Сообщенiе о. Іосифа Кустыновича.

Село Лядское принадлежало къ тЪмъ немногимъ селеніямъ въ ГаличинЪ, гдЪ народъ, понявъ силу русской культуры, тянулся къ ней всею душой. Выписывались изъ Россiи русскія книги и журналы, многіе изъ крестьянъ свободно объяснялись на русскомъ литературномъ языкЪ. ВеликолЪпно дЪйствовалъ театральный любительскій кружокъ, былъ свой хоръ и кооперативъ "Самопомощь". ПросвЪтительная работа въ народЪ и его благосостояніе приводили въ ярость власть имущихъ и ихъ друзей „украинофиловъ", а наступившій 1914 годъ явился днемъ мести на виновникахъ тихой и полезной народной работы.

Ночью 5-го августа вытащили меня жандармы больного изъ дому, вмЪстЪ со старшимъ сыномъ Юліаномъ, и въ кандалахъ отправили насъ въ Тысьменицу, а затЪмъ въ Станиславовъ. МнЪ тогда шелъ 73-й годь. Тяжело приходилось идти пЪшкомъ, часто я падалъ по дорогЪ. Тогда добрые люди несли на рукахъ. Въ СтаниславовЪ опредЪлили меня въ больницу, но уже черезъ нЪсколько дней, вмЪстЪ съ другими, направили къ венгерской границЪ въ товарныхъ вагонахъ.

Въ ШатмарЪ примЪстили насъ въ мельницЪ безъ оконъ, гдЪ я чуть не утонулъ въ большой кади, скрытой въ полу мельницы и служившей интернированнымъ въ качествЪ нужника. Явившійся военный врачъ обращался съ нами очень грубо, потому я съ удовольствіемъ принялъ приказаніе Ъхать дальше съ транспортомъ. Изъ госпиталя повезли насъ въ военномъ фургонЪ, по изрытой шоссейной дорогЪ, въ Мискольчъ. Ъзда была ужасная. Довольно будетъ сказать, что одинъ изъ больныхъ, Ъхавшій вмЪстЪ со мною, умеръ вскорЪ отъ сотрясеній. Въ Мишкольцъ заперли меня въ одиночной камерЪ, полной насЪкомыхъ, служившей вмЪсто лазарета. ПослЪ придЪленія мнЪ въ помощь одного гуцула изъ села Микуличина, осужденнаго по доносу евреевъ на десять лЪтъ каторги за сочувственное мнЪніе о русскихъ войскахъ, мнЪ стало немного легче.

ЗатЪмъ я побывалъ еще въ ВЪнЪ, ШпильбергЪ, КуфштейнЪ, а въ ТерезинЪ оставался, благодаря ходатайству д-ра Влад. Антоневича, до весны 1915 г,, когда всЪхъ насъ въ составЪ около 600 человЪкъ, перевезли въ Талергофъ.

Въ с. НижневЪ былъ арестованъ и высланъ въ Талергофъ свящ. Андрей Лакуста.

Турчанскій уЪздъ.

Въ Турчанскомъ уЪздЪ были въ началЪ войны арестованы и вывезены слЪдующiе священники: Полянскій изъ Нижней Яблонки вмЪстЪ съ женой и 6-мЪсячнымъ ребенкомъ, Яневъ изъ Гнилой, БЪласъ изъ Лихоборы, Гичко изъ Рыпяны, Солтыкевичъ изъ Выжней Ботелки, Щихъ изъ Ботли, Стояловскій изъ Яворы, Петровскій изъ Ильника вмЪстЪ съ женой, Гичко изъ Шандровца съ женой, Фидикъ (75 лЪтъ) изъ Розлуча, Трешневскій изъ Краснаго, Гомза изъ Багноватаго и Прухницкiй (70 л.) изъ Турки. КромЪ того, были арестованы также сельскіе учителя Гичко съ женой и двухлЪтнимъ ребенкомъ и Чайковскій изъ Ботелки съ женой, а также мЪщане изъ Турки: Ф. Костевичъ, О. Костевичъ, В. Сакавчакъ, М. Писанчинъ, И. Копытчакъ, В.Ниничъ, П. Ильницкій, М. Яцкуликъ, М. Дорошкевичъ и множество крестьянъ изъ Высоцка, Ботелки, Гнилой, Яблонки, Багноватаго и другихъ селъ.

Въ с. ТурьЪ были арестованы и вывезены свящ. С. Ясеницкій, его жена и дочь, А. Сваричевскій и 40 крестьянъ. ПослЪднихъ освободили русскія войска изъ старосамборской тюрьмы.

