Изучение сказочного вымысла в волшебных сказках

«Без были нет сказки. Воображение,

мечта корнями своими уходит в быль».

Константин Федин

Прежде чем начать исследование происхождения вымысла волшебной сказки, необходимо понять, что есть волшебная сказка, дать ей чёткое определение. Но здесь мы сталкиваемся с проблемой выявления одного точного определения также как и в вопросе с понятием сказка. До конца этот вопрос, к сожалению, остаётся не изученным и по сей день. Рассмотрим вкратце эту проблему с позиции ведущих литературоведов и учёных-фольклористов.

По мнению известного советского литературоведа П.Н. Сакулинадля того, чтобы точнее определить специфические признаки сказки как самостоятельного жанра, необходимо искать эти признаки в том типе сказки, который можно считать самым характерным, то есть в волшебной, чудесной, фантастической сказке. «У неё свой канон, – пишет он, – всё, что потом вовлекается в сферу сказки, подчиняется своеобразным законам сказочного царства. Именно в этой группе сказок особенно ярко сказались жанровые особенности сказки и прежде всего – установка на вымысел. Именно волшебная сказка – «это есть сказка par excellence»» (57, с. 65).

В своей книге «Русская сказка» выдающийся советский фольклорист В.Я. Пропп задается вопросом, в чём отличие волшебной сказки от других видов сказки: «По каким же признакам выделяется и определяется понятие «Волшебная сказка»? Какие сказки входят в это понятие, а какие нет? Афанасьев, например, причислил сказку о рыбаке и рыбке не к волшебным, а к сказкам о животных. Прав он или нет? Его исходная мысль состоит в том, что к волшебным сказкам причисляются фантастические сказки, в которых есть волшебство, фантастика. Этот признак мы никак не можем признать научным или даже точным. Есть, например, сказка о злой и неверной жене. Муж обнаруживает её неверность, она обращает его в собаку. Но он находит средство вернуть себе человеческий облик и, в свою очередь, превращает жену в кобылу и возит на ней воду. Аарне Антти Аматус считает эту сказку волшебной, т.к. в ней фигурирует волшебство». (43, с. 196)

В.Я. Пропп никак не может согласиться с этим утверждениями А.А. Аарне, он считает, что эта сказка новеллистическая. Также он утверждает, что не всякие сказки, в которых есть волшебство, относятся к волшебным. По его мнению, волшебную сказку надо определять, не используя расплывчатое понятие волшебности, а присущие ей закономерности. Его исследование очень познавательно. Он утверждает, что закономерность начинается там, где есть повторяемость. Любой научный закон всегда основан на повторяемости, и волшебная сказка ею вполне обладает: «При всём разнообразии и при всей пестроте волшебные сказки обладают единообразием, внимательный и опытный слушатель часто с середины сказки может предсказать, что будет дальше» (там же).

Если мы обратимся к мнению видного представителя фольклорной школы братьев Ю. и Б. Соколовых Э.В. Померанцевой, то в своей книге «Русская народная сказка» она дает четкую характеристику волшебной сказке. По её мнению волшебная сказка – это наиболее характерный для жанра в целом тип сказки: «Недаром волшебные сказки в исследовательской литературе нередко называют собственно сказками, а мастера–сказочники чаще и прежде всего показывают виртуозное исполнение волшебных сказок» (45, с. 55). По мнению Померанцевой отличительной чертой волшебной сказки является то, что в них напрочь снимается вопрос о достоверности и фактологичности повествования. Она пишет: «Необычны герои волшебной сказки, необычен мир, необычны их действия, сказочные животные, чудесные предметы, которые помогают им. Необычна форма этих сказок, резко отличная от сказок о животных или бытовых» (там же).

Фольклорист, искусствоведН.М. Ведерникова в своей книге «Русская народная сказка» утверждает, что именно в волшебных сказках с наибольшей очевидностью проступает фантастический характер: «Персонажи, чудесные предметы, само действие – проникнуто атмосферой необычного. Но эта фантазия не есть порождение абстрагированного мышления» (10, с. 34).

