Особенности пространственной ориентации храмов

 

В эпоху Нового царства ориентация храмов не подчинялась каким-либо канонам. Храмы, заложенные в период Среднего царства, были ориентированы на культовые центры бога Осириса (Нехен, Бусирис, Абидос и др.). В рассматриваемый период новые храмы нередко возводились на руинах старых и сохраняли прежнюю пространственную ориентацию. Но были здесь и свои особенности. В период полного господства фиванского бога Амона второстепенные храмы, расположенные в Фивах, ориентировали перпендикулярно оси Большого храма Амона (Ипет-Сут). Примерами могут служить храмы Мут (супруги Амона), Хонсу (его сына), а также Луксорский храм (Ипет-Рес). Подобную расстановку можно наблюдать в мире животных (волков, диких собак, бойцовских рыбок и пр.). Здесь более слабые особи таким образом демонстрируют свое подчиненное положение.

Большой храм Амона-Ра в Карнаке (Ипет-Сут), заложенный во времена Синусерта I, имеет ярко выраженную ориентацию на город Абидос (азимут 303º 40`). Дело в том, что в период Нового царства имена Ра и Осириса были автоматически включены в имя верховного фиванского бога, «объединителя» Северного и Южного Египта. Поэтому ось «Фивы – Абидос» закрепилась и в религиозной политике, и в архитектуре. Здесь прослеживается определенная логика.

Душа молодого фараона, только что вступившего на престол, олицетворялась с богом Гором, сыном Ра. Душа зрелого, достигшего вершины физического совершенства, фараона отождествлялась с Амоном-Ра. Состарившийся владыка уходил в Царство Осириса, в Абидос. Солнечный Гор появлялся по утрам далеко на востоке, Амон-Ра парил над своим храмом в полдень, Царство Осириса располагалось где-то за западным горизонтом, в Ливийской пустыне. Каждый бог занимал свое определенное место на пространственной оси Большого храма.

Большинство ритуальных церемоний, совершаемых в Карнакском храме, сопровождалось выносом священной лодки. Этому есть прямая аналогия в мифологии Древнего Египта. Это движение ночной лодки Месктет по подземному Нилу. Согласно религиозному сценарию, лодка солнечного бога сначала опускается в «Жерло расселины», расположенное западнее Абидоса, а затем начинает двигаться на восток по узкой долине, разделенной железными вратами на 12 частей (количество «ночных» часов). Эти врата охраняются огнедышащими змеями (каменные уреи, тексты заклинаний на стенах храма). Каждые из этих ворот Месктет проплывает в определенный час ночи (вспомните синий потолок гипостильного зала, украшенный золотыми звездами, и изображения крылатых солнечных дисков над дверными проемами). Крылатые диски как бы плывут под звездным потолком. По мере продвижения ночной лодки, в которой восседает солнечный бог, души усопших выходят из своих гробниц и устремляются ей навстречу. Они на время оживают под благотворными солнечными лучами, приветствуют сияющего бога. Многочисленные фигурки «ушебти», стоящие в храмовых залах – олицетворение этих душ. Большинство из них было намеренно повернуто в сторону центрального нефа, по которому «проплывает» ритуальная лодка. Здесь же можно увидеть каменные фигурки павианов, приветствующих Солнце: «Сотворил ты павианов, да поют они тебе, да пляшут перед тобой!…» (рис. 4.13).

 

 

Рис. 4.13. План Большого храма Амона-Ра в Карнаке

 

А где-то далеко на востоке, за пределами Восточных ворот, находятся заповедные Бобовые Поля (Сухит-Иару), на которых трудятся души людей, оправданных на суде Осириса. Они первыми встречают восход Солнца и приветственными криками сопровождают его триумфальное шествие по небосводу.

Таким образом, в течение полутора тысяч лет египетские жрецы и фараоны создавали на примере Большого храма Амона-Ра в Карнаке огромную модель Земли Дуат – своеобразный музей, в котором на «миллионы лет» была увековечена история египетского государства (сцены битв и походов, коронаций, приема послов и т.п.). В этом нет ничего удивительного – ведь земная жизнь любого человека считалась всего лишь кратковременной репетицией его «вековечной» жизни на Полях Иару после физической смерти. Архитектура Ипет-Сут наглядно показало египтянам сценарий их посмертного существования.

1. 10 Билет: Особенности градостроительства Двуречья. Планировка Ура (III тыс. до н. э.)

Застройка городов Двуречья, по всей видимости, происходила довольно стихийно.

