Гениальность и психическое здоровье

 

В середине прошлого - начале XX века в науке была весьма распространена точка зрения на гения как на душевно больного человека. В современном обыденном сознании ее отголоски нередко встречаются и по сей день. Строится она на весьма простой посылке: раз гениальный человек не такой, как все, стало быть, он ненормальный, т. е. психически нездоровый.

Однако не всегда отношение к гениям было таково. Античное представление подчеркивало "священную одержимость" гения, не имеющую ничего общего с какой бы то ни было патологией. В эпоху Возрождения гений был синонимом душевного здоровья, разумности, гармонии. Вновь появившееся в XIX в. понимание гения как человека, одержимого священной манией, стало подчеркивать именно эту маниакальность, делающую гения сродни безумцу (Лук, 1983).

Впервые наиболее последовательно такой взгляд на гения был представлен в работе Ч. Ломброзо (Lombroso, 1895). Выдающиеся способности ученого рассматривались в ней как проявление психического заболевания, которое позволяет ему видеть вещи не такими, какими их воспринимают все другие люди.

Время от времени психологи, и в особенности психиатры, вновь возвращаются к этой идее, используя для доказательства наличия связи между безумием и высокой одаренностью в науке

все более изощренные методы отбора и обработки биографических данных известных ученых.

В конце 70-х годов И. Карлссон все еще делал попытки доказать, что среди людей, способных к высочайшим достижениям мысли, процент носителей "гена шизофрении" намного выше, чем в среднем по популяции, и что именно он является важной предпосылкой их неординарного, самобытного стиля научного мышления (Karlsson, 1978). Однако констатация связи между творческим потенциалом и психопатологией еще не объясняет их причинно-следственных взаимоотношений. Не только психопатологические факторы могут - прямо или косвенно - влиять на творческий потенциал личности, но и высокое творческое напряжение, самоотдача, свойственные ученым, способствуют проявлению у них психических отклонений, в частности неврозов, которые иногда легко спутать с серьезными психическими заболеваниями.

Также не прекращаются попытки найти взаимосвязь между выдающимися достижениями и соматическими заболеваниями ученого, в особенности такими, при которых в результате нарушения обменных процессов в организме образуется избыток веществ, стимулирующих деятельность головного мозга (например, подагра), или происходит ускорение обмена веществ (например, туберкулез легких).

Но даже если выводы о взаимосвязи гениальности с психическими или соматическими заболеваниями и являются статистически достоверными, они ни на йоту не приближают к пониманию того, почему одни так и остаются просто безумцами или подагриками, а другие становятся гениальными учеными.

 

§ 2. Гений и гениальное открытие

 

По мере развития психологии науки сформировались два основных подхода к объяснению феномена гения: эгалитарный и элитарный. Первый утверждает, что в личности гения нет ничего такого, что не было бы присуще другим ученым, но в нем все качества представлены как бы в превосходной степени: сверхумный, сверхнастойчивый, сверхнезависимый... Таким образом, гения от всех остальных отличает количественная выраженность характеристик, свойственных всем более или менее эффективным ученым. Деятельность гения можно рассматривать как наиболее наглядную модель творческого процесса, сущность которого остается такой же, как и у рядовых ученых (Polanyi, 1972).

Второй подход объявляет, что гений в корне отличается от простых смертных либо тем, что он обладает характеристиками,

 

не свойственными не-гениям [23], либо тем, что гений - это вообще иная человеческая сущность, некое новое качество системы. Например, Дж. Холтон полагает, что гениальность не вмещается в обычные мерки, а представляет собой исключительное, а потому редкое явление (Holton, 1973).

Но какова бы ни была природа гения, определения этого феномена по сути дела сводятся к тому, что гений - это тот, кто сделал гениальное открытие. Р. Элберт описывает гения через масштабы его работы, а также через силу и длительность влияния на других людей (Albert, 1975). Знак равенства между гением и экстраординарным деянием ставят Д. Саймонтон (Simonton, 1988) и ряд других исследователей. Но даже там, где это прямо не заявляется, за основной признак гениальности так или иначе принимается величина вклада ученого в развитие науки.

