Легенды о граале: сказание о передуре

 

Сказание о Передуре представляет огромный интерес для всякого, кто интересуется преданиями о Граале. Образ Передура соответствует образу Персиваля у Кретьена де Труа, создателя древнейшей из имеющихся в нашем распоряжении повестей на эту тему; однако он не закончил свое творение, и мы никогда не узнаем, что же такое, собственно, Грааль. Обращаясь же к «Передуру», созданному, без сомнения, на более ранней стадии развития сюжета, мы испытываем горькое разочарование. Ибо «Передур» — это, по сути, история о Граале без Грааля. Все удивительные персонажи, предметы, события, образующие своего рода экспозицию для появления на сцене этого таинственного сокровища, — все здесь; мы уже слышим тонкий аромат Замка Грааля; но о самом Граале нет ни слова. Сюжет сводится к рассказу о том, как главный герой мстил за убитого родича.

Во вступлении мы узнаем, что Передур был не кем‑то, а седьмым сыном в семье. В мире пронизанных мистицизмом рыцарских романов быть седьмым сыном означает родиться для высокой, удивительной судьбы. Отец его, Эвраук, хозяин Северного графства, и шесть братьев погибли на поле битвы. Поэтому мать Передура, боясь, что подобная же участь постигнет и младшего, вырастила его в лесу и не рассказывала ему ничего о рыцарях, военном искусстве, о боевых конях и оружии. Так он и рос — полная деревенщина по манерам и умственному развитию, однако необычайно сильный и решительный.

 

ПЕРЕДУР ОТПРАВЛЯЕТСЯ НА ПОИСКИ ПРИКЛЮЧЕНИЙ

 

Однажды юноша увидел в лесу трех рыцарей. Это были Гвалхмай, Генайр и Овайн. Восхищенный этим зрелищем, Передур спросил у матери, кто это. «Ангелы, сын мой», — отвечала она. «Тогда я тоже хочу быть ангелом», — заявил Передур и побежал за воинами. Овайн любезно объяснил юноше, что такое седло, щит, меч и все прочее; и в тот же вечер Передур взял тощую пегую лошадку, на которой возили грузы, и смастерил из веревочек сбрую, стараясь подражать тому, что видел. Увидев, что его уже не отговорить, мать благословила сына, дала ему несколько наставлений и велела ехать в замок короля Артура: «Там ты найдешь самых сильных, самых храбрых и самых щедрых рыцарей».

 

ПЕРВЫЙ ПОДВИГ

 

Передур вскочил на своего Росинанта, вместо стрел взял охапку остро отточенных колышков и отправился ко двору Артура. Сенешаль Кай стал насмехаться над ним из‑за его вида, но карлик и карлица, которые за год своей жизни в замке не произнесли ни единого слова, вскричали: «Пусть благословение будет на тебе, добрый Передур, рыцарь из рыцарей и цвет рыцарства!» Кай ударил за это карликов, а когда Передур потребовал, чтобы его провели к Артуру, велел ему сначала сразиться с чужестранцем, который только что облил вином Гвенхвивар и вызвал на поединок всех воинов сразу, — и все отказались. Передур немедля поспешил туда, где гордо разъезжал в ожидании противника этот негодяй, и быстро пробил ему голову одним из своих колышков. Подошедший Овайн увидел, что юноша таскает тело убитого по поляне. «Зачем ты это делаешь?» — спросил он. «Я никак не могу снять с него эту железную рубашку», — отвечал Передур. Овайн показал ему, как нужно снимать доспехи, и молодой воин, взяв их, а также оружие рыцаря и его коня, отправился на поиски новых приключений.

Здесь перед нами предстает своего рода der reine Thor[169]— яркий, живой образ отважного чистосердечного простака.