«Волшебную сказку сложно отличить от других видов», – повествует доктор филологических наук, профессор В.П. Аникин в своей книге «Русская народная сказка»: «Была попытка принять за главное в волшебных сказках то, что «центральным субъектом повествования» в них сделан человек, а не животное. Но этим признаком как критерием пользоваться оказалось затруднительно, т.к. не выявлена специфика волшебных сказок» (5, с. 66). В.П. Аникин подробно анализирует волшебные сказки, поднимает вопрос о происхождении сказочного вымысла, глубоко рассматривает этот вопрос, обращаясь к обрядам, магическим обрядам и поверьям русского народа, но чёткого конкретного определения волшебной сказки, к сожалению, не даёт.

Перейдём к главному вопросу – исследованию происхождения вымысла в волшебной сказке. Как замечает В.П. Аникин в своей книге «Русская народная сказка», прошлое многих сказок окутано тайной, но своеобразие вымысла сказок исторически складывалось в теснейшей связи с обширной и разнообразной областью древних мифических представлений и обрядово-магический понятий: «При очевидной связи замысла с поздней исторической действительностью традиции сказки восходят к отдаленной старине. Вымысел возник на основе переосмысления древнейшего обряда с мифической подкладкой» (4, с. 67).

Ни одна волшебная сказка не обходится без так называемого «чудесного действия». В жизнь человека внедряется то злая и губительная, то добрая и благоприятная сверхъестественная сила. Волшебная сказка изобилует чудесами. Здесь и страшные чудовища: Кощей, огненный змей, Баба-Яга; чудесные предметы: ковёр-самолет, шапка-невидимка, сапоги-скороходы; чудесные события: воскрешение из мертвых, обращение человека в зверя, птицу; путешествие в иное, далекое царство и многое другое.

Главной задачейданного параграфа, посвящённого изучению вымысла, является выявление того, что лежит в основе чудесных событий волшебной сказки. Вымысел ли это или зашифрованные представления о мире и человеческих возможностях? Возможно ли, что вымысел смешался с реальными событиями, происходящими во времена стародавние? Какова генетика волшебных сказок?

Попытку установить генетическое родство сказок с древними сказами я предприняла в первой главе. Сейчас важно попытаться установить связи волшебного вымысла с обрядом и таким образом разъяснить и раскрыть многое в происхождении сказочной фантастики.

По убеждению первобытного человека, в поле, в лесу, на водах и в жилище – всюду и постоянно он сталкивается с враждебной себе живой, сознательной силой, ищущей случая наслать неудачу, болезнь, несчастье, пожары, разорение. Как нам раскрывают большинство учебников народного творчества и истории, первобытные люди стремились уйти из-под власти таинственной, мстительной и жестокой силы, обставив свою жизнь и быт сложнейшей системой запретов – так называемых «табу» (полинезийское слово, обозначающее «нельзя»). Запрещение (табу) накладывалось на отдельные действия человека, на прикосновения его к отдельным предметам и прочее. При известных обстоятельствах, нарушение запрета влекло за собой, по мнению первобытных людей, опасные последствия: человек лишался защиты, становился жертвой внешнего мира. Эти представления и понятия людей породили многочисленные рассказы о том, как человек нарушает какой-либо из бытовых запретов и попадает под власть враждебных сил.

Повествование о сверхъестественной силе в волшебных сказках, казалось бы, должно было привести к появлению в них мифических существ, характерных для русской демонологии: леших, полевиков, полудниц, водяных, русалок, домовых, овинников, баенников, гуменников, хлевников и прочих обитателей крестьянского двора и усадьбы. Однако в волшебной сказке почти нет этих существ, как нет и нечистой силы, олицетворенной в трясовицах, злыднях, кикиморах и других злых духах. Если в волшебных сказках и встречаются иногда лешие, водяные, кикиморы, то потому, что они заменили настоящих персонажей чудесного повествования. Так, например, в одном варианте сказки «Морозко» вместо всесильного хозяина зимних стихий Мороза представлен Леший.

По моему мнению, мир волшебных сказок в генетическом отношении более древний, чем развитое антропоморфное мышление, создавшее лешего и кикимор, русалок и трясух. В демонологических представлениях о лешем, водяном, злыднях и полуднице существует связь с природной основой. Образ лешего, несомненно, олицетворяет дремучую лесную глушь, образ водяного – опасные речные озерные глубины, а полудница – дневной жар, который мог и погубить неосторожного человека. Жизненная основа волшебных сказок иная.

С демонологией русская волшебная сказка не связана. От демонологии ведет начало не сказка, а особый жанр народной устной прозы – быличка, не похожая на волшебную сказку. Именно здесь говорится о леших, домовых, водяных и т.д.