Это дало Р. Уэйсбергу основание утверждать, что гениальность характеризует не индивида, а является оценкой, которую общество присваивает научному результату, исходя из его общественной значимости, а затем переносит и на человека, его получившего (Weisberg, 1986). Свой вывод он аргументирует, в частности, тем, что большинство гениев производят выдающийся результат лишь однажды в своей жизни. Если бы гениальность была имманентно присущим ученому свойством, то она, по мнению Уэйсберга, должна была бы проявляться на протяжении всего периода его научной деятельности и приводить к многочисленным гениальным открытиям. Однако многие великие ученые, внесшие колоссальный вклад в науку в ранние годы, в течение всей оставшейся жизни не могли сделать ничего равноценного по значимости и, более того, порой оставались невосприимчивыми даже к тем новым научным результатам, которые явились следствием развития их собственных. Так было, например, с Эйнштейном, который не принял квантовую механику, хотя она была логическим продолжением его открытия.

Так правомерно ли судить о гении автора по характеру произведенного им продукта? Когда вопрос этот задается в отношении художественного творчества, ответ на него не вызывает сомнения. Конечно, да, потому что никто, кроме Моцарта, не мог написать его "Реквием" и никто, кроме Л. Толстого, "Войну и мир", и потому что все или почти все, вышедшее из-под пера этих авторов, гениально.

Однако в науке существует объективная логика ее развития, которая проявляет себя помимо воли отдельных людей. Определенное знание раньше или позже, тем или иным ученым все равно было бы получено. В чем же тогда состоит значение "гениальных" достижений и их отличие от всех прочих? Полученное научное знание можно оценивать по трем параметрам (Яценко, 1991): 1) новизна и оригинальность; 2) значимость, ценность для общества; 3) совершенство исполнения.

Для того, чтобы считаться гениальным, новое знание должно не только удовлетворять всем трем признакам, но и намного превосходить по каждому из них средний уровень достижений, получаемых данной наукой на данном отрезке времени.

Гениальное открытие отличается от рядовых тем, что с его помощью приращение знания происходит не постепенно, шаг за шагом, а скачком, и в этом смысле оно всегда опережает свое время. В более или менее явном виде оно содержит в себе огромную потенциальную возможность перестройки сложившейся системы знаний, революционного сдвига в ней. Не случайно скорость прогресса фундаментальной науки зависит не столько от общего числа работающих в ней ученых, сколько от количества выдающихся открытий, сделанных отдельными личностями. Поэтому даже в наши дни значительного ускорения этого прогресса не наблюдается.

Особое значение имеет также совершенство исполнения научного продукта. Именно в этой характеристике творения наиболее явственно проступает печать личности его создателя, которая всегда присутствует в любом научном деянии, каким бы "безликим" оно ни казалось на первый взгляд. Известный иммунолог П. Медавар считал, что работа Крика и Уотсона - первооткрывателей структуры ДНК - "отмечена неповторимой печатью романтического взлета и классической завершенности. Структура ДНК все равно была бы изучена, но, не будь работы Уотсона и Крика, это была бы растянутая во времени многотрудная серия небольших открытий, перемежающихся с ложными предположениями и теориями" (цит. по: Лук, 1982).

Споры возникают вокруг социальной значимости как одного из критериев гениального результата. Одни, например П. Сорокин, считают, что гениальность определяется величиной влияния на современников, независимо от знака "плюс" или "минус". Другие утверждают, что необходимым признаком гениальности является гуманистическая, нравственная направленность деяния. Вопрос этот представляется очень актуальным, когда речь идет о выдающихся политиках. Вряд ли у кого-то повернется язык назвать деятельность Гитлера гениальной, хотя ее влияние на общественно-исто-

 

рические процессы несомненно и очень велико. Но проблема эта оказывается значимой и для науки. Можно ли назвать гениальными изобретения в области новых вооружений, средств уничтожения людей? Если исходить из определения творчества как создания "социально значимого" продукта, то да; если же как "социально полезного", то нет. И тогда можно согласиться с одним из авторов, который сказал, что "атомная бомба - изобретение гениев, но это не гениальное изобретение" (Гончаренко, 1991).