Покинув двор Артура, Передур выдержал немало поединков и всегда с легкостью выходил в них победителем, а неудачливых рыцарей отсылал в Кайрлеон‑на‑Эске, прося, чтобы они рассказали, что он победил их во славу Артура, но сам не вернется ко двору короля, пока не отомстит Каю, обидевшему карликов; Артур не переставал упрекать своего сенешаля за то, что из‑за него столь могучий воин не хочет приехать во дворец.

 

ЗАМОК ЧУДЕС

 

Приведенное далее описание читатель узнает без труда — перед нами конечно же Замок Грааля. Однажды Передур добрался до некоего замка на озере; на берегу сидел почтенный старец, рядом с ним — слуги, и все удили рыбу. Когда наш герой приблизился, старец встал и вошел в дом, и Передур увидел, что он хром. Воин вошел, и его приняли весьма гостеприимно. Когда все поели, хозяин спросил, умеет ли юноша обращаться с мечом, и обещал научить его всем искусным приемам, «манерам и обычаям разных стран, учтивости, изяществу и благородному поведению». А затем добавил: «Я — твой дядя, брат твоей матери». Наутро он отпустил его и велел запомнить: если по пути встретится нечто удивительное и никто не объяснит, в чем дело, ни в коем случае не надо спрашивать самому. На этом ограничении и строится дальнейший сюжет повести.

Передур добрался до большого пустынного леса, за которым обнаружил огромный замок — Замок Чудес. Он вошел туда и обнаружил внутри статного седобородого мужа; его окружало множество пажей, которые сразу же поприветствовали гостя. За обедом хозяин замка спросил рыцаря, умеет ли он обращаться с мечом. «Если бы кто‑нибудь меня поучил, наверное, сумел бы», — отвечает тот. Тогда старец дал ему меч и велел ударить по лежавшему на полу огромному железному копью. Передур послушался; и меч, и копье разлетелись надвое. «Сложи половинки вместе», — приказал хозяин, и обломки срослись, как были. Во второй раз повторилось то же самое. На третий раз, однако, части соединить не удалось.

Тогда старец сказал: «Ты используешь только две трети своей силы» — и объявил, что тоже приходится Передуру дядей, а рыбаку, у которого он ночевал накануне, — братом. Тем временем в зал вошли двое юношей и внесли огромное копье; с его наконечника стекали три потока крови, и все присутствующие, увидев это, принялись стенать и плакать, но хозяин как будто бы ничего не заметил и продолжал беседовать с гостем. Затем в чертог вошли две девушки и внесли большой поднос, на котором в луже крови лежала человеческая голова. Тут рыдания сделались еще громче. Но постепенно все успокоились, и Передура провели в приготовленные для него покои. Помня о совете старца‑рыбака, он ничем не выказал своего удивления и не стал задавать вопросов. Далее молодой рыцарь поехал на поиски новых приключений, которые и обрел в изобилии, но они не имеют непосредственного отношения к основной теме. Тайна замка открывается только в самом конце повести. Голова на серебряном блюде принадлежала двоюродному брату Передура. Он был убит, а старец‑рыбак — ранен тем самым лежавшим на полу копьем. Передуру показали все это с умыслом, чтобы, с одной стороны, заставить его отомстить, а с другой — проверить его способность исполнить данную задачу. Причинили же все зло родичам рыцаря «девять глостерских колдуний». Узнав об этом, Передур с помощью Артура напал на колдуний, погубил их всех, и мщение было осуществлено.

 

ПОВЕСТЬ О ГРААЛЕ

 