Большое количество образов волшебной сказки сложилось с глубокой древности, в ту самую эпоху, когда возникали представления человека о мире. Разумеется, это не значит, что всякий сказочный вымысел есть отражение глубины веков. Многие образы волшебных сказок сложились в недалеком прошлом. В каждую новую эпоху волшебная сказка располагала определённым материалом, который передавался из поколения в поколение, храня и развивая прежние устно-поэтические традиции. Из древних знаний сказочники воспринимали то, что им было необходимо для создания новых сказок, привнося свои изменения и дополнения. Изменения в жизни трудящихся определяли форму изменения и дальнейшего развития сказочного материала. Фантастика позднейших сказок сохраняла в себе лишь зёрна древних знаний.

Мы задаёмся вопросом, что же в волшебной сказке принадлежит старине, и что вошло в сказки последующего исторического времени. В традиционном произведении, передающемся из поколения в поколение, всегда находится жизненный материал, менее остального подвергшийся влиянию новых исторических условий. Попытаемся установить эти древние пласты. Для примера возьмем сказку«Белая уточка» (приложение CD).

Эта сказка повествует о чёрном колдовстве ведьмы и о постигшей её каре. Она защищает прямодушие и невинность, казнит обман и коварство. В первую очередь необходимо задаться вопросом: является ли фантастика здесь свободной игрой воображения или отражает какие-то архаические представления и понятия?

Рисунок 1 – Билибин И.Я. «Заставка к сказке белая уточка»

Рисунок 2 – Билибин И.Я. «Белая уточка»

 

Важно отметить, что эта сказка донесла до нас весьма древние поверья. От древних представлений, далёких от чисто художественного вымысла, идёт часть повествования в сказке, где говориться о ведьме, и о её черном колдовстве. Древней магией и волшебством – веет от слов ведьмы: «Плыви ты белою уточкою!», от рассказа, как она хлопает свою жертву по спине. Ведьма знает магическое средство обращать все живое в мёртвое: «стоит ей лишь обвести жертву мёртвой рукой». Этому эпизоду сказки А.Н. Афанасьев дал пояснение, воспользовавшись этнографическими наблюдениями в Курской губернии. «Есть поверье, – пишет исследователь, – что воры запасаются рукою мертвеца и, приходя на промысел, обводят ею спящих хозяев, чтобы навести на них непробудный сон». Совсем как в заговоре звучат и слова князя: «Стань, белая берёза, у меня позади, а красная девица впереди!» – и тотчас по его слову всё сбывается.

Таким образом, можно сказать, что некоторые волшебные сказки уникальны тем, что сохранили те древние представления людей о мире: о возможностях человека, о возможном управлении животными, о том, чтобы по одному только слову сбывалось задуманное и многое другое.

Невозможно не заметить тот факт, что именно в волшебных сказках осталось огромное количество осколков древних обычаев, обрядов, поверьев и знаний. Именно это и есть тот древний пласт, который волшебная сказка донесла до нас с незапамятных времен.

Подтверждением вышесказанному является то, что с древних времен среди народа были распространены поверья и практиковались магические обряды, о которых нам рассказывает, в том числе, и сказка о белой уточке. Силой прочно держащегося в народе так называемого «суеверия» можно объяснить сохранность в сказках древних культурно-исторических пережитков. Исследователи-этнографы говорят нам, что у крестьян до самого последнего времени сохранялась вера в колдовство и магию. Судные дела XVII века свидетельствуют, что в средние века колдовство находилось ещё в расцвете. Поверья приписывали колдунам и колдуньям (ведьмам) способности направленные как на уничтожение, так и на исцеление того или иного человека, способность управлять процессами природы и многое другое.

По мнению В.П. Аникина, люди, наделив колдуна и ведьму сверхъестественными способностями, стремились себя обезопасить от влияния их чар и поэтому обставляли свой быт множеством магических обрядов. Магия – это тоже чародейство и то же волшебство, это обряды, связанные с верой в способность человека противодействовать сверхъестественным силам или находить у них поддержку и защиту. Аникин считает, что появление обряда в быту стало возможным из-за незнания человеком истинных связей и отношений в реальном мире.

