Современные представления о природе тревоги

 

В течение последних десятилетий немногие психические проблемы подверглись таким активным экспериментальным, эмпирическим и теоретическим исследованиям, как состояние тревоги (anxiety). Ранее оно было обозначено в различных философских концепциях и о нем писали Декарт, Спиноза, Тиллих, Кьеркегор и др., а начиная с конца XIX века, благодаря работам Фрейда, эта проблема стала ключевой в психоанализе и психиатрии. В настоящее время она привлекает все больше исследователей, изучающих особенности поведения и психики как здоровых людей, так и людей с патопсихологическими особенностями.

Несмотря на большое число исследований, посвященных этой проблеме, концептуальная разработка центрального для нее понятия «тревоги» в современной психологической литературе остается недостаточной (Spilberger, 1966; Mangusson, 1962; Lewitt, 1971; Sarason, 1972; Bowlby, 1975).

Многогранность и семантическая неопределенность понятия тревоги в психологических исследованиях является следствием использования его в различных значениях. Этим термином обозначается и гипотетическая «промежуточная переменная» (Hull, 1945), и временное психическое состояние, возникшее под воздействием стрессовых факторов (Mowrer, 1940; Basselman, 1940; Bazowitz, 1964; Лазарус, 1970; Дельгадо, 1971; Spilberger, 1955; May, 1979), и фрустрация социальных потребностей (Sullivan, 1953; Lingdren, 1956; May, 1979), и свойство личности (Cattell, 1961; Eysenck, 1975).

По справедливому мнению Spilberger, «многие исследователи используют термин «тревога» в различных значениях и чаще, как правило, в двух основных значениях, которые взаимосвязаны, но относятся все-таки к совершенно различным понятиям» (1983, с. 12), речь идет о смешении в одном термине понимания тревоги как психического состояния и тревоги как свойства личности.

Рассмотрим последовательно эти понятия. Одним из наиболее остро дискутируемых является вопрос о том, каковы отличительные признаки тревоги как психического состояния и в чем его отличия от таких родственных состояний, как страх, стресс, волнение и т. д. Попытки найти ответ на этот вопрос ведутся в двух планах:

– феноменологический анализ специфических для состояния тревоги психологических, физиологических и биохимических показателей;

– характеристика источника и направления воздействия угрозы.

Попытки выделить психическое состояние, которое можно было бы обозначить как тревогу, на основе феноменологических показателей пока не увенчались успехом. Данные, полученные разными исследователями, очень противоречивы, особенно это касается физиологических, соматических и биологических показателей (Bazowitz, 1955; Cattell, 1972; Cattell, Scheur, 1961 и др.). Это становится понятным, если учесть, что, с одной стороны, многие показатели, которыми пользуются исследователи (учащение пульса, понижение электросопротивляемости кожи, повышение АД) являются, по-видимому, общими показателями эмоционального возбуждения вне зависимости от качественного своеобразия эмоций, а с другой стороны, они отражают отмечаемый многими авторами индивидуальный характер подобных реакций при эмоциональных состояниях.

В большей степени согласуются данные о психологических показателях, отличающих тревогу от других эмоциональных состояний. Основой для их интерпретации является оценка ситуации как содержащей определенную угрозу, возможность неуспеха (Лазарус, Аверилл, 1972; McReynolds, 1976 и др.). Следует отметить, что выделение прогностической оценки психического состояния, отражающей его качественное своеобразие, является в настоящее время центральным звеном во многих исследованиях (Arnold, 1960, 1967 и др.). Выражая отношение человека к ситуации, такая оценка дает возможность уловить субъективный, собственно психологический аспект эмоций.

В соответствии с такой постановкой вопроса состояние тревоги может быть определено по эффективной окраске когнитивного компонента. Однако, в этом случае возникает опасность чрезмерного расширения представления о состоянии тревоги, так как под это понятие можно подвести любые состояния, связанные с восприятием угрозы, неблагополучия, опасности.

