Глава 16. Внешнее и внутреннее творчество

 

В новой, объединенной психологии самости к двум факторам, которые вносят вклад в человеческое развитие, — природе и воспитанию — прибавляется важный третий элемент: творчество. С психологической точки зрения к природе относятся управляющие нами бессознательные инстинкты — то, что Фрейд называл либидо; к воспитанию относится обусловливание окружающей средой, большая часть которого тоже не осознается. В этом контексте творчество можно рассматривать как побуждение, исходящее от коллективного бессознательного.

В восточной идеалистической психологии Бхагавад Гиты упоминаются три гуны [1](в чем-то сходные с тремя побуждениями, о которых говорилось выше). Побуждение, исходящее от прошлого обусловливания, называется тамас; это инерция, или воспитание. Побуждение либидо называется раджас; это природа. Третье побуждение именуется саттва: творчество.

Творчество — это создание чего-либо нового в совершенно новом контексте. Ключевую роль играет новизна контекста. Это составляет проблему для людей, работающих с компьютерным творчеством. Компьютеры очень хорошо справляются с перетасовкой объектов в рамках контекстов, предоставляемых программистами, но они не могут обнаруживать новые контексты[1]. Люди могут обнаруживать новые контексты благодаря нашему нелокальному сознанию, которое позволяет нам совершать скачок за пределы системы. Кроме того, мы имеем доступ к обширному архетипическому содержанию квантовых состояний ума (чистых ментальных состояний), которое выходит далеко за пределы локального опыта в течение жизни человека. Творчество — это фундаментально нелокальный модус познания.

Впечатляющим примером нелокальности актов творчества может служить одновременное открытие одной и той же научной идеи людьми, не связанными локально — живущими в разные времена и в разных местах. Этот феномен не ограничивается сферой науки. Сходство творчества художников, поэтов и музыкантов, живущих в разное время и в разных местах, настолько поразительно, что тоже может служить свидетельством нелокальной корреляции. Таким образом, есть, по крайней мере, косвенные свидетельства того, что творчество связано с нелокальным познанием — третьим модусом познания в дополнение к восприятию и представлению.

 

 

Творческая встреча

 

Принято считать, что творческий процесс состоит, по крайней мере, из трех отдельных стадий. Первая из них представляет собой подготовительную стадию сбора информации. Вторая — главная стадия творческого процесса — это зарождение и распространение творческой идеи. На третьей, заключительной стадии проявления творческой идее придается форма. Однако я сомневаюсь, что творчество может быть результатом последовательного и упорядоченного прохождения через эти три отдельные стадии.

Вместо этого я предполагаю, что творческий акт представляет собой результат встречи классической и квантовой модальностей самости. Стадии существуют, но все они — это сложноиерархические встречи этих двух модальностей; иерархия является сложной потому, что квантовая модальность остается предсознательной. Объединяющее сознание — это ненарушенный уровень, с которого проистекает все творческое действие. Творчество носит сложноиерархический характер, поскольку даже с точки зрения классической модальности имеется явное отсутствие непрерывности.

Классическая модальность самости, подобно классическому компьютеру, имеет дело с информацией, но квантовая модальность имеет дело с коммуникацией. Таким образом, первая стадия творчества представляет собой сложную игру информации (развития компетенции) и коммуникации (развития открытости). Она носит сложный характер, поскольку невозможно определить, когда кончается информация и начинается коммуникация; это дискретный процесс. Здесь эго действует как научный сотрудник на службе у квантовой модальности — и нужно сильное эго, чтобы справляться с разрушением старого, чтобы дать место новому.

На второй стадии — стадии творческого озарения — происходит встреча между кропотливой работой классической модальности и вдохновением квантовой модальности. Чтобы составить себе представление об этой встрече, давайте поразмышляем о подробностях квантового механизма — подробностях квантового скачка в творческой догадке. Когда квантовое состояние мозга в ответ на ситуацию творческой конфронтации развивается как пул потенциальных возможностей, этот пул включает в себя не только обусловленные состояния, но и новые, никогда ранее не проявлявшиеся состояния возможности. Конечно, обусловленные состояния нашей личной, заученной памяти обладают большей вероятностью, а статистические веса новых, пока еще не обусловленных состояний малы. Поэтому проблема второй стадии творчества в том, как преодолеть в этой игре случайности подавляющие шансы искусности прежней памяти по сравнению с подлинным искусством нового.

