Иудеи во времена христа понимали геенну как место вечного, осознанного мучения для нечестивых

Какова же вечная участь тех, кто не старался жить добродетельно? Тех, кто как все мы, проводил свою жизнь в страстях и во зле? Церковь и Откровение не открывает преждевременно тайны будущего, а только предлагает спасение. О рае и аде возвещается с воспитательной целью и столько, сколько необходимо и полезно человеку в земной жизни для получения благой жизни будущего. Поэтому Церковь устами Святых От­цов и голосом постановлений Вселенских Соборов просто возвещает, повторяя Евангелие: люди разделятся, праведных ожидает царство веч­ной жизни, а грешные пойдут в муку вечную. Мы не понимаем, что такое вечность, нам не открыто, что такое новое небо и новая земля, нам не ощутить и не понять жизнь в новом теле. Мы лишь знаем, что наш Бог милостив и не мстителен и, следовательно, блага получит каждый, кто готовил себя к их восприятию, подражая хотя бы в малости святой и честной жизни Господа нашего. У Бога нет гнева, мести и ярости, хотя в Писании говорится о действиях Бога понятиями человеков того време­ни. Но где любовь, там нет возмездия, и Бог не будет воздавать вечно за дела прошлого. Но тем не менее из разных источников откровений мы знаем, что большинство людей будут мучимы в аду. Один из Духоносных Отцов нашего времени, сравнивая души нисходящие и вознесшиеся, показывал два ведра с водою. Одно переполненное, а во втором на дне чуть плескалась вода (души спасенные). Множество людей, оступившихся на мытарствах и оказавшихся в вечных муках, выходят оттуда по молит­вам Церкви и входят в Царство Божие. Все деяния Божии промыслительны и исходят только из любви. Нет у Бога воздаяния, нет мести, нет гнева, нет наказания. Все действия Божии продиктованы только любо­вью. «Не для того милосердный Владыка сотворил разумные существа, чтобы безжалостно подвергнуть их нескончаемой скорби» (Исаак Сирин).

Григорий Чудотворец и Григорий Нисский тоже считали, что вечные муки не бесконечны (для покаянных). Святые Отцы сходятся в мысли, что Царство Божие и геенна огненная — следствие милости, даже если Бог и дал им имя — воздаяние. Как это можно понять? Ответом служат слова святителя Иоанна Златоуста: «Потому Он и уготовал геенну, что Он — благ». Эти слова указывают на то, что для человека с адским со­стоянием души невыносимо пребывание с Богом, и Господь по Своей благости дает возможность такому существу быть вне Себя. То есть Бог, до конца сохраняя неприкосновенной свободу всякой твари, проявляет свою благость по отношению к ней, предоставляя ей возможность пре­бывать там, где она может быть. «...Адские муки происходят от нехоте­ния истины, ставшего уже законом жизни» (прот.С. Булгаков.).

Святитель Григории Богослов допускал возможность посмертного спасения через ад или посредством крещения в огне. Он писал, правда, о тех людях, которые умерли до прихода Спасителя. Но чтобы утвержде­ния о спасении из адских мук не были поняты превратно, святой Исаак Сирин предупреждает такое легкомыслие: «Остережемся в душах на­ших... и поймем, что хотя геенна и подлежит ограничению, весьма стра­шен вкус пребывания в ней, и за пределами нашего познания — степень страдания в ней». Страшный путь — войти в Царство, пройдя гееннский опыт сожжения грехов. Апостол пишет: «...Каждого дело обнаружится; ибо день покажет, потому что в огне открывается, и огонь испытает дело каждого, каково оно есть. У кого дело, которое он строил, устоит, тот получит награду. А у кого дело сгорит, тот потерпит урон; впрочем, сам спасется, но как бы из огня» (1 Кор. 3, 13-15). Слова апостола утвержда­юще говорят, что состояние спасения может быть различным. Одни по­лучат награду и славу, другие будут спасаться из огня. Если бы можно было показать людям, какие страдания и муки переносит человек, когда в нем во всей силе откроются и начнут действовать страсти, то никто бы не пожелал попасть в это страшное действо. Вот почему с такой силой, ссылаясь на Священное Писание и постановления Вселенских Соборов, Церковь предупреждает нас об угрозе вечных мучений.

Церковь сохранила для нас удивительное откровение и историю жизни христианина — Николая Александровича Мотовилова — «служки Серафимова». Человека, пострадавшего от насилия бесовского и отчасти при­коснувшегося к адским мукам. Это мало кому известное свидетельство живого человека об истинности адских мук. История эта такова.

