Законы функционирования и трансформации международных систем

Одна из главных идей, на которых базируется концепция М. Каплана, — это идея о той основополагающей роли, которую играет в познании законов международной системы ее структура. Эта идея разделяется абсолютным большинством исследователей. Согласно ей, нескоординированная деятельность суверенных государств, руководствующихся своими интересами, формирует международную систему, главным признаком которой является доминирование ограниченного числа наиболее сильных государств, и структура которой определяет поведение всех международных акторов. Как пишет американский неореалист К. Уолц, все государства вынуждены нести военные расходы, хотя это неразумная трата ресурсов. Структура международной системы навязывает всем странам такую линию поведения в экономической области или в сфере экологии, которая может противоречить их собственным интересам. Структура позволяет понять и предсказать линию поведения на мировой арене государств, обладающих неодинаковым весом в системе характеристик международных отношений. Наподобие того, как в экономике состояние рынка определяется влиянием нескольких крупных фирм (формирующих олигополитическую структуру), так международно-политическая структура определяется влиянием великих держав, конфигурацией соотношения их сил. Изменения в соотношении этих сил могут изменить структуру международной системы, но ее природа, в основе которой лежит существование ограниченного числа великих держав с несовпадающими интересами, останется неизменной (см.: 21, р. 32).

Таким образом, именно состояние структуры международной системы является показателем ее устойчивости и изменений, стабильности и «революционности», сотрудничества и конфликтности в рамках системы; именно в ней выражаются законы функционирования и трансформации системы. Вот почему в работах, посвященных исследованию международных систем, анализу этого состояния уделяется первостепенное внимание.

Так, например, Р. Арон, выделял по крайней мере три структурных измерения международных систем: конфигурацию соотношения сил; иерархию акторов; гомогенность или гетерогенность состава. Главным измерением, в полном соответствии с традицией политического реализма, он считал конфигурацию соотношения сил, отражающую существование «центров власти» в международной системе, накладывающей отпечаток на взаимо

 

действие между ее основными элементами — суверенными государствами. Конфигурация соотношения сил, зависит, как уже отмечалось ранее, от количества главных акторов и характера отношений между ними. Два основных типа такой конфигурации — биполярность и мультиполярность.

Иерархия акторов отражает их фактическое неравенство, с точки зрения военно-политических, экономических, ресурсных, социокультурных, идеологических и иных возможностей влияния на международную систему.

Гомогенный или гетерогенный характер международной системы выражает степень согласия, имеющегося у акторов относительно тех или иных принципов (например, принципа политической легитимности), или ценностей (например, рыночной экономики, плюралистической демократии): чем больше такого согласия, тем более гомогенной является система. В свою очередь, чем более она гомогенна, тем больше в ней умеренности и стабильности. В гомогенной системе государства могут быть противниками, но не политическими врагами. Напротив, гетерогенная система, разрываемая ценностным и идеологическим антагонизмом, является хаотичной, нестабильной, конфликтной.

Еще одной структурной характеристикой международной системы считается ее «режим» — т.е. совокупность регулирующих международные отношения формальных и неформальных принципов, норм, соглашений и процедур принятия решений. Это, например, правила, господствующие в международных экономических обменах, основой которых после 1945 г. стала либеральная концепция, давшая жизнь совокупности таких международных институтов, как МВФ, Мировой Банк, ГАТТ и др.

Ж.-П. Дерриеник называет шесть типов принуждений (то есть структурных характеристик) международных систем:

1) число акторов;

2) распределение силы между ними;

3) соотношение между конфликтом и сотрудничеством. Система может быть более конфликтной, чем кооперативной, или наоборот — более кооперативной, чем конфликтной. Если второй тип системы институализируется, то она может трансформироваться в «организованную международную систему», и тем самым оправдается гипотеза Арона о достижении «мира через закон». С другой стороны, тип «иерархической системы» Каплана, где наиболее мощный актор навязывает пределы конфликтам, также может трансформироваться в организованную международную систему, оправдав на этот раз гипотезу Р. Арона о возможности добиться «мира через империю»;

 

 

4) возможности использования тех или иных средств (силы, обмена или убеждения), допускаемые данной системой;

5) степень внешней централизации акторов, т.е. влияния характера данной международной системы на их поведение;

6) различие статусов между самими акторами.