Однозначно остатки обрядовой магии точно воспроизводятся во многих волшебных сказках. И следует заметить, что в настоящее время пока ещё нет работы, которая систематизировала бы и сопоставила все волшебные действия и предметы с обрядовой магией. Конечно же, это затрудняет выявление истоков происхождения вымысла в волшебной сказке. Но все же мы должны попытаться приоткрыть хоть немного тайну за семью печатями и попробовать заглянуть в прошлое через призму сказочного «вымысла». Первое что необходимо: выявить основные предметы и явления, которые наделялись магическими функциями в волшебной сказке и сопоставить с реальными сохранившимися обрядами, поверьями, раскрывающими перед нами действительную картину прошедших верований.

Магическими функциями и в волшебных сказках и в магических обрядах наделялись различные предметы, растения, еда, стихии, животные и прочее.

Выявим основные:

- предметы: зеркало, платок, веник, кольцо, палка, топор, ложка, стрела;

- стихии: огонь, вода, ветер, земля;

- еда: яблоко, хлеб, каша, блины, кисель;

- растения: трава, ветка, дерево, цветы;

- вещества: уголь, воск, зола;

- части тела животного: зубы, шкурки, волосы, шерсть.

Список предметов и явлений достаточно большой, но именно эти предметы, вещества, растения, стихии в основном самые распространенные из тех, которым приписывалась чудодейственная сила.

«Вода». Очень часто встречается в обрядовых действиях наших предков. Это родильные, купальские, крещенские, свадебные, святочные и другие обряды, в которых вода является одним из главных атрибутов. Ни для кого не секрет, что на Руси испокон веков верили в чудодейственную силу воды, с той же силой верили и в человека, наделяющего воду тем или иным качеством. Если обратиться к сказкам, то тут вода творит чудо за чудом: возвращает зрение, даёт молодость, исцеляет от болезней, оживляет, лишает силы, делает героя самым сильным. Есть такая вода, которая способна обратить человека в зверя и, наоборот, – вернуть человеческий облик и многое другое.

В.Я. Пропп один из немногих задаётся вопросом происхождения живой и мёртвой, слабой и сильной воды: «Откуда эта вода берётся? Почему эта вода сдваивается? Почему нельзя просто спрыснуть мертвеца живой водой, как это, впрочем, в некоторых редких случаях и делается?» (40, с. 112-120). Чтобы ответить на этот вопрос, он рассмотрел некоторые материалы, касающиеся веры в загробную жизнь греков. Античные представления, связывавшиеся у древних греков с верой в загробную жизнь, соединялись с представлением о двух видах воды подземного царства, на что определенно указывают, например, южноиталийские таблички: «Так, петелийская золотая табличка, вкладываемая в гроб покойнику, говорит душе скончавшегося, что в доме Аида она увидит два различных источника: один по левую, другой по правую руку. У первого растет белый кипарис, но не к этому источнику должна она приближаться. Таблички велят душе обернуться направо, туда, где из пруда Мнемосины течет освежающая вода, около которой стоят её стражи. К ним должна обратиться душа и сказать: «Я изнемогаю от жажды! Дайте напиться мне!» Присмотримся внимательнее к этому тексту. Говорит и он о двух водах. Одна из них не охраняется и не представляет никакого блага для мертвеца; другая, наоборот, охраняется очень тщательно, и раньше, чем дать этой воды, мертвеца выспрашивают. Какая же это вода? В тексте она не названа ни живой, ни мертвой. Но она – благо для умершего, вода для мертвецов или, иначе говоря, вода «мёртвая». Можно предположить, что эта вода успокаивает умершего, т.е. дает ему окончательную смерть или право на пребывание в области Аида.

Но для чего тогда служит другая вода, стоящая налево и никем не охраняемая? Из данного текста это не видно. По некоторым параллелям можно предположить, что это – «вода жизни», вода для мертвецов, не входящих в Аид, а возвращающихся из него…» (там же).

Таким образом, В.Я. Пропп лишь предполагает, но окончательно не утверждает, каково же предназначение и происхождение чудодейственной силы живой и мёртвой воды. Его исследование дало огромный толчок в изучении происхождения волшебных сил в реально существовавших обычаях и обрядах.