Наибольшие трудности возникают при различении состояния тревоги и страха. Некоторые авторы рассматривают их как синонимы (Lindsey, Aranson, 1968; Izard, Tomkins, 1966; Lewitt, 1971), другие пытаются определить их как взаимоподчиненные состояния (Дельгадо, 1971; Mowrer, 1936). Большинство авторов отмечает, что тревога и страх – разные явления. В некоторых работах (Cattell, 1972) выявляются различия тревоги и страха по целому комплексу психологических, физиологических и биологических показателей. Однако мы встречаемся и с такими утверждениями, что если субъект испытывает страх, то он переживает потребность в немедленных действиях (уходе от ситуации или попытке ее преодолеть), проявляя недифференцированную активность (Epstein, 1972; Spilberger, 1972), скорее свойственную состоянию тревоги. Существует также точка зрения, согласно которой страх является врожденной реакцией на опасность, а тревога – приобретенной. Более распространенным является разграничение состояний тревоги и страха, основывающееся на анализе источника и направления тревоги. Согласно одной из точек зрения, страх рассматривается как реакция на определенную и непосредственно воспринимаемую опасность, а тревога как реакция «безобъектная». Она возникает при переживании угрозы, несмотря на отсутствие реальных сигналов опасности в ситуациях неизвестности и неопределенности. Хотя подобный взгляд на тревогу чрезвычайно распространен и закреплен в семантическом значении слов в европейских языках, в том числе и в русском, в экспериментальных работах он редко встречается в чистом виде. Отчасти это связано с тем, что «беспредметные», «безотчетные» переживания, хотя и наблюдаются в норме, более свойственны патологии (Rycroft, 1972). Поэтому наиболее детально подобная точка зрения разрабатывалась в психиатрии, психопатологии, психоанализе, экзистенциальной психологии. Вместе с тем в изложенном подходе содержится важный момент, который указывает, что состояние тревоги переживается в тех случаях, когда объективные условия не являются угрожающими – опасность неизвестна, но возможна. Это позволяет выделить четкий дифференцирующий признак – несоответствие, неадекватность данного состояния наличной ситуации. Такой взгляд отличается от понимания состояния тревоги как продуцируемого объективно-угрожающими условиями ситуации (Sarason, Spilberger, 1975; Martens R., 1977 и др.). Последнее не дает возможности выделить тревогу из группы эмоциональных состояний, являющихся реакцией на угрожающую ситуацию.

Не менее важное значение для понимания тревоги как психического состояния имеет ее дифференциация от стресса. В работах некоторых авторов (Carron, 1971) состояние тревоги и стресса выступают как синонимы. Связано это, по-видимому, с тем, что исследователи проблемы стресса отошли от первоначального понимания и стали использовать это понятие для характеристики особенностей состояния индивида в экстремальных условиях на физиологическом, психологическом и поведенческом уровнях понятие тревоги (Лазарус, 1970). Для понимания природы этих состояний особое значение имеет характеристика стресса со стороны вызывающих его экстремальных факторов.

Анализируя состояние тревоги и стресса, мы должны отметить различия между характеристиками тревоги как эмоционального состояния и стрессорами, вызывающими его. Особое внимание следует уделить понятию угрозы как психологической реальности. Важно отметить, что ситуации, объективно признающиеся стрессовыми, большинством людей оцениваются как угрожающие. Однако являются или не являются они таковыми, зависит все же в первую очередь от субъективной оценки. Кроме того, даже ситуации, относимые к безопасным, могут отдельными индивидами расцениваться как потенциально угрожающие.

Отсюда следует, что, в отличие от понятия «стрессор», отражающего объективные особенности ситуации, термин «угроза» может использоваться для описания субъективной оценки ситуации, несущей психологическую опасность для индивида, которая характеризуется как состояние тревоги. Применение термина «тревога» целесообразно для обозначения определенного эмоционального состояния, характеризующегося субъективными ощущениями напряжения и формированием прогноза о возможном неблагополучии в развитии событий. Возникает это состояния в ситуации неопределенной опасности и угрозы и часто бывает обусловлено неосознаваемостью источника опасности.

Предложенная характеристика состояния тревоги позволяет более четко определить взаимосвязь его содержания с традиционным пониманием тревоги как относительно устойчивого индивидуального свойства.

В литературе оно обозначается по-разному:

– тревожность как свойство личности (в некоторых источниках – характера);

– склонность к тревожным состояниям;

– тревожность как диспозиция или черта.

Наиболее распространенным является представление о тревожности как устойчивом свойстве, предполагающем повышенную склонность к переживаниям состояния тревоги (Cattell, 1961). Некоторые авторы (Ruebush, 1963) рассматривают тревогу как хроническое эмоциональное состояние. Предполагается, что в этом случае индивид тревожен постоянно, во всех ситуациях. Однако такие случаи скорее относятся к патологии.