По мнению канадского ученого, названные структурные характеристики, хотя и не дают возможности предвидеть все гипотетические типы международных структур (на что претендует концепция М. Каплана), однако позволяют описать структуру любой международной системы, что, конечно, представляет значительную важность, с точки зрения выявления законов их существования и изменения (см.: 10, р. 188—193).

Вышесказанное показывает, что наиболее общим законом международных систем считается зависимость поведения акторов от структурных характеристик системы. Этот закон конкретизируется на уровне каждой из таких характеристик (или измерений), хотя окончательного согласия относительно их количества и содержания пока не существует.

В качестве еще одного наиболее общего закона называется закон равновесия международных систем, или закон баланса сил, позволяющего сохранять относительную стабильность международной системы (см.: 14, р. 144).

Вопрос о содержании законов функционирования и изменения международных систем является дискуссионным, хотя предмет таких дискуссий, как правило, един и касается сравнительных преимуществ биполярных и мультиполярных систем.

Так, например, Р. Арон считал, что биполярная система содержит в себе тенденцию к нестабильности, так как она основана на взаимном страхе и побуждает обе противостоящие стороны к жесткости в отношении друг друга, основанной на противоположности их интересов.

Подобная точка зрения высказывалась и М. Капланом, по мнению которого мультиполярная система содержит в себе определенные риски (например, риск распространения ядерного оружия, развязывания конфликтов между мелкими акторами или непредсказуемости последствии, к которым могут привести изменения в союзах между великими державами). Однако они не вдут в сравнение с опасностями биполярной системы. Биполярная система более опасна, так как она характеризуется стремлением обеих сторон к мировой экспансии, предполагает постоянную борьбу между двумя блоками — то ли за сохранение своих позиций, то ли за передел мира. Не ограничиваясь подобными замечаниями, М. Каплан рассматривает «правила» стабильности для биполярных и мультиполярных систем.

 

 

Так, по его мнению, существует шесть правил, соблюдение которых каждым из полюсов мультиполярной системы позволяет ей оставаться стабильной:

1) расширять свои возможности, но лучше путем переговоров, чем путем войны;

2) лучше воевать, чем не суметь расширить свои возможности;

3) лучше прекратить войну, чем уничтожить великую державу (ибо существуют оптимальные размеры межгосударственного сообщества: так, европейские династические режимы считали, что их противодействие друг другу имеет естественные пределы);

4) сопротивляться любой коалиции или отдельной нации, пытающейся занять господствующее положение в системе;

5) противостоять любым попыткам того или иного национального государства «присоединиться к наднациональным международным организационным принципам», то есть распространению идеи о необходимости подчинения государств какой-либо высшей власти;

6) относиться ко всем великим державам как к приемлемым партнерам; позволять стране, потерпевшей поражение, войти в систему на правах приемлемого партнера или заменить ее путем усиления другого, ранее слабого государства.

Говоря о законах функционирования гибкой биполярной системы, М Каплан подчеркивает, что они различаются в зависимости от того — являются составляющие ее блоки иерархизированными или нет. Когда блоки иерархизированы, функционирование системы приближается к типу жесткой биполярной системы. Наоборот, если оба блока не иерархизированы то практически речь вдет о правилах функционирования мультиполярной системы. Существует четыре общих правила, применимых ко всем блокам:

1) стремиться к расширению своих возможностей по сравнению с возможностями другого блока;

2) лучше воевать любой ценой, чем позволить противоположному блоку достигнуть господствующего положения;

3) стремиться подчинять цели универсальных акторов (МПО) своим целям, а цели противоположного блока — целям универсальных акторов;

4) стремиться к расширению своего блока, но сохранять терпимость по отношению к неприсоединившимся, если нетерпимость ведет к непосредственному или опосредованному тяготению неприсоединившихся к противоположному блоку.

