Анализ процесса принятия решений

Анализ процесса принятия решений (ППР) представляет собой динамическое измерение системного анализа международной политики и вместе с тем — одну из центральных проблем социальной науки вообще и науки о международных отношениях в особенности. Изучение детерминант внешней политики без учета этого процесса может оказаться либо напрасной потерей времени, с точки зрения прогностических возможностей, либо опасным заблуждением, ибо данный процесс представляет собой тот «фильтр», через который совокупность воздействующих на внешнюю политику факторов «просеивается» лицом (лицами), принимающим решение (ЛПР).

Классический подход к анализу ППР, отражающий «методологический индивидуализм», характерный для веберовской традиции, включает два основных этапа исследования (20). На первом этапе определяются главные лица, принимающие решение (например, глава государства и его советники, министры: иностранных дел, обороны, безопасности и т. д.) и описывается роль каждого из них. При этом учитывается, что каждый из них имеет штат советников, обладающих полномочиями запрашивать любую необходимую им информацию в том или ином государственном ведомстве.

На следующем этапе проводится анализ политических предпочтений ЛПР, с учетом их мировоззрения, опыта, политических взглядов, стиля руководства и т. д. Важную роль в этом отношении сыграли уже упоминавшиеся работы Р. Снайдера, X. Брука, Б. Сапэна и Р. Джервиса.

 

4* 99

 

Ф. Брайар и М. Р. Джалили, обобщая методы анализа ППР, выделяют четыре основных подхода.

Первый из них может быть назван моделью рационального выбора, в рамках которой выбор решения осуществляется единым и рационально мыслящим лидером на основе национального интереса. Предполагается, что: а) принимающий решение действует с учетом целостности и иерархии ценностей, о которых он имеет достаточно устойчивое представление; б) он систематически отслеживает возможные последствия своего выбора; в) ППР открыт для любой новой информации, способной повлиять на решение.

В рамках второго подхода предполагается, что решение принимается под влиянием совокупности правительственных структур, действующих в соответствии с установленными рутинными процедурами. Решение оказывается разбитым на отдельные фрагменты, а разрозненность правительственных структур, особенности отбора ими информации, сложность взаимных отношений друг с другом, различия в степени влияния и авторитета и т. п. — являются препятствием для ППР, основанного на систематической оценке последствий того или иного выбора.

В третьей модели решение рассматривается как результат торга — сложной игры между членами бюрократической иерархии, правительственного аппарата и т.д., каждый представитель которых имеет свои интересы, свои позиции, свои представления о приоритетах внешней политики государства.

Наконец, при четвертом подходе обращается внимание на то, что во многих случаях ЛПР находятся в сложном окружении и располагают неполной, ограниченной информацией. Кроме того, они не в состоянии оценить последствия того или иного выбора. В такой обстановке им приходится расчленять проблемы, редуцируя используемую информацию к небольшому числу переменных.

В анализе ППР исследователю необходимо избегать соблазна использовать тот или иной из указанных подходов «в чистом виде». В реальной жизни описываемые им процессы варьируются в самых разнообразных сочетаниях, изучение которых должно показать на какой из них в каждом конкретном случае следует опираться и с какими другими его соединять (см.: 19, р. 71—74).

Один из распространенных методов изучения процесса принятия решения, получивших распространение в Международных отношениях, связан с теорией игр. Теория игр — это теория принятия решений в конкретном социальном контексте, где поня

 

тие «игра» распространяется на все виды человеческой деятельности. Она базируется на теории вероятностей и представляет собой конструирование моделей анализа или прогнозирования различных типов поведения акторов, находящихся в особых ситуациях. Классическая теория игр была разработана математиком Д. фон Нойманном и экономистом О. Моргенштерном в их совместной работе «Теория игр и экономическое поведение», опубликованной издательством Принстонского университета в 1947 году. В анализе поведения международных акторов она нашла применение в ставших классическими работах А. Рапопорта, исследовавшего ее эпистемологические возможности (21), и Т. Шеллинга, который распространил ее на изучение таких международных феноменов, как конфликты, переговоры, контроль над вооружениями, стратегия устрашения и т.п. (22). Канадский специалист в социологии международных отношений Ж.-П. Деррьенник рассматривает теорию игр как теорию принятия решений в рисковой ситуации или, иначе говоря, как область применения модели субъективно рационального действия в ситуации, когда все события являются непредсказуемыми. Если речь идет об игре с несколькими игроками, то мы имеем дело с теорией взаимозависимых решений, где рисковая ситуация является общей, а непредсказуемость вытекает для каждого игрока из действий другого. Рисковая ситуация находит свое решение, если устраняется ее рисковый характер. В игре с двумя игроками — в том случае, когда один из игроков принимает плохое решение, другой получает дополнительный выигрыш. Если же оба играют хорошо (т.е. действуют рационально), то ни один не имеет шансов улучшить свой выигрыш сверх того, что позволяют правила игры (23).

