Часть вторая: Дальнейшая практика

Когда, как отмечено выше, благодаря старательной практике, улучшились осознанность и сосредоточенность, медитирующий замечает, что объект и знание о нем появляется в паре, например подъем стенки живота и осознание этого подъема, падение и осознание этого падения, сидение и осознание сидения, сгибание и его осознание, вытягивание и его осознание, подъем и его осознание, опускание и его осознание. Благодаря сосредоточенному вниманию (осознанности) он узнает, как различать каждый телесный и психический процесс: “Движение подъема – это один процесс, а знание его – другой”. Он понимает, что каждый акт познания обладает природой “приближения к объекту”. Это понимание относится к характерной функции ума как устремляющегося к объекту, или познающего объект. Нужно знать, что чем яснее отслеживается материальный объект, тем яснее становится психический процесс его познания.

В “Вишуддхи-магге”, или “Пути очищения” это описывается так:

“Потому что насколько материя становится для него вполне ясной, разгаданной и совершенно понятной, настолько же становятся очевидными и нематериальные состояния, объект которых – материя”

(Перевод Бхикху Нанамоли).

Когда медитирующий узнает отличие между телесным процессом и психическим процессом, то если он простой человек, он так осмысляет свой прямой опыт: “Есть подъем и его познание; падение и его познание; и так далее и тому подобное. Нет ничего, кроме них. Слова “мужчина” или “женщина” относятся к тому же процессу; нет никакой “личности” или “души””. Если он хорошо информированный человек, то он так осмысляет прямой опыт отличия между материальным процессом как объектом, и познающим его психическим процессом: “В действительности есть только тело и ум. Кроме них, нет никаких объектов, таких как “мужчина” или “женщина”. При созерцании отслеживается материальный процесс как объект и психический процесс его познания; и только к этой паре относятся общепринятые термины “существо”, “личность” или “душа”, “мужчина” или “женщина”. Но вне этого двойственного процесса нет никаких отдельных личностей или существ, себя или другого человека, мужчины или женщины”. Когда происходят такие размышления, медитирующий должен заметить “думает, думает”, и продолжить наблюдение за подъемом стенки живота, а также ее падением.[23]

При дальнейшем продвижении в медитации становится очевидным сознательное состояние намерения, еще до того, как происходит движение тела. Медитирующий сначала отслеживет это намерение. Хотя в начале практики он тоже отслеживает “намеревается, намеревается” (например, перд тем, как согнуть руку), все же он не способен отчетливо отследить это состояние сознания. А теперь, на этой более продвинутой стадии, он отчетливо отслеживает сознание, состоящее из намерения согнуть руку. Таким образом он сначала отслеживает сознательное состояние намерения выполнить движение тела; потом он отслеживает это движение. В начале, не замечая намерение, он считает, что движение тела быстрее познающего его ума. Теперь, на этой продвинутой стадии, ум кажется первым. Медитирующий без труда отслеживает намерение согнуть, вытянуть, сесть, встать, пойти, и так далее, а также ясно отслеживает само сгибание, вытягивание, и т. д. При этом он осознает, что ум, познающий телесный процесс, быстрее, чем материальный процесс. Он узнает на опыте, что телесный процесс происходит после предшествующего ему намерения. Опять-таки из непосредственного опыта он узнает, что интенсивность тепла или холода возрастает, когда он отслеживает “горячо, горячо” или “холод, холод”. Созерцая обычные и самопроизвольные движения тела, например подъем и падение стенки живота, он беспрерывно отслеживает их одно за другим. Он также отслеживает возникновение внутри себя умственных образов, например Будды, архата, вместе с любыми возникающими в теле ощущениями (например, зудом, болью, жаром), - и направляет внимание на то место, где появилось ощущение. Еще не успело исчезнуть одно ощущение, как появляется другое, и он соответственно их всех отслеживает. Отслеживая появление каждого объекта, он осознает, что психический процесс познания зависит от объекта. Иногда подъем и падение стенки живота настолько тонкие, что он не находит ничего для отслеживания. Тогда к нему приходит мысль, что без объекта не может быть и познания. Когда невозможно отслеживать подъем и падение, нужно осознавать “сидит” и “прикасается”, или “лежит” и “прикасается”. Прикосновение нужно отслеживать попеременно. Например, отследив “сидит”, отследите ощущение прикосновения правой ступни (вызванное ее контактом с полом или сидением). Потом, отследив “сидит”, отследите ощущение прикосновения левой ноги. Аналогично отслеживайте ощущение прикосновения в нескольких местах. Опять же, при отслеживании видения и слышания медитирующий ясно осознает, что видение возникает от контакта глаза и видимого объекта, а слышание возникает от контакта уха и звука.

