрениям прислушиваться не стоит, ибо если пьесы, написанные по всем правилам, никому не нравятся, а нравятся именно такие, которые написаны не по правилам, значит, эти правила неладно составлены. Не будем обращать внимание на это крючкотворство, которое навязывают нашей публике, – давайте считаться только с тем впечатлением, которое производит на нас комедия!» (Перевод A. M. Арго)

Ж.-Б. Мольер. Версальский экспромт. На «Критику “Школы жен”» сразу же появилось два отклика: комедия-памфлет Визе «Зелинда, или Истинная критика “Школы жен”» и полемическая комедия Бурсо «Портрет живописца, или Ответная критика “Школы жен”». Пьеса Мольера продолжает полемику. Первое представление комедии было дано в саду королевского дворца в Версале в октябре 1663 года, на сцене Пале-Рояля – 4 ноября того же года. Комедия впервые была напечатана в 1682 г., в собрании сочинений Мольера, изданном Лагранжем и Вино. Пьеса изображает репетицию труппы Мольера.

«Мольер. <…> Нынче маркиз – самое смешное лицо в комедии. А что может быть благодарнее такой роли? В старых комедиях неизменно смешил публику слуга-шут, а в нынешних пьесах для увеселения зрителей необходим смешной маркиз. <…>

Брекур. “Я слышал недавно, как Мольер выражал свое возмущение в разговоре с людьми, которые обвиняли его в том же, в чем обвиняете вы. Он говорил, что больше всего его огорчает попытка угадать, с кого списан тот или иной его персонаж, что его задача – изображать нравы, не касаясь личностей, что герои его комедий – создания вымышленные, что это видения, которые его фантазия облекает плотью, дабы позабавить зрителей…

Если задача комедии – рисовать человеческие недостатки вообще и главным образом – недостатки наших современников, то Мольер не может создать такой характер, который не напоминал бы кого-нибудь в нашем обществе. Но если его обвиняют в том, что он имел в виду всех, в ком можно найти обличаемые им пороки, то пусть уж лучше ему запретят писать комедии”.

Г-жа Мольер. “Так ему и надо! Зачем он сочиняет злые комедии, на которые валом валит весь Париж? Зачем он так изображает людей, что каждый узнает себя?”» (Перевод A. M. Арго).

 

Ж.-Б. Мольер. Предисловие к комедии «Тартюф» (1669).

«…у древних комедия берет начало из религии <…> она была в свое время составною частью тогдашних религиозных действ; <…> у нас она возникла благодаря стараниям братства, коему и поныне принадлежит Бургундский отель; <…> это место было нарочито отведено для представления наиболее значительных мистерий[1]; <…> там сохранились тексты комедий, оттиснутые готическими литерами и подписанные одним из докторов Сорбонны[2]…

<…> театр обладает огромными возможностями для исправления нравов. Самые блестящие трактаты на тему морали часто оказывают куда меньшее влияние, чем сатира, ибо ничто так не берет людей за живое, как изображение их недостатков. Подвергая пороки всеобщему осмеянию, мы наносим им сокрушительный удар.

<…> необходимо сорвать с комедии покров двусмысленности и рассмотреть истинную ее сущность <…> она есть плод поэтического искусства, сочетающий в себе приятность и поучительность с целью обличения людских недостатков. <…> комедии воздавали хвалу прославленные философы древности, философы, проповедовавшие суровые правила жизни и неустанно бичевавшие пороки своего времени. <…> неусыпно трудился на пользу театра Аристотель, <…> он взял на себя заботу изложить правила, коим должно следовать драматическое искусство. <…>

Я признаю, что были и такие времена, когда природа комедии искажалась. Да есть ли что-либо в этом мире, что не подвергается искажению повседневно? <…> Медицина – искусство общеполезное и чтимое всеми <…>, а меж тем бывали времена, когда она вызывала ненависть <…> Философия – дар небес, она дарована нам, дабы приобщить наши умы к познанию божества через созерцание чудес природы, и тем не менее общеизвестно, что нередко ее сбивали с пути и заставляли открыто служить нечестию. <…> Никому не приходит в голову запрещать медицину по той причине, что она подвергалась гонениям в Риме, или философию за то, что она была всенародно осуждена в Афинах; равным образом не следует добиваться запрещения комедии потому лишь, что когда-то ее порицали» (Перевод М. Донского).

Занятие № 7.