Поэма Кретьена де Труа под названием «Персеваль, или Повесть о Граале» открывает «граальский цикл» в европейской литературе. Она была написана около 1180 г. Начало здесь такое же, как и в «Передуре»; герой носит имя Персеваль. Его воспитывает престарелый рыцарь по имени Гонеман, который и учит его не задавать лишних вопросов. В Замке Чудес герой видит окровавленное копье, Грааль, затмевающий свет двух канделябров, серебряное блюдо и меч; его‑то и получает Персеваль. Никакой окровавленной головы нет, и что такое Грааль, мы так и не знаем. На следующий день рыцарь встречает девушку, которая упрекает его за то, что он не спросил о значении происходящего — если бы он задал вопрос, хромой король (он же — хозяин Замка Чудес) был бы исцелен. Персеваль поступил дурно, покинув мать против ее желания, — поэтому он и не смог задать вопрос и разрушить заклятие. Это жестоко со стороны поэта, поскольку Персевалю явно было суждено взять в руки оружие и пройти через приключения, связанные с Граалем, так что его проступок вполне оправдан. Позднее Персеваль встречает другую, безобразную девицу, которая проклинает его за то, что он не спросил о копье и прочем — в противном случае король излечился бы и мирно правил своими землями, теперь же девушки будут обесчещены, рыцари погибнут, в стране появится множество вдов и сирот.

Это совершенно другое художественное решение, радикально отличающееся от того, что мы видим в валлийской версии. Передур поступает так, как ему было велено. Эпизод с головой — испытание на послушание и сдержанность, и, выдержав его, он побеждает. В волшебных сказках героя нередко наказывают за любопытство, но никогда — за излишнюю осторожность. Валлийское сказание сохранило, вероятно, первоначальную форму истории. Однако французские авторы сочли нежелание персонажа задавать вопросы ошибкой и выдумали ему тяжеловесное, неестественное объяснение. Однако, как ни странно, французское понимание отразилось в позднейших вариантах уэльской легенды; в конце рассматриваемого нами предания Передур встречает безобразную деву, все уродства которой подробно расписаны, и она проклинает его за то, что он не расспросил о значении происходившего в замке: «А спроси ты, что с ними, и король бы выздоровел и мир был бы в его владениях, где теперь ни дня не проходит без сражений, где гибнут рыцари, вдовами становятся жены, невесты теряют своих суженых, и это все из‑за тебя». Скорее всего, эта уродливая дева — явное заимствование из Кретьена. То, что в изначальной версии повести ее не было, ясно из того, что, согласно ее словам, выиграл бы от передуровского любопытства как раз тот самый хозяин замка, который в начале истории запретил рыцарю задавать вопросы. Фактически Передур так ни разу ничего и не спрашивает, что отнюдь не мешает истории завершиться счастливо.

В неоконченной поэме Кретьена рассказывается о дальнейших приключениях Персеваля и его друга Гавейна, однако значение таинственных предметов, виденных в замке, так и не объяснено. Его продолжатели, в том числе первый из них — Готье, сообщают, что Грааль — это чаша, из которой вкушали Христос и апостолы на Тайной вечере, а копье — то самое, которым сотник пронзил бок Распятого; а Персеваль в конце концов возвращается в замок, задает необходимый вопрос и становится после своего дяди хозяином замка и хранителем его сокровищ.

 

ВОЛЬФРАМ ФОН ЭШЕНБАХ

 

В поэме Вольфрама фон Эшенбаха, написанной около 1200 г. — примерно на двадцать лет позднее, чем сочинение Кретьена, которое его младший современник явно читал, — мы обнаруживаем новую, оригинальную концепцию Грааля.

 

 

Грааль — это камень особой породы;

Lapsit exillis[170]— перевода

На наш язык пока что нет.

Он изучает волшебный свет…[171]

 

 