В III тысячелетии до н. э. Шумер состоял из дюжины (или около того) городов-государств, а послед­ние, в свою очередь, имели обычно один большой, обнесенный стенами город, ко­торый окружали окрестные селения и дере­вушки. Выдающейся чертой каждого горо­да был главный храм, расположенный на высокой террасе, превращающейся постепенно в массивную ступенчатую башню – зиккурат. Вокруг него беспорядочно теснились дома горожан. Ширина улиц, ориентированных на городской центр, редко превышала 1,5-3,0 метра. На них с большим трудом могли разойтись два пешехода и одна повозка. С крыши одного дома можно было легко перепрыгнуть на крышу соседнего. На плоских кровлях домов хозяйки сушили белье и продукты, оживленно беседовали друг с другом. Санитарных узлов и системы ливневой канализации не было. Естественную нужду справляли в тупиковых переулках или оврагах. Сюда же выносили мусор. В период разливов городские улицы заполнялись потоками грязи и отбросов. Для защиты зданий от наводнений более состоятельные горожане облицовывали цоколь обожженным кирпичом и обмазывали битумом. Строить старались на холмах, чтобы уберечь постройку от воды. Высота холмов с течением времени росла за счет разрушающихся зданий. Зелени в городах, за исключением священных садов (энтум), почти не было. В священных садах росли фруктовые и декоративные деревья (яблони и фиговые деревья, миндаль и фисташки, абрикосовые деревья, виноград, тамариск, акации).

В Ираке, как и на Ближнем Востоке в целом, человеку часто приходилось селиться на плоской равнине, которую в любой момент могли затопить либо разливы рек либо селевые потоки, пришедшие с ближайших гор. Чтобы хоть немного приподнять основания своих жилищ, люди искали любые естественные возвышенности или же ставили свои дома на глиняные платформы. Дома строились из необожженного кирпича-сырца и обмазывались глиной. Крыши обычно крыли тростником или соломой, а сверху обмазывали слоем глины, которая не пропускала дождевую воду. Ежегодно, когда заканчивался сезон дождей, наружную обмазку крыш и стен нужно было обновлять. Но вся глина, смытая с крыш и стен домов, оставалась на улице. Естественно, уровень улицы постепенно повышался. В древних селениях отходы не убирались. Если в доме что-нибудь перестраивали и ломали стену, все кирпичи этой стены оказывались на улице. К этому следует добавить, что постройки из сырцового кирпича весьма недолговечны. По прошествии определенного времени стены начинают оседать. Поддерживать их в порядке оказывалось дороже, чем снести и возвести на том же месте новые. Но новый дом, выстроенный на развалинах старого, будет стоять чуть выше, чем прежний. Так постепенно повышается уровень улицы. Иногда непредвиденные события самым решительным образом ускоряют этот медленный процесс. Большой пожар может за ночь уничтожить целый квартал. Враг может разрушить поселение и покинуть его, а может и отстроить заново или на следующий год, или через много лет. Поселок, таким образом, оказывается на какое-то время без жителей, но затем в нем вновь селятся люди, те же, что жили там прежде, или другие. В любом случае и при новых обитателях слои отложений будут расти, а холм – становиться все выше. Чем древнее телль, тем больше следов и зарубок оставили на нем отшумевшие века и тысячелетия.

На фоне других шумерских городов звездой первой величины был, безусловно, Ур. Неслучайно его имя так часто упоминается в эпических поэмах и гимнах того времени:

 

«О город, всем обеспеченный,

Омываемый водами неиссякаемыми,

Незыблемый бык,

Помост изобилия страны, зеленая гора,

Город, чьи судьбы определил Энки,

Святилище Ур, да вознесешься ты до небес!…» [38, С. 108].

 

Это был достаточно крупный по тем временам город. Его площадь достигала 70 га. В плане он имел форму яйца, развернутого острым концом к югу. Стены подобной конфигурации было сложнее разрушить ударами таранов.

К концу III тысячелетия до н. э. Ур был буквально заполнен великолепными архитектурными ансамблями. Надписи сообщают, что Ур-Намму воздвиг стены Ура, «подобные желтой горе». В то время город представлял собой в плане непра­вильный овал длиной около километра и, шириной до 700 метров. Его окружала стена I с крутым внешним откосом из кирпича-сырца. Воды Евфрата омывали стены с за­пада и севера, а восточную часть защищал глубокий и широкий канал. Таким образом, Ур с трех сторон окружала вода, и подойти к нему по суше можно было лишь с юга. Центр города занимал огромный свя­щенный участок с храмами и святилищами бога Луны Нанна – покровителя Ура, с жилищами жрецов, складами, мастерски­ми и дворцами правителей. Вокруг теменоса теснились жилые кварталы. На севере и западе города, близ Евфрата, находились главные торговые пункты Ура – Северная и Западная гавани. Некоторые храмы и общественные здания Ура входили в оборонительную систему города. Их внешние стены смыкались с городской стеной и как бы подпирали её. Крыши зданий превращались в оборонительные башни. С трех сторон город окружала вода – русло Евфрата и канал. Лишь с юга был открыт доступ в город через Южные ворота (рис. 5.2).

