ГЛАВА 48. Что вы думаете о Христе?

Оканчивая Свое служение, Иисус спросил книжников и фарисеев: что вы думаете о Христе? (Мф. 22, 42). Ученые евреи не сумели тогда ответить на этот вопрос, несмотря на то, что гордились знанием Писания, видели совершенные Иисусом чудеса и слышали Его проповеди, притчи и вообще все учение Его. Мы же, окончив чтение Евангелия, должны, с Божией помощью, ответить на этот вопрос, иначе тщетна будет и вера наша.

Пособием для ответа должно служить нам то же Евангелие, то есть записанные в нем рассказы Евангелистов о совершенных Иисусом Христом делах, и слова Самого Христа, сказанные Им о Себе.

Предвидя, что свидетельству Его о Самом Себе могут и не поверить, Христос, в начале еще Своего служения, сказал книжникам и фарисеям: «Вы думаете, что если Я свидетельствую Сам о Себе, то свидетельство Мое не есть истинно; но ведь свидетельствуют о Мне дела, которые Отец дал Мне совершить; этими делами пославший Меня Отец Сам засвидетельствовал о Мне (Ин. 5, 31—37)». И после того Он несколько раз говорил Своим слушателям, в том числе и фарисеям, что дела, которые Он творит, которых никто, кроме Бога, сотворить не может, свидетельствуют о Нем и доказывают, что Он о Себе говорит истину.

Итак, прежде всего дела, совершенные Иисусом, должны ответить на вопрос: кто Он? За дальнейшим же разъяснением вопроса придется обратиться к словам Его.

1. Исследуя вопрос о Личности Иисуса Христа, мы видим, что Христос, в первые же дни Своего общественного служения, при встрече с Нафанаилом (Ин. 1, 45—51) обнаружил такие присущие Ему свойства, какими не обладает никто из людей.

Призванный Самим Иисусом Филипп встретил Нафанаила. сказал Ему: мы нашли Того, о Котором писали Моисей в законе и пророки, Иисуса, сына Иосифова, из Назарета. Нафанаил усомнился, чтобы Мессия мог быть из Назарета, и повторил народную поговорку: из Назарета может ли быть что доброе? Тогда Филипп говорит ему: пойди и посмотри. И пошли. Иисус, увидев идущего к Нему Нафанаила, сказал: вот подлинно Израильтянин, в котором нет лукавства. Пораженный этими словами Нафанаил, впервые видевший Иисуса, спросил Его: почему Ты знаешь меня? А Иисус ответил ему: прежде нежели позвал тебя Филипп, когда ты был под смоковницею, Я видел Тебя. Слова эти так подействовали на Нафанаила, что он сказал: Равви! Ты Сын Божий, Ты Царь Израилев (Ин. 1, 45—51). А это впечатление, произведенное на Нафанаила словами Иисуса, доказывает, что Нафанаил, сидя под смоковницею и затем разговаривая с Филиппом, находился на таком расстоянии от Иисуса, какое недоступно ни для зрения человеческого, ни для слуха. А если, несмотря на это, Иисус все-таки видел Нафанаила и знал, о чем он говорил с Филиппом, то это служит доказательством, что Иисусу ведомо было и происходящее за пределами чувственных восприятий.

После чудесного насыщения более пяти тысяч человек Апостолы, отправленные Иисусом в Вифсаиду, плыли по морю Галилейскому; становилось темно... дул сильный встречный ветер, и море волновалось (Ин. 6, 17—18); лодка их была уже на средине моря, и ее било волнами (Мф. 14, 24). А Иисус, оставшийся на берегу, взошел на гору помолиться наедине, и около четвертой стражи ночи (то есть, по нашему счету, в четвертом часу утра) увидел их бедствующих в плавании и пошел к ним... идя по морю (Мф, 14, Мк. 6, 45-48; Ин. 6, 16-19). В темную ночь нельзя было видеть человеческими глазами происходившее расстоянии 25—30 стадий, то есть почти пяти километров; а если, несмотря на это, Иисус увидел Апостолов бедствующих в плавании то следует признать, что Он знал о постигшем Апостолов бедствии, то есть, что Он знал происходящее за пределами чувственных восприятий.

Такое же знание Иисус обнаружил, исцелив заочно сына царедворца. Пойди, сын твой здоров, — сказал Он царедворцу, умолявшему Его об исцелении умиравшего сына своего. Умирающий был в Капернауме, а слова эти были сказаны в Кане (см. карту Палестины); причем оказалось, что умиравший выздоровел в тот самый час, в который Иисус сказал: сын твой здоров (Ин. 4, 46-53).

Исцелив заочно бесноватую дочь хананеянки, Иисус сказал ей: пойди; бес вышел из твоей дочери. И исцелилась дочь ее в тот час (Мф. 15, 21-28; Мк. 7, 24-30).