В некоторых работах тревога как свойство личности рассматривается как хроническая предрасположенность реагировать эмоционально даже в ситуации незначительной угрозы и напряжения. Этот подход сближает тревогу с повышенной эмоциональностью, чувствительностью к эмоциогенным ситуациям. Крайним выражением такого подхода является позиция Eysenck (1953) и психологов школы научения (Taylor, 1956; Spens, 1956), в которой тревога или невротичность (для Eysenck эти понятия синонимичны) выступают как одно из проявлений эмоциональной возбудимости. Такое представление также влечет за собой вывод о слабости, неуравновешенности нервных процессов как причине повышенной тревожности. В этом контексте тревога рассматривается как свойство темперамента (Стреляу, 1982).

Тревожность как черта личности может означать мотив или приобретенную поведенческую диспозицию, которая предрасполагает индивида к восприятию широкого круга объективно безопасных обстоятельств как содержащих угрозу, побуждая реагировать на них состоянием тревоги, интенсивность которой не соответствует объективной опасности (Хекхаузен, 1986).

Особенно необходимо остановиться на исследованиях Spilberger (1966), оценивающего тревогу как черту личности, выступающую как мотив, или приобретенную поведенческую диспозицию. Она выражается в предрасположенности индивида к восприятию широкого ряда объективно безопасных ситуаций в качестве угрожающих и отвечает на угрожающие обстоятельства состоянием тревоги, интенсивность которого не соответствует объективной величине опасности. В экспериментальных исследованиях этого автора показано, что индивиды, для которых характерно высокое значение Т-диспозиции (тревога как черта личности), будут скорее демонстрировать высокое значение Т-состояния (тревога как состояние) в ситуациях, угрожающих самооценке, чем индивиды с низким значением Т-диспозиции. Кроме такой связи интенсивностей, была показана экстенсивная зависимость: чем выше Т-диспозиция, тем шире круг ситуаций, воспринимаемых как угрожающие и вызывающие Т-состояния. Ответ на вопрос о существовании различия в интенсивности или экстенсивности Т-состояния, различающихся по Т-диспозиции, зависит от того, в какой степени данный человек воспринимает определенную ситуацию как опасную или угрожающую, что, в свою очередь, зависит от предыдущего индивидуального опыта.

По мнению ряда авторов, тревогу можно представить не как черту личности, проявляющуюся в широком диапазоне условий и ситуаций, а как выбор ситуативных поведенческих черт, которые определяют интенсивность тревоги в разных обстоятельствах (Sarason J., 1972; Endler N., 1974; Zuckerman M., 1976). Так, Sarason (1972) ввел понятие «тестовой» или «экзаменационной» тревоги, отражающей склонность к возникновению этого состояния в ситуациях экспертизы, экзамена, тестирования. Показатели тестовой тревожности в большей мере соответствовали успешности выполнения тестовых заданий, чем показатели общей тревоги. При интерпретации результатов автор исходил из концепции общего уровня драйва Hull в видоизмененном варианте, в соответствии с которым драйв рассматривается как сильный и специфический стимул (Miller, Dollard, 1950). С этой точки зрения тревога как черта представляет собой индивидуальную реакцию на сильный внутренний стимул, создаваемый, в свою очередь, ситуативными раздражителями.

В развитии теории интроверсии и экстраверсии Eysenck (1975) Gray (1978) предположил, что существует взаимосвязь между состоянием и личностными качествами. По мнению Gray, у экстравертов доминируют скорее позитивные реакции, чем негативное подкрепление. Поэтому экстраверты стремятся к удовлетворению желаний и отличаются нечувствительностью к отрицательному подкреплению. Что же касается интровертов, то они сильнее реагируют на отрицательные и слабее на положительные подкрепления. Такой паттерн реагирования делает интровертов более подверженными тревоге по сравнению с экстравертами.

Однако, как пишет Hoehn-Saric (1981), повышенный уровень личностной тревоги можно обнаружить у представителей любого типа личности.

Тревога взаимодействует с чертами личности и изменяет их. Убедительным примером такого взаимодействия может служить взаимосвязь между личностной тревогой и импульсивностью. В ходе изучения только этих двух свойств Barratt (1972) продемонстрировал, что тревога положительно влияет на деятельность импульсивных личностей. Однако индивиды с высоким уровнем тревожности и импульсивности испытывали страх и при этом не могли контролировать свою импульсивность. Вследствие этого данные индивиды хуже адаптировались в межличностных контактах, нежели те, которые обладали высоким уровнем тревожности, но низким уровнем импульсивности.

