Вопрос не в том, являешься ли ты посланником, но в том, какое послание ты передаешь.

*****************

Нет такой вещи, как единственная истина.

Десятое Воспоминание ничуть меня не удивило. Оно не настолько оригинально, чтобы у меня захватило дух.

 

Ты прав, не оригинально. Но оно достаточно зна­чительно, чтобы захватывать дух. Ничего более зна­чительного ты в этой беседе не услышишь.

Когда знаешь, что жизнь вечна, ты уже больше не боишься «смерти», поскольку видишь и понимаешь ее природу, ее чудо, ее великолепие, ее совершенство и понимаешь, что она становится для человека иде­альным даром.

 

Возможно, однажды я напишу книгу: «Смерть — иде­альный дар».

 

Это была бы хорошая книга. Книжечка карманного формата. Маленький «учебник» для умирающих и их близких. Очень полезная штука.

А пока нам нужно завершить эту беседу, чтобы ты и другие люди, исследующие эти предметы, могли глубже их понять.

Вопрос не в том, поймешь ли ты к концу этой бесе­ды то, что всегда хотел понять, но в том, поверишь ли в то, что узнаешь.

 

А почему бы мне не поверить?

 

Потому что людям труднее всего верить в прекрас­ные вещи, а истины о «смерти» — самые прекрасные из истин.

 

Да, должен признать, это действительно прекрасные ис­тины. Я очень хочу верить каждому Твоему слову. Надеюсь, что все это правда.

 

Видишь? Ты уже подвергаешь Мои слова сомнению. О, маловерный... ты понимаешь, что, подвергая сомне­нию эти слова, ты подвергаешь сомнению свое Я?

Если ты любишь истины, которые нашел в своей душе, не отвергай их лишь по той причине, что кто-то вне твоей души отрицает, или высмеивает, или оспа­ривает их. Ты ведь не утверждаешь, что твоя исти­на — ЕДИНСТВЕННАЯ истина. Ты просто говоришь, что это ТВОЯ истина.

Нет такой вещи, как ЕДИНСТВЕННАЯ истина. Мы об этом уже беседовали. Тебе достаточно просто соприкоснуться со СВОЕЙ истиной.

 

Это моя истина. То, что я постиг благодаря беседам с Тобой, — моя истина.

 

Этого достаточно. Вполне достаточно. На самом деле, даже более чем достаточно. Это очень сильный опыт. Знаешь, сколько силы ты обретаешь, сопри­касаясь со своей истиной, — о чем бы ни была эта истина?

Другие люди в результате этой беседы тоже сопри­коснутся со своими истинами. Ибо это «воистину» не только твоя беседа, но и их. Всякий, кто читает эти слова, творит беседу. Ты знаешь об этом? Знаешь, что, читая эти слова, ты творишь дальнейшее направление беседы?

 

Я не могу этого постичь. Мне трудно это принять, поскольку окончание данной книги уже существует. Я могу хоть сейчас пролистнуть страницы и посмотреть, чем все закончится. Если все мы, читатели, сами создаем беседу по |ходу чтения, тогда как получилось, что конец уже суще­ствует?

 

Книга на полке богатой библиотеки из нашего при­мера тоже существовала, — но в твоей реальности этой книги не было, пока ты ее не увидел. ВСЁ, что ты создаешь, существует изначально. Всё. И тот факт, что твое будущее существует изначально, не означает, что ты его не творишь. Этот факт означает лишь то, что ты пока не осознаешь свое творение, поскольку из той точки Пространственно-Временного Континуума, где ты находишься сейчас, его еще не видно.

 

Ты хоть понимаешь, насколько это все ошеломляюще? Кажется, у меня созрела неплохая идея. Я так счастлив сейчас! Судя по всему, я получил инфор­мацию, лежащую в основе космологии Вселенной. Это механизм жизни и смерти. Так что, полагаю, я уже могу смело умирать...

 

Ты решишь «умереть», когда закончится твоя зем­ная жизнь. Твоя земная жизнь закончится, когда ты приобретешь опыт, ради которого пришел сюда.

 

Или когда осознаю, что я не получил весь этот опыт и у меня нет никакой возможности получить его на избранном мною пути.

 

Нет. Категорически не верно. Такого просто не может произойти. Ни один человек не ушел без опыта, ради которого он пришел в физический мир.

 

Что?

 

Я сказал, что никто не умирает, не приобретя опыт, ради которого он пришел в физический мир.

Не существует такой вещи, как «незавершенность».

Именно об этом и идет речь в...

 

ОДИННАДЦАТОМ ВОСПОМИНАНИИ

Время и обстоятельства смерти всегда совершенны.

 

Я-то верю Тебе. Но может ли мать девочки, которую изнасиловали, изуродовали и убили, назвать такие обстоя­тельства «совершенными»? Могут ли друзья и родные людей, погибших в небоскребах 11 сентября, увидеть «совершен­ство» в этих смертях?

Ты требуешь слишком многого. Большинство людей будут просто не в силах поверить в такое.

