Перебор гипотез (выработка альтернативных решений)

На третьей стадии консультирования осуществляет­ся перебор гипотетических решений, сформулирован­ных на предыдущем этапе проблемной ситуации. В ходе перебора гипотез происходит их оценка, сравнение аль­тернативных решений. Возникает и ряд особых фено­менов, препятствующих окончательному принятию ре­шения.

Обсуждая с клиентом разные варианты решения про­блемы, психолог-консультант должен постоянно по­мнить о том, что «правильное» для него решение не обязательно является таковым для клиента (Абрамова, 1995. С. 161).

Если вопрос профессиональной позиции консультан­та хоть как-то освещен в отечественной и зарубежной литературе, то конкретные технологии работы с клиен­том над перебором и оценкой гипотез представлены слабо.

Итак, каким образом выдвигаются и перебираются гипотезы?

Решение (в психологии) — формирование мыслитель­ных операций, снижающих исходную неопределенность проблемной ситуации. В процессе решения выделяют стадии поиска, принятия и реализации решения.

Типичная структура поведения человека в ходе реше­ния — разделение исходной проблемы на множество бо­лее простых промежуточных задач соответственно пла­ну решения (Психология: Словарь, 1990. С. 343—344).

Разберем этап выдвижения и перебора гипотез на примере из нашей консультативной практики:

Клиентка А. Девушка, 20 лет. Формулирует проблем­ную ситуацию следующим образом: «Мы расстались, хочу с ним встретиться, но не могу».

Первоначальных альтернативных гипотез здесь две: 1) встретиться; 2) не встречаться. Причем альтернати­ва возможна в том случае, если после второй стадии консультирования не возникает инсайт-решения типа: «Я все поняла, мне нужно с ним встретиться, расска­зать ему о своих чувствах...» и т.п.

Выдвижение гипотез требуется тогда, когда клиент говорит: «Не знаю, что делать... Не представляю... Не могу решиться...». В таком случае консультант, под­ведя итог (резюме), обобщив сказанное клиентом (на­пример: «Насколько я понял, Вы хотите возобновить отношения с ним, но не знаете (сомневаетесь), стоит ли это делать?»), может задать вопрос: «А что будет, если Вы встретитесь с ним? А если не встретитесь?».

В том случае, если первоначальные варианты реше­ния проблемной ситуации не столь очевидны, можно предложить клиенту назвать возможные для него пути решения ситуации. Другой пример: клиентка Б. Жен­щина, 40 лет. Не устраивают взаимоотношения с мужем — груб, употребляет алкоголь, подозревается в супру­жеской неверности. Б. заявляет: «Хочу прекратить та­кую жизнь».

В данном случае закономерен вопрос: «Как Вы мо­жете это сделать?».

И клиентка начинает размышлять вслух, выдвигая возможные гипотетические варианты решения ситуа­ции: развод; лечение мужа от алкоголизма; приглаше­ние его на консультацию к психологу, чтобы тот научил его общаться с женой и т.п.

Некоторые проблемные ситуации имеют не одно ка­кое-либо решение, а целую программу взаимосвязан­ных действий. Следует также учесть, что первичные ги­потезы часто могут иметь продолжение в виде подгипотез (гипотез второго уровня).

Гипотезы как первого, так второго уровня оценива­ются клиентом с точки зрения приемлемости для него.

Происходит выбор варианта решения, удовлетворя­ющего по большинству параметров. Однако следует за­метить, что такой алгоритмизированный, простейший путь решения проблемной ситуации распространяется далеко не на все случаи консультирования. Достаточ­но типичен иной вариант развития событий, при кото­ром клиент заявляет: «Нет, не могу ни на что решить­ся» или «Все равно это ни к чему не приведет» и т.п.

От клиента с игровой ориентацией на данной фазе консультирования можно услышать резюме типа: «Я так и знала, вы мне не помогли» или «Я и без вас все это знал». От субъектов же с рентной ориентацией: «Дайте конкретный совет, ведь Вы же психолог».

Если события развиваются по одному из этих вари­антов, психолог-консультант вынужден прибегнуть к ряду специальных техник, во многом приближающих консультирование к психотерапии, и делающих, соб­ственно, консультирование начальным, «облегченным» этапом последней. Речь идет о том, что неоднократно цитируемые нами авторы называют «конфронтация» (Г.Хэмбли), или «трансформация личности» (Р.Мэй). Хотя, естественно, последний термин куда более широк.

