I. Характерные черты языкознания 2-ой половины XX века.

Во 2-ой половине XX века в развитии мирового языкознания произошли радикальные перемены. В начале 1960-х гг. XX в. американский учёный Томас Сэмюэл Кун (1922—1996), автор книги «Структура научных революций» (1962) ввел в научный оборот понятия парадигмы научных знаний и научной революции. Под парадигмой Т. Кун подразумевает «признанные всеми научные достижения, которые в течение определённого времени дают научному сообществу модель постановки проблем и их решений».

В истории языкознания выделяются несколько научных парадигм. Различные ученые в качестве ведущих называют разные научные парадигмы.

Юрий Николаевич Караулов в книге «Русский язык и языковая личность» (1987) пишет о четырёх научных парадигмах мирового языкознания: исторической, психологической, системно-структурной и социальной. Историческая и психологическая парадигмы - это компаративизм. Системно-структурная — структурализм. Социальная парадигма отражает одну из особенностей языкознания 2-ой половины XX века, в котором прочные позиции занимает социолингвистика.

Анатолий Михайлович Ломов в книге «Типология русского предложения» (1985) называет три парадигмы научных знаний в истории лингвистики. Элементарно-таксономическая парадигма подчёркивает описательный характер в период господства сравнительно-исторического языкознания. Системно-структурная парадигма соответствует структурализму. Номинативно-прагматическая парадигма отражает одну из черт языкознания 2-ой половины XX века — его прагматическую направленность.

Е.С.Кубрякова в привычной классификации научных парадигм (компаративизм, структурализм, постструктурализм) подразделяет постструктурализм на генеративизм и постгенеративизм.

Научная парадигма языкознания 2-ой половины XX века имеет множество наименований: антропологическая, постгенеративная, социальная, когнитивная, ин­терпретирующая и т.д. В защиту каждого из этих названий можно было бы найти немало аргументов. Однако в языкознании 2-ой половины XX века невозможно выделить единую ведущую парадигму, оно переживает полипарадигмальную стадию.

Смена одной парадигмы научных знаний другой парадигмой происходит через научный переворот, через научную революцию. Научная революция является выходом из кризиса. Она сразу же предлагает новые решения ставящим в тупик проблемам, определяет перспективные пути анализа, связанные с виденьем объекта в ином ракурсе. Классическими примерами научных революций можно признать победу идей «Курса общей лингвистики» Ф. де Соссюра, проложившего дорогу структурализму, и «хомскианскую революцию», повлекшую за собой смену структурализма полипарадигмальной системой, которая возвратилась к проблемам говорящего человека.

Вернувшись к проблеме говорящего человека; пытаясь изучать язык не как готовый продукт, а как язык в действии, как «энергейю»; лингвисты не выработали особой процедуры анализа, не создали нового метода. И всё же, при огромном многообразии школ и направлений, при отсутствии единого общепризнанного метода, языкознание 2-ой половины XX века обнаруживает некие общие свойства: антропоцентризм, экспансионизм, неофункционализм и экспланатарность (объяснительный характер).

1. Самая характерная черта языкознания 2-ой половины XX века — антропоцентризм. Человек стал центром координат, определяющих предмет, задачи, методы, ценностные ориентации современной лингвистики. Возвращение к человеку как творцу языка в лингвистике начинается спустя целый век после публикации работ В.фон Гумбольдта, который писал о языке как о «мире, лежащем между миром внешних явлений и внутренним миром человека».

В 1960-е гг. к идее В.фон Гумбольдта обращается глава французской лингвистики Эмиль Бенвенист (1902—1976). В 1966 г. он опубликовал книгу «Общая лингвистика», один из разделов которой носит символическое название «Человек в языке». Здесь речь идёт об отражении человека в языковых формах «субъективности» и категориях лица, местоимения и времени. Субъективность Бенвенист понимал как присутствие автора и адресата в качестве необходимых компонентов системного описания языка. Сейчас антропоцентризм понимается как изучение языка в человеке и человека в языке. В отечественной науке принцип антропоцентризма в полную силу проявился в конце 1980-х — начале 1990-х гг., когда с учётом человеческого фактора стали решаться конкретные лингвистические проблемы. Именно в эти годы были опубликованы монографии Юрия Николаевича Караулова «Русский язык и языковая личность» (М., 1987) и Леонида Петровича Крысина «Социолингвистические аспекты изучения современного русского языка» (1938), исследования Бориса Александровича Серебренникова «Роль человеческого фактора в языке: Язык и мышление» (М., 1988) и Елены Андреевны Земской "Словообразование как деятельность» (М., 1992).