Некогда в Анжу его принесли ангелы. Каждую Страстную пятницу с неба спускается голубь и кладет на него освященную гостию. Он находится в замке Монсальват; его охраняют четыреста рыцарей, и все они, кроме их короля, соблюдают обет безбрачия. Король может и должен вступать в брак, дабы продолжить династию; он повинуется велениям Грааля — надписям, которые проступают на нем и исчезают после того, как их прочтут. Во времена Парцифаля замком владеет Анфортас. Находясь около Грааля, он не может умереть, но его терзает рана, полученная в дни суетной жизни, в поисках плотской любви; рану эту Грааль исцелить не может, и только предназначенный судьбой герой в силах разрушить заклятие. Для этого Парцифалю следовало бы спросить: «О дядя! Молви, что с тобой?»[172]Во французской версии Персевалю мешает недостаток любопытства; Вольфрам же приписывает неуспех недостатку участия. Так или иначе, испытание не пройдено, и на следующее утро рыцарь видит, что замок пуст, только лошадь ждет его у ворот; уезжая, он выслушивает насмешки слуг, следящих за ним из окон. После многих приключений, совершенно непохожих на те, что описаны в «Повести о Граале» или в «Передуре», Парцифаль, успевший жениться на Кондвирамур, вновь отыскивает дорогу в Замок Грааля, которую не может найти никто, кроме избранных самим Граалем, разрушает заклятие и делается господином над этими землями; его сын Лоэрангрин становится Рыцарем Лебедя и отправляется в странствия; подобно всем Рыцарям Грааля, он не имеет права открывать, кто он и откуда, людям из внешнего мира. Вольфрам сообщает, что основной сюжет повести он позаимствовал у провансальского поэта Киота («великий мастер Киот»), который, в свою очередь, — хотя это явно романтический вымысел — нашел его в некоей арабской книге в Толедо.

 

ПРОДОЛЖАТЕЛИ КРЕТЬЕНА

 

Каким именно материалом располагал Кретьен де Труа, мы сказать не можем, но разные его продолжатели, особенно Манессье, дружно настаивают на христианской природе продемонстрированных Персевалю в замке реликвий. Естественно, возникает вопрос: когда появляются такие представления? Как мы видели, в валлийском предании, явно отражающем древнейшую версию легенды, христианский элемент отсутствовал. Здесь нам может помочь текст одного из французских продолжений «Повести» Кретьена. Готье, автор этого продолжения, рассказывает, что Гавейн также пытался пройти испытания во имя Грааля. Отчасти он даже преуспел, и иссохшие, опустевшие земли в окрестностях замка сделались невероятно плодородными. Таким образом, Грааль способен, помимо всего прочего, дарить обновление и процветание.

 

ГРААЛЬ — СИМВОЛ ИЗОБИЛИЯ

 

В качестве некоего носителя жизненной энергии Грааль выступает во всех версиях легенды. Даже в самой благородной и возвышенной из них, в «Парцифале» Вольфрама фон Эшенбаха, это его качество видно очень отчетливо. Больной или раненый, увидев Грааль, еще по крайней мере неделю не умрет, и те, кто служит ему, не стареют. Каждый получает от него еду по своему вкусу. Он исполняет любые желания. В поэме Вольфрама Грааль — камень, а не чаша, хотя он все равно связан с евхаристией. Здесь перед нами — отголосок древнего поклонения камням. Следует отметить, что подобный же Камень Изобилия присутствует и в валлийском «Передуре», хотя и не в качестве одного из чудес Замка. Его охраняла черная змея, рыцарь убил ее и отдал камень своему другу Этлиму.

 

КЕЛЬТСКИЙ КОТЕЛ ИЗОБИЛИЯ

 

Теперь читатель уже хорошо разбирается в кельтских символах изобилия и обновления. В Ирландию вместе с Племенами богини Дану попал котел Дагды. В валлийской легенде Бран Благословенный получил его из Ирландии — и вернул его потом туда же в качестве приданого Бранвен. В таинственной поэме Талиесина котел — один из трофеев, вынесенных Артуром из Аннувина; об этом удивительном приключении нигде больше не сообщается. Согласно Талиесину, чудесный котел находится в Кайр‑Педриван, в замке Пуйлла; огонь, его нагревающий, раздувают своим дыханием девять девиц, края его усыпаны жемчугом, и он не готовит пищу для труса или лжесвидетеля[173]:

 

Разве я недостоин славы, недостоин быть в песне воспетым

В Кайр‑Педриване, что четырежды повернулся?

Первое слово из глуби котла, когда раздалось оно?