В теории игр, таким образом, анализируется поведение ЛПР в их взаимных отношениях, связанных с преследованием одной и той же цели. При этом задача состоит не в описании поведения игроков или их реакции на информацию о поведении противника, а в нахождении наилучшего из возможных вариантов решения для каждого из них перед лицом прогнозируемого решения противника. Теория игр показывает, что количество типов ситуаций, в которых могут оказаться игроки, является конечным. Более того, оно может быть редуцировано к небольшому числу моделей игр, различающихся по характеру целей, возможностям взаимной коммуникации и количеству игроков.

Существуют игры с разным числом игроков: одним, двумя или многими. Например, дилемма, брать или не брать с собой

 

зонтик в неустойчивую погоду, является игрой с одним игроком (ибо природа не принимает в расчет решения человека), которая перестанет быть таковой, когда метеорология станет точной наукой (см.: там же, р. 30).

В игре с двумя игроками, например, в знаменитой «Дилемме заключенных», игроки лишены возможности сообщаться друг с другом, поэтому каждый принимает решение на основе представления о рациональном поведении другого. Правила игры уподобляются правилам ситуации, в которой два человека (А и Б), совершившие совместное преступление и попавшие в руки правосудия, получают от его представителей предложение о добровольном признании (т.е. о предательстве по отношению к своему соучастнику). При этом каждый предупреждается о следующем: 1. Если А признается (П), Б не признается (Н), то А получает свободу (С), Б — максимальное наказание (В); 2. Если А не признается (Н), Б признается (П), то А получает максимальное наказание (В), Б — свободу (С); 3. Если и А, и Б признаются, то оба получают суровое, хотя и не максимальное наказание (Т); 4. Если же оба не признаются, то оба получают минимальное наказание (У).

Графически дилемма заключенных представляется в виде такой схемы (рис. 3):

В идеале для каждого из соучастников свобода лучше, чем минимальное наказание, минимальное наказание лучше сурового, а последнее лучше, чем максимальное: С>У>Т>В. Поэтому для обоих самым выгодным вариантом было бы Н, Н. На деле же,

 

лишенный возможности общаться с другим, не доверяя ему, каждый ожидает предательства со стороны соучастника (для А это: Н,П) и, стремясь избежать В, принимает решение предать, считая его наименее рискованным. В результате оба избирают предательство (П, П) и оба получают суровое наказание.

В терминах символической логики ситуация может быть представлена следующим образом:

1. {П(А) & ù П(Б)} É {С(А) & В(Б)}

2. { ù П(А)& П(Б)} É {В(А)&С(Б)}

3. {П(А) & П(Б)} É{Т(А) & Т(В)}

4. { ù П(А) & ù П(Б)} É {У(А) & У(Б)}

Эта модель применялась к анализу многих международных ситуаций: например, внешней политики гитлеровской Германии, или гонки вооружений периода 50—70-х годов. В последнем случае в основе ситуации для двух сверхдержав лежала тяжесть взаимного риска, представленного ядерным оружием, и желание обеих избежать взаимного разрушения. Результатом явилась гонка вооружений, не выгодная ни одной из сторон.

Теория игр позволяет находить (или прогнозировать) решение в некоторых ситуациях: т.е. указать наилучшее из возможных решений для каждого участника, вычислить наиболее рациональный способ поведения в различных типах обстоятельств. И тем не менее было бы ошибочно преувеличивать ее значение как метода исследования международных отношений, а тем более — как практического метода для выработки стратегии и тактики поведения на мировой арене. Как мы уже видели, решения, принимаемые в сфере международных отношений далеко не всегда носят рациональный характер. Кроме того, например, «Дилемма заключенных» не учитывает, что в сфере международных отношений существуют взаимные обязательства и соглашения, а также имеется возможность коммуникации между участниками — даже в период самых напряженных конфликтов.

Анализ процесса принятия решений часто используется для прогнозирования возможной эволюции той или иной конкретной международной ситуации, например, межгосударственного конфликта. При этом принимаются в расчет не только факторы, относящиеся «непосредственно» к ППР, но и потенциал (совокупность ресурсов), которым располагает лицо или инстанция, принимающая решение. Интересная методика в этом отношении, включающая элементы количественной формализации и

 

основанная на различных моделях ППР, предлагается в статье Ш.З. Султанова «Анализ принятия решений и концептуальная схема прогнозирования».

* * *

Заканчивая рассмотрение методов, используемых в науке о международных отношениях, суммируем основные выводы, касающиеся нашей дисциплины.

Во-первых, отсутствие «собственных» методов не лишает Международные отношения права на существование и не является основанием для пессимизма: не только социальные, но и многие «естественные науки» успешно развиваются, используя общие с другими науками, «междисциплинарные» методы и процедуры изучения своего объекта. Более того: междисциплинарность все заметнее становится одним из важных условий научного прогресса в любой отрасли знания. Подчеркнем еще раз и то, что каждая наука использует общетеоретические (свойственные всем наукам) и общенаучные (свойственные группе наук) методы познания.