И о смерти Лазаря Иисус как Человек не мог знать, так как находился в то время от Вифании на расстоянии около двух дней пешего хождения; однако в самый день смерти его Он сказал Апостолам: Лазарь умер; и радуюсь за вас что Меня не было там, дабы вы уверовали.

Все это доказывает, что Иисус знал происходящее за пределами человеческих чувственных восприятий, то есть обладал таким свойством, каким никто из людей не обладает.

Мало того, Он знал и помышления людей. Апостол и Евангелист Иоанн утверждает, что Иисус знал всех и не имел нужды, чтобы кто засвидетельствовал Ему о человеке, ибо Сам знал, что в человеке (Ин. 2, 24—25), то есть все, что таится в душе человека и сокрыто от посторонних людей, было открыто Иисусу, было ведомо Ему.

Евангелист Лука, рассказывая об исцелении Иисусом сухорукого, утверждает, что Иисус знал помышления книжников и фарисеев (Лк. 6, 8).

То же утверждает вместе с Лукой и Евангелист Марк. Оба они рассказывают, как Апостолы, возвращаясь в Капернаум, дорогою заспорили, кто из них больше. Из их рассказов видно, что спора этого Иисус не слышал; не слышал Он этого спора, вероятно, потому, что Апостолы отстали от Него. Однако, не слышав этого спора, Иисус, по приходе в Капернаум, спросил Апостолов: о чем дорогою вы рассуждали между собою? — и, не дождавшись ответа их на этот вопрос, Сам ответил на него, сказав: кто хочет быть первым, будь из всех последним и всем слугою. Этими словами Иисус доказал Апостолам, что от Него не могут укрыться ни тайные разговоры их, ни даже помышления; и Евангелист Лука прямо говорит: Иисус же, видя помышление сердца их (Мк. 9, 33-37; Лк. 9, 46-48).

Не мог скрыть от Иисуса свои помышления и Иуда Искариот. Мысль о предательстве запала в душу Иуды задолго до взятия им от синедриона тридцати сребренников; и запала в душу его эта мысль как раз после непонятой учениками Иисуса беседы Его о хлебе жизни, когда многие из учеников Его отошли от Него и уже не ходили с Ним. Но Иисус тотчас же обнаружил эту мысль Иуды о предательстве, сказав Апостолам: не двенадцать ли вас избрал Я? но один из вас диавол. А Евангелист Иоанн, записавший в своем Евангелии эти слова Иисуса, от себя добавляет, что это говорил Он об Иуде Симонове Искариоте, ибо сей хотел предать Его, будучи один из двенадцати (Ин. 6, 66—71).

Все это доказывает, что Иисус знал и помышления людей, а такое знание не свойственно человеку.

Книжники и фарисеи всенародно засвидетельствовали, что Иисус прекрасно знал Писание, не учившись ни в одной раввинской школе. А в те времена, когда евреи говорили на арамейском наречии и не понимали уже ничего написанного по-еврейски, знать Писание, написанное на еврейском языке, можно было, только изучив этот язык в какой-либо школе. Когда Иисус учил народ в храме, враги Его дивились... говоря: как Он знает Писания, не учившись? То есть как, каким образом Он знает Писание, не учившись? Это смущало их; они удивлялись знанию Иисусом Писания и никак не могли объяснить себе причины такого знания; но, вместе с тем, они же своим возгласом удостоверили, что обыкновенному человеку нельзя было в то время знать Писания, не учившись (Ин. 7, 15).

Кроме знания того, что происходит за пределами чувственных восприятий, а также знания помышлений людей и знания Писания, Иисус знал прошлое людей, знал и будущее.

Относительно знания им прошлого из жизни людей, с которыми Он никогда не имел никакого общения, которых даже никогда не видел, мы имеем свидетельство Апостола и Евангелиста Иоанна. Рассказывая о беседе Иисуса с самарянкой, Иоанн передает следующий разговор их: Иисус говорит ей: пойди, позови мужа твоего и приди сюда. Женщина сказала в ответ: у меня нет мужа. Иисус говорит ей: правду ты сказала, что у тебя нет мужа, ибо у тебя было пять мужей, и тот, которого ныне имеешь, не муж тебе. Эти слова Иисуса произвели такое сильное впечатление на самарянку, что она тотчас же воскликнула: Господи! вижу, что Ты пророк (Ин. 4, 16—19). Самаряне и иудеи постоянно враждовали и не имели никакого общения между собою (Ин. 4, 9). Иудеи, проходя в Галилею и обратно, обходили Самарию, совершали кружный путь, лишь бы не встречаться с ненавистными им самарянами; да и самаряне не давали в своих жилищах приюта иудеям (Лк. 9, 51/-53; 17, 11). Поэтому следует признать, что обыкновенный человек, впервые проходивший Самарию и встретивший незнакомую ему женщину, не мог знать ее прошлое, не мог знать, что она имела пять мужей и живет с шестым в незаконном сожительстве. А Иисус знал.

