Слово в среду недели 4-й Великого поста

"Господи и Владыко живота моего, дух смиренномудрия даруй ми, рабу Твоему!"

Так многократно повторяем мы, если не устами, то мыслью, вместе со служителем алтаря. Но многие ли на самом деле желают стяжать пре­красную добродетель смиренномудрия? Увы, дух мира, дух явной или тайной гордыни и тщеславия, до того возобладал между самыми христиа­нами, что добродетель смиренномудрия пришла едва не во всеобщее забвение, и если продолжает стоять в ряду добродетелей, то как редкость, бывшая когда-то в употреблении, а теперь пригодная разве только для некоторых особенных, так сказать, охотников до добродетели.

Между тем, какая добродетель любезнее для всех - смиренномуд­рия? - для всех, говорю, ибо Сам Господь свидетельствует о Себе: на кого воззрю, токмо на кроткаго и молчаливаго и трепещущаго словес Моих (Исх. 66; 2). И мы сами не чувствуем ли особенного удовольствия, когда нам доводится иметь дело, или встретиться, с человеком истинно смиренномудрым, особенно когда он украшен способностями?

Для того, чтобы мы любили смирение и не думали, что оно может унизить нас, или помешать нам на пути жизни к нашему возвышению, сей добродетели прямо обещана награда, и именно возвышение; равно как за противоложный порок - гордости - прямо угрожается наказани­ем, и именно унижением: "всяк, - сказано, - возносяйся смирится; смиряяй же себе вознесется". И поелику это говорит Сам Бог, не ложный во всех словесех Своих, то опыт непрестанно подтверждает сказанное. Сколько гордецов низверженных, сколько смиренных - вознесенных!

Но нас ничто не трогает и не может привлечь к смирению, ни слово Божие, ни опыт. Гордиться, высокоумствовать, почитать себя лучше дру­гих, презирать подобных себе, искать первенства, отличий, - все это сде­лалось для нас как бы некоей необходимостью. Отчего? От незнания са­мих себя, от необращения внимания на свои недостатки. Кто знает хоро­шо самого себя, тот какими бы ни обладал талантами, всегда будет смиренномудр. Почему? Потому что, при всех совершенствах наших, в нас всегда есть множество недостатков, следовательно, и причин к сми­рению как естественных, так и от нас зависящих. И, приметьте: Творец премудрый, в ограждение нас от гордости, даруя кому-либо отличные в известном роде таланты, всегда почти отъемлет у такого человека спо­собность на некоторые, самые обыкновенные вещи, или присоединяет к талантам какой-либо видимый, ощутительный недостаток. Так, напри­мер, люди, одаренные великим умом, часто не имеют никакого дара сло­ва; изумляющие памятью бывают бедны рассудком; особенно красивые нередко близоруки или тупы. Самые совершенства наши, достигая скоро предела и встречая преграду, за которую нельзя прейти, должны вести нас к смиренномудрию. Ты, например, отличен умом высоким, познани­ями обширными: так тебе же более и скорее, нежели кому другому, дол­жно быть известно, что значит весь ум человеческий и все наши позна­ния; как этот ум, говоря словами Соломона, с трудом обретает и то, что на земле, а того, что на небесах, что за пределами чувственного мира, ни познать сам собою, ни определить не может. Самая непрочность и брен­ность многих совершенств наших также постоянное побуждение к тому, чтобы не превозноситься. Ты одарена теперь здравием и красотою, кои побуждают тебя выситься перед другими, но долго ли продолжится эта свежесть лица, этот розовый цвет ланит и уст, этот, так называемый, небесный, а в самом деле нередко адский взгляд? Завтра придет болезнь -и все исчезло; послезавтра посетит печаль и горе - и все увяло; через несколько времени наступит преклонность лет - и ты станешь наряду со всеми. Не лучше ли же не отделяться гордостью от других теперь, когда это все поставят тебе в добродетель и заслугу?

Если за сим бросить хотя беглый взгляд на наши недостатки нрав­ственные, вспомнить о вольных и невольных грехопадениях наших; то откроется неиссякаемый источник побуждений к смирению для всякого. Ибо сколько у каждого обязанностей не выполненных, или выполнен­ных нерадиво! Сколько случаев к добру, опущенных неразумно, или упо­требленных на добро, но своекорыстно и только, отчасти! Сколько пря­мых и очевидных худых наклонностей и мрачных дел! Тем паче сколько порочных мыслей и чувств! Стоит только, хотя по временам, заглядывать в свое сердце, пересматривать свиток своих мыслей, чувств и деяний; и всяк увидит, как он еще мал духом и нечист сердцем, как далек от того, чем мог и должен быть.