«Ур застраивался без всякого плана, – пишет Вулли, – Узкие немощеные улицы извиваются между домами, неправильное расположение которых определялось прихотью частного владельца. Застроенные кварталы настолько обширны и здания стоят столь тесно, что добраться до домов, расположенных в центре квартала, воз­можно только тупиковыми переулками, Жилые здания в основном однотипны... (рис. 5.3). Внутренний двор, соединенный с улицей коридором, окружен жилыми помещениями с лестницей, ведущей на второй этаж, – таков преобладающий характер построек самой различной величины и достаточно разнообразных форм (рис. 5.4, а). Среди жилых домов разбросаны строения меньшего размера, несомненно, лавки. Простейшая из них со­стоит всего из двух помещений; к улице об­ращено некое подобие торговой палатки, подчас с открытым фасадом, а за ним – длинное складское помещение.

 

 

Рис. 5.2. План города Ура (III тыс. до н. э.):

1 – телль (естественный или искусственный холм; на вершине – административные и культовые постройки), Э-теменанки (зиккурат бога Нанны); 2 – Гипар (святилище богини Нингали; 10-12 – жилые кварталы; 13 – Дорога процессий; 17, 18 – морская и речная гавани; 21 – городская стена, Южные ворота; 22 – священные сады (энтум);

 

Стены всех построек сложены из кирпича; в нижних рядах кладки кирпич обожженный, выше – сырец. Снаружи стены оштукатурены и побелены. Улицы не были мощеными, их покрывала утрамбованная глина, В дождливую погоду она превращалась в непролазную грязь. Да и ширина улиц была такой, что по ним не смог бы проехать колесный экипаж.... (рис. 5.4, б). В городе грузы переносили люди или вьючные ослы... По сути дела, Ур был типичным городом Востока. Правда, нечистоты не выливались здесь прямо на улицы, а вытекали в открытые каналы вдоль дорог, однако сухой мусор из домов выметали и выбрасывали под ноги прохожим...» [17, С. 35].

 

 

Рис. 5.3. План домов семьи Эйанацира в г. Уре (по Л. Вулли)

 

 

а б

 

Рис. 5.4. a – Двор с галереей по ул. Веселой, 3 в г. Уре;

б – «Складская улица» в г. Уре (реконструкции Леонарда Вулли)

11 Билет: Культовая архитектура Двуречья. Многоярусные башни (зиккураты)

Как в северной, так и в юж­ной Месопотамии храмы и храмовые центры появились ранее зарождения государства. Культовые сооружения обычно возводились из кирпича-сырца, т.е. в технике более передовой, чем глинобитные и тростниковые дома. Уже очень рано, с первой половины IV тысячелетия, в храмах наблюдается стремление к монументальности и к симметрии. Храмовые центры на месте современного Абу-Шараин (древнее Эриду) и современного Тепе-Гавра сохраняли в течение тысячелетий значение ме­ждуобщинных святилищ.

Уже в начале IV тысячелетия до нашей эры сложилась схема прямоугольного храма с главным помещением вытянутой в плане формы, в котором находились алтарь и жертвенник, и с двумя рядами меньших помещений по его сторонам; разработанный по этой схеме тип храма оказался чрезвычайно устойчивым и применялся в различных вариантах в течение тысячелетий. В наиболее ранних сооружениях этого рода (Гавра XIX и XVIII) наружный объем храма еще не дифференцирован: ясно только, что вход был на короткой стороне, и святилище имело продольную направленность. В дальней­шем, с выделением храма в отдельное здание, вход обычно устраивался в глубокой нише (айване) между массивными боковыми вы­ступами.

Храмы Двуречья обычно строились из плоских сырцовых кирпичей прямоугольной формы на глиняном растворе. Размеры кирпичей увеличивались с совер­шенствованием техники изготовления. Кирпичи позволяли создать перевязку в чередующихся рядах кладки и образовать на_поверхности стен сложную систему отступов и выступов. Двойные и даже тройные отступы, да еще сгруппированные попарно, создают сложный ритм обработки стены на фасадах и в интерь­ере. Снаружи стены были покрыты белым из­вестковым раствором, а в интерьере – окра­шены в ярко-красный цвет.

