Политика в социокультурном измерении: социальный опыт и политические традиций

Политическая культура и «снятие» политического опыта

Изучение политики как сферы общественной жизни, как удалось убедиться, имеет множество познавательных аспектов и реальных измерений. Правомерно возникает вопрос, а возможно ли какоелибо интегральное видение политики как некоего синтеза многих социальных и аналитических измерений политики? Ряд политологов считает, что роль подобного «синтеза» выполняет концепция политической культуры, как бы «снимающая» в интегративном виде весь опыт существования, функционирования и развития политической сферы человеческого общества.

Политическая культура в виде своего рода «матрицы» практического опыта результирует все три основные ипостаси (или формы) освоения и продуцирования политической практики, а именно, во-первых, духовную практику политической жизни, опыт существования различных инвариантов политического сознания, типов политических теорий и доктрин, психологических установок и ориентации, во-вторых, опыт предметно-преобразовательной деятельности, тех или иных форм и методов политической активности людей и, в-третьих, объединяющий воедино духовный и материальный способы освоения политической жизни, опыт институциональный, связанный с тысячелетней практикой становления и развития самых разных политических институтов¹. Итак, политическая культура как бы подытоживает весь общечеловеческий опыт жизни в политическом измерении, то есть опыт существования политики как особой сферы жизнедеятельности общества и человека. « Политическая культура охватывает все сферы политической жизни и включает в себя культуру политического сознания (сводимую иногда к «культуре мышления"); культуру политического поведения индивидов, групп и наций; культуру функционирования существующих в рамках Данной системы политических институтов и организаций»².

 

Социокультурное измерение пронизывает всю политическую жизнь, представляя собой некую «осевую (или «стержневую») вертикаль», пересекающую насквозь всю систему «горизонталей» отношений многомерного реального и аналитического пространства политической жизни, и выполняя в нем по аналогии с кибернетикой и биологией функцию некого «информационного кода» или «матрицы генотипа» в рамках того или иного этноса. Если попробовать взять на себя смелость выделить в лаконичной формуле рабочей дефиниции основные признаки политической культуры, то последняя представляет собой систему политических ценностей и норм, идей и представлений, стереотипов политической деятельности и поведения, а также институциональных моделей, соединяющих идеальные нормы и правила политических отношений с реальными структурами и формами политической организации и взаимодействия людей, которые, в свою очередь, аккумулируются в политических традициях и опыте.

Культура как условие и среда политической жизнедеятельности

Во всех политических отношениях, действиях и взаимодействиях культура выступает, с одной стороны, как условие или среда той или иной формы политической активности, когда, к примеру, компартии в несоциалистических странах должны считаться с господствующими нормами и ценностями консервативной или религиозной идеологии. С другой стороны, обеспечивая цикл воспроизводства политической жизни, культура определенным образом подытоживает результаты опыта политической деятельности, продуктом чего является развитие старых или становление новых политических традиций. «Политическая культура, вообще говоря, есть система отношений и одновременно процесс производства составляющих ее элементов, в череде сменяющих друг друга поколений»³.

Совокупность разобранных выше аспектов и измерений анализа политической жизни дает нам возможность изучать политику в самых различных ипостасях и проекциях, а кроме того, позволяет выстроить определенную логику познания предметного поля политики и упорядочить, систематизировать политологические категории. Исходным политическим отношением в этом плане выступает взаимоотношение власти и влияния, предпосылкой которого являются ценности господствующей культуры и которое отражает «первичную клеточку» анализа политического механизма интеграции, поддержания целостности и регулирования социальными общностями, опирающегося на некий консенсус или согласие («общественный договор») людей на основе пересечения их социальных интересов. Отношения власти и влияния, господства и подчинения между

 

управляющими и управляемыми, властвующими и подвластными связаны всегда с контролем и распределением определенных ресурсов (например, собственности), основывающимся на доминирующей в данной культуре системе норм и ценностей. Следующее за оппозицией «ценности» и «власть-влияние» пространственно-временное измерение политики ограничивает диапазон распространения данного исторически-конкретного вида власти в масштабах страны и периода*, в то время как категории «порядок» и «изменение» характеризуют устойчивость и изменчивость, стабильность или нестабильность той или иной конфигурации властных отношений и расстановки сил. Эти три измерения позволяют сосредоточить внимание на объективированном, или репродуктивном, видении политики, где на первый план выходят некие равнодействующие «параллелограммы» сил, отражающие в снятом виде суммарное воздействие и объективных, и субъективных факторов функционирования властных механизмов, составляя в итоге субстанциональное содержание политической сферы жизнедеятельности.