В ряде исследований установлена связь между тревожностью и таким личностным образованием, как уровень притязаний. Оказалось, что тревожность может приводить к формированию неадекватного уровня притязаний двояким образом: либо побуждая к чрезмерной осторожности (снижение уровня притязаний), либо затрудняя оценку ситуации и собственных возможностей (в этом случае могут возникать большие сдвиги как в сторону повышения, так и в сторону снижения уровня притязаний). (Рейковский, 1979).

Есть и такие индивиды, которые, судя по всему, не осознают тревогу, несмотря на то, что реально ее переживают (Weinberger et al., 1979). Этот тип людей носит название «репрессивного». Они отрицают уровень тревоги, несмотря на то, что реагирует на нее на невербальном уровне теми же физиологическими показателями, что и высокотревожные индивиды.

Личностная тревога, а именно тенденция реагирования состоянием тревоги на стрессовые ситуации, обусловлена, по крайней мере, частично, наследственно. В связи с этим Eysenck (1975) предположил, что средний уровень нейротизма, который приблизительно соответствует личностной тревоге, установился благодаря естественному отбору и образует оптимальное распределение тревоги среди населения.

Исследования показали, что у монозиготных близнецов наблюдается большое сходство в эмоциональных реакциях, включая напряжение и застенчивость, нежели у дизиготных (Kender, 1986; Marks, 1987).

Lesch (1996) с группой сотрудников установил, что нейротизм связан с генной регуляцией транспортировки сератонина, подтвердив тем самым генную основу личностной тревоги на молекулярном уровне. Тревога, являясь сложной эмоцией, усиливает возбуждение и фиксирует внимание на источнике потенциальной опасности. Кроме того, тревога индуцирует воспоминания о событиях, окрашенных переживанием страха, формируя условные реакции и модифицируя когнитивные структуры, изменяя последующую реакцию индивида на ситуацию опасности.

Согласно теории Ланге, индивид в возбужденном состоянии замечает физические изменения в своем организме (Джеймс, 1991), и лишь потом к нему приходит осознание соответствующей эмоции.

Таким образом, получилось, что за идентификацию эмоциональных состояний ответственны в большей степени изменения в функционировании периферийной, нежели центральной нервной системы.

Позже Cannon (1937) предположил, что эмоции генерируются подкорковыми центрами головного мозга, а не изменениями на периферии. Papez (1937) расширил эту теорию, описав эмоциональные круги в структуре лимбической системы. Далее Дельгадо (1971) на основании исследования животных заключил, что существуют 3 группы структуры мозга:

– не связанные с эмоциями;

– связанные с поведенческими проявлениями эмоций, например, гипоталамус, который при стимулировании дает псевдоаффективные, но не условные реакции;

– связанные как с поведенческими проявлениями, так и с эмоциональным опытом.

Очевидно, как пишет Hoehn-Saric (1979), ни одна из систем, взятая отдельно, не может отвечать за проявления тревоги. Тревогу следует рассматривать как конечный продукт взаимодействия систем, включающих ядра ствола головного мозга, лимбическую систему, переднелобную кору и мозжечок.

Лимбическая система и миндалина в рамках этой системы, возможно, генерируют эмоции и контролируют эмоциональные и автономные реакции на стрессовый стимул. Кроме того, гиппокамп и миндалина играют важную роль в процессе когнитивного научения и памяти, включая усвоение, сохранение и угасание страха.

Лобные доли выполняют общую исполнительную функцию: они вовлечены в процессы оценивания, планирования, координации стратегий и принятия решений (Fuster, 1989). Каждая из этих систем вносит свой вклад в формирование реакций тревоги на внутренние и внешние стимулы.

Тревога вызывает физиологические изменения, которые подготавливают организм к реакции на опасность.

Malmo (1966) предполагает, что нейрофизиологической основой тревоги является расстройство гомеостатических механизмов ретикулярной формации, которое выражается в нарушении координации и активности ее тормозных влияний. Он подчеркивает, что вегетативные нарушения у тревожных лиц связаны с нарушениями функций лимбической системы.