Примером могут служить храмы Эриду. Шестнадцать храмов были здесь последовательно на одном и том же месте. Первые храмы были подняты на платформу, чтобы защитить их от болотной сырости и паводков. Каждое последующее зда­ние строилось на засыпанных развалинах пре­дыдущего. К концу IV тысячелетия храмовая платформа выросла в монументальное двухъ­ярусное подножие длиной 65 м (рис. 5.7).

Так зародилась и развилась характерная для архи­тектуры Месопотамии храмовая башня – зиккурат (что означает по-аккадски «вершина»). Первоначально все храмы строились, по-види­мому, на высоких платформах, что отразилось в Шумерском обозначении всякого храма – э-кур (буквально «дом горы»). Позднее зиккурат воздвигался только при храме глав­ного бога данного города.

 

Рис. 5.7. Храм VII в Эриду (III тыс. до н. э.). Реконструкция

 

Рис. 5.8. Пэтэси (правитель) Лагаша Гудеа (XXIII в. до н. э.)

Существование в странах Двуречья «поголов­ного рабства» обусловило появление идеи все­общей иерархической зависимости. Чиновники считались теперь «рабами» правителей, правители (энси, пэтэси) – «раба­ми» царей, а сами цари считали себя «рабами» богов. Это мировоззрение ярко отра­жено в мифах, переносивших земные отноше­ния на небо: люди созданы, чтобы принять «иго труда на богов», а их вожди – чтобы строить и обновлять храмы. Основатель III ди­настии Ура, знаменитый государь-строитель Урнамму, изображен шествующим за богом Сином и несущим на плече измерительный шнур, наугольник и строительный молоток. Пэтэси (правитель) Лагаша Гудеа показан сидящим с чер­тежом здания и с масштабной линейкой на коленях (рис. 5.8). Это изображение разъясняет процесс проектирования. На чертежах планов этого времени соотношение размеров помещений не соблюдалось и было выражено лишь цифрами. Измерительная линейка Гудеа разделена на 16 частей; на одной стороне эти части разби­ты на 2, 3, 4 и 6 долей, а на другой – на 12 и 13.

Уже в древнейшую эпоху, в связи с образованием государств, на территории Двуречья обособляется сословие жрецов. Эти люди обычно происходили из богатых семей. Должность жреца передавалась по наследству. Основным требованием к соискателю было отсутствие физических недостатков.

Среди жрецов было много ученых людей. Они обладали астрономическими познаниями, необходимыми для правильной организации ирригационных и сельскохозяйственных работ. По свидетельству античных авторов, в Вавилоне, Борсиппе, Сиппаре и Уруке существовали крупные астрономические школы, слава о которых выходила далеко за пределы Двуречья. Каждая из них разработала свою систему астрономических вычислений и имела своих приверженцев.

Чтобы следить за сезонными разливами рек, необходимо было вести систематические наблюдения за перемещениями небесных светил – Солнца, Луны, звезд и планет. Поэтому в странах Двуречья очень рано появилась астрономия и сопутствующая ей астрология (наука предсказаний по «узорам Небесного Зонта»). С их помощью создавались звездные календари и гороскопы. Жители Двуречья поклонялись астральным божествам, в роли которых выступали различные небесные тела (саббеизм). Поэтому, размещая свои города и храмы в природном окружении, жрецы-зодчие стремились с помощью рукотворных творений начертать на земле карту ночного неба.

Евфрат при этом отождествлялся с Млечным Путем, Солнце и луна – с крупными столичными городами, зодиакальные созвездия – с мифологическими чудовищами (дикими псами, человеко-быками, змеями, грифонами, людьми-скорпионами, рыбо-людьми и т. д.). Все эти образы легли в основу монументально-декоративного искусства Двуречья.

Наблюдения за звездным небом («полым полушарием из драгоценных камней») жрецы вели с крыш своих храмов или с вершин кирпичных башнеобразных построек – зиккуратов.

Для этого природа Двуречья создала прекрасные условия. Приведем свидетельство известного археолога В.И. Гуляева: «К вечеру воздух остывает и становится прозрачнее. И сразу же все вокруг приобретает привычные живые цвета. Над головой будто раскрывается сказочный небесный купол. Иногда на нем видны легкие перья облаков, подсвеченные снизу и окрашенные в теплые розовато-желтые цвета. А часов в шесть с небольшим багряный диск солнца мгновенно скатывается вниз и исчезает за гребнем гор, словно его дернул за веревочку невидимый великан. Приходят сумерки и долгожданная прохлада. Еще через 10-15 минут наступает чернильной густоты темень. Затем одна за другой зажигаются в небе звезды, выплывает серебристая луна, и ожившая степь сбрасывает с себя остатки знойной дневной одури. Надо сказать, что небо здесь черное-пречерное, словно бархат, а звезды – необычайно крупные и яркие. Ими можно любоваться часами. Серебристая пыль Млечного Пути, яркие гроздья Ориона, Большой и Малой Медведицы…» [21, С. 18].