Решение этой проблемы не так уж неясно. Имеется пять не исключающих друг друга возможностей. Во-первых, можно свести к минимуму обусловливание ума, сознательно придерживаясь непредвзятой позиции, чтобы снизить вероятность (бессознательных) обусловленных реакций. (Это рекомендуется и для первой стадии творчества.)

Во-вторых, можно повысить шансы проявления творческой идеи, имеющие малую вероятность, с помощью упорства. Это важно потому, что упорство увеличивает число коллапсов квантового состояния ума по отношению к одному и тому же вопросу — тем самым увеличивая шансы реализации новой реакции.

В-третьих, поскольку вероятность появления нового компонента в когерентной суперпозиции ума выше в случае незаученного стимула (с которым мы ранее не сталкивались), творчество облегчается, если мы подвергаем себя воздействию ранее не известных стимулов. Так, чтение о какой-либо новой идее может вызвать смену контекстов в нашем собственном мышлении на совершенно другую тему. Для раскрытия ума к новым контекстам особенно полезны новые стимулы, которые кажутся неоднозначными — как в сюрреалистической живописи.

В-четвертых, поскольку сознательное наблюдение коллапсирует когерентную суперпозицию, бессознательные процессы имеют определенное преимущество. Затем несколлапсированные когерентные суперпозиции могут воздействовать на другие несколлапсированные когерентные суперпозиции, тем самым создавая гораздо больше возможностей для выбора в окончательном коллапсе.

И в-пятых, так как необходимым компонентом квантовой модальности является нелокальность, можно повысить вероятность творческого акта, разговаривая и работая с другими людьми — как в случае «мозгового штурма». Коммуникация выходит за пределы локальных взаимодействий и локально заученных оснований знания участников, и высока вероятность того, что целое будет больше, чем сумма частей.

Таким образом, хотя квантовая модальность играет важную роль, позволяя нам совершать скачок за пределы системы, необходимый для открытия подлинно нового контекста (вдохновение), классическая модальность выполняет не менее важную функцию, обеспечивая настойчивость воли (кропотливую работу). То, как о важности этой настойчивости сказал Г. Спенсер Браун, вызывает неумолимое ощущение того, что значит иметь жгучий вопрос: «Чтобы прийти к простейшей истине, как знал и делал Ньютон, требуются годы раздумий. Не деятельности. Не рассуждений. Не вычислений. Не кропотливой работы. Не чтения. Не разговоров. Нужно просто постоянно помнить о том, что требуется узнать».

Эго творческого человека должно обладать сильной волей, чтобы быть настойчивым, и должно быть способно справляться с тревогой, связанной с незнанием — с квантовым скачком в новое. Вклад классического эго верно оценивает изречение: «Гений — это 2 процента вдохновения и 98 процентов упорного труда».

Третья, заключительная стадия творческого процесса — проявление творческой идеи — это встреча идеи и формы. Основная ответственность за предоставление формы творческой идее, порожденной на второй стадии, ложится на классическую модальность. Она должна приводить в порядок и организовывать элементы идеи, и подтверждать, что идея работает, но при этом происходит множество переходов туда и обратно между идеей и формой. Этот процесс взаимодействия носит сложноиерархический характер.

Таким образом, творчество представляет собой сложноиерархическую встречу классической и квантовой модальностей самости: информации и коммуникации, труда и вдохновения, формы и идеи[1]. Эго должно действовать — но под руководством аспекта самости, который оно не знает. В особенности оно должно противиться сведению творческого процесса к простой иерархии заученных программ. Такое сведение ради эффективности — естественная, но достойная сожаления тенденция эго. Следующие строки из Рабиндраната Тагора резюмируют все эти аспекты творческой встречи:

 

Мелодия стремится сковывать себя в ритме,

В то время как ритм изливается в мелодию.

Идея стремится обрести плоть в форме,

А форма — обрести свободу в идее.

Бесконечное ищет соприкосновения с конечным,

А конечное — высвобождения в бесконечном.

Что это за драма между созиданием и уничтожением —

Это бесконечное колебание между идеей и формой?

Связанность стремится добиться свободы,

А свобода ищет отдохновения в связанности.