Eysenck (1967) поддерживает точку зрения о существовании двух относительно независимых активирующих систем: ретикулярной, активирующей кору головного мозга, и лимбической, связанной с эмоционально-мотивационными аспектами поведения и активностью нервной системы. Нестабильные интроверты склонны к так называемой условно-рефлекторной тревожности, которая получила название «психической» (Hamilten, 1959). У нестабильных экстравертов преобладают вегетативные симптомы тревожности, так называемая «соматическая» тревожность (Buss, 1962).

В ряде исследований установлена связь параметров волны ожидания с уровнем тревожности. Найдено снижение амплитуды волны ожидания у лиц с повышенной тревожностью. Этот эффект был особенно сильным в условиях действия отвлекающих факторов (McCallam, 1975; Knott, Irvin, 1973).

Реакция тревоги может представлять собой либо замирание и бегство, либо нападение (Lazarus, 1970). В состоянии острого страха у индивида мгновенно активизируются автономные системы. Симптомы страха означают сначала резкое усиление деятельности парасимпатической системы, которая затем сменяется активностью симпатической системы (Dellhorn, 1965). Несильный страх активирует обе автономные системы с доминированием симпатического компонента (Hoehn-Saric, McLeod, 1988).

Изучение физиологии острого страха на людях представляет определенные трудности. Эндокринные изменения при сильной тревоге заключаются в повышении эпинефрина, кортизола, гормона роста и проклактина, а также уменьшения тестостерона у мужчин (Ursin et al., 1978). Уровень эндокринной реакции зависит не только от уровня тревоги, но и от новизны ситуации и от конституциональных факторов. У тревожных индивидов стресс вызывает сильные автономные реакции, которые снова нормализуются после того, как стресс прошел.

Повышенное мышечное напряжение является наиболее распространенной физиологической реакцией, сопровождающей как состояние тревоги, так и личностную тревожность. Возможно, это результат центрального возбуждения.

Автономные реакции у индивидов с личностной (хронической) тревожностью и у не тревожных – различны. Стрессовые задания вызывают у тревожных индивидов более слабые, но и более продолжительные автономные реакции. Эта особенность связана со сниженной автономной пластичностью и указывает на слабую адаптивность (Hoehn-Saric et.al., 1995). Такая реакция менее экономна, чем та, которая наблюдается у не тревожных индивидов. Сниженная автономная пластичность свойственна людям с любым типом хронического тревожного расстройства, а также людям, плохо адаптируемым и тревожным. Она может отражать конституциональную предрасположенность к тревожным расстройствам, а также частичную приспособленность к сильной тревоге. Например, при просмотре фильма с неприятным сюжетом испытуемыми с высокой и низкой тревожностью оказалось, что высокотревожные реагировали уменьшением кортизола в выделенной слюне (Hubert, de Jong-Meyer, 1992). Пациенты с хроническими посттравматическими расстройствами также обнаруживают сниженный уровень кортизола (Yehuda at al., 1990).

Таким образом, уменьшение автономной пластичности может также отражать безуспешные попытки восстановить гомеостаз. Наконец, она может отражать ослабление тревоги индивида при решении задач, которые не воспринимаются им как значимые для него (Shapiro, Crider, 1969). Тем не менее, люди со сниженной автономной пластичностью могут обнаруживать избыточные физиологические реакции, сталкиваясь с ситуациями, значимыми для их патопсихологических особенностей.

Предполагается, что изменения физиологического статуса – необходимое условие приобретения и поддержания реакций страха. Сильный стресс всегда связан с повышением центрального возбуждения, равно как и с автономными и эндокринными изменениями, хотя их интенсивность у разных индивидов неодинакова (Ursin et al., 1978). Однако после того, как страх уже был пережит однажды, в дальнейшем он может сопровождаться в основном изменениями мышечного тонуса и лишь некоторыми автономными изменениями. Даже панические состояния, наиболее острые проявления тревоги, могут не сопровождаться регистрируемыми физиологическими изменениями. Так, в проведенном эксперименте Lenz и др. (1995) панику у пациента вызывали посредством электрического раздражения области таламуса. При этом физиологические изменения не наблюдались. Это дает основание полагать, что после того как реакция тревоги сформирована, субъективное переживание тревоги соответствует, скорее, представлению, хранящемуся в памяти, чем реальным физиологическим проявлениям. Hochmann (1966) обнаружил, что у застенчивых людей такие соматические изменения, как покраснение, могут сигнализировать о начале тревоги и дальнейшем нарастании этого процесса.