 

Я уже говорил однажды, что жизненному замыслу свойственно изящество снежинки. Его совершенство слишком безупречно, чтобы поверить в него. Однако говорю тебе: утешение осиротевших — в знании о со­вершенстве Божьем.

Бог совершенен всегда и вовеки. Теперь тебе оста­лось понять лишь одно: кто и что есть «Бог».

Я не раз говорил тебе во время наших бесед и по­вторю снова:

БОГ и ЖИЗНЬ — это одно и то же.

Поэтому, говоря «Бог совершенен», Я утверждаю, что Жизнь совершенна. И это так. Данной «системе» свойственно совершенное внутреннее равновесие.

Все происходит в совершенное время и совер­шенным образом. Крайне узкий угол зрения, свой­ственный человеческому существованию, не всегда позволяет увидеть или прочувствовать это. Таковы естественные ограничения физического мира. Однако эти ограничения можно преодолеть.

 

Многие «пророки» и «мудрецы» преодолевали эту огра­ниченность восприятия, выбрав другую точку зрения — взглянув на жизнь под новым углом. Увы, их послания часто игнорируются. Их озарения часто преуменьшаются. Да и самих их нередко проклинают. И вот слепцы по-прежнему ведут слепцов, ибо зрячих никто не слушает.

 

Поэтому имеющие уши да услышат: Несовершенство невозможно в Царстве Божьем.

 

Да, но как обстоят дела здесь, на Земле?

 

«Здесь, на Земле» и ЕСТЬ Царство Божье. Не су­ществует места, которое не было бы частью этого Царства.

 

Ты видишь, как мы здесь на Земле всё «разделили». Мы заявили, что жизнь на Земле — это испытания и страда­ния, достойно пройдя через которые мы сможем «войти» в Царство Божье. А смерть, согласно нашим представлениям, являет собой своего рода дверь в это царство.

 

Невозможно войти в Царство Божье. Это не то место, куда можно войти или откуда можно выйти. Это место, где вы ЕСТЬ всегда. Это единственно воз­можное место.

 

Иногда в это трудно поверить.

 

Все потому, что ты не помнишь, кто ты есть, и не видишь других, как они есть, и не относишься к ним соответственно. Иначе ты ощущал бы Небеса на Земле. Ты был бы Дома с Богом везде. И всегда.

 

Есть ли способ помочь людям когда-нибудь понять это?

 

В этом помогают такие беседы, как наша. Пусть эта беседа не останется только между нами. Позаботься, чтобы с ней познакомилось как можно больше людей. Поделись ею с миром.

Но прежде пусть смысл этой беседы как можно глубже проникнет в твою собственную жизнь. Научись видеть Бога во всех и во всем и научись видеть во всем совершенство.

 

Ты упоминал об этом прежде, когда мы говорили о людях, которые чувствуют себя жертвами. Ты посоветовал нам сменить точку зрения, чтобы видеть во всем совершенство даже там, где по человеческим представлениям его нет.

 

Возможно, прежде всего там, где его обычно не видят. Ибо такой взгляд даст тебе покой среди тре­волнений, отдых в минуту смертельной усталости, прощение в момент обиды и ярости и такую глубокую любовь к жизни, какую ты не испытывал никогда прежде.

Ищи совершенство в каждом моменте. Ищи. Неустанно. Настойчиво. Знай, что оно есть, и ты его найдешь, если вглядишься достаточно пристально.

Помнишь, Я говорил в начале этой беседы, что у нас будет еще повод рассмотреть идею «совершенства» и Я попрошу ТЕБЯ привести МНЕ пример его проявле­ния? И теперь Я хочу, чтобы ты рассказал мне историю Билли с твоего семинара.

 

Я так и знал. Я знал, что мы обратимся к истории Билли. Его случай — первое, о чем я подумал, когда мы только начали этот разговор.

 

Хорошо. Тогда рассказывай.

 

С удовольствием.

Елена — одна из девяноста семи участников ретрита «Воссоздай себя». На протяжении последних десяти лет я провожу эти ретриты в дни между католическим Рождеством и Новым годом. В последний вечер ретрита, перед новогодним ритуалом разрешения, Елена подняла руку и попросила слово.

— В течение этой недели я много раз слышала о том, что Бог — наш лучший друг, о том, какой Он прекрасный и любящий, о том, что мы все ежедневно беседуем с Богом, — начала она. — Так вот, если бы мне довелось побеседовать с Богом, я сказала бы, что чертовски зла на Него.

— Это нормально, — заметил я. — Бог с этим как-нибудь справится. Но вы-то... у вас все в порядке?

— Нет, — ответила Елена. Теперь ее голос дрожал.

— Ну и за что же вы так сердитесь на Бога? Елена глубоко вздохнула и начала свой рассказ, «Двадцать один год назад мы с мужем усыновили

малыша. До этого мы в течение пяти лет пытались зачать ребенка сами, но безуспешно. Казалось, нам не суждено стать родителями. Мои биологические часы неумолимо тикали... В общем, мы усыновили Билли.