Практически никто из исследователей, кроме В.Я. Проппа, не задавался вопросом исследования сопоставления каждого чудодейственного средства в волшебной сказке с обрядом или обычаем, также мало кто верил и подтверждал реальное существование так называемых «волшебных явлений». Тем более если учесть общепризнанное мнение о том, что сказка есть вымысел. Но я не могу согласиться с тем, что сказка полностью есть вымысел. Я согласна, что многое в сказке выдумано, но отголоски и крупицы правды отыскать не так сложно. Если учесть, что написано в волшебных сказках, к примеру, о воде, то можно подтвердить реальность её чудесных качеств не только на примере сравнения с древними существовавшими магическими обрядами и сохранившимися мифами, как это сделал В.Я. Пропп, но и на материале открытий современной науки.

На основе современных научных данных воду наделяет тем или иным свойством сам человек, и этому есть множество доказательств. Известный доктор биологических наук С.В. Зенин защитил диссертацию, посвященную памяти воды, доктор биологических наук П.П. Гаряев сделал множество открытий о качествах воды, также многие другие учёные разных стран подтверждают факт того, что чудодейственные качества воды реально существуют и зависят напрямую от человека и его воздействия на воду.

С.В. Зенин считает, что мозг, состоящий на 90% из воды, может изменять структуру вакуума. В лаборатории Зенина наблюдали воздействие людей на свойства воды. Это воздействие бывает настолько мощным, что тестовые микроорганизмы не только прекращают движение, но погибают и даже растворяются в ней. «Как выяснилось, все люди могут дистанционно воздействовать на воду, – говорит Зенин, – но у некоторых это получается слабо, а у других – в несколько раз сильнее». Так же в своих экспериментах он выявил, как влияние разных людей на воду отражается на живых организмах. «Чтобы ответить на этот вопрос, делаются биотесты – проверяют влияние «облученной» воды на микроорганизмы. Берут простейших одноклеточных под названием пиростомы и погружают в контрольную пробирку, на которую человек не воздействовал, и в «мёртвую» воду. Помню, у наших биологов в глазах был настоящий ужас, когда они поместили своих любимых пиростом в «мёртвую» воду, которую «заколдовал» один наш испытуемый. Обычно в «мёртвой» воде пиростомы перестают активно двигаться, замирают, как бы влипают в воду. А здесь они не просто погибли, у них начался лизис – растворение клеточной оболочки! «Неужели сглаз действительно возможен?!» – воскликнула моя биологиня. Действительно, если можно усилием воли сообщить воде в человеческом организме такие свойства, что начнут растворяться клеточные оболочки» (интернет-ресурс № 3).

Таким образом, чудо исцеления волшебной водой из сказки нашло своё подтверждение и обрело фактическую основу как реально существующий процесс. А это говорит о том, что многое из того, что мы считаем чудом и называем вымыслом, может быть просто непонятым, необъяснённым реально существующим явлением.

«Молодильные» («моложавые») яблоки. В сказках они возвращают человеку юность, силу и здоровье. До самых последних дореволюционных лет в некоторых русских селах сохранился свадебный обычай: молодые по возвращении с венчания ели яблоко. Съеденное яблоко должно было дать молодым благополучие, силу, здоровье и наделить чадородием.

«Когти, волосы, шкурки, зубы». В книге «Исторические корни волшебной сказки» В.Я. Пропп утверждает и доказывает, что сказка сохранила следы очень многих обрядов и обычаев: многие мотивы только через сопоставление с обрядами получают свое генетическое объяснение. Так, например, в одной из сказок рассказывается, что девушка закапывает кости коровы в саду и поливает их водой. Такой обычай или обряд действительно имелся. Кости животных почему-то не съедались и не уничтожались, а закапывались. Исследователь приходит к мысли о том, что нужно систематически изучать связь сказки с обрядами.Но он понимает, что такое сопоставление может оказаться гораздо труднее, чем это кажется на первый взгляд, так как сказка – не хроника.

Очень распространено действие, когда часть животного дается в руки и служит средством власти над животным. Это происходит даже при индивидуальном приобретении помощника. Из этого можно заключить, что древнейшая форма волшебных предметов – части животных. Смысл такого подарка в сказке сохранён с полной ясностью: волоски из хвоста коня дают власть над конём. То же относится к птицам: «И вот главная птица встает, дает ему перышко из головы: «Вот, этот волосок похрани, спрячь: какая бы беда ни случилась, так ты только этот волосок вынь, из руки в руку перемени, – мы тебе поможем во всем». Герой получает щучью косточку, в критический момент щука прячет его в своем гнезде или глотает его, герой превращается в неё (в других вариантах он получает воронью косточку, львиный коготь, рыбью чешуйку и пр.). Финист Ясный Сокол также дарит девушке перо из своего крыла: «Махни им в правую сторону – в миг перед тобой явится всё, что душе угодно». Формула «всё, что душе угодно», конечно, – поздняя замена других, более древних и более точных желаний» – пишет Пропп.