Въ с.Замковой ЯсеницЪ были арестованы: свящ. М. Добрянскій, два его сына-студента и четверо крестьянъ. Надъ оставшейся дома женой и дЪтьми австрійцы издЪвались самымъ грубымъ образомъ.

(„Прик. Русь", 1914 г. № 1434.)

Сообщеніе студ. М. А. Туркевича.

Въ г. ТуркЪ мадьяры повЪсили на улицЪ мЪщанъ: И. Ильницкаго-Гуляновича, О. ЦЪнкевича и В. Гавринечка. На нихъ былъ сдЪланъ со стороны мЪстныхъ евреевъ доносъ, обвинявшій ихъ въ радушномъ пріемЪ русскихъ солдатъ. Въ томъ-же городЪ застрЪлилъ жандармъ Мартинекъ мЪщанина А. Матковскаго, посмЪвшаго назвать себя русскимъ.

Въ с. РозлучЪ повЪсили мадьяры слЪдующихъ крестьянъ: И. Хоминца, П. Гвоздецкаго, М. Куруса и М. Сковбу. Въ с. Малой ВолосянкЪ были повЪшены М. Швецовъ и М. Дякунчакъ. Въ с. Великой ВолосянкЪ былъ повЪшенъ крест. И. Старушкевичъ. ВсЪ они обвинялись въ указаніи козакамъ дороги.

Въ с. ПрислопЪ австрійцы, схвативъ сорокъ мЪстныхъ жителей, продержали ихъ въ церкви двое сутокъ безъ воды и пищи, а затЪмъ повЪсили пять человЪкъ; войта О. БЪлея, М. Семковича, И. БЪласа вмЪстЪ съ 18-лЪтнимъ сыномъ и 19-лЪтняго К. Кудрича. Остальные, избитые до крови, были освобождены.

Въ с. ЯворЪ были повЪшены: О. Яворскій-Романовичъ — за указаніе козакамъ дороги и И. Яворскiй-Игнатевичъ — за указаніе русскимъ солдатамъ, гдЪ можно купить коровъ. ПовЪшенные мучились всю ночь на висЪлицЪ. 3атЪмъ австрійцы подожгли село въ восьми мЪстахъ; такая - же участь постигла села Багноватое и Лосинецъ.

Въ с. Нижней ЯблонкЪ зашелъ австрійскій солдать въ хату крест. Маріи Лужецкой и потребовалъ хлЪба. ВстрЪтившись съ отказомъ, солдатъ убилъ ее на глазахъ дЪтей, выстрЪломъ изъ винтовки.

("Прик. Русь", 1914 г. № 1486).

Сообщеніе С. С. Сапруна.

Еще до начала войны были арестованы въ турчанскомъ уЪздЪ в вывезены вся русская мiрская и духовная интеллигенція и множество крестьянъ. Незавидную роль сыгралъ туть мазепинецъ свящ. Г. Морозъ изъ Борыни. Въ то время, когда турчанскій староста Давкша отказался арестовать ни въ чемъ неповинныхъ гражданъ, этотъ "украинскій" пастырь отправился во Львовъ къ б. намЪстнику Корытовскому и настаивалъ ва необходимости ареста русскаго населенія въ ТурчанщинЪ. ПослЪдствіемъ этой поЪздки и явилось смЪщеніе старосты Давкши, а затЪмъ массовые аресты русскихъ людей.

Аресты производились исключительно на основанiи доносовъ мазепинцевъ и евреевъ. По доносу еврея Іоселя Гипса была, напр., арестована жена свящ. Петровскаго изъ Ильника. Свящ. Гомза изъ с. Багноватаго былъ арестованъ вслЪдствіе доноса мЪстнаго еврея, будто-бы онъ послЪ мобилизаціи собиралъ пожертвованія на раненыхъ сербскихъ воиновъ.

Неудачи на полЪ сраженія австрійцы вымещали на мирномъ русскомъ населеніи. Въ одной только ТуркЪ повЪшено 70 крестьянъ изъ окрестныхъ сЪлъ и турчанскаго мЪщанина Ильницкаго-Гуляновича. ПослЪдняго повЪшено передъ собственнымъ домомъ на глазахъ его жены и дЪтей. Въ с. ЯворЪ повЪшенъ крестьянинъ И. Ильницкій. Въ с. ИльникЪ повЪшено четырехъ крестьянъ по доносу мЪстнаго еврея.

Ужасныя звЪрства творились въ с. Багноватомъ, гдЪ австрійцы отрЪзали пальцы у женщинъ и дЪтей, а затЪмъ избивали истекающихъ кровью прикладами до потери сознанiя.

(„Прик. Русь", 1914 г., № 1474).

