По данным об отклонениях ее от линии больших циклов

Беря полученный вывод о соотношении колебаний покупательной силы различных товаров и колебаний общей конъюнктуры, мы видим, что соотношение это в пределах малых и больших циклов глубоко различно. Если в пределах большого цикла, как было показано выше, период повышательной волны является и периодом повышения покупательной силы сельскохозяйственных товаров, то, наоборот, в пределах малого цикла период высокой конъюнктуры является периодом пониженной покупательной силы сельскохозяйственных товаров.

Причина столь своеобразного положения покупательной силы сельскохозяйственных товаров в пределах малого цикла лежит в особенностях этого цикла и в особенностях сельского хозяйства. Краткий цикл конъюнктуры является прежде всего торгово-промышленным циклом. Глубоко захватывая сферу индустрии, торговли и кредита, он сравнительно слабо затрагивает сельское хозяйство. Сельскохозяйственное производство, подверженное относительно медленным изменениям и в сильной степени зависящее от внеэкономических факторов, не обнаруживает сдвигов или не обнаруживает сдвигов, достаточно резких и заметных, в течение краткого периода торгово-промышленного цикла¹. Факты показывают, что оно реагирует на эти краткие колебания конъюнктуры лишь в случаях особенно резких и глубоких потрясений ее. Таким был, например, кризис 1920/ 21 г. в отношении сельского хозяйства С.-А.С.Ш., отчасти и Канады и некоторых других стран². Но если это так, то цены и покупательная сила сельскохозяйственных товаров в течение малого цикла колеблются преимущественно в зависимости от изменения спроса, связанного с изменением торгово-промышленной конъюнктуры. И так как в течение повышательной волны этого цикла спрос сильнее всего концентрируется именно на индустриальных изделиях, особенно на средствах производства, то отсюда ясно, что цены индустриальных товаров растут в это время быстрее цен сельскохозяйственных товаров и покупательная сила последних падает. Правда, средства производства индустрия получает и от сельского хозяйства в виде технического сырья. Но из последней таблицы мы видим, что из всех

групп сельскохозяйственных товаров именно группа технического сырья испытывает в общем те же колебания покупательной силы, что и промышленные товары. Таким образом, это особое положение группы технического сырья среди других сельскохозяйственных товаров служит подтверждением изложенной точки зрения на причины обратного соотношения между колебаниями покупательной силы сельскохозяйственных товаров и общей конъюнктуры в течение малого цикла.

Уже выше было отмечено, что покупательная сила, являясь весьма существенным показателем относительной конъюнктуры, не характеризует ее полностью. И если покупательная сила сельскохозяйственных товаров во время депрессии торгово-промышленного цикла относительно повышается, то это несомненно говорит о сравнительно более благоприятном положении в течение этого периода сельского хозяйства, чем промышленности. Но это не значит, что в это время положение сельского хозяйства характеризуется признаками расцвета. Не нужно забывать, что в течение периода малого цикла абсолютный уровень цен сельскохозяйственных товаров, как правило, падает. И так как он падает быстрее, чем заработная плата, так как налоги, тарифы, арендная плата и ряд других расходных статей сельского хозяйства не понижается или понижается весьма незначительно, то существует достаточное число причин, в силу которых тяжесть неблагоприятной общей конъюнктуры испытывает все же и сельское хозяйство, хотя бы и не в такой степени, как индустрия¹.

¹ Строго говоря, для вычисления покупательной силы той или иной группы товаров индекс этой группы нужно было бы относить не к общему индексу, включая в него и данную группу товаров, а к общему индексу товаров, исключая товары данной группы. Однако для целей настоящей работы к такому уточнению можно и не прибегать. Если мы имеем две группы товаров и значение их индексов обозначим соответственно через " а " и " b ", то общий индекс (при равенстве весов обеих групп и при исчислении индекса на основе средней геометрической) будет равен √ ab. Покупательная сила первой группы при нашем методе исчисления будет равна

a

√ab

. Истинное же значение покупательной силы первой товарной группы будет

a

b

. Очевидно, что для получения из величины

a

√ab

истинного значения покупательной силы первой группы товаров нужно эту величину умножить на частное от деления на

a

b

на

a

√ab

, т.е. на величину

√a

√b

. Иначе говоря,

a

√ab

·

√a

√b

=

a

b

. Так как в этом равенстве множитель

√a

√b

будет всегда меняться в том же направлении, что и истинная величина покупательной силы (т.е.