«Палочка». К совершенно иным представлениям восходит палочка, прутик или тросточка. Предметы, о которых шла речь до сих пор, идут или от животных, или от орудий. Палочка создалась в результате общения человека с землей и растениями. Сказка не сохранила только одного обстоятельства: прутик срезается с живого дерева, и тогда он может оказаться волшебным, перенося чудесное свойство плодородия, обилия и жизни на того, с кем он соприкасается.

По свидетельству многих этнографов, среди разных народов распространён обычай в различные времена года ударяться или стегаться зелёной веткой, чтобы стать здоровыми и сильными. Таким образом, на ударяемого переносится жизненная сила растения. То же самое приписывается корням и травам. Так, например, в сказке «Притворная болезнь» убитый царевич оживляется корешком, подарком старика: «Они взяли корешок, нашли могилу Ивана-царевича, разрыли, вынули его, тем корешком вытерли и три раза перевернулись через него – Иван-царевич встал». Сила корешка переходит на человека. Отсюда понятно, почему и «плётка-живулька» оживляет мертвых.

«Предметы, вызывающие духов». Приведенные материалы приблизят нас к пониманию предметов, при помощи которых можно вызвать духов. Такие предметы могут быть как животного состава (волоски коня), так и орудия (дубинка) и целый ряд других предметов (кольцо, например).

Вышеприведенные случаи показывают, как некогда понимали предметы, вещи и в особенности орудия. В них живёт сила. Это видно, например, по волоскам, вызывающим коня. Сила присуща всему животному и всем частям его. В волосках есть та же сила, что и во всем животном, т.е. в волосе есть конь, так же как он есть в уздечке, так же как в кости – всё животное.

Наиболее часто встречающимися предметами, связанными с магией, являлись кольца, фетиши, амулеты, талисманы и т.д. В сравнительной этнографии вопрос этот все ещё ждёт своего исследователя. Формы и способ употребления этих предметов иногда в точности совпадают с той картиной, которую даёт сказка. Таким образом, и здесь сказка содержит отголоски прошлого.

В.Я. Пропп приходит к выводу, что существуют основные группы волшебных предметов: это предметы животного происхождения, растительного происхождения, предметы, в основе которых лежат орудия, предметы многообразного состава, которым приписываются или самостоятельные или персонифицированные силы, и, наконец, предметы, связанные с культом мертвых. Также он указывает на то, что его исследование лишь «предварительная наметка». При более подробном анализе могут быть найдены ещё новые группы, не рассмотренные им предметы могут быть отнесены к намеченным здесь группам.

Перейдем к анализу волшебных действийв сказке. Важно заметить, что характер волшебных действий совпадает в волшебных сказках с видами и типами народной магии. В науке выделены следующие виды магии: лечебная, вредоносная (порча), любовная, хозяйственная. Среди второстепенных видов магических обрядовых действий надо обратить внимание на магию беременности и рождения. Именно в волшебных сказках встречаются все виды этих магических обрядовых действий.

«Волшебное слово». Вид вербальной, т.е. словесной магии. По слову отворяются подземелья – только скажи: «Дверцы, дверцы, отворитеся!» Свистнул-гаркнул Иван молодецким посвистом, богатырским покриком: «Сивка-бурка, вещий каурка! Стань передо мной, как лист перед травой!» После его произнесения мир должен подчиниться воле человека.