Кроме того, он размышляет: “Материальные процессы сгибания, вытягивания, и тому подобное, следуют за психическими процессами намерения согнуть, вытянуть, и так далее”. Он продолжает обдумывать: “Тело становится горячим или холодным благодаря элементам жара или холода; тело существует благодаря пище и заботе о нем; сознание возникает потому, что есть отслеживаемые объекты: видение возникает благодаря видимым объектам; слышание благодаря звукам; а также потому, что есть органы чувств – глаз, ухо, и т. д. как обуславливающие факторы. Намерение и отслеживание – результаты предыдущего опыта; всевозможные чувства (ощущения) – последствия предыдущей кармы в том смысле, что материальные и психические процессы происходят со времени рождения из-за предыдущей кармы. Нет никого, кто создал эти тело и ум, и у всего происходящего есть причиняющие факторы”. Такие размышления приходят к медитирующему, когда он отслеживает появление любого объекта. Он не делает перерыва в отслеживании, чтобы поразмыслить. Когда он отслеживает появление объектов, эти размышления мелькают так быстро, что кажутся автоматическими. Тогда медитирующий должен отследить: “думает, думает, узнает, узнает”, и продолжать как обычно отслеживать объекты. Заметив, что материальные процессы и отслеживаемые психические процессы обусловлены предыдущими процессами одной и той же природы, медитирующий далее замечает, что тело и ум в предыдущих существованиях были обусловлены предшествующими причинами, что в последующих существованиях тело и ум окажутся результатами тех же причин, и помимо этого двойственного процесса, нет никакого отдельного “существа” или “личности”, а происходят только причины и следствия. Такие размышления тоже нужно отслеживать, а затем продолжать созерцание, как обычно.[24] Подобные размышления часто бывают у людей с сильными интеллектуальными наклонностями, и реже у людей без таких наклонностей. Как бы там ни было, нужно энергично отслеживать все эти размышления. Их отслеживание приведет к их сокращению до минимума, позволив видению-как-есть развиваться без лишних размышлений. Подразумевается, что здесь будет достаточно минимума размышлений.

При интенсивной практике сосредоточения медитирующий может переживать почти невыносимые ощущения, например зуд, боли, жар, тяжесть и оцепенение. При прекращении осознанного отслеживания эти ощущения пропадают. Когда отслеживание возобновляется, они появляются снова. Эти ощущения появляются вследствие природной чувствительности тела, и не служат симптомами болезни. Если их отслеживать с энергичной настойчивостью, то они постепенно стихнут.