a

b

), но всегда будет меньше этого истинного значения, то очевидно, что второй множитель

a

√ab

(т.е. формула покупательной силы, применения в тексте) точно так же будет меняться в том же направлении. (Изложенные соображения в основе полностью приложимы и к тем случаям, когда речь идет не о двух, а о большем числе товарных групп

сюда ясно, что применяемый нами в тексте метод определения покупательной силы неизбежно даст ту же форму кривой ее, какая должна получиться по формуле истинного значения. Примененный метод может лишь несколько уменьшить амплитуду колебания покупательной силы, что большого значения не имеет. Однако он обладает тем преимуществом, что освобождает от огромного количества счетных работ: пользуясь строгой формулой покупательной силы, пришлось бы исчислять ровно столько же особых общих индексов, сколько взято товарных групп, покупательная сила которых определяется. При длительности периода анализа это до крайности осложнило бы работу, не давая никаких преимуществ по существу.

¹ Ср.: Ricardo D. On the Principles of Political Economy and Taxation. Ch. II; Aeroboe F. Op. cit. S. 243 и cл.

² См.: Esslen J. Das Gesetz des Abnehmenden Bodenertrages (Archiv f. Sozial Wissenschaft u. Sozialpolitik, 1910. Bd XXX. S. 335 и cл.); Mill J. Op. cit. P. 108-111; Marshall A. Op. cit. P. 150 и cл.; Taussig F. Op. cit. Vol. II. P. 65 и cл.; Aeroboe F. Op. cit. S. 690; David E. Sozialismus und Landwirtschaft. 1922. S. 367 и cл.

¹ Ср.: David E. Op. cit. S. 38 и cл.

² Ср.: Туган-Барановский М.И. Основы политической экономии. 1918. С. 482-483.

¹ Сопоставление плавных и эмпирических рядов, разумеется, не вполне правильно. Но в данном случае это не имеет значения. Во-первых, потому, что нижняя часть диаграммы по существу ничего не меняет по сравнению с основной верхней частью ее. Во-вторых, потому, что индексы производительности труда получены (см. выше) путем деления индексов продукции на индексы занятой рабочей силы; между тем произведенное специальное исследование показало, что продукция и число рабочих обладают меньшей колеблемостью, чем цены, и что вместе с тем в колебаниях продукции и числа занятых рабочих существует значительный параллелизм. В силу этих причин индекс производительности труда но существу обладает относительно большей плавностью, чем индекс цен и покупательной силы. Это как бы приближает его по характеру к кривой плавного уровня и при наличии сделанных оговорок позволяет сопоставить его с плавным уровнем покупательной силы товаров. Так как индексы производительности исчислены нами по десятилетиям, то мы не могли подвергнуть их для большей строгости этого сопоставления выравниванию.

² При этом мы все время исходим из положения, установленного выше (см. выше), что динамика производительности труда, поскольку речь идет не об отдельной отрасли, а обо всем народном хозяйстве, может служить достаточным показателем тенденций движения реальных издержек производства.

¹ Ср.: King W. Op. cit, P. 144-145, 149-151. Что сделанные нами выводы относительно падения производительности труда n добывающей промышленности Англии при росте производительности труда добывающей промышленности С. Штатов не случайны, подтверждается и другими данными. В "Report of the Royal Commission on the Coal Industry" (London, 1926. Vol. I. P. 127) приведена таблица о добыче угля на одного рабочего. Из этой таблицы можно видеть, что производительность труда и С. Штатах возрастает; наоборот, в европейских странах (Бельгия, Франция, Германия и особенно Англия) с 80-х годов ома понижается.

² Производительность сельскохозяйственного труда взята но данным King's. Эти данные берутся потому, что они наиболее полны. Производительность труда в обрабатывающей промышленности за 1890-1920 гг. определена но данным: "National Industrial Conference Board, A Graphic Analysis of the Census of Manufactures 1849 to 1919". N.Y., 1923. И только данные за 1880 г. исчислены здесь ценным методом па основе данных King'a. Но его данные но обрабатывающей промышленности за это десятилетие не вызывают сомнений в сторону преуменьшения темна роста. Производительность труда в горной промышленности взята па основании индекса физического объема, исчисленного Е. Дау'ем (см. его "An index of the physical volume of production. Reprinted from the Review of Economic Statistics". 1920, September; 1921, January. P. 23) и данных "Census of occupation" за 1910 и 1920 гг. Число занятых лиц для 1880 г. было исчислено па основе данных: Jones M.Z. Trend of occupations in the population//Monthly labour review. 1925. May. При вычислении индекса производительности по всей промышленности для горной и обрабатывающей промышленности приняты те веса, которые дает Day (см. его цит. работу, с. 64). При вычислении общего индекса производительности веса для сельского хозяйства и веси промышленности приняты равными.