На словесной магии основано огромное количество волшебных сказок. Заговоренный стрелец-молодец бросился в кипяток, окунулся, выскочил из котла – и сделался таким красавцем, что глаз не отвести. Герой сказки «Счастливое дитя» кличет беду на голову своего недруга: «По моему прошенью, по божьему изволенью будь ты, негодяй, собакой». И в ту же минуту обернулся недруг собакой, мальчик надел ему на шею железную цепь. В сказке про заколдованную королевну говориться, что её суженый, герой-солдат, опоённый волшебным зельем, впал в глубокий сон, и когда пришла беда, королевна не смогла до него добудиться: принялась щипать его, колоть под бока булавками – колола, колола – он и боли не чувствует, точно мертвый лежит. «Рассердилась королевна и в сердцах проклятье промолвила: «Чтоб тебя, соню негодного, буйным ветром подхватило, в безвестные страны занесло!» Только успела молвить, как вдруг засвистели, зашумели ветры – и в один миг подхватили солдата буйным вихрем и унесли с глаз королевны. Поздно одумалась королевна, на свою беду сказала нехорошее слово, заплакала горькими слезами, воротилась домой и стала жить одна-одинехонька». Невозможно не заметить, что волшебные слова в сказке очень напоминают народные заговоры. Словесному тексту придавалось огромное значение. В сказках с помощью произнесения тех или иных слов человек может управлять погодой, стихиями, лечить людей. И это совпадение не случайно. Сказка воспроизводит чудо как явление, возникающее в результате выполнения обрядово-магических действий.

«Сглаз, порча». Разнообразные виды вредоносной магии также полно отражены именно в волшебных сказках. Порча в сказочном повествовании обычно осуществляется через непосредственное соприкосновение, достаточно лишь напиться какого-нибудь зелья, принять внутрь наговоренную еду, дотронуться до наговоренного предмета.

Сказки рассказывают о какой-то чудесной воде (см. о чудодейственных свойствах воды выше), глоток которой превращает человека в животное. Например: «В знойный день брели сироты Аленушка с братцем в далеких краях. Напился братец воды из лужи и стал козленком».

Рисунок 3 – Васнецов В.М. «Алёнушка»

 

Рисунок 4 – Библибин И.Я. «Сестрица Алёнушка и братец Иванушка»

От съеденных ягод или яблок растут на лбу рога. Смертельны наговорённые рубахи. В сказке о мёртвой царевне чудом спасшаяся от смерти девица погибает от руки злой старухи, подарившей ей кольцо. Также смерть случается и по другим причинам. Волосок, вплетённый в косу, губит девицу. Булавка, воткнутая в одежду, клонит в сон героя – он засыпает непробудным сном.

Случаев вредоносной магии, воспроизведённых в сказках, можно привести огромное количество. Исследователи-этнографы считают напускание порчи по ветру одним из древнейших типов этой магии. Такая магия применялась против чужого племени, и по сведениям учёных господствовала у народов низкого уровня развития. В сказках русского народа мы не встречаем такого типа магии, но в сказках других народов они существуют.

«Возвращение любви», «Приворот». Очень хорошо передает волшебная сказка разнообразные виды любовной магии. В сказке о Василисе Премудрой героиня так возвращает любовь своего суженого: «Взяла да испустила каплю своей крови в тесто для пирога, предназначенного на свадебный стол. Сделали пирожок и посадили в печь. Когда отрезали кусок пирога, из него вылетели голубь с голубкой. Голубь заворковал, а голубка говорит ему: «Воркуй, воркуй, голубок. Не забудь ты свою голубку, как Иван свою позабыл!» – Вскочил Иван из-за стола, вспомнил свою Василису». Сказочный эпизод в подробностях говорит о характере магического приворотного действия. «Иван-купеческий сын добыл волшебное яйцо и, по совету старухи помощницы, зазвал царь-девицу в гости с тридцатью девицами, её сестрами. Старуха энто яичко испекла, а Ивана-купеческого сына срядила по-праздничному и спрятала. Вдруг в полдень прилетают царь, девица и тридцать иных девиц, сели за стол стали обедать; после обеда положила старушка всем по простому яичку, а царь-девице то самое, что Иван-купеческий сын добыл. Она съела и в ту же минуту крепко-крепко полюбила Ивана».

«Излечение чудесным образом». В.П. Аникин очень подробно анализирует и приводит многочисленные примеры типов различной магии, отображенной в волшебных сказках. Он считает, чтолечебная и предохранительная магия в волшебных сказках так же многообразна, как и в жизни, в практике разных знахарей, и с тем же, как у них предметными атрибутами соответствующих обрядовых действий. Мы разбирали молодильные (моложавые) яблоки и воду как чудодейственные явления, в волшебных сказках их можно отнести к лечебной или предохранительной магии: «Отпуская Ивана-царевича съездить домой, Солнцева сестрица дала ему два моложавых яблочка: какой бы ни был стар человек, а съест яблочко – вмиг помолодеет!». Аналогичный мотив развит в сказке о царе и его сыновьях: «Один царь очень устарел и глазами обнищал, а слыхал он, что за девять девятин, в десятом царстве, есть сад с молодильными яблоками, а в нем колодец с живою водою: если съесть старику это яблоко, то он помолодеет, а водой помазать глаза слепцу – он будет видеть».