В этот период стали издаваться фундаментальные сборники научных работ, подготовленные Лабораторией теоретического языкознания Института языкознания РАН: «Человеческий фактор в языке: Язык и порождение речи» под редакцией Елены Самойловны Кубряковой (М., 1991); «Человеческий фактор в языке: Языковые механизмы экспрессивности» под редакцией Вероники Николаевны Телии (М., 1991); «Человеческий фактор в языке: Коммуникация. Модальность. Дейксис» под редакцией Татьяны Вячеславовны Булыгиной (М., 1992).

Многие ученые называют лингвистику 2-ой половины XX века антропоцентрической, или антропологической. Антропоцентризм как особый тип исследования заключается в том, что научные объекты изучаются по их роли для человека, по их назначению в его жизнедеятельности, по их функциям для развития человеческой личности.

Антропоцентризм является ведущим методологическим принципом для целого ряда направлений лингвистики 2-ой половины XX века:

1) лингвогносеологии, которая изучает познавательные функции языка;

2) социолингвистики, изучающей взаимоотношение человека и общества;

3) психолингвистики, которая исследует взаимоотношения языка и индивида;

4) лингвопраксеологии, интересующейся ролью языка в практическом
поведении человека;

5) лингвокулътурологии, предметом которой является взаимоотношение языка
и культуры;

6) лингвоэтнологии (этнолингвистики), анализирующей взаимосвязь языка и
духовной культуры народа, народного менталитета и народного творчества;

7) лингвопалеонтологии, в центре внимания которой связь истории языка с
историей народа, его материальной и духовной культурой, географической
локализацией, архаическим сознанием;

8) лингвистической аксиологии, занимающейся различными аспектами
системы ценностей этноса и способов их репрезентации (представления) в
языке и духовной культуре.

2. Экспансионизм - стремление расширить область исследований. На XIV Международном лингвистическом конгрессе, который проходил в Берлине в 1987 г. чехословацкий лингвист Франтишек Данеш и финский учёный Нильс Эрих Энквист противопоставили экспансионизм редукционизму, намеренному сужению области исследования, который был характерен для структурализма. Редуцируя, сокращая область исследования, учёный рискует упустить важные признаки описываемого объекта.

Лингвистика в постструктуральный период стихийно расширяла свои горизонты и практически превратилась в науку с безграничными перспективами. Экспансия лингвистики обнаруживается в возникновении новых лингвистических школ и направлений, которые рассматривают старые проблемы с новых позиций, изобретают новые методы и приёмы анализа; в обнаружении новых граней языка; в интеграции лингвистики с другими науками. В результате экспансии лингвистики сформировались междисциплинарные науки, занимающие промежуточное положение между гуманитарными и негуманитарными сферами знаний: математическая лингвистика, инженерная лингвистика, лингвофольклористика, лингвопоэтика, лингвокультурология, социолингвистика, когнитивная лингвистика, психолингвистика, этнолингвистика.

Эти интеграционные процессы способствуют получению таких знаний о языке, которые невозможно было бы добыть в рамках традиционного языкознания. Однако экспансионизм науки, сопровождающийся непомерным расширением предмета анализа, вплоть до размывания его границ, не всегда благотворно влияет на качество самой исследовательской работы. Он опасен кажущейся легкостью достижения новых знаний о языке в пограничных сферах и привлекает в наиболее «модные» интеграционные области науки дилетантов, не имеющих серьёзной лингвистической подготовки.

3. Третья характерная черта языкознания 2-ой половины XX века — неофункционализм. Функциональные свойства языка давно интересовали отечественных и зарубежных лингвистов. Одна из первых структуральных школ — Пражский лингвистический кружок — называлась Школой функциональной лингвистики. При традиционном функциональном подходе центральной проблемой лингвистики было изучение каждого языкового явлении по выполняемой им функции в системе языка.

Неофункционализм как принцип лингвистики2-ой половины XX века опирается на более сложное понимание функций языка и целей высказывания. Так, пражские структуралисты ставили перед собой задачу выявить у выделяемых минимальных единиц языка определённые функции. В современных же функциональных школах, наоборот, вначале определяется сам набор возможных функций, а затем выявляются те языковые единицы и конструкции, которые служат для их выражения. При этом разрабатываются развёрнутые классификации функций, создаются теории возможных целей высказывания. Выделение исходного набора функций способствует фундаментальному изучению употребления языка в различных условиях общения.

Неофункционализм проявляется наиболее активно в ряде направлений: 1) функциональной грамматике, лингвистике текста, коммуникативном синтаксисе, нарративной лингвистике (изучающей нарративы – повествовательные тексты), функциональной лексикологии и фразеологии.

4. Четвёртый принцип языкознания 2-ой половины XX века — экспланатарность, то есть объяснительный характер. Установление причинно-следственных связей, стремление не только описать, но и объяснить языковые факты всегда было сильнейшей стороной русских лингвистических школ. Многие зарубежные учёные, например, младограмматики XIX в. и структуралисты первой половины XX в., наоборот считали, что дело лингвиста - констатировать факты, а не объяснять.