¹ Как видно из упомянутых данных "Report of the royal commission on the coal industry", оно имеет отношение и к некоторым другим европейским странам.

² Ср.: Meisner M. Die Versorgung der Weltwirtschaft mit Bergwcrkserzeugnissen. I Theil. Kohlen, Erdöl und Salze. 1923. S. 67 ft.; Frech F. Die Kohlenvorräte der Welt, 1917. Passim. В частности, S. 170 ff.; Eckel E.C. Coal, Iron and War. N.Y., 1920. Pt II; Jevons H.St. The British Coal Trade. London. 1920. Ch. XXVII-XXVIII.

¹ На возможность этого еще в 1865 г. с тревогой указывал W.St. Jevons. См. его The Coal Question. 3 ed. London. 1906. В особенности гл. III, IV, XII, XIV. Относительное исчерпание наиболее легко доступных рудников в известной мере не отрицает и его сын H.St. Jevons (см. его цит. British Coal Trade. Ch. XXVI-XXVII, в частности p.p. 756-71), хотя он и смотрит па вопрос более оптимистично. Реальность относительного исчерпания угольных рудников вполне подтверждается и докладом последней Комиссии по вопросу о положении угольной промышленности. См. цит. выше доклад этой комиссии, с. 116-117; 122-129 и др.

¹ Ср. Ностиц Г. Рабочий класс Англии в девятнадцатом столетии. М., 1902. С. 243 и сл.

² Ср. Hutchins B.L., Harrison A. A History of Factory Legislation, 1907, passim; Ностиц Г. Указ. соч. С. 327 и сл.

³ Ср. Ностиц Г. Указ. соч. С. 460 и сл.

⁴ Ср.: Kuczynski R. Arbeitslohn und Arbeitzeit in Europa und Amerika. 1870-1909. Berlin, 1913. S. 27-368.

⁵ Cp. Adams T.S., Sunner H.L. Labor problems. N.Y. P. 215-224 и 515-518.

¹ Ср. Hoffmann O. Arbeitsdauer und Gewerbliche Produktion Deutschlands nach dem Weltkriege, 1922. Kap. II-V; Fromont L.G. Une Expérience Industrielle de Reduction de la Journée de Travail, 1906. Passim.

² Ср.: Hoffman О. Op. cit.; Freese. Die Konstitutionelle Fabrik. Jena, 1919. S. 31.

³ Cp.: Rossiter W.S. Increase of Population in the Un. St. 1910-1920. Census monographs I. 1922. P. 37-61; Lippincott Op. cit. P. 307-311. См. также: Abstract of the eleventh census, 1890. Washington, 1899. P. 3.

¹ Ср.: Knowles L. Op. cit. P. 47-79.

¹ Ср.: Meisner M. Op. cit. S, 80 и сл.

² Ср.: Statist. Abstract, of the Un. St. 1923. P. 700.

¹ С конца XVIII в. Англия усиливает обложение ввозимого хлеба. Но пошлины па хлеб достигали значительной тяжести лишь при определенном уровне цеп ввозимого хлеба. Это видно из следующей табл. 6 (но данным Customs Tariff of the Un. Kingdom from 1800 to 1897. London, 1897. P. 237, 257).

¹ Сравнительно низкий максимум покупательной силы сельскохозяйственных товаров в 70-х годах является результатом трудности и в известной степени неизбежной условности определения плавного уровня за столь продолжительный период. Однако это не опровергает самого факта существования большой волны в период с 50-х до 1900-х годов. Эта волна видна простым глазом и на невыравмеппом ряде (см. диаграмму 9). Кроме того, заметим, что при выравнивании не всего ряда, а начиная с 10-х годов XIX в. подъем 70-х годов выявился гораздо более отчетливо. Из экономии места соответствующую диаграмму здесь не приводим.