Доктор Д.О.Вильяме, основавший «Центр Линий жизни в Окленде», определяет конфронтацию: «Я — язык заботы», — имея в виду, что консультант прини­мает полную ответственность за утверждение или за­мечание, которое используется, чтобы прояснить ситу­ацию и помочь.

Г.Хэмбли считает, что конфронтация может быть выражена на двух основных уровнях:

— конфронтация с внутренней реальностью состоит в фиксировании и осознании консультантом смысла высказываний абонента, который может и не выражать­ся словами как таковыми (например, «В то время как Вы говорите, что Вам безразлично, уйдет он или нет, мне кажется, что Вы не сознаете, какую боль причи­нит Вам его возможный уход»);

— конфронтация с внешней реальностью — это выра­жение консультантом своего понимания фактов, изложен­ных клиентом (например, «Я испытываю неловкость из-за того, что Вы сейчас сказали») (Хэмбли, 1992. С. 27).

То, что мешает клиенту принять решение, может ин­терпретироваться в терминах психоанализа как сопро­тивление.

Кстати, в психоанализе существует и термин «конфронтация», означающий демонстрацию сопро­тивления.

Так, например, Р.Гринсон описывает одну леди, ко­торая сначала на несколько минут опоздала на сеанс, затем замолчала, а после этого заявила, что она забы­ла сновидение, которое должно было стать предметом анализа. Поняв, что леди «сопротивляется», психоаналитик «конфронтирует» ее с внешней реальностью: «Ка­жется, вы избегаете чего-то. Вы немного опоздали, за­тем молчали, а теперь Вы говорите, что забыли свое сновидение» (Гринсон, 1994. С. 126).

Разберем варианты «конфронтационных» стратегий по отношению к клиентам с тремя основными ориентациями.

Деловая ориентация.

Причиной непринятия решения, вероятнее всего, яв­ляется принадлежность к психастеническому, астено-невротическому типам личности (характера), для кото­рых, как известно, характерна нерешительность, неуве­ренность в себе и т.п.

Основные усилия консультанта в данном случае должны быть направлены на психологическую под­держку клиента, внушение веры в себя, уверенности в своих силах.

Рентная ориентация.

Причиной непринятия решения являются неадекват­ные самооценка и оценка консультативной ситуации. Возможна акцентуация по паранойяльному, гипертимному типам. Следовательно, необходимо конфронтировать клиента с внутренней и внешней реальностью.

Игровая ориентация.

Решение не принимается, так как для клиентов ха­рактерно нахождение «вторичной выгоды» в проблем­ной ситуации, а также выбор путей «наименьшего со­противления». Вероятна акцентуация по истероидному (демонстративному) типу.

Примеры возможных конфронтирующих фраз, пред­лагаемых клиентам разных ориентации, представим в таблице 9.

В том случае, если «конфронтация» на третьей ста­дии консультирования оказывается неуспешной, необ­ходим переход от консультативной тактики к психоте­рапевтической.

Таблица 9

ОРИЕНТАЦИЯ КЛИЕНТА	ВЫСКАЗЫВАНИЕ КЛИЕНТА	КОНФРОНТИРУЮЩЕЕ ВЫСКАЗЫВАНИЕ КОНСУЛЬТАНТА
Деловая	«Не могу решиться, выбрать...»	«А что Вам мешает принять решение?... Может быть, Вам не хва­тает уверенности в себе?»
Рентная	«Дайте конкретный совет, ведь Вы же психолог»	«Я уже давал Вам совет, но Вам, видимо, необходима опора на собственное решение...»
Игровая	«Я так и знала. Вы мне не помогли»	«Да, я Вам не помог... Вы можете помочь себе только сами»

 

 

5.6. Обобщение результатов взаимодействия с клиентом и выход из контакта

При благоприятном течении консультативного про­цесса психолог-консультант и клиент переходят к чет­вертой, заключительной стадии консультирования.

На этой стадии происходит обобщение консуль­тантом результатов взаимодействия с клиентом по поводу проблемы, намечается переход от обсуждения к действию. Важным также является выход из контак­та с клиентом. Как показывает опыт, полный кон­сультативный цикл может пройти и в течение одной встречи консультанта и клиента (в течение одного те­лефонного разговора или при обмене парой писем при переписке, если речь идет о дистантном консуль­тировании).

Время одного консультативного цикла различно. Так, например, продолжительность консультативной беседы может колебаться (по данным пермского «Теле­фона доверия») от 5 минут до 6 часов.