Преодоление кризиса в мировом языкознании, связанного с крайностями структурализма, сопровождалось изменением соотношения между описанием и объяснением языковых явлений. Попытки внести объяснения в анализ языка неизбежно должны были сопровождаться созданием гипотез об устройстве языка, выработкой теорий, объясняющих его глубинные, недоступные для непосредственного наблюдения структуры.

Объяснительность, или экспланатарность, языкознания 2-ой половины XX века проявляется в следующем:

а) лингвистика объясняет объект исследования, цели и задачи, определяет ориентиры и конечный результат. При непомерном расширении сферы лингвистических исследований в языкознании 2-ой половины XX века и появлении множества «гибридных» наук типа социолингвистики, психолингвистики, лингвофольклористики, лингвогвокраеведения и т.д. границы собственно лингвистики размываются.

6) через связи с другими науками, через познание собственного объекта лингвистика объясняет человека - носителя языка и мир, в котором человек обитает. В поисках таких объяснений лингвистика обращается к социологии, и социолингвистика объясняет человека через те отношения, в которые он вступает как член определённой социальной группы. Психолингвистика дает возможность объяснить причины речевых нарушений у детей, вскрыть закономерности речевого воздействия на носителей языка через средства массовой информации, решать проблемы обучения иностранным языкам. Этнолингвистика помогает с помощью языковых данных воссоздать духовную культуру этноса. Когнитивная лингвистика позволяет исследовать познавательную деятельность человеческого мозга.

 

II. Психолингвистика.

История психолингвистики.

Изучением психологических механизмов речевой деятельности занимались В. фон Гумбольдт и ученые психологического направления XIX века Г. Штейнталь, В. Вундт, А.А. Потебня, И.А. Бодуэн де Куртенэ. Это направление подготовило почву для возникновения психолингвистики.

Психолингвистика возникла в середине XX века. Впервые о ней как о самостоятельной науке заговорили в 1953 г. на Международном семинаре по междисциплинарным связям в США, проходившем под патронажем известных американских ученых — психолога Чарльза Осгуда и антрополога, этнографа Томаса Сибеока. Они призвали ученых объяснить механизмы функционирования языка в процессе коммуникации, изучить человеческий фактор в языке, осмыслить процессы говорения и понимания речи.

В психолингвистике выделяется три направления: трансформационистская, ассоциативная и речедеятельностная психолингвистика.

В зарубежной психолингвистике господствуют ассоциативное и трансформационистское направления.

Первой психолингвистической школой была ассоциативная психолингвистика, основателем которой являлся Чарльз Осгуд. Она опирается на необихевиоризм - учение, согласно которому поведение человека рассматривается как система реакций на стимулы, поступающие из внешней среды. Объектом анализа ассоциативной психолингвистики является слово, предметом - причинно-следственные связи между словами в вербальной памяти человека. Схема анализа представляет собой стимул-реакцию с ассоциативной связью между ними. Основной метод – ассоциативный эксперимент.

Трансформационистская психолингвистика опирается на традиции школы речемыслительной деятельности Джоржа Миллера и Ноама Хомского в США и психологической школы Жана Пиаже во Франции.

В Америке, ФРГ, Англии, Италии трансформационистская психолингвистика развивает идеи Миллера—Хомского, в основе которых лежит теория порождающей грамматики. Согласно этой теории в мышлении есть врожденные грамматические знания, ограниченная система правил, задающая бесконечное число «правильных» предложений-высказываний. С помощью этой системы правил говорящий выстраивает «правильное» высказывание, а слушающий его декодирует, пытается понять. Для осмысления процессов говорения и понимания Н. Хомский вводит понятия «лингвистическая компетенция» и «языковая активность». Лингвистическая компетенция — потенциальное знание языка, она первична. Языковая активность — процесс реализации этой способности, она вторична. В процессах говорения и понимания ученый различает поверхностные и глубинные грамматические структуры. Глубинные структуры воспроизводятся или трансформируются в поверхностные.

Джордж Миллер дал психологическую интерпретацию механизмам преобразования одних структур в другие, рассматривая их как своеобразное проявление мышления.

Психолингвистика должна изучить процесс овладения языком, то есть овладение абстрактными грамматическими структурами и правилами их преобразования.