Три недели спустя выяснилось, что я беременна. Я родила — это был еще один мальчик, — имы рас­тили обоих детей, не делая никаких различий. Однако когда Билли немного подрос, мы рассказали ему, что он — приемный сын. Не хотели ему врать. Мы объ­яснили, что любим Билла точно так же, как его брата, будучи совершенно уверенными, что наши действия это подтверждают.

Билли было восемь лет. Очевидно, мальчишка по наивности поделился этой информацией с кем-то из одноклассников, поскольку однажды он пришел из школы очень расстроенным. Дети в школе дразнились: твердили, что у Билли нет мамы. Это дети. Вы знаете, какими они бывают жестокими. Они говорили: «Билли такой гадкий, что даже родная мама от него отказалась». Так или иначе, он был ужасно обижен и рассержен и хотел во что бы то ни стало выяснить, почему мама его бросила, — мальчишка требовал, чтобы ему сказали, кто она, и немедленно ее разыскали.

Понятно, что мне было тяжело. Во-первых, я видела, какая боль и обида терзают Билли. А во-вторых, было

грустно и обидно за себя — ведь я искренне считала себя его мамой. Я вспоминала, как меняла сыну пеленки, как не спала ночами, когда он болел, — в общем, делала все, что делают матери. Сердце разрывалось оттого, что Билли больше не считает меня мамой.

Но я его понимала — не могла не понять — и пообе­щала, что помогу Билли найти маму, когда он повзрослеет, если у него не пропадет желание увидеться с ней. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы устроить их встречу.

Билли немного успокоился, но так до конца и не совла­дал со своим гневом. Он пронес в себе этот гнев через остаток детства и через подростковые годы, которые оказались для всех нас исключительно сложными. Да, мы пережили эти годы, но это было нелегко для всей семьи, включая, конечно же, и меня.

Когда мальчик еще немного подрос, он снова загово­рил о том, что хочет повидаться с матерью, и мы догово­рились, что я начну ее поиски, когда Билли исполнится восемнадцать, — если он не передумает. В подростковом возрасте Билл то и дело напоминал мне об этом обе­щании.

Наконец Билли исполнилось восемнадцать. В день своего рождения он разбился на мотоцикле».

Все участники ретрита дружно ахнули. Вдруг Елена заго­ворила другим тоном — отрывисто и зло:

— А теперь объясните мне, как любящий Бог мог допустить такое именно тогда, когда Билли должен был вот-вот встретиться со своей матерью и благодаря этой встрече могло сгладиться то напряжение, которое воз­никло в отношениях между Биллом и его приемными родителями? Я хочу, чтобы вы объяснили, зачем Бог это сделал?

Все в зале молчали, потрясенные. Я так и застыл на месте. Несколько секунд я просто смотрел на Елену, затем закрыл

глаза и отправился внутрь себя. Я слышал свои мысли: «Ну вот, Боже, приехали. Я не знаю, что тут сказать. Так что отвечай, Боже, зачем Ты это сделал?»

Внезапно мои глаза открылись, ум переполнился посла­нием. Я произносил слова прежде, чем успевал оценить или осмыслить их:

— Билли умер именно в тот день, так как ему было обещано, что в свой восемнадцатый день рождения он встретится со своей матерью, — и это случилось. Дело в том, что на тот момент его мама уже была не на этой Земле.

Зал снова ахнул. Кто-то уверенно прошептал: «Да!» Кто-то, не таясь, плакал. Я продолжал:

— Случайностей не существует, и ничто не проис­ходит по совпадению. Тебе был дан биологический сын, хотя ты долго не могла зачать и уже думала, что никогда не будешь матерью, ибо все это было частью плана — большого плана. Ты получила этот дар — биологического сына — в награду за решение усыновить Билла, дать ему кров и любовь, вырастить как собственного ребенка и заботиться о нем до тех пор, пока он не будет готов встретиться со своей матерью, а она — с ним.

День смерти — самый счастливый день в жизни Билли. Он бесконечно благодарен за то, что ты помогла ему дойти до этого дня. Его благодарность и сейчас оку­тывает твое сердце, создавая неразрывную связь между вами.

Замысел Жизни совершенен. Любой опыт, любые обстоятельства совершенны. Любые условия жизни совершенны. У нас есть возможность увидеть это совер­шенство. В этом наше освобождение. Наше спасение. Конец страданий и боли.

Лицо Елены изменилось. Еще минуту назад оно было переполнено гневом, а теперь светилось умиро­творением. Напряжение ушло из тела. Очевидно, она расслабилась впервые за очень долгое время. По щекам Елены текли слезы, а на губах играла улыбка, озарявшая всю комнату.

Я рассказал эту историю, потому что хочу, чтобы все знали о том, что открылось Елене и всем другим участникам того ретрита. Небеса даровали нам «волшебную формулу», которая позволяет развеять печаль, гнев и негативность, окружающие опыт любого человека. Эта формула дает нам возможность воссоздать себя заново. Запомнить эту фор­мулу очень легко, ибо она выражается в двух словах: УВИДЬ СОВЕРШЕНСТВО.