В 1775г. Новиков вступает в ложу масонов.

С 1779 по 1789г. Новиков арендует типографию Московского университета (не нашу ли?-) Эта типография явилась базой для широкой, выходящей за пределы пропаганды масонского учения книгоиздательской деятельности. Он издавал множество учебников, а также произведения западноевропейской литературы (Шекспир, Вольтер, Руссо и др.). Изданные книги (всего ок.1000штук), ориентировались на третьесортного читателя. «Типографическая компания», созданная масонами в середине 80-х, душой которой был Новиков, открыла сеть книжных лавок в провинции для распространения книг по всей России. Огромная культурно-просветительская деятельность Новикова имела важное значение в общественной жизни России.

В конце 70-х – 80-х годов Новиков издает ряд новых журналов: нравственно-психологический «Утренний свет» (1777-1780), «Вечерняя заря» (1782-1783), «Покоящийся трудолюбец» (1784-1785), журнал «Московское издание» (1781) и газету «Московские ведомости» (1779-1789), тираж которой при Новикове увеличился в 6 раз, с 600 экз. до 4000.

Новиков был издателем первого детского журнала «Детское чтение для сердца и разума», выходившего еженедельно с 1785 по 1789г. как приложение к «Московским ведомостям».

Все тот же Новиков в 1779г. начал издавать первый русский журнал для женщин «Гламур » «Модное ежемесячное издание, или Библиотека для дамского туалета».

В период усилившейся реакции, вызвано пугачевским бунтом и революцией в Северной Америке, подробные сведения о которых сообщались в периодических изданиях, выпускаемых Новиковым, правительство начинает преследовать новиковские предприятия. В 1792г. Новикова упрятали в Шлиссельбургскую крепость. После смерти Екатерины Новикова освободили. К общественной деятельности он больше не возвращался и умер в 1818г.

Второй вариант билета:

Новиков Николай Иванович [27.4(8.5).1744. родовое имение Тихвинское-Авдотьино, близ села (ныне города) Бронницы, под Москвой,- 31.7(12.8).1818, там же], русский просветитель, писатель, журналист, книгоиздатель. В 1755-60 учился в дворянской гимназии при Московском университете. Служил в Измайловском полку. С 1767 сотрудник Комиссии по составлению проекта "Нового уложения", работа в которой стала важным этапом в формировании просветительских взглядов Н., его антикрепостнических убеждений.

После роспуска комиссии (1769) издавал сатирические журналы "Трутень", "Пустомеля" (1170), "Живописец", "Кошелёк" (1774), в которых печатал и свои произведения (под псевдонимом Правдолюбов и др.), гневно обличавшие крепостников, дворян-чиновников и сочувственно изображавшие крестьян -"питателей отечества". Журнал Новикова «трутень» появился 1 мая 1769 и сразу между ним и екатеринской «Всякой всячиной» разгорелась ожесточенная полемика. Название новиковского журнала и эпиграф на титульном листе (составной заголовочный комплекс!): «Они работают, а вы их труд ядите» из притчи Сумарокова раскрывал основную идейную направленность трутня. Полемизируя в "Трутне" с издававшимся Екатериной II журналом "Всякая всячина", Н. утверждал необходимость острой социальной сатиры, разоблачал лицемерную игру императрицы в "просвещённого монарха". В основе этой политики лежало отрицание «снисходительности к человеч. порокам», которое декларировала «Всякая всячина». Полемика в «Тр» носила политический характер. Новиков высмеивал «человеколюбие» (т.е. попустительское отношение к порокам дворянства), которое пропагандировала «Всячина». В «Тр» создается ряд ярких старич. образов = помещики Змеян, Недоум, Злорад, Себялюб, Безрассуд.

Однако наиболее ярким и высокохудожеств. произведением в «Тр» были «Копии с отписок» старосты помещику Григорию Сидоровичу, бедняка Филатки и ответы – «указы» помещика крестьянам. Староста Андрюшка пишет барину, который держит в кулаке своих крестьян, снимая с них три шкуры, что хоть оброк собрали, но недоимки все равно велики. Типическая картина жизни крепостного крестьянства предстаёт во всей своей конкретности в рассказе о бедняке Филатке. Из-за публикации «Копий…» «Тр» был закрыт на месяц. После месячного перерыва был вынужден стать более умеренным и как следствие потерял читат. аудиторию. Тираж упал. Новиков закрыл журнал.