Опять же, медитирующий иногда видит всевозможные образы как будто собственными глазами. Например, перед ним появляется Будда в победоносном сиянии; на небе виднеется процессия монахов; появляются пагоды и образы Будды; встречи с любимыми людьми; деревья или леса, холмы или горы, сады, дома; он оказывается лицом к лицу с вздувшимися мертвыми телами или скелетами; видит распухание своего тела, покрытого кровью, распадающегося на куски, так что от тела остается один скелет; видит в своем теле внутренностей и жизненных органов, и даже бактерий; видит обитателей адов и небес. Это не что иное, как творения собственного воображения, обостренного сильным сосредоточением. Они похожи на то, что встречается в снах. Их не нужно приветствовать и наслаждаться ими; но не нужно и бояться их. Эти объекты, видимые в ходе созерцания, нереальны, это всего лишь образы воображения, тогда как реален ум, видящий эти объекты. Но чисто психические процессы, не связанные с восприятиями пяти чувств, нелегко заметить достаточно ясно и детально. Поэтому главное внимание нужно обратить на чувственные объекты, которые можно легко отслеживать, и на те психические процессы, которые возникают в связи с чувственными восприятиями. Так что какой бы объект ни появлялся, медитирующий должен отследить его, говоря в уме “видится, видится”, пока он не исчезнет. Он либо уйдет, либо угаснет, либо развалится на части. В начале практики для этого потребуется несколько отслеживаний, скажем, пять-десять; а когда видение-как-есть разовьется, объект будет исчезать после пары отслеживаний. Но если медитирующему хочется наслаждаться зрелищем, пристальнее его рассмотреть, или он пугается его, то оно скорее всего сохранится дольше. Если этот объект вызван намеренно, то из-за радости он будет сохраняться дольше. Поэтому нужно тщательно следить за тем, чтобы во время хорошей сосредоточенности не думать о внешних предметах и не испытывать к ним склонности. Если приходят такие мысли, их нужно сразу же отслеживать и рассеивать. Некоторые люди не переживают никаких необычных объектов или чувств и, созерцая как обычно, чувствуют лень. Они должны отслеживать эту лень как “ленится, ленится”, пока не преодолеют ее. На этой стадии медитирующие, независимо от того, встретились ли они с необычайными объектами и чувствами или нет, четко знают начальную, промежуточную и завершающую фазу каждого отслеживания. В начале практики при отслеживании объекта им нужно было переключаться на другой появившийся объект, но они не отслеживали отчетливо исчезновение предыдущего объекта. Теперь же они замечают появление нового объекта только осознав исчезновение предыдущего. Таким образом они обладают ясным знанием начальной, промежуточной и завершающей фазы отслеживаемого объекта.

На этой стадии, по мере того как медитирующий становится более опытным, он воспринимает при каждом отслеживании, что объект внезапно появляется и мгновенно исчезает. Его восприятие настолько отчетливо, что он размышляет так: “Все приходит к концу; все исчезает. Ничто не постоянно; в действительности оно непостоянно”. Его мысли вполне соответствуют тому что говорится в “Комментарии” к одному палийскому тексту: “Все непостоянно, в том смысле, что оно разрушается, не существует, после того как просуществовало”. И далее он размышляет: “Только из-за невежества мы наслаждаемся жизнью. Но в действительности здесь нечем наслаждаться. Происходит постоянное возникновение и исчезновение, которое нас то и дело тревожит. Это в самом деле ужасно. В любой момент мы можем умереть, и все обязательно придет к концу. Это всеобщее непостоянство действительно страшно и ужасающе”. Его размышление согласуется с фразой комментария: “Что непостоянно, то причиняет боль, боль ужаса; причиняет боль, потому что подавляет возникновением и исчезновением”. И ощущая острые боли, он размышляет так: “Все болезненно, все плохо”. Это размышление согласуется с тем, что говорится в “Комментарии”: “Он рассматривает боль как колючку, как волдырь, как стрелу”. Далее он размышляет: “Это масса страдания, неизбежного страдания. Возникающее и исчезающее, все это ничего не стоит. Остановить его ход нельзя; это свыше моих сил. Оно идет свои естественным путем”. Медитирующий должен отследить все эти размышления и продолжать созерцать, как обычно.

Увидев на непосредственном опыте эти три характеристики, медитирующий делает вывод из прямого опыта отслеживаемых объектов, - он понимает, что и все другие еще не отслеженные объекты непостоянны, подвержены страданию, и лишены “я”. По отношению к объектам, не пережитым на собственном опыте, он делает вывод: “Они тоже конструированы таким же образом: непостоянные, болезненные и лишенные “я””. Это вывод из его личного прямого опыта. Такое понимание недостаточно ясно в случае человека с меньшими интеллектуальными способностями или ограниченными знаниями, который не обращает внимания на размышления, а просто продолжает отслеживать объекты. Такое понимание часто приходит к человеку, склонному к размышлениям, которые иногда происходят при каждом отслеживании. Но такое чрезмерное размышление мешает развитию видения-как-есть. Даже если на этой стадии не происходит никаких подобных размышлений, понимание будет тем не менее все больше проясняться на более высоких стадиях. Поэтому размышлениям не нужно уделать никакого внимания. Обращая больше внимание на чистое отслеживание объектов, медитирующий все же должен отслеживать появление размышлений, но не должен застревать на них.[25]