Что касается трансформации международной системы, то основным ее законом считается закон корреляции между поляр

 

ностью и стабильностью международной системы. М. Каплан, например, подчеркивает нестабильный характер гибкой биполярной системы. Если она основана на неиерархизированных блоках, то эволюционирует к мультиполярной системе. Если тяготеет к иерархии обоих блоков, то имеет тенденцию трансформироваться — либо в жесткую биполярную, либо в иерархическую международную систему. В гибкой биполярной системе существуют риск присоединения неприсоединившихся; риск подчинения одного блока другому; риск тотальной войны, ведущей либо к иерархической системе, либо к анархии. Внутриблоковые дисфункции в ней подавлены, зато обостряются межблоковые противоречия. Основное условие стабильности биполярной системы, заключает М. Каплан, — это равновесие мощи. Если же появляется третий блок, то это ведет к серьезному разбалансированию и риску разрушения системы.

Д. Сингер и К. Дойч, исследовав проблему корреляции между полярностью и стабильностью международных систем в формально-теоретическом плане, пришли к выводу о том, что, во-первых, как биполярная, так и мультиполярная системы имеют тенденцию к саморазрушению, а, во-вторых, нестабильность жестких биполярных систем все же более велика по сравнению с нестабильностью мультиполярных систем.

Другой американский ученый, М. Хаас, подверг этот вывод эмпирической проверке. С этой целью он изучил двадцать одну международную систему, четко отграниченную в пространственно-географическом и историческом планах, и пришел, фактически, к противоположному заключению. По его мнению, такая корреляция носит обратно-пропорциональный характер. В биполярной системе, считает М. Хаас, войны менее многочисленны, хотя и имеют тенденцию к большей продолжительности, чем в мультиполярной системе (см.: 12, р. 38).

С точки зрения К. Уолца, никакого качественного различия между биполярной и мультиполярной системами фактически не существует — кроме, может быть, того, что первая более стабильна, чем вторая.

Со своей стороны, Р. Роузкранс предложил теоретическую модель так называемой «релевантной утопии», которая объединяла бы преимущества как биполярной (прежде всего, возможности контроля периферийных для данной системы конфликтов), так и мультиполярной (более значительные возможности предотвращения всеобщего конфликта) систем, и одновременно была бы лишена недостатков их обеих. Результатом явилась бы «бимультиполярная система», в которой два «главных» актора

 

могли бы играть роль регуляторов конфликтов за пределами своих блоков, а государства, представляющие мультиполярную конфигурацию системы, выступали бы посредниками в конфликтах между двумя полюсами.

Подводя итоги рассмотрению проблемы законов функционирования и трансформации международных систем, следует признать плодотворной уже саму ее постановку, которая позволила показать зависимость поведения государств на мировой арене от формируемой ими международной системы, связь частоты и характера межгосударственных конфликтов с ее структурными характеристиками, необходимость учета системообразующих факторов в дипломатии. Уже сама идея о существовании системных законов в международных отношениях дает возможность рассматривать международные системы как результат принятия радом государств определенного политического, экономического и идеологического статус-кво на международной арене, на общепланетарном, региональном или субрегиональном уровне. С такой точки зрения, каждая международная система является ничем иным, как неформальной институализацией соотношения сил между государствами в соответствующем пространственно-временном контексте (см.: 13, р. 171).

В то же время было бы наивным считать, что существующие в науке о международных отношениях законы функционирования и трансформации международных систем обладают такой степенью строгости, которая позволяла бы делать на их основе безошибочные прогнозы. Более того, они, по сути дела, оставляют «за скобками» исследование основных причин международных конфликтов. Сводя международные отношения к межгосударственным взаимодействиям, они неоправданно ограничивают понятие международной системы только теми государствами, между которыми существуют прямые регулярные сношения и прямой взаимный учет военной силы. Но, как верно подчеркивает Б.Ф. Поршнев, «есть обширная область косвенных, подчас несознаваемых действующими лицами зависимостей, без которых, однако, представление о системе остается неполным» (21).

* * *

Таким образом, применение системного подхода дает исследователю богатые теоретические и методологические возможности.

И все же системная теория не может похвастаться слишком большими успехами в анализе международных отношений. Пожалуй, можно назвать только две области, где она достигла бесспорно положительных результатов: это стратегия и процесс при

 

нятия международно-политических решений (см.: 11, р. 158—159). В остальном же ее заслуга до сих пор были весьма скромными. Гносеологически это объясняется тем, что ни одна система, достигшая определенного уровня сложности, не может быть познана полностью. Отсюда — то противоречие, на которое обратили внимание Б. Бади и М.-К. Смуц: системный подход рассматривается как метод выявления определяющих состояние системы различных способов сочетания ее элементов, однако как только исследователь выходит за рамки относительно простых систем, основания для того, чтобы считать правильными делаемые им выводы, значительно уменьшаются (см.: там же, р. 158).