15 марта 1915 г. прибыли въ Кіевъ раненые галичане Александръ Шуптель изъ села Молдавскаго, Турчанскаго уЪзда, и Якимъ Гурчъ изъ с. Завитки, того-же уЪзда. Оба они были ранены германцами, первый — въ плечо, а второй — въ ногу.

По словамъ Шуптеля, австро-германскія войска, въ свое время появившіяся на юго-западЪ отъ Самбора, творили нЪчто неописуемое. ЦЪлыя селенія сжигались ими до тла. Жителей избивали, подвергали всевозможнымъ издЪвательствамъ и пыткамъ и цЪлыми массами разстрЪливали, и въ домахъ, и на улицахъ. Бывали такіе случаи: германцы поджигали дома и затЪмъ почти въ упоръ разстрЪливали крестьянъ, выбЪгавшихъ изъ охваченныхъ пламенемъ жилищь. Никому не было пощады — ни старикамъ, ни женщинамъ, ни дЪтямъ.

Многіе пытались бЪжать. БЪжали, въ числЪ другихъ, Шуптель и Гурчъ, НЪмцы, однако, погнались за ними, поймали и тутъ-же въ лЪсу стали безпощадно избивать и колоть ихъ штыками. Большинство бЪжавшихъ крестьянъ было уведено нЪмцами обратно. Что-же касается Шуптеля и Гурча, то они, будучи ранеными, притворились мертвыми, благодаря чему и были германцами оставлены на мЪстЪ.

(„Прик. Русь", 1915 г, н-ръ 1590.)

С. Комарники.

(Сообщеніе Ив. Комарницкаго-Павликовича.)

5 сентября 1914 г. явился къ намъ недалекій сосЪдъ Иванъ Матковскій и передалъ моему отцу, Федору, что войть велЪлъ зайти вечеромъ къ нему на домъ вмЪстЪ съ Николаемъ Стасевымъ изъ приселка Кичеры. Вечеромъ, послЪ работы, отецъ одЪлся въ лЪтнюю блузу и пошелъ къ войту, не предчувствуя, что вернется обратно домой только черезъ полтора года. По пути онъ зашелъ за Стасевымъ, однако, его не оказалось дома; онъ работалъ въ часовнЪ въ Зворцахъ, куда отецъ и направился за нимъ.

Недалеко оть часовни увидЪлъ онъ восемь жандармовъ. Не предчувствуя бЪды, онъ перешелъ черезъ рЪчку и скоро очутился въ домЪ войта. Тутъ уже сидЪли Стасевъ и много другихъ крестьянъ; однихъ вызвалъ къ себЪ войтъ, другіе пришли изъ любопытства. Жандармы разсЪлись кругомъ стола, положивъ передъ собой блестящія винтовки. Одинъ изъ нихъ сталъ вызывать по фамиліямъ собравшихся, отмЪчая что-то въ лежавшемъ передъ нимъ спискЪ, а затЪмъ велЪлъ вызываемымъ становиться по лЪвой сторонЪ. Отецъ также былъ вызванъ и сталъ по лЪвой сторонЪ, гдЪ оказался двЪнадцатымъ сряду.

По приказу жандармовъ войтъ послалъ нарочнаго въ село за подводами, которыя не замедлили явиться. Оказалось, что всЪ вызванные по списку были арестованы и подлежали отправкЪ въ тюрьму. Ихъ повезли. Ночь была темная, осенняя. ВыЪхавъ за село, арестованные увидЪли зарево пожара; гдЪ то далеко горЪло. Жандармъ категорически утверждалъ, что это—дЪло рукъ „москалей".

Такимъ образомъ австрійцы обыкновенно старались вызывать въ народЪ озлобленіе противъ русской арміи, а сами между тЪмъ отступали уже на Венгрію.

Въ полночь прiЪхали въ Борыню и здЪсь просидЪли въ арестахъ полторы сутокъ. Въ полдень сковали всЪхъ парами, размЪстили на подводахъ и отвезли въ Сянки, гдЪ они должны были сЪсть въ вагоны и Ъхать въ Унгваръ. Собравшаяся на вокзалЪ толпа злорадно издЪвалась надъ ними и пыталась тутъ-же раздЪлаться съ ними самосудомъ. Заработали палки и камни, но, благодаря сильному конвою, арестованные успЪли взобраться въ вагоны и закрыть за собою двери. Въ полночь пріЪхали въ Унгваръ и здЪсь заночевали въ большомъ пустомъ зданіи.

ПослЪ недЪльнаго заключенія въ УнгварЪ, арестованные опять были отправлены на желЪзную дорогу и отвезены въ Талергофъ.