Постигнув эти три характеристики, медитирующий больше не размышляет, а продолжает отслеживать те телесные и психические объекты, которые постоянно являются ему. Потом в тот момент, когда пять психических способностей, а именно вера, настойчивость, осознанность, сосредоточенность и знание, хорошо уравновешиваются, психический процесс отслеживания ускоряется, как бы охваченный подъемом, и подлежащие отслеживанию телесные и психические процессы тоже возникают гораздо быстрее. В момент вдоха подъем стенки живота представляется в виде быстрой последовательности, и падение тоже соответственно ускоряется. Быстрая последовательность заметна также в процессе сгибания и вытягивания. Чувствуется, как по всему телу распространяются слабые движения. В некоторых случаях появляются мгновенно следующие друг за другом колющие ощущения и зуд. Чаще всего эти ощущения трудно переносить. Если медитирующий попытается отслеживать эти быстро следующие друг за другом разнообразные ощущения, давая им названия, он едва ли сможет выдержать их темп. На этой стадии отслеживание нужно проводить в общем виде, но осознанно. Не нужно пытаться отслеживать детали возникающих в быстрой последовательности объектов; нужно отслеживать их в общих чертах. Если возникает желание назвать их, достаточно собирательного обозначения. Если медитирующий попытается подробно следовать за ними, то он скоро устанет. Здесь важно ясно отслеживать и понимать то, что возникает. На этой стадии нужно отбросить обычное созерцание, сосредоточенное на нескольких выбранных объектах, и направить осознанное отслеживание на каждый объект, возникающий в шести дверях восприятия. Разве что если медитирующий не умеет так отслеживать, то ему нужно вернуться к обычному созерцанию

Телесные и умственные процессы протекают во много раз быстрее мигания глаза или вспышки молнии. Но если медитирующий будет просто продолжать осознавать эти процессы, он сможет полностью осознавать их появление. Тогда осознанность становится очень сильной. В результате осознанность как бы погружается в появляющийся объект. Объект тоже как бы приземляется на осознанность. Практикующий ясно осознает каждый объект по отдельности; поэтому он уверен в том, что: “Телесные и психические процессы действительно очень быстры. Они быстры, как машина или двигатель. И все же их всех можно отследить и осознать. Может быть, уже нечего познавать. То, что нужно познать, уже познано”. Он считает так потому, что на непосредственном опыте узнал то, о чем он раньше даже и не мечтал.

Опять же в результате видения-как-есть медитирующему видится яркий свет. У него также возникает восторг, вызывающий “гусиную кожу”, слезы, дрожание конечностей, тонкий трепет, опьянение радостью. Он чувствует себя как бы на качелях. Он даже задает себе вопрос, может быть, это просто головокружение. Затем возникает спокойствие ума и вместе с ней живость ума. Сидит ли он, лежит, ходит или стоит, он чувствует полную легкость. И тело и ум действуют с живостью и подвижностью, легко могут направляться на любой желаемый объект, послушно удерживаются на объекте сколь угодно долго. Медитирующий свободен от оцепенения, жара или боли. Видение-как-есть легко проникает в объекты. Ум становится здоровым и прямым, и медитирующий желает избегать любого зла. Благодаря прочной вере ум очень светел. Иногда, когда нет никаких объектов, которые нужно бы было отслеживать, ум долгое время остается спокойным. У практикующего появляются такие мысли: “Действительно, Будда всезнающ. В самом деле процесс ума и тела непостоянен, полон боли и лишен “я””. Отслеживая объекты, он ясно осознает эти три характеристики. Ему хочется посоветовать другим практиковать медитацию. Свободная от вялости и лени, его энергия ни расслаблена, ни напряжена. В нем также возникает беспристрастие, связанное с прямым знанием. Его счастье превосходит весь его предыдущий опыт. Поэтому он хочет передать свои чувства и переживания другим. Кроме того, возникает тонкая привязанность, которая по своей природе спокойна; это наслаждение прямым знанием, связанным со сверкающим светом, осознанностью и восторгом. Он считает, что это просто блаженство медитации. [26]