Три других измерения политического мира, которым соответствуют три дуальные категориальные оппозиции, вводят в оборот анализа «раздвоение» политики на «субъект-объектные взаимодействия», перенося тем самым центр тяжести на Субъективацию политической жизни и демонстрируя активную роль познающего и преобразующего политического агента, то есть субъективированное, или активистское, видение политики. Прежде всего это относится к познанию политической действительности через призму категориального ряда «субъективная рефлексия — объективная реальность», когда индивиды и группы, партийные и государственные институты вынуждены первым делом обратиться к рефлексивным формам ориентации и освоения мира политики, продуцируя его модели и образцы в виде теоретических концепций, идеологических доктрин, психологических установок и ориентации и т. д. Обладая рефлексивной моделью и определенной ориентацией в политическом поле, агент политики из субъекта познания может трансформироваться в субъект практическо-преобразовательной деятельности, опредмечивающейся в политических взаимодействиях, более или менее устойчивых связях и реальных отношениях. Этот фрагмент политического поля и познавательный блок отражаются категориями «преобразовательная активность — политические отношения».

 

 

* Взаимосвязь и взаимообусловленность пространственного и временного континуумов власти и влияния дают возможность построить объемную модель «политического хронотопа», а также придать изучению политики «темпоральный характер», адекватный живой динамике самого объекта.

 

Институциональные традиции как социокультурный продукт политической жизни

Наконец, «соединение» идеальных и инвариантных моделей политических структур со стабильными и устойчивыми системами практики политических отношений приводит нас к формированию и развитию политических институтов, как бы оформляющих властные отношения, сложившуюся асимметрию и реальные соотношения сил между взаимодействующими агентами политики. Категория «политического института», с точки зрения восхождения от исходных абстракций «власть-влияние» к более конкретным определениям, является наиболее богатым и содержательным понятием, вмещающим в себя как бы все предшествующие логико-познавательные фазы: властные полномочия и силу влияния, диапазон распространения и степень устойчивости и стабильности, идеальную институциональную модель и реальную практическую деятельность по ее воспроизводству или изменению.

Опыт функционирования политических институтов (как субстратной формы и организационной структуры общения по поводу власти и влияния) аккумулируется в политических традициях и стереотипах, которые и составляют его диалектическое «снятие» и основу политической культуры⁴. Институциональные традиции, в свою очередь, на всяком новом познавательно-преобразовательном витке развития политической жизни выступают как некие его предпосылки и условия, как своего рода социокультурная среда, задающая приоритетные ценности, в свою очередь определяющие государственные нормы и установления, принципы властной организации и порядка общения и правила политических отношений. Итак, познавательный цикл в описании и интерпретации политики как бы замыкается в нашем анализе: исходная абстракция «власть» смыкается с завершающей, наиболее конкретной категорией «культура», связывая тем самым в единую цепь опосредований все измерения политики как целостного, реального предмета и многомерного аналитического пространства, постоянно вовлекающего в свою орбиту непрерывно усложняющиеся старые и возникающие новые политические феномены.

Литература

ВВЕДЕНИЕ

¹ См. об этом подробнее: Амелин В.Н., Дегтярев А.А. Социология политики в России: становление и современное состояние // Мир России: Социология. Этнология. Культурология. 1997. № 1.

² См.: Скиба В.И. К вопросу о социалистической политологии // Социально-политические науки. 1991. № 3; Быстрицкий Е. Почему национализм не может быть наукой // Мировая экономика и международные отношения. 1995. № 3.

³ См., например: Штомпка П. Много социологии для одного мира («Большая теория» и теоретический плюрализм) // Социологические исследования. 1991. № 2; Поздняков Э.А. Философия политики. Т.1. М.,1994. С. 56-70; Sartort G. The Theory of Democracy Revisited. Part 1. The Contemporary Debate. Chatham, 1987. Pateman C. A New Democratic Theory? Political Science: The Public and The Private / Paper Presented at The Plenary Session of XVth IPSA World Congress. Buonos-Airos, 1991.