¹ Warren С., Pearson F. Op. cit. P. 22 ect; Belshaw H. The profit cycle in agriculture//Economic Journal, 1926. March. P. 29-32.

¹ Ср. соображения Зомбарта о соотношении темпов роста производства продуктов органического и неорганического происхождения в связи с колебаниями конъюнктуры (Die Störungen im deutschen Wirtschaftsleben während der Jahre 1900// Schriften d. V. f. Sozialp. Bd 113. S. 131 и сл.); Idem. Das Wirtschaftsleben... 2-ter Halbb. S. 578 и сл.

¹ Ср.: Warren G., Pearson F. Op, cit. P, 237 etc.; Hansen A. Op. cit. P. 205 etc.

² Ср.: Warren G., Pearson F. Op. cit, Ch. V-VII; Hansen A. Op, cit. P. 209 etc.

¹ Таблица построена на основании тех же источников, что и аналогичная таблица выше, а также на основании исчисленных нами индексов покупательной силы товаров. Годы классических кризисов отмечены знаком*.

¹ См.: Ковальская Л.М. Покупательная сила пшеницы//Вопросы конъюнктуры. 1927 Т. III. С. 128 и сл.

¹ Ср.: Belshaw H. Op. cit.; см.: Engberg R. Op. cit. Passim.

² Ср.: Warren G., Pearson F. Op. cit. Passim.; Sering M. International price movements... P. 15 и сл.; Enfield R. Op. cit. Ch. III; Nourse E. Op. cit. Ch. III; Nation. Industr. Conf. Board//The agricultural problem in the Un. St. Passim.; Осинский Н. Мировой кризис сельского хозяйства. М., 1923.

¹ Ср.: Belshaw H. Op. cit. P. 32 и сл.

 

 

V. Современное состояние конъюнктуры

сельского хозяйства и промышленности

Конъюнктура мирового хозяйства (индустрии и особенно сельского хозяйства) после 1920 г. вот уже целый ряд лет в общем характеризуется скорее как депрессивная². Предыдущий анализ динамики цен, если он верен, проливает свет на некоторые основные причины этой длительной депрессии мирового и в особенности сельского хозяйства.

В 1920/21 г. мировое хозяйство пережило острый и глубокий экономический кризис, который отразился и на сельском хозяйстве.

Но этого мало. После кризиса мировое хозяйство вступило в полосу понижения абсолютного уровня как промышленных, так и сельскохозяйственных цен. Есть все основания полагать, что полоса эта не является скоропреходящей, что она представляет из себя понижательную волну большого цикла. Каждый истекший год укрепляет правильность этого положения все больше и больше. Длительная волна понижения абсолютного уровня цен депрессирует развитие индустрии. Но в связи с переобременением сельского хозяйства капиталистических стран ипотечной задолженностью она не менее сильно ухудшает и положение сельского хозяйства.

Однако с точки зрения сельского хозяйства трудность положения этим не исчерпывается. Выше мы показали, что период длительно-понижательной волны большого цикла является вместе с тем и периодом низкой покупательной силы сельскохозяйственных товаров. Именно такое положение в общем наблюдается после 1920 г., и это в свою очередь ухудшает состояние сельского хозяйства¹.

Таким образом, неблагоприятная конъюнктура современного мирового хозяйства вообще и сельского хозяйства в особенности представляет из себя результат сочетания причин, которые вызвали не только экономический кризис 1920 г., но и обусловили как длительное падение абсолютного уровня цен, так и длительное понижение покупательной силы сельскохозяйственных товаров. Эти причины в общей форме освещены выше. Анализ конкретной формы выражения и связи этих причин специально в обстановке нашего времени не входит в задачу данной работы.

Но если все сказанное верно, то отсюда можно сделать вывод, что источники депрессивного состояния мирового и в частности сельского хозяйства в основе еще далеко не изжиты². Конъюнктура мирового рынка может в отдельные периоды улучшаться. Но при прочих равных условиях еще многие годы она останется в общем на пониженном уровне. Это положение имеет силу в особенности применительно к сельскому хозяйству.

² Ср. литературу, указанную в прим. 2* на с. 401-402.

¹ Ср. литературу, указанную в прим. 2* на с. 401-402.

² Ср доклад: Nourse E.G. The Outlook for Agriculture и речи но поводу этого доклада Warren'a Stine'a и др. (J. of farm economics, 1927); Warren G., Pearson F. Op. cit. Ch. XXV; Sering M. Op. cit. P. 36-74.