Медитирующему не нужно раздумывать об этих происшествиях. Он должен отслеживать каждое из них согласно его природе: “сияющий свет, вера, восторг, спокойствие, счастье и так далее”. Когда появляется яркий свет, нужно отслеживать его как “яркий свет”, пока он не исчезнет. И в других случаях тоже нужно их аналогично отслеживать. Когда появляется яркий свет, вначале медитирующий часто забывает отслеживать и наслаждается светом. Даже если медитирующий проводит осознанное отслеживание света, оно смешано с чувствами восторга и счастья, и свет чаще всего остается. Но потом он привыкает к таким явлениям и продолжает их ясно отслеживать, пока они не исчезают. Иногда свет настолько ярок, что оказывается трудно рассеять его, просто осознанно его отслеживая. Тогда нужно не обращать на него внимания и энергично заняться отслеживанием любых объектов, возникающих в теле. Медитирующему не нужно задумываться о том, есть ли еще свет; если он так сделает, он скорее всего его увидит. Если возникает такая мысль, он должен рассеять ее, с решительностью направив внимание на саму эту мысль. При сильной сосредоточенности возникнут не только сияющий свет, но и несколько других необычайных объектов, и они могут оставаться, если медитирующий проявляет склонность к какому-то из них. Если возникает такая склонность, нужно быстро ее отследить. В некоторых случаях, даже когда нет склонности к каком-то конкретному объекту, один за другим, как вагоны поезда, появляются тусклые объекты. На эти зрительные образы нужно отреагировать, просто отслеживая “видит, видит”, и все объекты исчезнут. Когда видение-как-есть медитирующего ослабляется, объекты могут становиться более отчетливыми. Тогда нужно отслеживать каждый из них, пока вся цепь объектов в конце концов не исчезнет.

Медитирующему нужно понять, что лелеять склонность к таким явлениям, как сияющий свет, и привязываться к ним – это неправильное отношение. Правильная реакция, согласующаяся с путем видения-как-есть, - осознанно и без привязанности отслеживать эти объекты, пока они не исчезнут.[27] Когда медитирующий продолжает применять осознанность к телу и уму, его видение-как-есть становится все яснее. Он начинает более отчетливо воспринимать возникновение и исчезновение телесных и психических процессов. Он узнает, что каждый объект возникает в каком-то одном месте и исчезает в том же самом месте. Он узнает, что предыдущее появление – это одно, а последующее появление – уже другое. Так что при каждом акте отслеживания он осознает характеристики непостоянства, болезненности и безличности. Долгое время так созерцая, он может посчитать, что: “Это явно лучшее, чего можно достичь. Лучше быть не может”. Он настолько удовлетворяется своим продвижением, что вполне может сделать остановку и расслабиться. Но на этой стадии ему нужно не расслабляться, а продолжать практику еще более длительного постоянного отслеживания телесных и психических процессов.[28]

Когда практика улучшается и знание становится более зрелым, медитирующему уже не видится возникновение объектов; он отслеживает только их прекращение. Они проходят очень быстро, как и психические процессы их отслеживания. Например, когда он отслеживает подъем стенки живота, это движение мгновенно исчезает. И аналогично исчезают психические процессы отслеживания этого движения. Таким образом медитирующему становится совершенно ясно, что и подъем, и его отслеживание сразу же исчезают друг за другом. То же относится и к падению стенки живота, к сидению, сгибанию или вытягиванию руки или ноги, к оцепенению конечностей, и так далее. Отслеживание объекта и знание о его исчезновении происходят в быстрой последовательности. Некоторые медитирующие отчетливо воспринимают три фазы: отслеживание объекта, его исчезновение, и уход сознания, познающего это исчезновение, все это происходит в быстрой последовательности. Но достаточно знать одну парную последовательность, растворение объекта и исчезновение сознания, отслеживающего это растворение.

Когда медитирующий способен ясно и непрерывно отслеживать эти пары, то конкретные черты, например тело, голова, рука, нога, уже для него не очевидны, и у него появляется представление о том, что все прекращается и исчезает. На этой стадии он может посчитать, что его созерцание не на должном уровне. Но на самом деле это не так. Ум, как правило, получает удовольствие, задерживаясь на зрелище конкретных черт и форм. Из-за их отсутствия уму не хватает удовлетворенности. На самом деле это признак развития видения-как-есть. Вначале ясно отслеживались именно черты, но теперь благодаря продвижению первым отслеживается их исчезновение. Только при повторных размышлениях черты появляются снова, но если они не отслеживаются, снова всплывает и сохраняется факт растворения. Таким образом с помощью прямого опыта практикующий узнает истину мудрой пословицы: “Когда возникает имя или обозначение, реальность остается скрытой; а когда реальность открывается, имя или обозначение исчезает”.

