Слово в среду недели 3-й Великого поста

 

"Господи и Владыко живота моего, дух празднословия не даждь ми!"

Видно, празднословие есть порок весьма опасный, что против него столько молитв! Ибо и святой Давид, как вы сами часто слышите, посто­янно молится ко Господу, говоря: Положи, Господи, хранение устом моим и дверь ограждения о устнах моих (Пс. 140; 3). И премудрый сын Сирахов восклицает молитвенно: кто даст ми во уста моя хранилище, и на устне мои печать разумну? (Сир. 22; 31).

А у нас, братие, напротив: ничто так мало не хранится, как слово; ничто так праздно не расточается, как слово. Те самые, кои могли бы по­давать пример благоразумного употребления слова, то есть, люди, ода­ренные отличным умом и познаниями, нередко первые небрегут о сем и подают пример противного.

Хорошо ли это? Весьма худо уже потому, что за всякое праздное, тем паче худое слово, по свидетельству Самого Господа нашего, надобно бу­дет некогда дать ответ (Мф. 12; 36). Нам кажется, что слова наши исче­зают в воздухе; а они все, напротив, остаются целы, собираются и печатлеются на день суда и воздаяния. Посему человек празднословный соб­ственными устами произносит будущее осуждение на самого себя. Малость ли это? И напрасно бы мы воображали, что когда будут судить нас за слова наши, то таким образом поступят с нами слишком строго. Нет, суд сей правилен и необходим: ибо нам только кажется, что слова наши ничего не значат, и что расточать их безумно есть вещь неважная; между тем, слово человеческое очень важно и очень стоит того, чтобы в нем требовать отчета.

Ибо, что такое наше слово? Явно, отпечеток слова Творческого. В Боге слово, и в человеке слово. Правда, что слово в Боге не то, что наше слово; в Боге оно есть самый отпечатленный образ существа Его, Едино­родный Сын Божий: но и в нас слово не праздный звук, и в нас оно есть отпечаток и образ нашего духа, так что если бы собрать все слова наши, то мы увидели бы в них свое собственное изображение. Благоразумно ли не дорожить сим изображением, обременять его чертами отвратитель­ными и марать безжалостно?

Далее, словом человек видимо и преимущественно отличен от всех тварей, его окружающих. Это главный признак и главное средство наше­го владычества над миром, как то и показано в самом начале чрез нарече­ние имен от прародителя нашего всем животным. Чего не производило слово человеческое в чистом его виде, как оно было у святых Божиих человеков! Останавливало солнце, заключало и отверзало небо, воскре­шало мертвых. Кто после сего не признает в слове скипетра нашего вла­дычества над миром? Мы не способны еще действовать сим скипетром; не будем, по крайней мере, повергать его в грязь и ломать безрассудно. У животных малое только и слабое подобие нашего слова; но посмотрите, как они берегут его: употребляют не иначе, как по крайней нужде; при­дет весна, - способные отверзают уста и поют со всеусердием хвалу и славу Создателю; а в прочее время года и они безмолвствуют.

Словом - далее - держится в силе и союзе весь род человеческий: это проводник наших взаимных мыслей, чувств, нужд, радостей и пе­чалей, предприятий и усовершенствований. Словом связуется у нас та­инственно прошедшее с настоящим, настоящее с будущим; приходят в тесное сообщение те, кои никогда не видали друг друга. Отнимите сло­во у людей: и все остановится в мире человеческом. Как же покрывать ржавчиною греха или делать ядовитою златую цепь, связующую все человечество?

Обратите еще внимание на последствия слова человеческого. Вся­кое слово, исшедшее из уст ваших, никогда уже не возвратится к вам: нет, оно пойдет по умам и устам, по годам и векам; произведет неисчис­лимое множество мыслей и чувств, деяний и поступков, и, разросшись в огромное древо, обремененное всякого рода плодами по роду и виду его, сретится с тобою, творцом его, на Суде Страшном. - Как же не позаботиться о таком плодовитом произведении и произрождать их це­лыми тысячами безумно?