В среднем оптимальным временем одной консульта­ции можно считать 1—1,5 часа. Как правило, за это вре­мя консультирование проходит все 4 стадии. Хотя иног­да возможны и повторные консультации. Это происхо­дит в нескольких случаях:

а) на первой консультации были пройдены только первая и вторая стадии консультативного процесса (а то и только первая!);

б) оказалось, что клиент первоначально говорил не о тех проблемах, которые его волнуют на самом деле, и начал открываться только на второй—третьей кон­сультации;

в) стадия перебора гипотез потребовала длительных раздумий, а иногда и консультации с другими специа­листами (сексологом, невропатологом, юристом и т.п.).

Во всех этих случаях мы считаем развитие консуль­тативного процесса адекватным, но существуют и иные причины ряда повторных консультаций:

а) клиент упорно «сопротивляется»;

б) начинает «играть» с консультантом, а последний втягивается в «игру», не замечая этого (см. главу 3);

в) развивается положительный перенос (часто эро­тический). Клиент «липнет» к консультанту;

г) клиент является «пограничным» (или настоящим психотиком), а консультант питает иллюзии о том, что сможет ему помочь как адекватной личности. После­дние случаи требуют супервизорского вмешательства.

Как конкретно подвести итог консультированию?

Единого рецепта, набора стандартных фраз не су­ществует. Мы считаем, что целесообразно резюмиро­вать, то есть кратко повторить, к чему, к какому реше­нию пришел клиент. Иногда стоит сказать и несколько поддерживающих, ободряющих фраз: «Я уверен, что Вы с этим справитесь...» и т.п.

Следует заметить, что иногда эти слова могут ока­заться и лишними, «размывающими ситуацию».

Возникает еще один практический вопрос: как про­ститься с клиентом, как выйти из контакта с ним?

Некоторые американские психотерапевты, прощаясь с клиентом, дарят ему видеокассету, на которой был заснят весь сеанс психотерапии.

Но вряд ли наши консультанты могут себе это по­зволить, исходя из чисто финансовых соображений, не говоря уже о профессиональной стороне дела.

Гораздо проще сказать клиенту: «До свидания», — и проводить его до дверей кабинета, но вряд ли стоит

идти с ним дальше.

В связи с возможностью (наряду с бесплатными) платных консультаций, где клиент должен внести не­кую сумму за услуги консультанта, возникает еще одна проблема: величина гонорара и порядок оплаты.

Почему мы вспомнили об этом именно здесь, за­вершая разговор о стадиях консультирования? Бывают случаи, когда клиент платит именно в конце консуль­тации.

Что касается величины гонорара, то, на наш взгляд, это определяется следующими обстоятельствами: соци­альным положением клиента; юридической формой, по которой работает консультант; средним уровнем цен на подобные услуги в регионе и т.д.

Вручение денег консультанту и возможность клиен­та определить размеры гонорара способствует рентной ориентации и могут быть средством манипуляции.

Отчасти избежать этого можно, разведя взаимодей­ствие «клиент—консультант» и «продавец услуги—по­купатель» путем сдачи денег другому лицу — диспет­черу (кассиру).

Несколько серьезных вопросов связаны с тем, что мо­жет происходить, после того как консультирование окончено, и клиент расстался с консультантом.

1. Возвращение к консультанту с благодарностью, подарками.

2. Возвращение с негативными чувствами, обвинени­ями в адрес консультанта.

3. Случайная встреча: а)клиент избегает консуль­танта, так как боится нарушить конфиденциальность ситуации; б)_снова начинает консультироваться прямо на улице и др.

4. Получение обратной связи (например, телефон­ный звонок, письмо и т.п.).

И все же более распространенным является случай, когда клиент никаким образом не возвращается к кон­сультанту, не дает о себе знать.

Для думающего и рефлексирующего консультанта вполне закономерен вопрос «Помогла ли клиенту про­веденная консультация?». Некоторые зарубежные ав­торы указывают на то, что они просят своих клиентов позвонить им или звонят сами. Бывают и случаи спон­танной посылки клиентами открыток или писем в ад­рес консультанта, где они сообщают о том, как проте­кает их дальнейшая жизнь.

Вероятно, однозначные рекомендации консультан­ту в этом случае давать не следует. Завершая обсуж­дение процесса консультирования, заметим, что пси­холог-консультант, как и психотерапевт, должен учиться «мужеству быть несовершенным» (Мэй, 1994) и удовлетворяться надеждой, что работа его была проведена не зря.