Когда медитирующий ясно отслеживает объекты, он думает, что его акты отслеживания недостаточно точны. На самом деле видение-как-есть настолько быстро и ясно, что он отслеживает даже мгновения бессознательности между периодами познания. Он собирается сделать что-то, например, согнуть или вытянуть руку, и легко отслеживает это намерение, которое в силу этого угасает, и в результате он некоторое время не может согнуть или вытянуть руку. В таком случае ему нужно переключить внимание на созерцание явлений в одной из шести дверей восприятий.

Если медитирующий распространит свое созерцание на все тело, начав, как обычно, с отслеживания подъема и падения стенки живота, он вскоре наберет темп, и тогда ему нужно продолжать отслеживать “прикасается” и “познает”, или “видит” и “познает”, или “слышит” и “познание”, и так далее, по мере их появления. При этом, если он чувствует беспокойство или усталость, он должен вернуться к отслеживанию подъема и падения стенки живота. Вскоре, когда он наберет темп, он должен отслеживать любые объекты, возникающие во всем теле.

Когда он может успешно созерцать таким расширенным способом, то даже если он отслеживает объект без особой энергии, он знает, что то, что он слышит, угасает, то, что он видит, растворяется отдельными частями; и между ними нет никакой непрерывной связи. Это видение вещей такими, какими они есть на самом деле. Некоторые медитирующие не видят происходящего с достаточной ясностью, потому что исчезновение протекает настолько быстро, что они считают, что у них ухудшилось зрение или кружится голова. Это не так. Просто им недостает силы познания, чтобы отследить, что происходит до и после; в результате они не видят черт или форм. Тогда им нужно отдохнуть и на время прекратить созерцание. Но телесные и психические процессы продолжают появляться перед ними, а сознание продолжает самостоятельно их отслеживать. Медитирующий может принять решение заснуть, но не засыпает; и все же он остается бодрым и бдительным. Ему не нужно беспокоиться о бессоннице, потому что у него не будет из-за нее недомогания или болезни. Ему нужно продолжать энергично отслеживать, и он обнаружит, что его ум вполне способен полно и ясно воспринимать объекты.

Занимаясь постоянным отслеживанием растворения объектов, а также актов их познания, он размышляет: “Ничто не остается постоянным даже на мгновение, даже на время вспышки молнии. Я не осознавал этого раньше. Как оно прекращалось и исчезало в прошлом, так оно будет прекращаться и исчезать в будущем”. Нужно отследить такое размышление.[29] Кроме того, посреди созерцаний медитирующий, по всей вероятности, осознает ужас существования. Он размышляет: “Человек наслаждается жизнью, не зная истины. Теперь, когда я знаю истину постоянного растворения, жизнь действительно страшна. Можно умереть в любой момент растворения. Само начало этой жизни ужасно, как и бесконечно повторяющиеся возникновения. Страшно переживать, что без настоящих черт и форм кажутся реальными возникновения. Кажутся реальными попытки остановить меняющиеся явления ради благополучия и счастья. Страшно перерождаться, потому что это будет повторение всегда прекращающихся и исчезающих объектов. Действительно ужасно быть старым, умирать, испытывать печаль, слезы, боль, горе и отчаяние”. Такое размышление нужно отследить и отбросить.

Затем медитирующий видит, что нет никакой опоры, и как бы ослабевает умом и телом. Он охвачен унынием. Он уже не бодр и не воодушевлен. Но ему не стоит отчаиваться. Это его состояние – признак прогресса видения-как-есть (випашьяна), и всего лишь печаль из-за осознания ужаса бытия. Он должен отследить такое размышление, и по мере того как он будет продолжать отслеживать появление объектов, одного за другим, это чувство печали скоро пройдет. Но если он на некоторое время пропустит созерцание, то печаль может утвердиться, и его может одолеть страх. Страх такого типа не связан с прямым знанием. Поэтому нужно тщательно предупреждать появление нежелательного страха с помощью энергичного созерцания.[30]