Как показали Schachter and Singer (1962), возбуждение и сопутствующие ему физиологические изменения нуждаются в когнитивном способе ввода информации, чтобы вызвать определенные эмоции, включая тревогу.

Эмоциональные реакции можно идентифицировать на основе самоотчетов и выражения лица, однако необходимо, чтобы это было дополнено измерениями физиологических показателей, без которых труден процесс идентификации (Hoehn-Saric, McLeod, 1993).

Последние исследования предполагают, что некоторые физиологические параметры, такие, как кожная проводимость, служат для определения общего уровня возбуждения, тогда как другие параметры, например, мигательный рефлекс, более непосредственно связаны с эмоциями (Lang et al., 1990).

Следует подчеркнуть, что физиологические реакции у разных индивидов также различны: в зависимости от возраста, конституциональных особенностей и приобретенных паттернов физиологического реагирования.

Общеизвестно, что индивид не имеет достаточного представления о реакциях своего организма. Субъективные оценки собственного физиологического состояния и происходящих в нем изменений часто не соответствуют данным объективных методов исследования. Например, уровень субъективно ощущаемого страха у опытных парашютистов ниже показателей физиологической реактивности (Epstein, 1967). С другой стороны, пациенты с общим тревожным расстройством, успешно прошедшие курс психотерапии, определяли у себя соматические изменения, ориентируясь в большей степени на свое психическое состояние, чем на физиологические показатели. Такое расхождение между изменениями организма и их субъективной оценкой обусловлено факторами ожидания и внимания. Тревожные индивиды направляют внимание вовнутрь, тогда как не тревожные в большей степени сосредоточены на внешних событиях и не обращают внимания на свои физиологические ощущения. Кроме того, на восприятие собственных физических состояний влияет прошлый опыт, который может приводить к повышенному вниманию к своим ощущениям и их неправильному истолкованию (McLeod et al., 1986).

Тревога вызывает качественные изменения в когнитивной деятельности. Индивиды с высоким уровнем личностной тревоги дают отличные когнитивные оценки угрожающим стимулам, отличающиеся от оценок индивидов с низкой тревогой.

Высокотревожные имеют особую избирательную тенденцию, благоприятствующую восприятию стимулов, содержащих угрозу (Eysenck, 1991). По мнению Clark и Beck (1989), индивиды с высоким уровнем тревоги обладают плохо адаптивными когнитивными схемами. Их когнитивной деятельности свойственны искажения, не связанные с решаемой задачей, а также когнитивная асимметрия (Ingram и Keudal, 1987).

У нетревожных индивидов тоже могут наблюдаться подобные особенности, однако у индивидов с тревожными расстройствами они значительны, поскольку соединяют события внутреннего и внешнего мира с физическими или психологическими угрозами, что делает этих индивидов более уязвимыми.

Закон Yerkes-Dobson (1908) гласит, что на деятельность влияет уровень возбуждения. Легкая тревога оказывает положительное, стимулирующее влияние, а сильная тревога – отрицательное влияние на деятельность субъекта. Высокотревожные индивиды всегда насторожены и «сканируют» информацию, лежащую за пределами их внимания. Такая стратегия повышает их готовность к опасности, исходящей от внешней среды, но одновременно и создает трудности в фокусировании внимания на основной деятельности (Mathews et al., 1990). Степень влияния тревоги на деятельность субъекта зависит не только от сложности решаемой задачи, но и от быстроты нахождения способов ее решения.

Одной из основных составляющих тревоги является беспокойство. Поскольку тревога связана с неопределенностью, тревожным индивидам свойственно проявление беспокойства и формирование тревожных ожиданий. Ожидания амбивалентны. По мере того, как у индивида растет осознание потенциальной опасности, он становится более тревожным, но при этом снижается вероятность того, что событие застанет его врасплох и он полностью окажется во власти тревоги (Epstein, 1972).

Данные наблюдения позволили Roemer и Borkovec (1993) выдвинуть гипотезу о том, что беспокойство, постоянное чувство негативного ожидания, используется тревожными индивидами для подавления аффективных и физиологических реакций. Беспокойство воспринимается самим субъектом как стремление избежать опасности (Borkovec и Hu, 1990).

Как видно из приведенного анализа, множество различных подходов в изучении тревоги, имеющихся в литературе, свидетельствует об отсутствии ясного представления о природе этого явления. Одни авторы трактуют тревогу в рамках доступных наблюдению поведенческих признаков, другие – в рамках защитных механизмов, третьи склонны связывать ее с прошлыми событиями, четвертые определяют ее как физиологическую реакцию, как разновидность аффекта.