Глава 6. ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ КОНСУЛЬТИРОВАНИЕ МАЛОЙ ГРУППЫ

Закономерности индивидуального консультирова­ния, о которых шла речь до сих пор, продолжают дей­ствовать и в иной более сложной системе —консульти­ровании малой группы. Однако превращение консуль­тативной диады (клиент—консультант) в триаду (например, взрослый клиент—его ребенок—консуль­тант) или иную «фигуру» вносит свою специфику и в ряде случаев значительно усложняет консультативный процесс.

В социальной психологии под малой группой пони­мается немногочисленная по составу группа, члены ко­торой объединены общей социальной деятельностью и находятся в непосредственном личном общении, что является основой для возникновения эмоциональных отношений, групповых норм и групповых процессов.

В отечественной психологии принято, что малая группа — это группа, в которой общественные отноше­ния выступают в форме непосредственных личных кон­тактов (то есть группа здесь — звено общественной системы).

В настоящее время продолжается дискуссия о «ниж­нем» и «верхнем» пределах малой группы. В большин­стве исследований число членов малой группы колеб­лется между двумя и семью (при модальном числе 2). Широко распространено представление, что наимень­шей малой группой является «диада», но с ней соперничает другая точка зрения, полагающая, что мини­мальное число членов малой группы — три человека. Например, некоторые исследователи считают, что в диаде неразрешим конфликт, возникший по поводу де­ятельности, так как он приобретает характер чисто межличностного конфликта, а присутствие в группе третьего лица создает позицию наблюдателя (он уже не включен в конфликт).

В нашем случае под малой группой мы имеем в виду прежде всего диаду. Например, мужа и жену либо се­мью в целом.

В ситуации группового консультирования возможны несколько вариантов «проблемных малых групп»:

1. Родитель—ребенок;

2. Супруг—супруга;

3. Семья в целом.

В нашей практике именно эти группы являются наи­более частыми «коллективными» клиентами психологи­ческого центра. Однако практика показывает, что об­ращаются за консультативной помощью и другие ма­лые группы (например, сослуживцы, конфликтующие на работе, поссорившиеся любовники, соседи и т.д.).

Следует заметить, что групповое консультирование пересекается с такими направлениями психологической помощи, как конфликтология, супружеская и семейная терапия (семейное консультирование).

Направления эти являются столь сложными и об­ширными, что наша работа никак не может претендо­вать на их полное описание. Ограничимся поэтому только наиболее общими положениями, применимыми в психологическом консультировании малой группы.

Группа в ситуации консультирования может высту­пать как коллективный клиент. Может быть и так, что в ней один или несколько человек — клиенты, а осталь­ные выступают в роли заказчиков или пользователей психологической информации (Абрамова, 1995. С. 183).

Однако на наш взгляд в консультативной практи­ке (по крайней мере в современной России) более распространена ситуация, когда оба человека (А и Б), пришедшие в психологическую консультацию, являются клиентами.

При формулировании жалоб субъектный локус (то есть на кого жалуется клиент) может приобрести сле­дующие варианты:

а) А жалуется на Б;

б) А и Б жалуются на третье лицо;

в) А и Б совместно хотят в чем-то разобраться;

г) А жалуется на себя, Б хочет ему помочь (Кратохвил, 1991. С. 284).

Первый этап работы с парой клиентов может быть совместным, причем консультант и клиенты пытаются вести общий разговор. Вероятно, это оптимальный ва­риант беседы в случаях б), в), и, возможно, г). В слу­чае же, когда один клиент жалуется на другого, более рациональным является поочередное выслушивание жалоб клиентов. При этом один из них остается в ка­бинете с консультантом, а второй ожидает своей оче­реди за порогом кабинета.

Например, при работе с парой родитель—подросток В.В.Столин считает, что иногда полезно первым при­гласить на разговор подростка, потом его родителя. Этим подчеркивается взрослость подростка, его само­стоятельность, а также непредвзятое отношение к нему консультанта (Сталин, Бодалев, 1989. С. 47—49).

На втором этапе работы с парой консультант выс­тупает как «психологический посредник». Он следит за диалогом и при необходимости вмешивается, направ­ляя его.