Первые храмы строили на высоких кирпичных платформах, чтобы защитить их от наводнений. Высота платформ достигала 6-15 метров. Они строились из сырцового кирпича и оснащались целой системой дренажных каналов. Традицию размещения святилищ на вершинах гор и холмов также связывают с тем, что первопоселенцы пришли в свое время на равнину с Иранского нагорья, где устраивали культовые постройки на возвышенностях. Примером тому может служить Овальный храм в Хафадже (нач. III тыс.– XXII в. до н. э.) (рис. 5.9).

 

 

Рис. 5.9. Овальный храм в Хафадже (нач. III тыс.– XXII в. до н. э.)

 

 

Рис. 5.10. Белый храм в г. Уруке (XIX в. до н. э.). Платформа.

К третьему тысячелетию до н. э. постепенно сложился классический тип месопотамского храма. Он имел две части – «нижний» и «верхний» храмы. В «нижнем» храме происходили культовые церемонии и обряда. В «верхнем», стоявшем на вершине кирпичной башни (зиккурата), жило божество-покровитель города. На башню вела лестница. По ней поднимались наверх жрецы из «нижнего» храма или спускалось из «верхнего» храма в «нижний» божество, чтобы воплотиться в свою статую, стоявшую в «нижнем» храме. Примером может служить так называемый Белый храм в г. Уруке (XIX в. до н. э.) (рис. 5.10, рис. 5.11).

 

Рис. 5.11. Белый храм в г. Уруке (XIX в. до н. э.). Святилище. Реконструкция

 

Зиккурат представлял собою местный вариант модели Вселенной. В странах Двуречья количество ярусов в зиккурате не превышало четырех (вместе с храмом).

Нижний ярус, покрытый черным асфальтом, был посвящен Эа – «владыке низа», богу подземного царства и океанских вод [59]. В период разливов рек этот ярус частично скрывался под водой – Эа как бы вступал в свое владение. После спада воды из толщи яруса еще долго через дренажные отверстия вытекала наружу по лоткам влага – олицетворение речных вод.

Второй ярус, облицованный красным обожженным кирпичом, символизировал Землю, владение бога Энлиля, «владыки всех стран». Обычно на этом ярусе росли деревья («висячие сады»).

Третий ярус, побеленный известью, посвящался богу «раскаленного воздуха» и небес Ану – старейшему из шумерских богов.

Облицованный голубой керамической плиткой храм считался жилищем божества. Его венчали большие позолоченные рога – Корона Ану.

Наиболее известен Э-теменнигуру – зиккурат бога Нанны (Наннара) в Уре (2118-2007 гг. до н. э.). Это и есть знаменитый зиккурат Ур-Намму – массивный постамент для главного храма города, построенного в честь бога Луны Нанны. Раскопанный и, тщательно отреставрированный англичанами в 20-е годы, он разительно отличается от других малоприметных руин Ура совершенством пропорций и степенью сохранности (рис. 5.12).

Зиккурат возведен из сырцового кирпича и покрыт сверху почти трехметровым «панцирем» из обожженного кирпича, скрепленного раствором битума. Его осно­вание – 60 на 45 метров. Прежде он состо­ял, по меньшей мере, из трех ярусов или этажей, но в настоящее время уцелел лишь первый этаж и часть второго. Эта внуши­тельная глиняная масса создает впечатление легкости и изящества благодаря своим совершенным пропорциям и слегка закругленным линиям. Долгое время считалось, что подобный прием изобрели греки при строительстве знаменитого Парфенона. В действительности же, как мы видим,этослучилось почти на две тысячи лет раньше. На свободной площади ступеней-террас зиккурата когда-то росли деревья.

 

Рис. 5.12. Зиккурат Нанны в г. Уре. Современное состояние

 

Для этого наверх принесли слой пло­дородной земли и сделали специальные водоотводные сооружения для полива растительности дождевой водой. Зеленая гора знккурата, высоко вздымавшаяся над зуб­цами городских стен, была видна издалека, четко выделяясь на желто-сером фоне унылой Месопотамской равнины. Зиккурат Ур-Намму – одиниз немногих уцелевших до наших дней прямых свидетелей далекого прошлого. Все яростные вихри истории оставили на нем свой приметный след. Все правители Ура внесли посильную лепту в его сооружение и отделку. Чтобы документально увековечить свой строительный пыл, каждый царь спешил замуровать в толще стен ступенчатой башни клинописную табличку или цилиндр с перечнем своих заслуг перед потомками:

«Во славу владыки своего Нанна, славнейшего из сыновей Энлиля, могучий муж Ур-Намму, правитель Урука, царь Ура, царь Шумера и Аккада, воздвиг Этеменигуру возлюбленный им храм» (рис. 5.13).