После «Тр.» был «Пустомеля». В нём Новиков напечатал «перевод» с китайского «завещание Юнджена, китайского хана, к его сыну» и стихотворение Фонвизина «Послание к слугам моим Шумилову, Ваньке и Петрушке». В завещании говорилось об обязаонностях государя и его приближённых. В этой статье можно было найти на намёк на то, что аристократическая оппозиция желает ограничит единовластное правление Екатерины. Стихотворение Фонвизина носило остро сатирический, антиклерикальный характер и не могло понравиться императрице. Однако особенным успехом пользовался журнал "Живописец", в котором Н. напечатал антикрепостнические "Письма к Фалалею" и "Отрывок путешествия в *** И*** Т***" - наиболее значительные в художественном отношении произведения (их принадлежность Н. оспаривается некоторыми учёными). Форма путешествия использована в полемических целях. Повествование ведется от лица путешественника, который на протяжении трех дней «останавливается во всяком почти селе и деревне» и нигде не нашел «похвалы достойнейшего». В произведении ярко рисуется картина бедности жизни крестьян, разрухи, унижения помещиками. Показателен образ деревни Разоренной: «бедные развалившиеся хижины», на улицах грязь, тина, «бедность и рабство повсюду».

Новиков выступал против галломании. В этом идейном ключе он выпустил книгу "Опыт исторического словаря о российских писателях" (1772), издавал памятники русской истории ("Древняя российская вивлиофика", 1773-75), первый в России философский журнал "Утренний свет" (1777-80). В 1777 Н. начал выпускать первый русский журнал критической библиографии "Санкт-Петербургские учёные ведомости".

 

В годы реакции после разгрома Крестьянской войны 1773-75 под предводительством Е. И. Пугачева Н. вступил в масонскую ложу. Разделяя утопическую веру масонов в возможность нравственного перевоспитания людей, развращённых крепостничеством, Н., однако, отстранился от мистических исканий "братьев", стремился использовать масонский орден и его денежные средства для просветительских целей, для развёртывания в широких масштабах книгоиздательской деятельности. Арендовав на 10 лет университетскую типографию в Москве (куда он переехал в 1779), Н. создал "Типографскую компанию", имевшую ещё две типографии. Помимо многочисленных периодических изданий (газета "Московские ведомости", 1779-89; журнал "Московское ежемесячное издание", 1781; периодическое издание "Городская и деревенская библиотека", 1782-86; первый русский детский журнал "Детское чтение", 1785-89, и др.), Н. выпускал учебные пособия, книги по различным отраслям знания (особое место среди них занимали художественные и теоретические сочинения просветителей - Д. Дидро, Ж. Ж. Руссо, Г. Э. Лессинга и др.); около трети всех книг, изданных в эти годы в России, вышло из его типографий. Н. организовал книжную торговлю в 16 городах России; в Москве открыл библиотеку-читальню. На средства читателей создал две школы для детей разночинцев, бесплатную аптеку в Москве, оказал помощь крестьянам, пострадавшим от голода в 1787. В этот период Н. продолжал и литературную работу (цикл сатирических рассказов "Пословицы российские", 1782), выступал с филосовскими, экономическими и педагогическими сочинениями. В 1792 Н. был арестован и без суда заключён на 15 лет в Шлиссельбургскую крепость. При Павле I был освобожден (1796), но без разрешения продолжать прежнюю деятельность. Вклад Н. в развитие русской литературы и общественной мысли высоко ценили А. С. Пушкин, декабристы, В. Г. Белинский, А. И. Герцен, Н. Г. Чернышевский, Н. А. Добролюбов, Г. В. Плеханов.

 

44. Полемика Фонвизина и Екатерины-2 на страницах "Собеседника" и "Любителя российского слова".