Николай Александрович Мотовилов удостоился чудного исцеления по молитвам угодника Божия, а потом и лицезрения собственными гла­зами сияния лика преподобного Серафима Саровского Фаворским све­том благодати Святого Духа. Человек горячего и искреннего сердца, желая послужить памяти отца Серафима, он решил лично поехать на родину великого старца, в Курск, и собрать сведения о его детстве и юности. Поездка это имела тяжкие последствия для Николая Александ­ровича: он заболел по попущению Божию от врага, излившего на него свою месть за труд, послуживший к прославлению угодника Божия. Об­стоятельства, предшествовавшие болезни и объясняющие ее начало, были следующие. Как-то раз в беседе с преподобным Серафимом за­шел разговор о вражьих нападениях на человека. Светски образован­ный Мотовилов не преминул усомниться в существовании злой силы. Тогда преподобный поведал ему о своей страшной борьбе с бесами в течении 1000 дней и 1000 ночей. Авторитетом своей святости, силой своего слова, в котором не могло быть даже тени лжи или преувеличе­ния, старец убедил Мотовилова в существовании бесов не в призраках или мечтаниях, а в самой горькой действительности. Пылкий Мотови­лов, не знакомый с прямыми и суровыми законами духовной жизни, с законами, которые предусматривают ответ за каждое произнесенное слово или действие, вдохновленный повестью старца, от души восклик­нул:

— Батюшка, как я бы хотел побороться с бесами!

Батюшка Серафим испуганно перебил его:

— Что вы, что вы, ваше Боголюбие! Вы не знаете, что вы говорите. Знали бы вы, что малейший из них своим когтем может перевернуть всю Землю, так не вызвались бы на борьбу с ними!

— А разве, батюшка, у бесов есть когти?

— Эх, ваше Боголюбие, ваше Боголюбие, и чему только вас в универ­ситете учат!? Не знаете, что у бесов когтей нет. Изображают их с копы­тами, когтями, рогами, хвостами потому, что для человеческого вообра­жения невозможно гнуснее этого вида придумать. Таковы в гнусности своей они и есть, ибо самовольное отпадение их от Бога и доброволь­ное их противление Божественной благодати из Ангелов света, какими они были до отпадения сделало их ангелами такой тьмы и мерзости, что не изобразить их никаким человеческим подобием, а подобие нуж­но, вот их и изображают черными и безобразными. Но, будучи сотворе­ны с силой и свойствами Ангелов, они обладают таким для человека невообразимым могуществом, что самый маленький их них, как и ска­зал я вам, может своим когтем перевернуть всю Землю. Одна Боже­ственная благодать Всесвятого Духа, туне даруемая нам, православным христианам, за Божественные заслуги Богочеловека Господа нашего Иисуса Христа, одна она делает ничтожными все козни и злоухищрения вражий.

Жутко стало тогда Мотовилову. Прежде, пока преподобный был жив, он находился под защитой и мог не бояться злобы сатанинской. Но лег­комысленный и дерзкий вызов, по попущению Божию, не остался без последствий — он был принят. Поездка в Курск и пребывание в нем были вполне благополучны. Нашелся человек, ровесник батюшки, кото­рый и дал Мотовилову сведения, вошедшие во все издания жития пре­подобного Серафима.

Гроза ждала Мотовилова на обратном пути в Воронеж. На одной из почтовых станций, по дороге из Курска, Мотовилову пришлось заноче­вать. Оставшись совершенно один в комнате для приезжих, он достал из чемодана свои рукописи и стал их разбирать при тусклом свете оди­ночной свечи. Одной из первых ему попалась запись об исцелении бес­новатой девицы из дворян, Еропкиной, у раки святителя Митрофана Воронежского. «Я задумался, — пишет Мотовилов, — как это может слу­читься, что православная христианка, приобщающаяся Пречистых и Животворящих Тайн Господних, и вдруг одержима бесом, и притом та­кое продолжительное время, как тридцать с лишним лет. И подумал я: вздор! Этого не может быть! Посмотрел бы я, как бы смел в меня все­литься бес, раз я часто прибегаю к Таинству Святого Причащения!»

И в это самое мгновение страшное, холодное, зловонное облако ок­ружило его и стало входить в его судорожно сжатые уста. Как ни бился несчастный Мотовилов, как ни старался защитить себя от льда и смра­да вползавшего в него облака, оно вошло в него все, несмотря не его нечеловеческие усилия. Руки были точно парализованы и не могли со­творить крестного знамения; застывшая от ужаса мысль не могла вспом­нить спасительного имени Христова. Отвратительное, ужасное совер­шилось, и для Николая Александровича наступил период тягчайших му­чений.

Собственноручная запись его дает такое описание испытанных им мук: «Господь сподобил меня на себе самом испытать истинно, а не во сне и не в привидении, три гееннских муки.

Первая — огня несветимого и неугасимого ничем более, как лишь одною благодатию Духа Святаго. Продолжалась эта мука в течение трех суток, так что я чувствовал, как сожигался, но не сгорал. Со всего меня по шестнадцать или семнадцать раз в сутки снимали эту гееннскую сажу, что было видно для всех. Перестали эти муки быть лишь после исповеди и причащения Святых Тайн Господних молитвами архиепископа Антония и за­казанными им по монастырям заздравными за болящего раба Божия Николая ектениями.

Вторая мука — в течении двух суток — тартара лютого гееннского, так что и огонь не только жег, но и согревать меня не мог. По желанию его высокопреосвященства архиепископа Во­ронежского Антония я с полчаса держал руку над свечой, и она закоптела донельзя, но не согрелась даже. Опыт этот удостоверительный я записал на целом листе и к тому описанию руку мою, закопченную сажей, приложил.