Во Франции трансформационистская психолингвистика опирается на теорию психолога Жана Пиаже. Он утверждал, что мышление ребенка в своем развитии преодолевает три стадии: неоперациональную и формально - операциональную. Речь ребенка развивается под воздействием двух факторов: а) общения с другими членами этноязыкового коллектива и б) преобразования внешнего диалога во внутренний (общение с самим собой). Эгоцентрическую речь можно наблюдать, когда человек разговаривает с условным собеседником, с домашними животными, с растениями, неодушевленными предметами. Психолингвистика должна изучить процесс формирования речи у ребенка и роль языка в развитии интеллекта и познавательных процессов.

В отечественной психолингвистике господствует речедеятельностное направление. У ее истоковстояли лингвисты и психологи начала XX века: лингвисты М.М. Бахтин (Волошинов), Лев Петрович Якубинский, Евгений Дмитриевич Поливанов, психологи - Лев Семенович Выготский и Алексей Николаевич Леонтьев. Основные постулаты отечественной психолингвистики были изложены в работе Л.В. Щербы «О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании». Это положения 1) о приоритетном изучении процессов говорения и понимания (восприятия), 2) о важности исследования «отрицательного» языкового материала (детской речи и патологии речи), 3) о необходимости использования в языкознании экспериментальных методов.

Психологическим базисом отечественной психолингвистики была культурно-историческая психология Л.С. Выготского. Он выдвинул две основополагающие идеи: а) речевая деятельность представляет собой совокупность мотива, цели и иерархической структуры речевого общения; б) в центре речевой деятельности находится человек как социальное существо, поскольку именно социум формирует и регулирует его речедеятельностные процессы.

Учение Л.С. Выгот­ского выводило психолингвистику из-под влияния бихевиоризма. Оно лишено тех крайностей, которые были присущи зарубежной психолингвистике. Деятельность человека, согласно этой теории, опосредована общественно обусловленной систе­мой орудий труда и «орудий» интеллектуального поведения, знаков. Знаки как орудия интеллектуальной деятельности открывают перед человеком новые, более совершенные возможности, которые не в состоянии обеспечить безусловные и условные рефлексы. Знак, повторяя материальное орудие труда, ориентирован не вовне, а внутрь. Поэтому он выполняет функцию интериоризации (лат. Interio -«внутрь»).

Из-за того, что в центре внимания русской психолингвистики оказалось речевое общение как деятельность, она получила второе наименование — «теория речевой деятельности».

Мышление (в широком понимании) — это активная познавательная деятельность. Мышление можно интерпретировать двояко: а) как процесс отражения внешнего мира в виде внутренних образов, процесс превращения материального в идеальное; б) как деятельность с отсутствующими предметами. Для осуществления активной познавательной деятельности с отсутствующим предметом человеку необходим специфический посредник между реальным предметом и его идеальным аналогом, образом. Таким посредником выступает знак — некий «предмет», способный в мысли замещать соответствующий предмет. Специфика мыслительной деятельности как раз в том и состоит, что человек оперирует уже не реальными предметами, а их знаковыми заместителями.

Знаки, при помощи которых осуществляется мышление, подразделяются на неязыковые и языковые. Но в любом случае мышление — знаковая форма деятельности. В связи с этим мышление может быть неязыковым и языковым. Языковое мышление — это деятельность с отсутствующими предметами, опирающаяся на языковые знаки. Языковые знаки случайны, условны, безразличны к предметам, не имеют с ними генетической и содержательной связи. Поэтому один и тот же предмет обозначается в разных языках разными знаками.

Интериоризация в психологии — процесс превращения внешних практических действий во внутренние, мыслительные. Противоположный процесс — экстериоризация. Это превращение мыслительных, внутренних действий во внешние, практические.

Системность сознания, по идее Л.С. Выготского, обусловливается системой знаков. Сами знаки имеют не врожденный, а приобретенный характер. Значение — это не только продукт общения, коммуникации и мышления. Значение — это точка пересечения социального и психического, внешнего и внутреннего, это не только результат деятельности, но и сама деятельность. Такое понимание знака позволяет объяснить динамику языка. Слово имеет разные смыслы в контексте и вне контекста, варьируется, появляются новые значения. Динамика языковых единиц наиболее очевидна в высказывании — элементарной единице речевой деятельности. В высказывании, как в капле воды, отражаются особенности речевой деятельности в целом. Поэтому в центре внимания теории речевой деятельности находится высказывание, точнее, его порождение.

Общая модель порождения высказывания была разработана в 60-е годы Алексеем Алексеевичем Леонтьевым и Татьяной Васильевной Рябовой. Она состоит из трех блоков: 1) программирование грамматико-семантической стороны высказывания типа: субъект > предикат > объект, связанной с личными смыслами; 2) программирование грамматической реализации высказывания и выбора слов; 3) моторное программирование высказывания, его произнесения. В современном языкознании механизм порождения речи исследуется в трудах Александры Александровны Залевской, Ирины Алексеевны Зимней, Елены Самуиловны Кубряковой.