Очень часто герои и героини волшебных сказок находят избавление от мук, прибегая к травам. В некоем сказочном царстве растет такая трава, что стоит «потереть тутошней травой» глаза, слепой прозреет. Омовение отваром из чудесной травы делает героя неуязвимым. В подтверждение реальности изложенного в сказке, приведу примеры из старинной книги, в которой сохранилось огромное количество информации о прошлом нашего народа. У наших предков была целая система, которая называлась «Народный цветник». Важно отметить, что наделяют траву определенной силой не простой человек, а ведающий – знахарь, ведун, знающий, как и каким образом воздействовать на определенную траву, чтобы она приобрела целебные свойства.

«Трава Тирлич.Трава Тирлич собирается под Иванов день на Лысой горе, близ Днепра, под Киевом. Поселяне думают, что эта трава обладает возможностью превращения и достается в удел одним ведьмам (ведающим)…» (21, с. 426).

«Одолень трава. Корень этого растения держать в доме очень хорошо; по мнению простонародья, кто имеет его в доме, в силах преодолеть разныя препятствия…..» (там же).

«Соприкосновение с чудодейственным предметом». Магия соприкосновения нашла отражение в эпизоде сказки о волшебном зеркальце: рассказывается, как девица повязала на шею ленту и тут же заснула. Злое чудовище пожирает сердце убитого змея, чтобы сравняться с ним в силе и побить того богатыря, который одолел самого змея. Соприкосновение с вещами в ряде магических обычаев влечёт за собой достижение чаемого результата. Это контактная магия.

«Управление погодой». Очень интересно в своем исследовании В.П. Аникин заметил связь волшебной сказки с магией погоды и выделил так называемую метеорологическую магию. В сказке о Буре-богатыре говорится о страшной суше и изнуряющей жаре, напущенной ведьмой. Знавший причину Буря-богатырь изрубил колодезь, нарочно устроенный ведьмой: «…вдруг сделался день туманный, жара спала, и пить не хочется». Злые силы творят бури-вихри, страшный жар, громыхание грома. И только знающие толк в магических действиях, могут отвести от себя беду.

Рисунок 5 – Васнецов В.М. «Скачущий витязь»

 

Как замечает Аникин, существует «промысловая», или хозяйственная магия, которая в волшебных сказках перекликается с аналогичной магией в жизненной практике, но, конечно, сказки дают волю воображению. Земледельческая, скотоводческая и промысловая магия уцелели, по мнению Аникина, остаточно в волшебных сказках в виде глухих упоминаний о вырубке лесов, устранении препятствий на путях сообщения, о скором возведении великолепных теремов и так далее.

Также существует парциальная магия, характерная для сказочного повествования о смерти Кощея. Смерть Кощея, – говорится в сказке, – на конце иглы, игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, заяц в сундуке, сундук на высоком дубе. Герой валит дуб, разбивает сундук, ловит зайца, а затем выпорхнувшую из зайца утку, добывает скрытое в ней яйцо и, наконец, берет в руки иглу, ломает кончик – и вот «сколько ни бился Кощей, сколько ни метался во все стороны, а пришлось ему помереть».

Рисунок 6 – Васнецов В.М. «Кащей бессмертный»

 

Невероятно, как богата волшебная сказка, и каким длительным может быть анализ каждого волшебного действия, предмета или явления и сопоставления его со старинными обычаями и обрядами! В этом параграфе я попыталась лишь доказать, что происхождение сказочного вымысла своими корнями уходит в далёкое прошлое нашего народа и напрямую связано с обрядами и реально существующей народной магией.

Так называемый сказочный вымысел – не пустая выдумка и не просто байка для развлечения слушателей. Именно в вымысле волшебной сказки сохранилось огромное количество крупиц реально происходящих процессов и явлений. Это волшебные предметы, явления и действия, в реальность существования которых также непоколебимо верили, как мы верим сегодня в космический полет на луну.

Для дальнейшего наиболее полного исследования волшебной сказки важно изучить и выявить её основные сюжеты и основных героев.