 

 

Рис. 5.13. Зиккурат Нанны в г. Уре. Варианты реконструкции

 

 

Мощный взлет лестниц подчеркивает нерасчлененность самого массива, выявляя огромный масштаб и мрачное величие зиккурата. На нижний ярус можно было пройти по трем пологим лестницам. Затем процессия жрецов двигалась по крытым переходам в «верхний» храм. Её внезапное исчезновение воспринималось снизу подлинным чудом.

По всей видимости, главный фасад Э-теменнигуру был нацелен на точку восхода «высокой» Луны. Не случайно на глиняных конусах. Найденных в толще башни, было написано: «Во славу царственного Нанна, сияющего с ясных небес, я, Вардасин, благочестивый правитель, воздвиг сей храм. Построил я для бога дом его, радость сердца Э-теменнигур. Чудо и украшение земли, да стоит он вечно!…» (рис. 5.14).

 

 

Рис. 5.14. Зиккурат Нанны в Уре. Реконструкция по Л. Вулли

 

Жрецы бога Нанны в конце месяца нисан (21 марта) стояли на вершине зиккурата и смотрели на запад. В этот день ожидался одновременный восход «новорожденной» Луны (Нанны или Сина) и его супруги Иштар (Венеры). Появление этих светил на небосклоне («священный брак») совпадало по времени с началом разлива Тигра. А через 15 дней, в период «полной» Луны («Нанны, набравшего силу») начинался разлив Евфрата. Чтобы обеспечить земле плодородие, царь со своей супругой или верховный жрец бога Луны с рабыней, одетой в костюм богини Иштар, совершали обряд «священного брака» внутри храма. Этим событием в Уре начиналось празднование Нового года.

Особенностью месопотамских зиккуратов является визуальное искривление поверхности их стен. Они имеют легкий выгиб (энтазис) в центральной части стены. Вполне возможно, что он получился за счет общего «расползания» кирпичной массы под собственной тяжестью. Но благодаря этой особенности зритель, стоящий на углу башни, не может увидеть соседний угол – здание кажется значительно больше своих истинных размеров: «Обмеры позволили установить отклонения и неправильности, свойственные формам сооружения, которых археологи первоначально не могли объяснить. Стены отдельных ярусов (зиккурата) были не вертикальными, а несколько скошенными, подобно средневековым крепостным стенам. Более того, они не образовывали прямых линий, а выгибались горизонтальной дугой к центру. Рисуночная реконструкция пирамиды прояснила смысл этих таинственных погрешностей. Сооружение, состоящее из прямоугольных, этажами поставленных друг на друга шестигранников, создавало бы впечатление громадной и бездушной глыбы. По наклонным и вогнутым плоскостям облицовки взгляд зрителя мог свободно скользить к вершине, чтобы остановиться на храме – главном архитектурном и логическом центре всего сооружения. Стало совершенно ясно, что шумерские архитекторы были не только замечательными строителями, но и чуткими художниками, которые хорошо знали тайны композиции грандиозных сооружений. С достойным восхищения мастерством они сумели соединить в них монументальную силу с легкостью и гармонией…» [36, С. 45-48] (рис. 5.15).

 

 

Рис. 5.15. Фрагмент стены зиккурата бога Нанны в Уре. Лопатки-контрфорсы.

 

Не исключено, что зиккураты выполняли вполне конкретные, «приземленные» задачи. Они служили монументальными календарями, позволяющими с той или иной степенью точности вести счет времени.

Необходимо напомнить, что календарный год в странах Двуречья делился на три периода – «Разлив», «Посев» и «Жатва». Каждый из этих периодов включал примерно по четыре месяца (в современном летоисчислении). Скорее всего, три ступени Э-теменнигуру олицетворяли именно эти времена года.

«Разлив» (~ март – июнь) – время, когда в Месопотамии владычествует бог Эа. Своей максимальной отметки разлив достигает в начале мая, уровень воды поднимается в среднем на 3 метра. Поэтому нижний черный ярус зиккурата, обмазанный асфальтом в целях гидроизоляции, был посвящен водному богу. В период речных разливов, когда бурлящая вода подступала к подножию башни (а изредка затопляла ее полностью), горожане, заполнявшие верхние террасы, могли воочию убедиться в могуществе Эа, посетившего свои владения.