 

 

МОДЕЛЬ

ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ДИНАМИКИ

КАПИТАЛИСТИЧЕСКОГО ХОЗЯЙСТВА^*

1. Задачи работы заключались в том, чтобы определить законы основных тенденций (или тренда) динамики народного хозяйства и формулировать их строго математически. Решение этой задачи вводит по существу совершенно новый раздел в систему теоретической социальной экономии, так как она интересовалась до сих пор лишь такими динамическими проблемами, как проблема циклических колебаний и кризисов.

2. Для решения задачи я выделил основные элементы, характеризующие состояние народного хозяйства и допускающие прямо или косвенно количественное выражение. Эти элементы, а также их обозначения буквами или математическими символами следующие:

1) Национальный капитал 2) Количество самодеятельного населения 3) Производство средств производства 4) Производство предметов потребления 5) Общие размеры производства 6) Народный доход 7) Заработная плата 8) Процент на капитал 9) Сумма земельной ренты 10) Размеры накопления капитала

- К - А - P 1 - P 2 - P - E - l - i - R - S

Итого 10 основных величин. И для того чтобы определить их и закон их изменения, необходимо установить систему из 10 независимых уравнений и решить ее или определить некоторые из них отдельно, а для оставшихся построить соответствующую систему уравнений. Я иду вторым путем.

3. Я констатирую, что среди этих величин имеются величины, которые в процессе динамики кумулируются, накапливаются и в каждый данный момент образуют известный фонд. Такими

величинами являются, во-первых, количество самодеятельного населения, во-вторых, национальный капитал. Сюда же нужно отнести уровень техники, который хотя и не является сам экономической величиной, но допускает косвенное измерение и оказывает количественно измеримое влияние на элементы хозяйственной жизни. Прочие экономические элементы имеют характер не фонда, а "потока", не подчиняются принципу кумуляции. Общий ход динамики (тренд) этих элементов (как и всей социально экономической жизни) отражает собой (в смысле фундаментальной связи) ход динамики кумулятивных элементов. Ход динамики последних я прежде всего и анализирую.

4. Мне удалось показать, что закон их изменения выражается дифференциальным уравнением вида:

dy

dt

= ky (L - y),

где k есть коэффициент пропорциональности.

Интеграл этого уравнения, т.е.

∫

 

dy

y(L - y)

=

∫

kdt + c

приводит к формуле искомого закона в виде конечного или обычного уравнения вида¹:

y = L   1 + C -at c

(1)

где L, С и а - параметры, определяемые эмпирически.

Это уравнение графически характеризуется кривой вида 1 (рис. 1), а скорость ее прироста кривой 2 (рис. 2).

Рис.1.

Рис.2.

Найденная формула (1) при подстановке соответствующих параметров выражает закон тренда двух кумулятивных

величин - и капитала, и населения, а также ход измерения уровня техники.

5. Далее, опираясь на выводы теоретической экономии, я строю дифференциальное уравнение в частных производных, которое связывает сумму капитала (К), населения (А) и размеры дохода (Е). Это уравнение таково

E =

∂E

∂K

K +

∂E

∂A

A.

Интегрируя его, я получил выражение дохода E через А и К в виде простой формулы (2)

E = m√AK^1,

(2)

где m можно трактовать как уровень техники в его количественном влиянии на хозяйство. И так как закон изменения m, A и K дан формулой (1), то, следовательно, формула (2) дает закон изменения дохода Е. Таким образом, определены три искомые величины, не считая уровня техники.

6. Далее я строю уравнения, которые связывают еще не определенные искомые величины с уже определенными.

1. S =

dK

dt

(уравнение, определяющее ход накопления).

2. i =

∂E

∂K

(уравнение, определяющее ход динамики процента).

3. 1 =

∂E

∂A

(уравнение, заработной платы).

4. P₁ = С + S (уравнение, производства средств производства).

5. P₂ = Е - S (уравнение, определяющее ход средств потребления).

6. P = P₁ + P₂ (уравнение, определяющее ход общих размеров производства).

7. R = iV (уравнение, суммы ренты, причем V есть ценность земли).

Таким образом определены все 10 искомых величин.