Во-вторых, наиболее распространенными в Международных отношениях являются такие общенаучные методы, как наблюдение, изучение документов, системный подход (системная теория и системный анализ), моделирование. Широкое применение находят в ней развивающиеся на базе общенаучных подходов прикладные междисциплинарные методы (контент-анализ, ивентанализ и др.), а также частные методики сбора и первичной обработки данных. При этом все они модифицируются, с учетом объекта и целей исследования, и приобретают здесь новые специфические особенности, закрепляясь как «свои, собственные» методы данной дисциплины. Заметим попутно, что разница между рассмотренными выше методами носит достаточно относительный характер: одни и те же методы могут выступать и в качестве общенаучных подходов, и в качестве конкретных методик (например, наблюдение).

В-третьих, как и любая другая дисциплина, Международные отношения в своей целостности, как определенная совокупность теоретических знаний, выступает одновременно и методом познания своего объекта. Отсюда то внимание, которое уделено в данной работе основным понятиям этой дисциплины: каждое из них, отражая ту или иную сторону международных реалий, в эпистемологическом плане несет методологическую нагрузку, или, иначе говоря, выполняет роль ориентира дальнейшего изучения

 

его содержания — причем не только с точки зрения углубления и расширения знаний, но и с точки зрения их конкретизации применительно к потребностям практики.

Наконец, следует еще раз подчеркнуть, что наилучший результат достигается при комплексном использовании различных методов и техник исследования. Только в таком случае исследователь может надеяться на обнаружение повторяемостей в цепи разрозненных фактов, ситуаций и событий — т.е. своего рода закономерностей (а, соответственно, и девиант) международных отношений. Рассмотрению этой проблемы и посвящена следующая глава.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Braud Ph. La science politique. — Paris, 1992, p. 3.

2. Хрусталев М. А. Системное моделирование международных отношений. Автореферат на соискание ученой степени доктора политических наук. — М., 1992, с. 8, 9.

3. Цыганков А. П. Ганс Моргентау: взгляд на внешнюю политику // Власть и демократия. Сборник статей. — М., 1992, с. 171.

4. Лебедева М. М., Тюлин И. Г. Прикладная междисциплинарная политология: возможности и перспективы // Системный подход: анализ и прогнозирование международных отношений (опыт прикладных исследований). Сборник научных трудов. Под ред. доктора политических наук И. Г. Тюлина — М., 1991, с. 99-100.

5. См. об этом: Frei D., Ruloff D. Les risques politiques internationaux. — Paris, 1988, p. 20-27.

6. Кукулка Е. Проблемы теории международных отношений (пер. с польского). — М., 1980, 57—58.

7. Подробнее об этомсм.: Баталов Э. А. Что такое прикладная политология? // Конфликты и консенсус. 1991. № 1.

8. Rassett B., Starr H. World Politics. Menu for Choice. — San-Francisco, 1981, p. 46.

9. Ferro M. Penser la Premiére Guerre Mondiale. // Penser le XX-е siécle. - Bruxelles, 1990.

10. Lasswell H. & Leites N. The Language of Politics: Studies in Quantitative Semantics. — N.Y., 1949.

11. Аналитические методы в исследовании международных отношений. Сборник научных трудов. Под ред. Тюлина И. Г., Кожемякова А. С., Хрусталева М. А. — М., 1982, с. 86—94.

12. Korany B. et coll. Analyse des relations internationales. Approches, concepts et données. — Montréal. 1987, p. 263—265.

13. Braillard Ph. Philosophie et relations internationales. — Paris, 1965, p. 17.

 

 

14. В. И. Ленин и диалектика современных международных отношений. Сборник научных трудов. Под ред. Ашина Г. К., Тюлина И. Г. — М., 1982, с. 100.

15. Aron R. Paix et Guerre entre les nations., P., 1984, p. 103.

16. См., например: Поздняков Э. А. Системный подход и международные отношения. М., 1976;

Система, структура и процесс развития международных отношений / Отв. ред. Б.И. Гантман. — М., 1984.

17. См., например: Антюхина-Московченко В. И., Злобин А. А., Хрусталев М. А. Основы теории международных отношений. — М., 1988, с. 68.

18. Box R. Sociologie de la paix. — Paris, 1965, p. 47—48.

19. Braillard Ph., Djalili M.-R. Les relations internationales. — Paris, 1988, p. 65-71.

20. Senarclens P. de. La politique internationale. Paris, 1992, p. 44—47.

21. Rapoport A. N-Person Game Theorie. Concepts and Applications. Un. of Michigan Press, 1970.

22. Schelling T. The Strategy of Conflict — Oxford, 1971.

23. Derriennic J.-P. Esquisse de problématique pour une sociologie des relations internationales. — Grénoble. 1977, 29—33.

24. Hoffman S. Théorie et relations internationales // RFSP, 1961. Vol. XL

25. Merle M. Les actcurs dans les relations internationales. Paris, 1986.

26 Girard M. Turburence dans la théorie politique internationale ou James Rosenau inventeur // RFSP. Vol. 42, № 4, août 1992, p. 642.