В 1783 г. Фонвизин анонимно отправил в журнал «Собеседник любителей российского слова» двадцать вопросов, фактически адресованных Екатерине II, которая негласно возглавляла это издание и печатала в нем фельетоны под названием «Были и небылицы». В них, по слова Добролюбова «всё легко, шутливо, неглубоко». Это попытка возродить «улыбательную» (сленг Татариновой) сатиру «Всякой всячины», но если раньше Екатерина встретила отпор со стороны Новикова, теперь в смелую полемику с ней вступил Фонвизин.

Вопросы оказались настолько смелыми и вызывающими, что Екатерина вступила с автором в полемику, поместив против каждого из «вопросов» свои «ответы». «Отчего, — спрашивал Фонвизин, намекая на отстранение от службы братьев Паниных, — многих добрых людей видим в отставке?». «Многие добрые люди, — отвечала Екатерина, — вышли из службы, вероятно, для того, что нашли выгоду быть в отставке». Возражение императрицы было сделано не по существу, поскольку она прекрасно понимала, что речь шла не о добровольной, а о вынужденной отставке. Вопрос под номером 13 был задан в связи с моральной и общественной деградацией дворянства: «Чем можно возвысить упадшие души дворянства? Каким образом выгнать из сердец нечувственность к достоинству благородного звания?» В вопросе 10 автор намекал на деспотический характер правления в России: «Отчего в век законодательный никто в сей части не помышляет отличиться?» «Оттого, — отвечала раздраженно императрица, — что сие не есть дело всякого». В одном из вопросов (18-м) автор намекал на неудавшийся Екатерине фарс с созывом и преждевременным роспуском Комиссии по составлению нового Уложения. «Отчего, — допытывался Фонвизин, — у нас начинаются дела с великим жаром и пылкостью, потом же оставляются и совсем забываются?» Ответ Екатерины лишал фонвизинский вопрос конкретного смысла и переводил его в план общечеловеческий: «По той же причине, по которой человек старается». Вопрос 14-й метил в придворное окружение императрицы и был особенно оскорбителен: «Отчего в прежние времена шуты, шпыни и балагуры чинов не имели, а ныне имеют, и весьма большие?» Прозвище «шпынь» носил обер-шталмейстер граф Л. А. Нарышкин, добровольно исполнявший при дворе роль забавника и шута. Ответ Екатерины звучит как окрик разгневанной правительницы. В нем слышится не только раздражение, но и прямая угроза: «Предки наши не все грамоте умели. Сей вопрос родился от свободоязычия, которого предки наши не имели: буде же бы имели, то начли бы на нынешнего одного десять прежде бывших». На последний вопрос: «В чем состоит наш национальный характер?» — следовал категорический ответ, требовавший беспрекословного повиновения власти: «В остром и скором понятии всего, в образцовом послушании и в корени всех добродетелей, от творца человеку данных».

Дискуссия Фонвизина с Екатериной II, как мы видим, во многом напоминает полемику новиковского «Трутня» со «Всякой всячиной», вплоть до ее печального финала. Фонвизин прекрасно уловил гнев своей адресатки и вынужден был смягчить свои дерзкие выпады. В «Собеседнике любителей российского слова» он помещает письмо «К г. сочинителю „Былей и небылиц” от сочинителя „Вопросов”». Фонвизин делает комплименты литературным и даже административным талантам Екатерины II. Одновременно он поясняет, что его критические замечания в адрес некоторых дворян продиктованы «не желчью злобы», а искреннею озабоченностью их судьбой. Обвинение в «свободоязычии» заставило Фонвизина отказаться от продолжения опасного диспута, о чем он и сообщает в своем письме. «Признаюсь, — заявляет он, — что благоразумные ваши ответы убедили меня внутренно... Сие внутреннее мое убеждение решило меня заготовленные еще вопросы отменить... чтоб не подать повода другим к дерзкому свободоязычию, которого всей душой ненавижу». Фонвизин впоследствии на одной из своих пресс-конференций так прокомментировал итоги дебатов: «Это были ответы такого рода, что большая часть из них уничтожает вопросы, не разрешая их; во всех почти отзывается мысль, что не следовало об этом толковать, что это – свободоязычие, простершееся слишком далеко». «Без сомнения, это притеснение свободной прессы… Скажу больше – посягательство на конституцию нашей страны» - заявил член координационного совета ОГФ.