Если кому-либо из нас по этим и многим другим причинам придет святое желание не только молиться устами о духе смиренномудрия, а и на самом деле стяжать сию боголюбезную добродетель, тот да ведает, что смиренномудрие есть такое состояние души, в коем она, познав всю слабость и нечистоту свою, бывает далеко от всякого высокого мнения о себе; постоянно старается раскрывать в себе все доброе, искоренять все злое, но никогда не почитает себя достигшей совершенства и ожидает его от благодати Божией, а не от собственных усилий. Человек смирен­номудрый всегда имеет некую святую недоверчивость к себе, к силам своего ума и воли: и потому осмотрителен, скромен и тих во всех своих словах и действиях. Он никогда не позволит себе дерзких суждений, тем паче о лицах и предметах, кои выше его, тем паче о таинствах веры. Че­ловек смиренномудрый особенно боится похвал и высоких достоинств: посему не только не ищет их, но рад, когда они ходят мимо него. Он охот­но уступает другим первенство во всем, в самых делах благих. Но когда нужно подать пример, он первый. Смиренномудрый без огорчения, даже иногда с радостью встречает неудачи и огорчения; ибо знает цену и пользу их для своего внутреннего исправления. Потому он не памятозлобив, всегда готов простить обидевшего и воздать ему за зло добром. Таковы очевидные признаки смиренномудрия! Оно любит скрывать свои добро­детели; любит, напротив, обнаруживать свои недостатки, если то может быть без соблазна для ближнего.

У кого учиться смиренномудрию? Всего менее у мудрости земной. Разум по натуре своей, как замечает святой Павел, кичит, то есть надмевает и располагает к гордости и величанию; одна любовь чистая созида­ет, - смиряя; соединяя, утверждая. Всего лучше учиться добродетели смиренномудрия у святых Божиих человеков, кои оставили нам величай­шие образцы смирения, как, например, Авраам, который, удостоившись чрезвычайных откровений и великого названия другом Божиим, не пре­ставал называть себя землею и пеплом; святой Давид, коему ни сан царя, ни звание пророка, не воспрепятствовали сказать о себе: аз есмь червь, а не человек, поношение человеков (Пс. 21; 7); святой Павел, который, бу­дучи первым из апостолов по трудам, смиренно исповедует, что он есть первый из грешников.

Но чтобы мы охотнее учились сей трудной для нашего самолюбия добродетели, то учителем смиренномудрия взялся быть для нас Сам Гос­подь и Спаситель наш. Научитеся, - говорит Он, - от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем (Мф. 11; 29). Какого не оставил Он нам урока, какого не подал примера в смирении? При самом вступлении в мир наш, Он, яко Владыка и Господь всяческих, мог бы окружить колыбель Свою, если не роскошью, то удобством; но где рождается Он? В вертепе. На чем возлегает Рожденный? В яслях. Се пример смирения для вас, богатые! Ирод воздвигает на Него лютое гонение, Его жизнь в опасности: а что бы послать против гонителя хотя единого из тех дванадесяти легионов Ан­гел, кои готовы были всегда к исполнению Его велений? Но Он, гони­мый, смиренно спасает жизнь Свою бегством во Египет. Се пример сми­рения для вас, сильные земли!

Иоанн исходит на Иордан проповедовать покаяние и совершает кре­щение во оставление грехов: тут ли место Тому, Кто не сотворил ни еди­ного греха, и для того пришел на землю, чтобы истребить всякий грех правдою Своею? И что подумают, если безгрешный будет просить сего крещения и получит его? Но Господь просит крещения, и приемлет его смиренно от Своего Предтечи. Се пример смирения для вас, слишком дорожащих мнением о вас человеческим, и из опасения того, что поду­мают о вас, уклоняющихся от совершения дел благих! - А на Голгофе? Здесь уже не пример, а можно сказать, чудеса смирения, пред коими все наши подвиги и опыты в смирении суть ничто!

Итак, ищущая смирения душа, нет нужды нам с тобою много ду­мать, кого избрать себе наставником и образцом смирения: им будет для нас Сам Господь и Спаситель наш. Для сего предадим себя Ему всецело, как малое дитя предается учителю, и будем слушать, что Он начнет вну­шать нам. Люди могут только учить и подавать советы; Он же и научит стократ лучше, и явит в Себе совершенный пример того, чему поучает, и подаст нам силы исполнить выученное на самом деле. Аминь.