Кроме того, в науке о международных отношениях до сих пор отсутствует общепринятое понимание структуры международной системы, а то, по которому имеется достаточно высокая степень согласия, является, как мы уже могли убедиться, слишком узким даже с учетом всех своих измерений. Поэтому многие исследователи отказываются от него, не предложив, однако, более приемлемого.

* * *

Новизна современного этапа в истории международных отношений со всей очевидностью обнаруживает ограниченность основанных на методологии политического реализма таких понятий, как «конфигурация соотношения сил», «биполярность» или «мультиполярность». Распад советского блока и крушение сложившейся в послевоенные годы глобальной биполярной системы (впрочем, ее глобальность всегда была относительной) выдвигают на передний план такие вопросы, которые не могут быть решены в традиционных терминах «полюсов», «баланса сил». Исчезла линия четкого раздела между «своими» и «чужими», союзниками и противниками, гораздо менее предсказуемым стало поведение малых государств, региональных средних и «великих» держав. Мир вступил в полосу неуверенности и возросших рисков, обостряемых продолжающимся распространением ядерных, химических, бактериологических и иных видов новейших вооружений. Широкое распространение западных ценностей (таких, как рыночная экономика, плюралистическая демократия, права человека, индивидуальные свободы, качество жизни) как в бывших социалистических странах, так и в постколониальных государствах не только не способствует стабильности глобальной международной системы за счет увеличения степени ее гомогенности. Напротив, оно имеет следствием все более массовую миграцию населения из менее развитых в экономическом отноше

 

нии стран в более богатые, порождает конфликты, связанные со столкновением культур, утратой идеалов, подрывом традиций, размыванием самоидентичности, всплесками реакционного национализма. Глобальная международная система испытывает глубокие потрясения, связанные с трансформацией своей структуры, меняющимися взаимодействиями со средой.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Hoffmann S. Théorie et relations internationales. // Revue française de science politique. Vol. XI. 1961, p. 428.

2. Easton D. A. Systems Analysis of Political Life. 1965.

3. Polin C. David Easton ou les difficultés d'une certaine sociologie politique. // Revue française de Sociologie. Vol. XII, 1971, p. 185.

4. Easton D. The Political System. 1953, p. 135.

5. Bertalanffy L. von. General Systems Theory. 1968, p. 5.

6. Богданов А. Всеобщая организационная наука (тектология). Том II. — Ленинград — Москва, 1927, с. 189—190.

7. Korany B. Analyse des relations internationales. Approches, concepts et données. — Montréal. 1978, p. 65.

8. Modelsky G. Agraria and industria. Two Models of the International System. In The International System. Theoretical Essays. Ed. by Klaus Knorr and Sidney Verba. — Princeton. 1961, p. 121.

9. Поздняков Э. А. Внешнеполитическая деятельность и межгосударственные отношения. — М., 1986, с. 90

10. Derriennic J. -P. Esquisse de problématique pour une sociologie des relatons internationales. — Grénoble, 1977, p. 71.

11. Badie В., Smouts M.-C. Le retoumement du monde. Sociologie de la scene internationale. — Paris, 1992, p. 157.

12. Braillard Ph. Théorie de systémes et relations internationaies. — Paris, 1977.

13. Huntzinger J. Introduction aux relations internationales. — Paris, 1987, p. 158-159.

14. Aron R. Paix et Guerre entre les nations. — Paris, 1984, p. 103.

15. Kaplan M. System and Process in International Politics. — New York, 1957.

16. Rosecrance R. Action and reaction in World politics. — Boston, 1963, p. 16.

17. Frankel J. International Politics. Conflict and Harmony, — London, 1969.

18. Loard E. Types of International Sosiety. — New York, 1976.

19. Braillard Ph., Djalili M.-R. Les relations internationales. — Paris, 1990.

20. Система, структура и процесс развития современных международных отношений / Под ред. В. И. Гантмана. - М., 1984, с. 35.

21. Поршнев Б. Ф. Франция, Английская революция и европейская политика в середине XVII века. — М., 1970, с. 10.