И в настоящем времени, на самого изрекающего слово, оно не оста­ется без действия. По словам нашим, во-первых, все судят о нас; уста наши доставляют нам или уважение, или вселяют к нам отвращение и презрение. Премудрый, - замечает древний мудрец, - во словеси любезна сотворит себе; а умножаяй словеса мерзок будет (Сир. 20; 8, 13). Празднословие терпится иногда для развлечения, как держат для сей же цели некоторых пернатых; но никогда не заслужит уважения. Если вас слуша­ют, когда вы говорите пустое, и не показывают отвращения; то будьте уверены, что сего отвращения нет только на лице слушающих, а в сердце оно у многих. Благоразумно ли же не дорожить тем, от чего зависят наша честь или безчестие, любовь или нерасположение к нам всех и каждого?

Если бы мы вознебрегли мнением о нас других людей за худое упо­требление нашего языка и слова, то и тогда не уйдем от наказания, ибо празднословие наказывает само себя. Человек празднословный пустеет внутренне: ум его становится мелким, суждение несвязным, виды пу­стыми, предположения ничтоясными или предосудительными. Пред взо­ром человека наблюдательного он бывает похож на глупое дитя, неуме-ющее молчать. Такой человек не способен ни к чему важному и истинно полезному, как это замечено еще в древности, где мудрецы не принимали к себе и в ученики тех людей, кои продолжительным молчанием не дока­зали в себе способности к делу.

Не должно, наконец, опустить без особенного внимания и того, что происходящие от празднословия пустота души и неосновательность ума, не останавливаются на одних устах, а, по закону природы нашей, пере­ходят в самые наши действия и жизнь. Премудро заметил святой Иаков, что аще кто в слове не согрешает, сей... силен обуздати и все тело (Иак. 3; 2): это естественная награда за обуздание своего языка. Привыкший, напротив, грешить в слове, скоро начнет грешить и в жиз­ни. В самом деле, кто худой правитель и судия? Человек празднослов­ный. Кто худой исполнитель приказаний начальников? Человек празд­нословный. Кто худой отец, сын, друг? Человек празднословный. Кто худая мать семейства? Жена празднословная. Где источник пересуд, клевет, ссор? В устах жены празднословной.

По всему этому не дивитесь, братия, что слово Божие так строго пре­следует празднословие и угрожает судом за слова не только худые, но и праздные. Это к нашей истинной пользе: ибо слово наше губит нас.

Как же, спросите, должно употреблять слово, чтобы оно не послу­жило некогда к нашему осуждению?

Употреблять его, во-первых, с крайнею бережливостью, как того тре­буют высокое происхождение слова, великое назначение его в мире и крайне важные действия его на других людей и нас самих.

Употреблять, во-вторых, на предметы того достойные, во славу Бо­жию, на пользу ближних и к нашему усовершенствованию, и никак не употреблять на предметы срамные, на мысли нечестивые, на чувства зловредные; не употреблять на ложь и обман, на клевету и ябеду, на брань и ссору.

В-третьих, наблюдать за употреблением своего слова и по временам требовать у себя отчета в нем, - всего лучше, отходя ко сну, ежедневно.

В-четвертых, обращаться с молитвою к Господу, чтобы Он Сам по­ложил хранение устам нашим, Сам ограждал нас Своею благодатью от духа празднословия, который с такою свирепостью заражает ныне всю вселенную. Ибо, если святые Божий человеки, Давиды, Сирахи, Ефремы не видели в себе самих достаточных сил на сражение с сим обольсти­тельным и зловредным духом, то нам ли ожидать победы над ним без помощи свыше?

В-пятых, должно приносить покаяние в словах худых и праздных и стараться вознаграждать их - всего ближе - посредством благого упо­требления того же слова, сознаваясь, где можно, прямо в прежнем без­рассудном его употреблении.

Когда мы будем поступать таким образом, то слово наше постепенно освободится от всех недостатков и сделается, наконец, тем, чем быть дол­жно - живоносным отгласом в нас слова Творческого, светлым отпечат­ком чистого существа нашего, могущественным органом нашего влады­чества над тварями, священною цепью, связующею нас со всем челове­чеством, верным посредником к сообщению другим того, что в нас есть доброго, и к принятию от других, чего недостает нам, - всегдашним ору­дием и залогом нашего преуспеяния во всяком совершенстве. Аминь.