Таким образом, гениальное открытие - такое, которое за счет своей новизны, значимости (полезности) и мастерства исполнения приводит к появлению качественно нового видения картины мира, нового потенциала и тенденций развития науки.

Р. Элберт полагает, что непременными спутниками и признаками гениальности являются большая или меньшая непредсказуемость содержания творчества, а также его высокая продуктивность - как по длительности, так и по объему. Однако сколько бы трудов ни написал ученый, не случайно его имя связывается с каким-то одним, наиболее ярким достижением, все же остальные являются либо прелюдией к нему, либо его развитием. Так, Д. И. Менделеев - прежде всего автор периодического закона;

И. М. Сеченов - знаменит открытием центрального торможения; Эйнштейн - "отец" теории относительности и т. д.

Можно понять неудовлетворенность читателя, который скажет, что приведенные выше критерии оценки гениальности очень размыты. И он абсолютно прав. Но, во-первых, иных способов оценки научного результата, кроме как ретроспективно, по его влиянию на последующий ход развития науки и общества, нет. Во-вторых, строго оценить и сравнить между собой степень влияния разных открытий практически невозможно, хотя бы потому, что они затрагивают самые разные, порой не соприкасающиеся стороны социального бытия. В-третьих, гениальный результат представляет собой некое новое качество, которое описывается в терминах "совершенства", "оригинальности" и т. п., т. е. таких, которые практически не поддаются строгой операционализации и количественной оценке.

Исследователи научного творчества осознают нестрогость используемых критериев, которая особенно дает о себе знать, как только встает вопрос о том, чей вклад персонально можно считать гениальным. История науки насчитывает десятка два ученых, гениальность достижений которых является общепризнанной (Ньютон, Леонардо да Винчи, Эйнштейн, Дарвин, Галилей и ряд других). В отношении же большинства других результатов такого единодушия нет, а потому в перечнях гениальных достижений можно встретить самые разные открытия и имена.

До сих пор речь шла о гениальном творении. Теперь же нужно вернуться к вопросу, который был поставлен выше: является ли гениальное творение признаком гениальности его автора?

В науке принято различать два вида открытий: те, которые могли быть сделаны на основе постепенного накопления знаний[24], и те, которые преодолевают пропасть из незнания в знание одним броском. Если руководствоваться приведенным выше определением, то, строго говоря, только такое скачкообразное открытие и может считаться гениальным. И среди факторов, делающих возможным этот скачок, огромная роль принадлежит личностно-психологическим особенностям ученого.

Ведь для того, чтобы гениальное открытие стало явью, требуется сочетание как минимум двух предпосылок: 1) наличие принципиальной возможности выйти на этот качественно новый уровень знаний имеющимися на тот момент познавательными средствами (т. е. логико-научные предпосылки) и 2) наличие ученого, который был бы способен вобрать в себя все противоречия развития данной дисциплины и разрешить их на более высоком уровне. Иными словами, его собственное, индивидуальное, личностное "надсознательное" должно уловить едва заметные признаки дальнейшего движения логики науки и угадать, увидеть контуры будущего, которые еще пока едва различимы.

Особенности творческого процесса - используемые оригинальные способы и средства познания, стиль мышления - определяются как характеристиками самого индивида, так и объектом мышления. И способы эти должны быть не только оригинальны сами по себе, но и адекватны объекту - его сущности, свойствам и связям. Лишь при созвучии, соответствии склада познавательной деятельности ученого особенностям познаваемого объекта можно проникнуть в глубинные сферы знания о нем.

Ни сама по себе логика развития науки, ни сами по себе психологические свойства личности не гарантируют появления выдающихся результатов. Гениальное открытие становится возможным в результате их совпадения и в этом смысле является случайностью.

Конечно, история науки не знает слов "если бы...". Но что если предста-вить себе, что великий Эйнштейн родился бы на 100 лет раньше или избрал бы для себя не физику, а биологию? Думается, что никто не взял бы на себя смелость однозначно утверждать, что из него получился бы великий биолог. По сути дела гений - это человек, оказавшийся способным достичь вы-

сочайшего научного результата в данное время в данной научной дисциплине. И значит, гений и гениальное творение оказываются неотделимыми друг от друга.