Психотехнические приемы, используемые психоло­гом в консультировании малой группы, сходны с теми, которые используются в индивидуальном консультиро­вании, то есть консультант внимательно слушает, периодически перефразирует и резюмирует сказанное. Однако в данном случае перефразирование чаще на­правлено на то, чтобы клиента понял его партнер.

Консультант направляет повторение фразы первого лица второму. Например, при приеме супругов, это мо­жет звучать так: «Андрей, вы поняли то, что сейчас сказала Наташа? Она говорила о том...» (далее идет перефразирование).

Возможна и иная ситуация групповой работы, когда один из обратившихся за консультацией выступает ско­рее в роли заказчика или пользователя психологичес­кой информации.

Например, это происходит тогда, когда основная проблема связана с одним из партнеров (супругов, членов семьи). Его поведение явно неадекватное, на­рушающее согласие (слишком ревнивое, эксплозив­ное, истерическое и тому подобное) или оно характе­ризуется излишней чувствительностью, неадаптивно­стью, нереалистичностью или астено-депрессивными проявлениями.

В этом случае другой партнер используется консуль­тантом как источник информации. Время от времени ему самому предоставляется специфическая информа­ция и даются рекомендации, но систематическая рабо­та ведется только с «главным героем» проблемной си­туации.

Иногда, правда, целесообразно работать только с более «здоровым» из партнеров, поскольку с партне­ром-психопатом вряд ли можно получить желаемые ре­зультаты. «Здорового» партнера можно научить, как лучше вести себя с психопатом и как ликвидировать критические ситуации с помощью правильно выбран­ной тактики (Кратохвил, 1991. С. 284).

Глава 7.

ОСОБЕННОСТИ ДИСТАНТНОГО

КОНСУЛЬТИРОВАНИЯ

7.1. Телефонное консультирование

Когда преподобный Питер У.Уэст из клеменсзудской баптистской церкви в Илфорде и преподобный Чад Вара из церкви св. Стефана в Уолбруке (Лондон) в 1953 году объявили свои служебные телефонные номера как места, куда люди, одинокие, растерянные или имеющие суицидальные намерения, могли обратиться за помо­щью, то ни один из них не предполагал, какая цепная реакция звонков последует, и как отзовется это по все­му миру (Хэмбли, 1992. С. 3).

В настоящее время на разных континентах существу­ет несколько крупных международных служб телефон­ной помощи: Международная федерация служб нео­тложной телефонной помощи (IFOTES), международ­ные линии жизни (Life Line), движение Самаритян (Befriending International).

В 1982 году в Москве был открыт первый в Советс­ком Союзе «Телефон доверия». Его основателем стала профессор Айна Григорьевна Амбрумова. Сегодня Рос­сийская ассоциация телефонной экстренной психологи­ческой помощи объединяет 245 служб. Более 2500 кон­сультантов в разных концах России 24 часа в сутки ока­зывают поддержку своим соотечественникам.

При наличии общих корней, принципов и методов ока­зания дистантной консультативной помощи необходимо отметить следующее: при общении с консультантом у клиента неминуемо формируется фантазийный (мифоло­гический) образ консультанта. Этому способствуют прин­ципы анонимности как большинства консультантов, так и клиентов. Клиент, получая большой простор для пост­роения образа, бессознательно формирует то, что наибо­лее потребно для развития позитивного (а иногда и нега­тивного) переноса; наделяет консультанта как «необхо­димым» внешним видом, так и личностными чертами. Создается соответствующая структура «мифа».

Другая группа специфических явлений связана с осо­бенностями телефонного контакта как таковыми: от­сутствие зрительных впечатлений (блокирование визу­ального канала восприятия информации) накладывает основную нагрузку на слуховой канал. Причем большое значение приобретает не только сам текст сообщения (вербальное выражение проблемной ситуации), но и та­кие нюансы человеческого голоса, как тон и тембр, ско­рость речи, паузы, продолжительность молчания. При хорошем качестве телефонной связи можно также го­ворить 'и о темпе дыхания.

Стадии консультативного процесса и основные при­емы консультирования (выслушивание, перефразирова­ние, резюмирование, отражение чувств и содержания и т.п.) совпадают с теми, что используются при face-to-face counseling.

Однако следует особо отметить ряд консультативных обращений, возможных только при телефонном контакте.