Sarbin (1957) вообще предлагает отказаться от термина anxiety, считая его слишком «художественно туманным» и предлагает вместо него использовать термин «когнитивное напряжение». По его мнению, это позволит направить усилия исследователей в сторону поиска фактического материала.

Reingold (1961) считает, что различия в определениях могут привести к путанице в понятиях в случае, если рассматривать каждое определение как единственно правильное. Если же их рассматривать как дополняющие друг друга, никакой путаницы не будет.

Иллюстрацией такого «дополняющего подхода» описательного характера может служить определение «anxiety» в монографии Noues и Hoehn-Saric (1998):

«Тревога – это одно из универсальных состояний и, как таковое, является неотъемлемой частью жизни человека. Тревога выполняет функцию биологической системы предупреждения, которая активируется опасностью. Тревога также возникает вследствие утраты значимого объекта или интрапсихического конфликта, а именно – конфликта между потребностями субъекта и требованиями среды или между конфликтующими ценностными системами. Тревога – это отрицательная эмоция, которая связана с телесным дискомфортом. В отличие от депрессии тревога – это реакция на угрозу и направлена в будущее. Угроза может представлять собой опасность или отсутствие поддержки, неизвестность. Нормальная тревога подготавливает индивида к защитному реагированию. Такой уровень тревоги позволяет справиться с неприятной ситуацией, тогда как высокий уровень тревоги оказывает ослабляющее и даже дезорганизующее действие на психику человека. Тревога выходит за рамки нормы, когда ее интенсивность и длительность непропорциональны возможному ущербу, а также когда она возникает в нейтральной ситуации или в ситуации, не содержащей объективной угрозы.

Тревога – это сложное состояние, характеризующееся как психическими, так и соматическими проявлениями, а также гипервозбуждением. Кроме того, она часто сопровождается поведенческими реакциями. Психические проявления представляют собой аффективные реакции в диапазоне от напряжения до страха и в крайней степени – паники. В когнитивном аспекте тревога проявляет себя в виде затруднений, связанных с выбором действий в той или иной ситуации и неуверенностью в отношении будущего. Сюда же можно включить беспокойство, страх, предчувствие беды, страх неспособности справиться с обстоятельствами и страх усиления тревоги до такой степени, при которой она может стать причиной публичного смущения. С тревогой связан гнев, уменьшение которого может вести к пропорциональному снижению тревоги. Временное состояние депрессии возникает, когда человек теряет уверенность в том, что способен контролировать тревогу. Соматические проявления тревоги можно разделить на мышечные и вегетативные. Мышечные ощущения варьируются от едва ощутимого напряжения до тремора, спазмов, иногда мышечной слабости. Общее мышечное напряжение отражает уровень центрального возбуждения. Однако не все мышечные группы одинаково реагируют на тревогу. Как правило, усиление активности мышц головы, шеи и плеч вызывает дискомфорт и боли в этих областях. Иногда тревога вызывает локальные дисфункции, как-то писчий спазм или ларингоспазм.

Вегетативные проявления характерны при сильной тревоге, но они различаются по интенсивности и типологичности. Некоторые люди конституционально расположены к определенным вегетативным реакциям, таким как, потение, сердцебиение, и обнаруживают вегетативные реакции даже при легкой тревоге. Вегетативные проявления включают сердцебиение, покраснение, ощущение повышения температуры тела, потение, влажность ладоней, сухость во рту, сдавливание в груди, ощущение нехватки воздуха, учащение дыхания, колики в животе, тошноту, позывы к мочеиспусканию и дефекации.

Гипервозбуждение варьирует от состояния повышенной готовности до чрезмерной настороженности и ощущения стимульной перегруженности. При сильной тревоге гипервозбуждение приводит к сложности или невозможности концентрации внимания. Ночью гипервозбуждение проявляется в виде бессонницы.

Поведенческие проявления включают в себя покраснение или побледнение, видимую дрожь, напряжение в голосе, беспокойство, замирание, смех и плач, а также чрезмерную болтливость. В зависимости от личностных черт тревога может приводить к избеганию, бегству в фантазии, формированию зависимости от других, поискам успокоения, обращения к другим за советами, поискам всевозможных способов, чтобы отвлечься. Тревога может также усиливать подозрительность и приводить к агрессивным действиям» (с. 1–2).