7. Смысл построенных и решенных уравнений состоит в том:

1) что взятые в общей форме они характеризуют общую тенденцию или общий закон изменения всех основных элементов хозяйственной жизни;

2) что после определения соответствующих параметров на основании конкретных данных конкретной страны, они позволяют определить закон тренда динамики хозяйства именно этой страны;

3) что в силу этого они позволяют установить, какую фазу развития проходит данная страна, находится ли она в стадии раннего подъема, расцвета или общего заката и стабилизации;

4) что они, соответственно, позволяют ставить общий прогноз на ход развития страны, разумеется, при предположении, что с ней не произойдет каких-либо катастроф;

5) наконец, значение найденных формул огромно для исследования не только тренда, но и различных циклов в ходе развития народного хозяйства.

8. Необходимо учесть, что не все из сказанного мною достаточно, увы, проверено и что изложение дано необычайно кратко и далеко не аргументировано. Но лично я в восторге от результатов.

^* Модель изложена в письме от 5 сентября 1934 г., пересланном из Суздальского политизолятора. В письме от 21 июля 1934 г. Н.Д. Кондратьев высоко оценивал полученный результат, считая его в полном смысле слова открытием. Публикуется но тексту книги: Кондратьев Н.Д. Проблемы экономической динамики. М.: Экономика, 1989. С. 412-414 (Прим. сост.).

¹ a ≈ ak - (Прим. ред.).

¹ Это выражение вытекает из предыдущего при предположении: (∂Е/∂К) (K/Е) == (∂Е/∂А) (А/Е) = const - (Прим. пер)

 

 

Часть 2

ТЕОРИЯ

ПРЕДВИДЕНИЯ

И МЕТОДОЛОГИЯ

ПЕРСПЕКТИВНОГО

ПЛАНИРОВАНИЯ

ПРОБЛЕМА ПРЕДВИДЕНИЯ^*

 

 

Стремление человека приподнять завесу грядущего и предвидеть ход событий имеет такую же длинную историю, как и его попытки понять окружающий мир. Очевидно, что в основе интереса к прогнозу лежат достаточно сильные жизненные мотивы. Эти мотивы имеют двоякий характер: теоретический и практический. Однако удельный вес их, как это будет показано ниже, различен.

В 1682 г. Галлей наблюдал прохождение одной кометы, получившей позднее его имя, и определил ее орбиту. В 1705 г. он издал "Очерк кометной астрономии", в котором вычислил не менее. 24 кометных орбит. При этом Галлей был поражен сходством между орбитами комет, наблюдавшихся в 1531, 1607 и 1682 гг., и приблизительным равенством промежутков времени (75-76 лет), через которые они появлялись. Галлей допустил, что это была одна и та же комета, и, зная законы ее орбиты, предсказал вероятное новое появление ее около 1758 г., т.е. через 76 лет¹. В конце 1758 г. Клеро объявил, что прохождение кометы через перигелий² можно ожидать, с вероятностью ошибки на месяц, около 13 апреля 1759 г. Весь ученый астрономический мир ожидал, оправдаются ли эти предсказания Галлея и Клеро. В день Рождества 1758 г. комета была замечена Георгом Паличем, и она прошла через перигелий ровно за месяц и один день до срока, предсказанного Клеро³. Таким образом, прогноз Галлея и Клеро подтвердился блестяще и тем самым оправдал как гипотезу Галлея о тождестве наблюдавшейся кометы, так и

то, что законы орбиты этой кометы им были определены достаточно верно.

Этот классический случай удачного прогноза с исключительной наглядностью вскрывает теоретическое значение предвидения, значение его для развития науки: совершенно ясно, что прогноз выступает в качестве метода проверки научных теорий и гипотез.

Но как бы ни было велико это теоретическое значение прогноза, какой бы самодовлеющий характер это значение ни приобретало порой, с точки зрения генезиса и удельного веса оно является производным. С точки зрения генезиса основное значение прогноза, как и всякого знания, лежит в том, что оно отвечает настоятельным запросам нашего практического действия в процессе жизненной и социальной борьбы¹.

"Философы, - писал К. Маркс в одиннадцатом тезисе о Людвиге Фейербахе, - лишь объясняли мир так или иначе. Но дело заключается в том, чтобы изменить его "². В этих немногих словах с исключительной определенностью подчеркнуто основное значение задачи практического действия. Но всюду, где ставится вопрос о действии, т.е. о том, чтобы так или иначе изменять окружающий мир, тем самым ставится и вопрос о знании и прогнозе. Всякое стремление изменять окружающий мир неизбежно связано с представлением о том, в каком направлении следует его изменять и можно ли изменить его в этом направлении. Мы можем сознавать эти вопросы отчетливо или смутно, мы можем давать верный или неверный ответ на них. Но самая постановка этих вопросов, какая бы она ни была, и ответ на них заключают в себе явное или скрытое разрешение проблемы прогноза, ясное или смутное предвидение хода событий.

