Из декларации А. В. Колчака от 3 июня 1919 года.

1) 18 ноября 1918 года я принял власть и не намерен удерживать ее ни на один день дольше, чем это требуется для блага страны. В день окончательного разгрома большевиков моей первой заботой будет назначение выборов в Учредительное собрание. Ныне спешно работает комиссия по подготовке выборов. которая установит их условия и порядок на основе всеобщего избирательного права. Признавая себя ответственным перед этим Учредительным собранием, я передам ему всю власть, дабы оно свободным решением определило будущую судьбу государства. В этом была мною принята присяга перед высшим российским судом - хранителем законности нашего государства. Все мои усилия направлены к тому, чтобы закончить возможно скорее гражданскую войну сокрушением большевизма и предоставить наконец русскому народу возможность действительного свободного волеизъявления. Всякая задержка борьбы лишь отложила бы этот день, ибо правительство не считает возможным заменить неотъемлемое право законных и свободных выборов восстановлением Учредительного собрания 1917 года, избрание которого происходило под большевистским режимом насилия и большая часть членов коего находится ныне в рядах большевиков. Лишь законно избранному Учредительному собранию будет принадлежать верховное право окончательно решить все основные государственные задачи, как внешние, так и внутренние.

2)... Россия в настоящее время является и впоследствии может быть только государством демократическим, в котором все вопросы, касающиеся изменения территориальных границ и международных отношений, должны получить ратификацию представительного органа.

3)... правительство считает себя правомочным подтвердить независимость Польши, объявленную российским Временным правительством 1917 года, все заявления и обязательства которого мы на себя приняли. Окончательная санкция размежевания между Польшей и Россией должна... быть отложена до Учредительного собрания. Уже теперь мы готовы признать фактически существующее финляндское правительство, обеспечив ему полную независимость во внутреннем устройстве и управлении Финляндией. Окончательное же решение вопроса о Финляндии принадлежит Учредительному собранию.

4) Мы охотно готовы ныне подготовить решения, связанные с судьбою национальных группировок: Эстонии, Латвии, Литвы, кавказских и закаспийских народностей, и рассчитываем на быстрое решение этих вопросов, так как правительство уже теперь обеспечивает автономные права национальностей. Пределы же и характер этих автономий должны, конечно, каждый раз быть определены отдельно. В случае же затруднений в решении этих вопросов правительство охотно воспользуется миролюбивым сотрудничеством Лиги Наций.

5) Вышеуказанный принцип ратификации соглашений Учредительным собранием, конечно, должен быть применен и к вопросу о Бессарабии.

6) Российское правительство подтверждает еще раз свое заявление от 27 ноября 1918 г., которым оно приняло на себя все национальные долги России.

7) Переходя к вопросам внутреннего устройства, … я повторяю, что не может быть возврата к режиму, существовавшему в России до февраля 1917 года. То временное решение земельного вопроса, на котором остановилось мое правительство, имеет в виду удовлетворение интересов широких кругов населения и исходит из сознания, что только тогда Россия будет цветущей и сильной, когда многомиллионное крестьянство наше будет в полной мере обеспечено землей. Равным образом … правительство не только не ставит препятствий свободной деятельности земских и городских учреждений, но видит в их работе и в укреплении начал самоуправления непременное условие возрождения страны...

8) Поставив себе задачей водворить в стране порядок и правосудие и обеспечить личную безопасность усталому от насилий населению России, правительство признает, что все сословия и классы равны перед законом. Все они, без различия религий и национальностей, получат защиту государства и закона. Напрягая все силы и ресурсы страны к достижению указанных выше задач, правительство, мною возглавляемое, высказывается в эти решительные дни от имени всей национальной России....

Какурин Н.Е. Как сражалась революция. Т. I. М., 1990

С.65-67.

Из дневника Н.В. Устрялова «Белый Омск»

Устрялов Н.В. (1890-1938 гг.) возглавлял пресс-бюро А.В. Колчака, историк.

Юденич непосредственно угрожает Петербургу, Деникин идет на Царицын, наши оправляются, мирная конференция будто бы решила признать Колчака. Большевики - как затравленные звери, умирают, но не сдаются. Честь им и слава! Возможно, что они попробуют и им удастся ближе сойтись с Германией и тем подбросить хвороста в угасающий очаг всемирной революции. Во всяком случае жить все интереснее и интереснее становится. И за Россию все спокойнее. Откровенно говоря, ее будущее обеспечено - вне зависимости от того, кто победит - Колчак или Ленин [26 мая 1919 г.]....