1. Молчаливое обращение («молчащие звонки»): або­ненту не хватает решительности начать разговор, он не в состоянии переступить барьер недоверия, страха и т.п. Молчание абонента не повод для прерывания контакта. Напротив, должны быть изысканы средства, помогающие удержать его и разговорить. Абонент дол­жен почувствовать вашу поддержку, которая может «ыть выражена самыми простыми фразами: «Пожалуйста, говорите, я готов выслушать Вас... Я понимаю, иногда бывает трудно начать разговор...» и т.п.

В других случаях необходимо обеспечение обратной связи. Может быть описание каких-либо звуков, кото­рые слышит консультант (Например: шум транспорта, дыхание клиента и т.п.).

Иногда полезно придумать какой-либо условный код (стук по трубке), обозначающий «Да» и «Нет» и т.д.

2. Замаскированные обращения: «Это вызов такси?... А куда это я попал?... А что это у Вас за «Телефон до­верия»?... А могу я Вам довериться?» — нередко за та­кими фразами скрываются очень серьезные психологи­ческие проблемы.

3. Засорение (дурачества, шутки и т.п.). Услышав по телефону шутку, можно ответить шуткой, можно задать вопрос: «Это все, что Вы хотели сказать?». В любом случае консультант должен быть готов и к такому по­ведению клиента (Снегирева, 1991. С. 225—227).

4. Сексуальные звонки. Звонки из этой категории мо­гут быть самыми трудными и неприятными из всех, с ко­торыми сталкивается телефонный консультант. Избежать неловкости, смущения или даже некоторого испуга, по­мочь абоненту, действительно нуждающемуся в откровен­ном разговоре о своих половых взаимоотношениях, и при этом чувствовать себя комфортно, консультант может лишь при осознании своей сексуальности.

Тремя правилами реагирования на такие звонки дол­жны быть: принятие (не осуждение), дифференцировка и твердость. «Не осуждение» абонента должно сохранять­ся, даже если возникла необходимость сказать ему, что он переступил границы возможного обслуживания. Диф­ференцировка необходима для выбора ракурса между при­ятием человека и утверждением своих собственных закон­ных прав не подвергаться манипуляции. Твердость важна для того, чтобы придерживаться линии, требуемой цент­ром в отношении этого вида звонков.

Абонент может быть настойчив, требователен и с большим трудом распознаваем. Очень вероятно, что он нашел путь для получения полового удовлетворения и его больше ничего не интересует. Из-за трудностей та­ких звонков и того, что подобные требования явно вы­ходят за рамки допустимого и не соответствуют целям службы, многие центры установили политику прерыва­ния сексуальных звонков. Другие центры, признавая су­ществование у некоторых клиентов такой потребности, идущей от низкой самооценки и малой веры в себя, сделали попытку найти к «сексуальному абоненту» осо­бый подход. «Самаритяне» в Лондоне, например, созда­ли специальную группу телефонных консультантов, названных «Бренда», к которым направляются подоб­ные абоненты. Как только «сексуальный» звонок иден­тифицирован, консультант говорит что-то типа: «Вам следует позвонить Бренде... Она дежурит в...час, по­жалуйста позвоните тогда» (Хэмбли, 1992. С. 45).

Консультативная переписка

М.Е. Бурно замечает, что пациенты с давних пор сво­ими письмами подсказывали врачам этот психотера­певтический способ. После выхода в свет знаменитых психотерапевтических писем Г.Оштенгейма (см. Бурно, 1987) появилось много аналогичных изданий и научных работ о терапии письмами, особенно в последние годы (см. там оке).

Необходимость введения этой формы психологичес­кой помощи была обусловлена тем, что часто телефон­ное консультирование затрудняется из-за большой заг­рузки «Телефона доверия» или отсутствия телефона у клиентов, решиться же на прямой контакт с психоло­гом, психотерапевтом он не отваживался. К тому же часть клиентов, нуждающихся в психологической помо­щи, зачастую находится в условиях изоляции от обще­ства (например, заключенные, отбывающие наказаниев НТК). Еще одна причина в том, что многие города не имеют собственных служб психологической помощи, и переписка с психологами, психотерапевтами центра является единственной возможностью для них получить психологическую помощь.

В ходе работы мы пришли к мысли, что различные термины — «психотерапевтическое письмо», «психо­терапевтическая переписка», «письменная психологи­ческая помощь», «терапия домашней перепиской с вра­чом» (Бурно, 1987), «терапия письмом» — вносят значи­тельный разнобой, разночтения и разные толкования, не охватывающие всей широты и глубины методики. Исходя из этого предлагаем ввести новое наименова­ние, устраняющее пестроту, а порой и излишнее мно­гословие прежних названий. Мы назвали данный под­ход термином скриботерапия (от лат.: scribio — «писать» и therapia — «лечение»), имея в виду, что в переписке отражаются как воздействие консультанта (психотера­певта) на клиента, так и вербальное и невербальное самовыражение клиента.