Дыхание девяти дев его греет неспешно.

Не котел ли это владыки Аннувина? Каков же он с виду?

Бежит по краю его полоска жемчужин.

Он не станет готовить для труса и клеветника.

Меч, пламенеющий ярко, поднимется рядом

И останется в руке Ллеминауга.

Перед вратами Уферна[174]горел светильник.

Когда мы шли с Артуром — добрая это работа, —

Кроме семи, никто не возвратился из Кайр‑Ведвид[175].

 

Котел связан также и с солнцем, пусть и более косвенно; в древнейших арийско‑индийских мифах солнце — золотой сосуд, струящий свет и тепло, дающий жизнь. Копье заставляет вспомнить оружие бога грома Индры — молнию, в норвежской мифологии ему соответствует молот Тора. Поиск этих предметов воплощает сюжет о том, как некий божественный герой восстанавливает правильный порядок смены времен года, нарушенный в силу определенных обстоятельств наподобие тех, что и по сей день вызывают голод и эпидемии в Индии.

Итак, в валлийском «Передуре» проступают очертания исконного кельтского мифа, однако Грааль так и не появляется. Однако, судя по созданному Готье продолжению к Кретьену, Грааль фигурировал как символ изобилия в европейских, вероятно, бретонских версиях легенды. По крайней мере в одном из вариантов — в том, который Вольфрам взял за основу при создании своего «Парцифаля», — этот символ представлял собой камень. В большинстве случаев это был, однако, не камень, а котел или некий другой сосуд, наделенный привычными свойствами волшебного котла кельтских мифов. Сосуд этот определенным образом ассоциировался с окровавленным копьем. Оттолкнувшись от этих деталей, неизвестный певец в порыве вдохновения превратил древнюю повесть о мести и освобождении в колдовской роман, сразу же завладевший сердцами обитателей христианского мира. Чудесный котел преобразился в чашу евхаристии, копье же, как оказалось, причастно к преступлению более страшному, нежели убийство родича Передура[176]. Кельтская поэтичность, немецкий мистицизм, христианское благородство и магические представления, до сих пор бытующие в отношении некоторых каменных монументов Западной Европы, — все это в сочетании породило легенду о Граале и наделило ее удивительной притягательностью. На протяжении семисот лет литераторы, музыканты, художники обращались к ней; да и сегодня — кто осмелится утверждать, будто интерес к ней угас и башни Монсальвата растворились в дымке, из которой некогда появились?

 

ЛЕГЕНДА О ТАЛИЕСИНЕ

 

В сборнике, озаглавленном леди Шарлоттой Гест «Мабиногион», особняком стоит повесть о рождении и жизни легендарного барда Талиесина, валлийского Аморгена. Это предание взято не из «Красной книги Хергеста» (XIV в.), а из манускрипта XVI или XVII столетия и, по‑видимому, никогда не пользовалось в Уэльсе особенной популярностью. В тексте содержится немало приписываемых Талиесину загадочных стихов, и они гораздо старше, нежели проза. Как указывал Альфред Натт в своем издании «Мабиногиона», автор сказания больше стремился создать некое обрамление для собранных вместе поэм Талиесина, нежели поведать о его удивительных деяниях.

Наибольший интерес представляет история о рождении поэта. «Во времена Артура и Круглого стола»[177]жил человек по имени Тегид Войл из Пенллин, а жену его звали Керидвен. У них был сын — Авагду, самое уродливое существо на свете. Чтобы он меньше страдал от своего безобразия, мать решила сделать его мудрецом. И вот, опираясь на знание, почерпнутое из книг Фериллта[178], она обращается к вечному кельтскому истоку магической силы — к котлу. Керидвен начинает готовить «котел вдохновения и учености для своего сына, чтобы все принимали его с почетом, чтобы ему открылось знание о будущем мира». Котел следовало кипятить год и еще день; волшебная же сила варева заключалась всего в трех каплях.