Отмечено, что поверхность стены была испещрена небольшими квадратными отверстиями. Это выходы дренажных каналов, через которые из толщи кладки удалялась лишняя влага. Внутрь каналов помещали глиняные черепки. С поверхности кровли и террас дождевая вода удалялась через специальные «фартуки» (водосливы) – кирпичные желоба со свинцовыми лотками, устроенные между спаренными пилястрами. С помощью этих приспособлений удалялась не только дождевая влага, но и вода, которой поливали «висячие сады» на ярусах зиккурата (рис. 5.16).

 

 

Рис. 5.16. Дренажные отверстия на поверхности нижнего яруса зиккурата

 

«Посев» (июль-октябрь) – время Энлиля, покровителя земного плодородия. В этот период осуществлялся посев ячменя – основной зерновой культуры Двуречья.

«Жатва» (ноябрь-февраль) – период полного господства бога раскаленного воздуха Ану. Праздник этого бога отмечался в январе-феврале, а «праздник серпов», завершающий сбор последнего урожая, – уже в конце марта. Основные даты взяты из книги известного востоковеда И.М. Дьяконова «Люди города Ура» [29, С. 288-296].

С нашей точки зрения, три яруса Э-теменнигуру символизировали упомянутые выше сельскохозяйственные сезоны. Каждая из граней в ярусах обозначали тот или иной месяц. В свою очередь, они членились плоскими лопатками, по семь на каждой грани. Вероятно, жрецы храма Луны с определенным временным интервалом передвигали от одной лопатки к другой сверкающее на солнце изображение бога Сина (Нанны). Это мог быть огромный серебряный шар или антропоморфная скульптура, видимая из любой точки города. По его положению на парапете зиккурата горожане могли судить о календарной дате. В течение года этот фетиш постепенно огибал все ярусы башни и устанавливался на крыше верхнего храма между позолоченными рогами. Это происходило в канун месяца Нисану (Nisanu) и знаменовало начало очередного лунного года.

1. 12 Билет: Фортификационное искусство Ассирии (наступательное и оборонительное вооружение, оборудование крепостных стен)

 

Строительство городов в Ассирии было неразрывно связано с развитием фортификации – искусства возведения и осады крепостей. Поскольку это государство постоянно проводило завоевательную политику, оно внесло огромный вклад в совершенствование различных типов осадных машин. В их создании активное участие принимали и архитекторы.

 

 

Рис. 6.5. Варианты ассирийских таранов с неподвижным и подвесным бревном

 

При Тиглатпаласаре III (745-727 гг. до н. э.) появились и особые «инженерные» части. В их задачу входило наводить переправы и мосты через реки для колесниц и обозов, строить дороги, прорубать в лесах просеки, гатить болота, вести подкопы под стены осажденных городов, делать насыпи, чтобы штурмующие войска могли сражаться на одном уровне с осажденными. Тем самым боевые части освобождались от тяжелой «черной» работы и могли всецело заниматься своим прямым делом – воевать. Все саперные работы были теперь возложены на ополченцев, а частично на военнопленных, которых также использовали в «инженерных» войсках. Из клинописных табличек и каменных рельефов, украшавших царские дворцы, известно, что в армии Тиглатпаласара III имелись катапульты. На рельефах IX-VII вв. до н. э. сохранились изображения таранов (рис. 6.5).

Наиболее древние из них представляли собой четырех- или шестиколесную повозку с башней для стрелков. На повозке было укреплено бревно. Для удара по воротам вражеской крепости повозку приходилось разгонять. Сила удара зависела от массы повозки и скорости ее движения. Однако при ударах часто ломались оси колес. Поэтому в более поздних сооружениях такого типа ударное бревно, снабженное медным наконечником в виде копья или бараньей головы, стали подвешивать на веревках или цепях к высокому деревянному каркасу, поставленному на колеса. Сверху каркас обшивался досками и покрывался сыромятной кожей или мокрыми шкурами (защита от огня). Подвезя таран к воротам, бревно начинали раскачивать. Подвесное бревно позволяло разрушать не только основание стены или ворота, но и крепостные зубцы. Для этого их подвешивали под расчетным углам. Эффективность действия машины возросла многократно по сравнению с более древним вариантом.

Боролись с таранами двумя способами – обливали сверху горящим битумом или повреждали ударное бревно. В ассирийских крепостях широко применялись высокие платформы, башни прямоугольного сечения, «ворота смерти» и прочие защитные приспособления (рис. 6.6).

 

 

Рис. 6.6. Ниневия. Фрагмент крепостной стены (нач. VII в. до н. э.)