Мы взяли порядочно пленных. Офицеров и комиссаров расстреливают, вешают - c’est e’usage и ничего не поделаешь... [14 декабря 1919 г.]

Хрестоматия по отечественной истории (1914-1945 гг.) / Под ред АФ. Киселева, Э.М. Щагина. М., 1996. С. 241, 244.

АРМИЯ А.И.ДЕНИКИНА

19. Из воспоминаний А.И.Деникина

Придя к власти на штыках чехо-словаков, комитет Учредительного собрания - филиал центрального комитета партии с.-р.-ов - явился отображением советского правительства, только более тусклым и мелким, лишенным крупных имен, большевистского размаха и дерзания.

Кроме чехо-словаков опоры у него не было. Заволжское крестьянство, не испытавшее в достаточной степени большевистского гнета, занятое еще ликвидацией помещичьей земли и не видевшее никаких новых «завоеваний» в декретах «Комуча», отнеслось к его призывам по меньшей мере равнодушно. Городской пролетариат оказался враждебным новому правительству, и собравшаяся в Самаре рабочая конференция, признав это правительство «врагом народа», высказалось за подчинение советской власти. Буржуазия и несоциалистическая демократия были отстранены с.-р.-ами от государственного строительства и усилили собою стан их противников. Что касается Народной армии, то надежность ее, как опоры власти, определилась тем фактом, что в Самаре и потом в Уфе - пунктах квартирования дивизий - «Комуч» счел себя вынужденным формировать особые отряды для своей личной охраны...

«Жестокая действительность разбила самые прекрасные сны... Восстание, поставившее на своих знаменах принципы чистой демократии (?); власть, руководящаяся этими принципами, должны быть разбиты, если нет прочной опоры в самой демократии»... Такой эпитафией почтило впоследствии московское бюро центрального комитета с.-р.-ов попытку возглавления своей партией русской державы. Попытку освободить страну чужими руками: отметенной ими и им враждебной буржуазной демократии и офицерства....

Несравненно труднее обстоял вопрос с лозунгами. «Великая, единая и неделимая Россия» - говорило уму и сердцу каждого отчетливо и ясно. Но дальше дело осложнялось. Громадное большинство командного состава и офицерства было монархистами... Очень многие считали необходимым немедленное официальное признание в армии монархического лозунга. Это настроение проявилось не только внешне в демонстративном ношении романовских медалей, пении гимна и т.п., но и в некотором брожении в частях и убыли в рядах армии. В частности, появились офицеры -агитаторы, склонявшие Добровольцев к участию в тайных организациях; в своей работе они злоупотребляли именем в. кн. Николая Николаевича...

Атмосфера в армии сгущалась, и необходимо было так или иначе разрядить ее. Дав волю тогдашним офицерским пожеланиям, мы ответили бы и слагавшимся тогда настроениям значительных групп несоциалистической интеллигенции, но рисковали полным разрывом с народом, в частности, с казачеством - тогда не только не склонным к принятию монархической идеи, но даже прямо враждебным ей. Мы решили поговорить непосредственно с офицерами. В станичном правлении в Егорлыкской были собраны все начальники, до взводного командира включительно... Я сказал кратко и резко: «Была сильная русская армия, которая умела умирать и побеждать. Но когда каждый солдат стал решать вопросы стратегии, войны или мира, монархии или республики, тогда армия развалилась. Теперь повторяется, по-видимому, то же. Наша единственная задача - борьба с большевиками и освобождение от них России. Но этим положением многие не удовлетворены. Требуют немедленного поднятия монархического флага. Для чего? Чтобы тотчас же разделиться на два лагеря и вступить в междоусобную борьбу? Чтобы те круги, которые теперь если не помогают армии, то ей и не мешают, начали активную борьбу против нас? Чтобы 30-тысячное ставропольское ополчение, с которым теперь идут переговоры и которое вовсе не желает монархии, усилило Красную армию в предстоящем нашем походе? Да, наконец, какое право имеем мы, маленькая кучка людей, решать вопрос о судьбах страны без ее ведома, без ведома русского народа?»

«Хорошо - монархический флаг. Но за этим последует, естественно, требование имени. И теперь уже политические группы называют десяток имен, в том числе кощунственно в отношении великой страны и великого народа произносится даже имя чужеземца - греческого принца. Что же, и этот вопрос будем решать поротно или разделимся на партии и вступим в бой?»... Мы стояли поэтому совершенно искренне на точке зрения более полного непредрешения государственного строя.

Деникин А.И. Очерки русской смуты //Вопросы истории. 1992. N 8-9. С. 120-121; N 11-12. C.109-111.