Она поставила стеречь зелье Гвиона Баха, сына Гуреанга из Лланфайр, а поддерживать огонь должен был слепец по имени Морда; сама же хозяйка читала заклинания и время от времени подбрасывала в варево разные травы, следуя указаниям книги Фериллта. Однажды, когда год уже подходил к концу, из котла вылетели три капли и обожгли Гвиону палец. Подобно Финну Мак Кумалу в аналогичной ситуации, он сунул палец в рот и тут же обрел дар мудрости и знания. Он понял, что получил то, что предназначалось Авагду, и что Керидвен убьет его, если сможет. А потому мальчик убежал; в котле же не осталось теперь ничего, кроме яда, сила которого разорвала стенки. Жидкость вытекла наружу и отравила напившихся из ручья коней Гвидно Гаранхира. С тех пор поток этот зовется Яд Лошадей Гвидно.

Тут появляется Керидвен и узнает, что годовой ее труд пропал даром. В гневе она веткой выбивает глаз Морде и спешит в погоню за Гвионом Бахом. Он видит ее и превращается в зайца. Она же обращается в борзую. Он прыгает в реку и становится рыбой, она же преследует его в облике выдры. Он стал птицей, она — ястребом. Он обратился в пшеничное зерно и зарылся в кучу других зерен на гумне; она же приняла вид черной курицы и склевала его. Спустя девять месяцев Керидвен родила мальчика и хотела убить, но не смогла — так он был красив; «тогда она положила его в кожаный мешок и бросила в море, предоставив милости Божией».

 

УДАЧА ЭЛФИНА

 

Гвидно, владелец отравленных лошадей, ловил лосося в заводи где‑то между Диви и Абериствитом и таким образом кормился. Его сын, Элфин, невезучий парнишка, выудил однажды застрявший там кожаный мешок. Они развязали его и обнаружили внутри младенца. «Взгляни на этот сияющий лоб (Taliesin)!» — воскликнул Гвидно. «Пусть же он и зовется Талиесином», — молвил Элфин. Они бережно принесли ребенка домой и воспитали его как родного. Так появился на свет Талиесин, величайший бард Уэльса; и первой песней, которую он сложил, была песня, восхвалявшая Элфина и пророчившая ему в будущем много счастья. Пророчество исполнилось — Элфин день ото дня богател, пользовался все большим почетом и даже подружился с королем Артуром.

Но однажды на празднестве, когда присутствующие без всякой меры восхваляли короля, Элфин похвастался, что его жена добродетельнее всех жен при дворе Артура и его бард искусней, чем любой из королевских; после чего его заточили в темницу до тех пор, пока он не подтвердит свою правоту. Ноги его сковали серебряной цепью, а к его жене направили человека по имени Рун, чтобы он опозорил ее; и говорят, что ни одна дева и ни одна жена, с которыми беседовал этот человек, не сумели сохранить свое доброе имя.

Талиесин же велел своей госпоже скрыться, а платье и украшения отдать служанке; она и приняла Руна, назвавшись хозяйкой дома. После ужина гость опоил девушку, она захмелела и заснула; он же тем временем отрезал у нее палец с кольцом, которое незадолго до того Элфин отправил своей супруге, и принес его ко двору Артура.

Когда на следующий день Элфина вывели из темницы и предъявили ему добычу Руна, он сказал: «Прости, о могучий король, но если перстень и правда принадлежит моей жене, то палец — нет. Ибо это — мизинец, и кольцо сидит на нем плотно, а у моей супруги оно будет держаться разве что на большом пальце. А кроме того, моя жена подстригает ногти каждую субботу, этот же не подстригали уже месяц. И в‑третьих, владелица этого пальца не более чем три дня назад месила ржаное тесто, а моя жена не месила ржаного теста с тех самых пор, как вышла за меня замуж».

Король разозлился, что его испытание провалилось, и велел снова бросить Элфина в темницу, пока не подтвердится то, что он рассказал про своего барда.