В наиболее общем виде работу консультанта-психо­лога (психотерапевта), занимающегося скриботерапией, то есть работающего с письмом, можно разделить на два этапа: (1) психодиагностика и (2) консультиро­вание или психотерапия. Коротко остановимся на каж­дом из них.

Опыт, накопленный на сегодняшний день практичес­кой психологией и психотерапией, в том числе опыт на­шего центра, позволяет говорить о следующих диагно­стических возможностях скриботерапии.

Во-первых, письмо дает достаточно большую психо­диагностическую информацию:

а) подробнейшее изложение истории психологичес­кого страдания, многих побудительных причин, моти­вов, действий разных лиц и т.д. на нескольких листах, а порой и не в одном письме раскрывает проблемы клиента, его личность больше, чем единичный телефонный контакт или очная консультация. Например, от одной нашей клиентки мы получили в течение месяца 4 пись­ма, подборку стихотворений и несколько рисунков;

б) стиль изложения, характер построения фраз, само содержание письма позволяют не только разоб­раться в проблеме клиента, но и уловить явную пси­хопатологическую симптоматику. Например, один из наших корреспондентов, мужчина преклонного воз­раста, инвалид II группы, живущий в доме инвалидов, жалуется на преследование бывшей сожительницы, которая якобы, занимаясь проституцией, зарабатыва­ет у турков и немцев по 200 долларов и подкупает пьяниц избивать его ("дабы все смеялись надо мной"); подкуплена у нее и милиция, которая его "уберет", а если это произойдет, "то у ней эти гро­бовщики и труп мой не увезут на кладбище, а выбро­сят дорогой". Нет сомнений, что в данном случае можно говорить о паранойяльном синдроме;

в) зачастую в письмах имеются и прямые указания на предшествующую госпитализацию в психиатричес­ких учреждениях.

Во-вторых, скриботерапия позволяет использовать традиционные психодиагностические приемы, такие как проективные техники, исследование продуктов творчества: рисунков, стихотворений, прозаических произведений клиентов. Могут быть использованы и некоторые графические показатели: характер почерка, в том числе неровность, разные размеры букв и т.п., дающие, на наш взгляд, вспомогательную информацию об эмоциональном состоянии клиента, о некоторых его психических свойствах.

Контент-анализ, более приемлемый для исследова­ния писем от группы людей со сходными психологичес­кими проблемами, может быть использован и как вспо­могательное средство диагностики в работе с единичным клиентом, если с таковым ведется продолжитель­ная переписка. Например, уменьшение в тексте таких категорий анализа, как слова, описывающие негатив­ные эмоции, проблемы личности, и замена их на еди­ницы положительного плана может косвенно свиде­тельствовать об эффективности скриботерапии. Ниже приводятся примеры из писем клиентки И., датируемые разными числами*. Письмо от 09.04.93: "Я их достала своим присутствием", "тоска", "очень больно", "потен­циальный суицид". Письмо от 20.05.93: "Все-таки ты для меня довольно часто — врач... Скорей даже не врач, а лекарство. А наше общение своеобразный нар­котик". Письмо от 04.06.93: "Я уже почти справилась с собой..., по Глобе я получилась очень плохая "дочь Луны"... Чуть не расплакалась. А потом подумала: а, по фиг! А зато я "добрая колдунья" и "драгоценная со­беседница"". Письмо от 12.11.93: "Хорошо, что хоро­шо..., радуюсь..., видимо, я научаюсь любить людей. Кто любит, мудр".

Перспективным для скриботерапии представляет­ся и фоносемантический анализ текстов (А.Журавлев, И.Ю.Черепанова).

Как мы уже упоминали выше, второй частью обсуж­даемой методики является консультативное (психоте­рапевтическое) действие, в свою очередь включающее следующие моменты.

Предоставление клиенту обратной связи — подтвер­ждение того, что он обратился именно в ту службу, в которой нуждается, что здесь его поймут, разделят по­стигшие его неприятности, обсудят его проблемы и т.п. Накопленный опыт позволяет выделить несколько кон­кретных приемов, которые использует консультант, давая клиенту обратную связь и осуществляя психоло­гическую поддержку.