 

Фортификационные постройки ассирийцев, как правило, имели богатую декоративную отделку. Это свидетельствует о высоком престиже военного искусства в этом государстве. Форма зубцов на стенах была ступенчатой – удобной для установки метательных машин. Для защиты верха крепостных стен ассирийцы использовали вращающиеся щиты со смещенным вниз центром тяжести. Попав в такой щит, стрела и камень противника приводили иго в движение. Качаясь, щит частично гасил энергию удара (рис. 6.7).

 

 

а б

Рис. 6.7. а – ступенчатые зубцы на стенах ассирийских крепостей (реконструкция); б – «качающиеся щиты» (по О. Шуази)

 

13 Билет: Особое место в архитектуре Ассирии занимает дворец Саргона II в Дур-Шаррукине (712-707 гг. до н. э.).

Саргон II (722-705 гг. до н. э.), вошедший на престол в результате переворота, после блестящих военных успехов искал все же безопасности во вновь основываемой им столице-крепости Дур-Шаррукине (в переводе «крепость Саргона», ныне Хорсабад). Одновременно с постройкой царского дворца был разбит и начат постройкой новый город в виде почти правиль­ного квадрата (1780×1685 м), выросший в течение четырех лет (рис. 6.14).

 

Рис. 6.14. Дворец Саргона II в Дур-Шаррукине. Реконструкция

 

Прежде всего, была сооружена из сырца тер­раса и крепостная стена города и дворца. Дво­рец частично выдавался за пределы квадрата, так что крепостная стена обходила его с трех сторон. Нижняя часть стены была облицована огромными блоками камня, прекрасно отесан­ными и уложенными попеременно ложками и тычками для лучшей связи с сырцовым ядром стены. Особенно тщательно были укреплены углы. Общая высота стены составляла 18 метров. У противоположного, юго-западного угла горо­да находилась вторая высокая терраса с цита­делью, внутри которой стояли храм бога Набу и малый дворец, принадлежавший, очевидно, приближенным царя. Помещения этого дворца отличаются великолепной внутренней отделкой, стены их расписаны фресками; он был обору­дован ванными комнатами и уборными.

Дворецстоял на огромном глиняном массиве платформы (1350524 м³), пронизанном целой системой дренажных труб и вентиляционных колодцев. На платформу вели из города мону­ментальные пандусы для въезда колесниц. Главный вход был обрамлен двумя мощными башнями и украшен внизу фигурами крыла­тых быков. Проход был перекрыт ар­кой, сложенной из трех рядов кирпича-сырца и облицованной снаружи ярко раскрашенными поливными плитками; пролет ее составляет 4,3 м при высоте замка 6,46 м. Через этот глав­ный вход и два меньших боковых можно было проникнуть на огромный квадратный, богато украшенный двор, занимавший почти целый гектар и служивший центральным ядром все­го дворца (рис. 6.15-а).

 

a б

 

Рис. 6.15. a – план дворца Саргона II в Дур-Шаррукине;

б – рельеф во дворце – Саргон II (справа) и его сын Синахериб (слева)

 

Дворец как бы вписан в город, выходя на него южным фасадом. Широкая городская стена с бойницами, высотой вровень с террасой, подходила с двух сторон ко дворцу. Часть дворца, где находились жилые помещения, выступала огромным бастионом за пределы городской стены. С этой стороны отлично укрепленный дворец был защищен крутым обрывом холма. Из царских покоев открывался отличный вид на реку – один из притоков Тигра, и на холмистые степные просторы.

Дворцовый комплекс включал более 200 различных помеще­ний и 30 открытых дворов. Расположение по­мещений почти всегда асимметрично, форма и размеры разнообразны; установить их назначение затруднительно, но они распадаются на от­четливо различимые группы. Прямо против входа у противоположной стороны двора находятся покои самого царя, за которыми лежит строго симметрично распланированная группа парадных, официальных помещений. Оси двух анфилад залов перекрещиваются на централь­ном дворе этой группы. Справа от главного входа к квадратному двору примыкали слу­жебные помещения, а слева была расположена группа одинаково скомпонованных храмов. По­зади этой группы возвышался семиярусный зиккурат более 40 м высотой, с пандусом, об­ходившим его по спирали. Отдельно от осталь­ных помещений дворца стоял летний дворец-па­вильон типа «бит-хилани». Парадные залы бы­ли роскошно убраны. Нижнюю часть стены украшали алебастровые плиты с рельефами, выше стены были расписаны фресками, до сих пор сохраняющими свои яркие краски.

Во дворец вели два входа. Один находился в глубине обширного двора, на который выходили царские покои, другой – по фасаду дворца, обращенного к городу, с широким центральным проездом, пре