Опять же посреди процесса отслеживания объектов он, вероятно, будет находить недостатки: “Этот процесс ума и тела непостоянен, и потому не приносит удовлетворения. Не было ничего хорошего в том, чтобы родиться. И нет ничего хорошего в том, чтобы продолжать существовать. Разочаровываешься, видя появление кажущихся определенными черт и форм объектов, тогда как фактически они нереальны. Напрасно прилагать усилия в поисках благополучия и счастья. Рождение нежелательно. Ужасны старость, смерть, плач, боль, горе и отчаяние”. Такое размышление нужно тоже отследить.[31] Затем практикующий обычно чувствует, что тело и ум как объект, и отслеживающее их сознание, очень грубы, низки, ничтожны. Отслеживая их возникновение и исчезновение, он испытывает к ним отвращение. Он может увидеть, как его собственное тело разрушается и разлагается; он видит, что оно очень непрочное. На этой стадии, когда медитирующий отслеживает все возникающее в теле и в уме, он пропитывается отвращением к ним. Хотя он очень ясно осознает их растворение, последовательно и качественно их отслеживая, он перестает быть бодрым и энергичным. Его созерцание связано с отвращением; поэтому он становится ленивым. Тем не менее он не может отказаться от созерцания, - как человек, идущий по грязной, слякотной дороге, чувствует отвращение к каждому шагу, и все же не может остановиться. Волей-неволей ему приходится шагать дальше. В это время он замечает, что человеческая обитель подвержена процессу распада, и его не прельщает перспектива повторного рождения в человеческом облике, будь то облик мужчины или женщины, король или мультимиллионер. Те же чувства он испытывает по отношению к небесным обителям.[32]

Когда в силу этого знания он чувствует отвращение к каждой отслеживаемой конструкции[33] (санкхара), в нем возникает желание отбросить эти конструкции или освободиться от них.[34] Он хочет избавиться от всех их – от видения, слышания, прикосновения, размышления, стояния, сидения, сгибания, вытягивания, отслеживания. Ему нужно отследить это желание. Теперь он стремится к освобождению от телесных и психических процессов, размышляя: “Каждый раз, когда я их отслеживаю, я встречаюсь с повторениями, и все они плохие. Лучше я перестану их отслеживать”. Ему нужно отследить такое размышление.

Размышляя таким образом, некоторые медитирующие действительно перестают отслеживать конструкции (санкхара). Все же при этом конструкции не прекращаются, а именно подъем, падение, сгибание, вытягивание, намерение и так далее. Они продолжаются как всегда. Продолжается и отслеживание четко различимых конструкций. Размышляя об этом, он чувствует удовольствие: “Хотя я перестал отслеживать тело и ум, конструкции все равно происходят. Они возникают сами по себе вместе с их осознанием. Так что нельзя освободиться от них, просто перестав их отслеживать. Их нельзя отбросить таким способом. При обычном их отслеживании будут полностью постигнуты три характеристики жизни. Тогда на них не будет обращаться никакого внимания, и будет приобретено беспристрастие. Будет достигнуто прекращение этих конструкций, нирвана. Придут мир и блаженство”.[35] С радостью об этом подумав, он продолжает отслеживать конструкции. Те же медитирующие, которые неспособны размышлять подобным образом, удовлетворяются объяснениями, полученными от учителей, и продолжают свою медитацию.

Вскоре после возобновления медитации практикующие набирают темп; в это время у некоторых из них возникают разнообразные болезненные чувства. Это не должно вызывать отчаяния. Это всего лишь проявление характеристики, присущей этой массе страдания. Как говориться в “Комментарии”: “Пять групп[36] видны как вызывающие боль, как болезнь, как волдырь, как стрела, как катастрофа, как несчастье, и т. д.”. Если же не ощущается таких болезненных чувств, то одна из сорока характеристик непостоянства, страдания или безличности,[37] будет очевидна при каждом отслеживании. Хотя медитирующий как следует проводит отслеживание, ему кажется, что оно не получается. Он думает, что сознание отслеживания и отслеживаемый объект недостаточно близки. Это происходит потому, что он слишком сильно стремится полностью постичь природу трех характеристик. Недовольный своим созерцанием, он часто меняет свою позу. Сидя, он думает, что лучше будет ходить; во время ходьбы он хочет вернуться к сидению; усевшись, он меняет положение конечностей. Он хочет пойти в другое место, хочет лечь. Несмотря на все эти перемены, он не может долго оставаться в какой-то одной конкретной позе, и снова становится беспокойным. Но ему не нужно отчаиваться. Все это происходит потому, что он пришел к пониманию подлинной природы конструкций, а также потому, что он еще не приобрел “знания беспристрастия по отношению к конструкциям”. Он хорошо выполняет практику. И все же чувствует, что что-то не так. Он должен постараться придерживаться одной позы, и он обнаружит, что ему в ней удобно. При дальнейшем энергичном отслеживании конструкций его ум постепенно станет собранным и ясным. В конце концов чувства беспокойства полностью исчезнут.