* Здесь и далее стиль авторов писем сохранен

1) Пересказ— цитирование того, что было написано клиентом.

2) Уточнение — обращение к нему с просьбой что-то дополнить, разъяснить. Например: «Поясните, пожа­луйста, что Вы имели в виду». Здесь возможно исполь­зование 12 вопросов метамодели, типа: «Как?», «Что именно?» и т.п. Скажем, клиент сообщает: «Я не могу рассердиться». Метавопросами здесь могут быть сле­дующие: «Что Вам мешает рассердиться?», «Что слу­чится, если Вы рассердитесь?».

3) Дальнейшее развитие мыслей собеседника — пись­менное изложение подтекста, сообщенного клиентом (в рамках высказанного им смысла), выдвижение гипотез относительно причин произошедшего или дальнейше­го хода событий. Например: «Возможно, в этом случае Вы сделаете...»

4) Сообщение о восприятии консультантом состояния клиента, зеркальное отражение его чувств. Например: «Видимо, Вы этим очень огорчены».

5) Сообщение о восприятии консультантом самого себя и своих чувств в данной ситуации. Например: «Меня бес­покоит, что мы с Вами...»

6) Замечания о ходе письменного диалога (при получе­нии повторных писем). Например: «Я думаю, что мы с Вами нашли ряд вариантов разрешения проблемы».

Эти приемы мало отличаются от тех, что использу­ются в социально-психологическом тренинге и очном консультировании (Макшанов, Хрящева, 1993). Но их применение в скриботерапии имеет свою специфику. Например, при пересказе выбираются лишь главные, ключевые слова, фразы для выражения отношения кон­сультанта к отдельным частям текста. Широко исполь­зуется подчеркивание, выделение большими буквами, восклицательные знаки и т.п.

Принцип психологической поддержки клиента, обя­зательного предоставления ему обратной связи мы используем и в письмах с запросами на юридическую, врачебную и другую помощь для снятия негативного эмоционального фона, обязательно присутствующего в такого типа посланиях. После этого часто следует кон­кретная рекомендация обратиться к соответствующему специалисту (юристу, терапевту и т.п.) с указанием не­скольких конкретных адресов и телефонов.

Если же мы приходим к мысли о необходимости бо­лее глубокой психотерапевтической работы с данным клиентом, то следующим моментом является выбор и применение конкретной психотерапевтической тактики, берущей начало от одного из традиционных психоте­рапевтических направлений: психоаналитического, би­хевиористского или экзистенциально-гуманистического. Впрочем, в последнее время мы все больше склоняем­ся к терапевтическому эклектизму, к синтетическому подходу в консультировании и психотерапии. Спектр конкретных техник достаточно широк: от косвенной суггестии до парадоксальной интенции. Все они извес­тны и поэтому не являются предметом нашего обсуж­дения.

Стоит обратить внимание и на некоторые специфи­ческие особенности, отличающие консультативно-пси­хотерапевтическое письмо от письма обычного или делового. Мы считаем, что письмо в обязательном по­рядке должно писаться от руки, а не печататься, напри­мер, на машинке — это делает контакт между клиентом и консультантом более доверительным и близким. Важ­ным является черновой вариант письма, который кон­сультант (психотерапевт) может прочитать и внести необходимые коррективы. Черновик также дает возмож­ность вспомнить уже написанное при получении по­вторного письма.

Использование скриботерапии (консультативно-психотерапевтической переписки) в работе социально-психологических центров чрезвычайно перспективно, так как расширяет круг оказываемой помощи, дает ряд новых диагностических и консультативных возможнос­тей. Тем не менее скриботерапия как консультативно-психотерапевтическая методика имеет и ряд ограни­чений:

1. Дистантность помощи во многих случаях затруд­няет диагностику, не позволяет опереться на невербаль­ные проявления клиента, увидеть неконгруэнтность по­ведения и вербальных сообщений.

2. При осуществлении переписки затрудняется реф­лексия консультантом (психотерапевтом) своих соб­ственных действий; часто он остается вообще без ка­кой-либо обратной связи со стороны клиента.

3. Известно, что многие невротические проявления требуют прямого психотерапевтического действия вра­ча или психолога.

Переписка в этом случае служит лишь начальным, передаточным звеном к помощи непосредственной — к работе лицом к лицу.

Глава 8. СПЕЦИАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

8.1. Супервизия и подготовка консультантов