В процессе жизненной и социальной борьбы вопрос об изменении окружающего мира, о его приспособлении или о приспособлении к нему мы ставим перед собой всюду, где сталкиваемся с явлениями, в той или иной степени поддающимися нашему воздействию. Но с особенной настойчивостью этот вопрос

выдвигается перед нами именно в социально-экономической жизни.

Мы хорошо знаем, что процесс социально-экономической жизни в основе имеет стихийный характер и что ход истории шел не по указке науки и знания. Но тем не менее "в истории общества действуют люди, одаренные сознанием, движимые убеждением или страстью, ставящие себе определенные цели"¹. И если они ставят себе цели воздействия на природу, то еще настойчивее они ставят цели воздействия на саму социально-экономическую среду. Больше того, задачи воздействия на природу в конечном счете имеют производный характер и вытекают из целей изменения и улучшения все той же социально-экономической жизни. Эти цели могут быть великими или малыми, высокими или низкими. Но выдвигается ли проект социальной реформы, предлагается ли та или иная мера экономической политики, строится ли тот или иной план регулирования народного хозяйства, проводится ли задача организации частного предприятия и т.д., всюду ставится вопрос об активном вмешательстве в ход событий окружающей социально-экономической среды и вопрос о предвидении хода последующих событий. Вот почему в социально-экономической жизни проблема прогноза имеет особенно глубокое практическое значение.

Но еще никогда в истории она не приобретала столь большого и актуального значения, как в наше время у нас. Мы являемся свидетелями эпохи, когда на очередь практического осуществления в грандиозном масштабе поставлена задача овладения стихийными силами социально-экономической жизни и подчинения ее сознательному, планомерному руководству со стороны государства. Эта задача предполагает не только знание, видение упомянутых сил, но и предвидение их действия. Только на основе этого знания и предвидения возможно построение реального плана и перспектив сознательного организациошю-регулирующего действия. Совершенно очевидно, что проблема планового руководства социально-экономической жизнью органически связана с проблемой предвидения. План, конечно, - не только предвидение стихийно развертывающихся событий. План одновременно есть и программа сознательных действий. Но план без всякого предвидения - ничто.

Если огромное значение прогноза очевидно, то проблема прогноза здесь еще только начинается. Она слагается по крайней мере из следующих основных вопросов: 1) в чем состоит сущность прогноза; 2) на какие предпосылки он опирается; 3) чем и как определяются пределы его возможности, в частности и в особенности в социально-экономической жизни и 4) каковы основные типы и формы прогноза.

Из самой постановки вопроса ясно, что в данной статье мы не занимаемся предсказанием тех или иных событий, а имеем в виду анализ проблемы прогноза с общей систематической точки зрения применительно к условиям социально-экономической жизни. Конечно, вопросы прогноза, как и все научные проблемы, находят свое фактическое разрешение прежде всего в лаборатории социального научного исследования и в опытах предвидения, по существу. Поэтому и рассмотрение вопроса с общефилософской точки зрения может быть плодотворным лишь в том случае, если оно ориентировано на данных таких специальных исследований¹. Это обязывает нас вести общий анализ проблемы прогноза с учетом опыта фактического предвидения. Но это нисколько не делает такой анализ излишним. Наоборот, едва ли можно спорить с тем, что дальнейшее развитие и уточнение опыта предвидения и применение его при решении практических задач требуют систематического освещения проблемы.

В настоящее время практические попытки прогноза в социально-экономической жизни, в частности в области хода конъюнктуры, получили широкое распространение². Тем более настоятельной представляется потребность общего рассмотрения проблемы прогноза.

В чем же состоит сущность прогноза и какое место занимает он в системе нашего знания? Приведенный выше классический пример с предсказанием появления кометы Галлея облегчает ответ на этот вопрос.