Когда “знание беспристрастия по отношению к конструкциям” достигает зрелости, ум становится совершенно ясным и способным очень четко отслеживать конструкции. Отслеживание проходит гладко, как будто без малейших усилий. Тонкие конструкции тоже отслеживаются без всяких усилий. Подлинные характеристики непостоянства, боли и безличности становятся очевидными без никаких размышлений. Внимание направляется на конкретное место в теле, где появляется ощущение, но прикосновение ощущается мягким, как вата. Иногда объектов, отслеживаемых во всем теле, так много, что отслеживание нужно ускорить. И тело, и ум как бы тянутся вверх. Отслеживаемые объекты становятся редкостью, и можно легко и спокойно их отслеживать. Иногда телесные конструкции полностью исчезают, остаются только психические конструкции. Тогда медитирующий испытывает в себе чувство восторга, как бы наслаждаясь дождем мелких капелек воды. Он полон безмятежности; кроме того, он может увидеть яркий свет, похожий на ясное небо. Но эти заметные явления не особенно на него влияют. Он не слишком радуется, но все же наслаждается ими. Ему нужно отследить это наслаждение, а также восторг, безмятежность и яркий свет. Если они не исчезают после отслеживания, ему нужно игнорировать их и отслеживать любые другие появляющиеся объекты.

На этой стадии практикующий испытывает удовлетворение, зная, что нет никакого “Я”, “мое”, “он”, “его”, и что возникают только конструкции; только одни конструкции познают другие. Он также радуется, отслеживая объекты один за другим. Он не устает отслеживать объекты один за другим. Он не устает долгое время их отслеживать. Он свободен от болезненных чувств. Так что какую бы позу он ни принял, он может долго в ней оставаться. Сидя или лежа, он может продолжать созерцать два или три часа, не ощущая никакого неудобства, проводя время без утомления. Собравшись некоторое время созерцать, он может продолжать это два или три часа. Даже после этого его поза настолько же устойчива, как и вначале.

Иногда быстро возникают конструкции и он хорошо их отслеживает. Тогда он может забеспокоиться о том, что с ним будет. Ему нужно отследить такое беспокойство. Он чувствует, что у него все идет хорошо. Ему нужно отследить это ощущение. Он надеется на продвижение видения-как-есть; нужно отследить и это предвкушение. Он должен неуклонно отслеживать все, что появляется; не нужно прилагать особые усилия или расслабляться. В некоторых случаях из-за беспокойства, радости, привязанности или предвкушения, отслеживание становится вялым и запаздывающим. Некоторые считают, что цель очень близко, и очень энергично созерцают. При этом отслеживание тоже становится слабым и запаздывающим, потому что беспокойный ум не может хорошо сосредоточиться на конструкциях. Так что когда отслеживание идет полным ходом, медитирующий должен неуклонно продолжать практику, то есть не расслабляться и не прилагать особых усилий. Если он будет неуклонно продолжать, он быстро получит видение-как-есть о прекращении всех конструкций и достигнет нирваны. У некоторых медитирующих на этой стадии может произойти несколько подъемов, чередующихся с падениями. Им нужно не поддаваться отчаянию, а сохранять твердую решимость. Нужно также обращать внимание на отслеживание всего, что появляется в шести дверях восприятия. Однако такое расширенное созерцание невозможно, когда отслеживание идет гладко и спокойно. Поэтому расширенное отслеживание должно идти начинаться тогда, когда созерцание набрало темп, и заканчиваться, когда созерцание стало гладким и спокойным.