Допустим, что из коллективного опыта мы знаем события а, b, с,..., n и связи между ними. Причем событие здесь понимается в самом широком смысле. Допустим, далее, что на основании изучения этих событий мы с достаточным основанием заключаем о предстоящем выходе события или событий х, у, z... Такое обоснованное заключение от событий, уже данных в опыте, к возможному выходу событий, которые нам еще не даны и не наступили, мы называем прогнозом. Отсюда ясно, что для прогноза существенны три элемента: 1) переход от событий, данных в опыте, к событиям, которые еще не даны в нем; 2) переход к событиям, которые не даны не только потому, что они нам неизвестны, но и потому, что они еще не совершились; 3) переход не произвольный, а научно обоснованный, опирающийся на установленную достаточную для суждения вероятность выхода события или событий. Легко видеть, что именно эти элементы мы находим и в приведенном примере предвидения Галлея-Клеро.

Сказанное о существе прогноза дает возможность достаточно точно отграничить его от других видов знания и вместе с тем указать то место, которое он логически должен занять в общей системе нашего научного знания.

Психологически мы обычно отдаем себе полный отчет в том, что удачный прогноз означает высшее торжество знания. Но поскольку прогноз предполагает переход от событий, которые нам даны, к событиям, которые еще не даны и далее не наступили, под влиянием сложности и многообразия этих событий мы, естественно, склонны относиться к нему с крайним недоверием. Для этого, как мы увидим ниже, имеются некоторые объективные основания. Однако в составе нашего научного знания имеются обширные области, которые по своей природе стоят весьма близко к прогнозу. И если мы ценим их, если мы считаем их составной частью научного знания, то принципиально мы должны отвести подобающее место и прогнозу.

Действительно, мы никогда не знаем во всех деталях хода событий прошлого. При изучении их мы исходим из посылки, что эти события протекали каким-то одним определенным образом. Но из каких основных составных элементов слагается наше знание об этих событиях?

Очень часто полагают, что наше знание о явлениях окружающего мира слагается из двух основных элементов: из описания явлений и объяснения их. В связи с этим часто различают науки

описательные и объяснительные¹. Некоторые идут еще дальше и думают, что по существу все наше знание сводится к описанию явлений и, следовательно, все науки в конечном счете имеют описательный характер². О названиях можно не спорить. Однако в действительности описание понимается здесь слишком широко. Под именем описания здесь объединяются по крайней мере две разнородные категории знания.

Описание событий всегда есть фиксация их признаков, которыми они уподобляются другим событиям или отличаются от них³. Описание в чистом виде и в узком смысле поэтому предполагает, что само описываемое событие не проблематично и дано нашему непосредственному или посредственному опыту. В этом смысле мы описываем расстилающееся над нами звездное небо, различные виды растений и т.д. В этом смысле мы описываем и те или иные события прошлого, в частности исторические события. Но в случае описания событий прошлого, очевидно, необходимо, чтобы эти события нашли достаточное выражение в источниках, чтобы источники эти непосредственно изображали событие, были бы, так сказать, остатками интересующих нас событий прошлого ⁴.

Однако легко показать, что в действительности содержание многих наук исторического характера, называемых часто описательными, описанием в только что изложенном узком смысле не исчерпывается. Весьма часто интересующие события прошлого в указанном смысле нам не даны и проблематичны. Весьма часто мы не знаем, имели они место в прошлом или нет и если имели, то в каком виде. Непосредственных, изображающих источников или остатков интересующих нас событий в нашем распоряжении

нет. В таком случае, строго говоря, мы не можем просто описать эти события. Мы должны прежде по имеющимся косвенным данным или по источникам, лишь косвенно обозначающим событие ¹ установить, имело оно место или нет и если да, то в каком виде. Конечно, в действительности событие это, наверное, или было, или нет, и если оно было, оно характеризовалось определенными признаками. Но нам это неизвестно. Для познания его мы должны ранее умозаключить от одних, данных нам событий a, b, с... n и т.д., к другим интересующим нас событиям х, у, z... и т.д., которые нам не даны и вопрос о реальности которых мы решаем.

Вступая на путь такого заключения, мы интерпретируем и синтезируем имеющиеся косвенные данные а, b, с... n и т.д. Интерпретируя же и синтезируя их, мы неизбежно опираемся на уже ранее установленные в данной области знания типологические обобщения, причинные связи, закономерности, общие понятия и т.д.² Только опираясь на них, мы умозаключаем о том, были события у, z и т.д. или нет и если были, то в каком виде. Таким приемом в самых широких границах пользуются история кул