Что Иисус знал и будущее, и что все 81предсказания Его сбылись с поразительною точностью, мы имеем немало доказательств.

Посылая Апостола Петра к морю и приказывая ему закинуть в море удочку, Иисус сказал ему, что он поймает рыбу, во рту которой будет статир, то есть серебряная монета (Мф. 17, 24-27). Хотя Евангелист ничего не говорит, пошел ли Петр к морю и поймал ли рыбу со статиром во рту, однако мы не имеем никаких оснований сомневаться в точном осуществлении этого предсказания. Если бы Петр не пошел к морю, то такое непослушание было бы записано в Евангелии, если не Евангелистом Матфеем, то самим Петром, устную проповедь которого в Риме записал ученик его, Евангелист Марк. Безусловно-правдивый свидетель-очевидец, Апостол Петр, рассказал своим слушателям в Риме все свои сомнения, все свои прегрешения в отношении Иисуса Христа, даже свое отречение от Него и бегство, (Мк. 4, 41; 6, 52; 8, 16, 31-33; 9, 10, 30-32, 34; 14, 50; 15, 34, 37, 40-41, 50, 66—72; 16, 11, 13—14); конечно, он рассказал бы и о своем непослушании, если бы, несмотря на приказание Иисуса, не пошел к морю. А если бы Петр, отправился к морю и закинув в него удочку, не поймал бы рыбы со статиром во рту, то, думаю, мы ничего не знали бы о таком повелении Иисуса, ибо как Матфей, так и другие Евангелисты и Апостолы, зная, что Иисус ошибся в Своем предсказании относительно статира, не стали бы ни проповедовать о Нем, ни описывать Его жизнь и учение.

Четыре раза Иисус говорил Апостолам о предстоящих Ему страданиях, смерти на кресте и Воскресении.

В первый раз, проходя селения Кесарии Филипповой, Иисус начал открывать ученикам Своим, что Ему должно идти в Иерусалим и много пострадать от старейшин и первосвященников и книжников, и быть убиту, и в третий день воскреснуть (Мф. 16, 21). Во второй раз, после Преображения Своего, сходя с горы с Апостолами Петром, Иаковом и Иоанном, Иисус сказал им: никому не сказывайте о сем видении, доколе Сын Человеческий не воскреснет из мертвых (Мф. 17, 9; Мк. 9, 9). В третий раз, проходя через Галилею с Апостолами, Иисус сказал им: Сын Человеческий предан будет в руки человеческие, и убьют Его, и в третий день воскреснет из мертвых (Мф. 17, 22-23; Мк. 9, 31; Л к. 9, 44). И в четвертый раз, при последнем путешествии Своем в Иерусалим, Иисус сказал Апостолами: Вот, мы восходим в Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет первосвященникам и книжникам, и осудят Его на смерть; и предадут Его язычникам на поругание... и распятие; и в третий день воскреснет (Мф. 20, 18-19; Мк. 10, 33; Лк. 18, 31-33).

О предстоявшей Ему смерти на кресте Иисус говорил и при других случаях, хотя не в тех выражениях, которые приведены выше. Беседуя ночью с Никодимом, Иисус сказал ему: как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную (Ин. 3, 14—15).

На празднике кущей в Иерусалиме, в разговоре с книжниками и фарисеями Иисус сказал: когда вознесете Сына Человеческого, тогда узнаете, что это Я (Ин. 8, 28). Оставляя навсегда храм Иерусалимский, Христос повторил то же предсказание, сказав: когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе (Ин. 12, 32). А что во всех этих случаях Иисус говорил о предстоявшем распятии Его на кресте, а не о вознесении на небо, это видно из пояснения последнего предсказания, сделанного Евангелистом Иоанном: Сие говорил Он, давая разуметь, какою смертью Он умрет (Ин. 3, 14-15).

Словом, много раз Иисус говорил о Своей крестной смерти и Воскресении из мертвых в третий день; и мы знаем, что предсказания Его сбылись в точности. Предсказывая заблаговременно, что будет убит старейшинами и первосвященниками, Иисус, казалось бы, должен был предсказать Себе смерть по еврейскому закону, есть от побиения камнями; но Он предсказал Себе смерть на кресте, по закону римскому; и это предсказание, которое могло показаться евреям несбыточным, сбылось в точности: Он был придан смерти по приговору римского правителя Пилата и потому не побит камнями, а распят на кресте.

Что старейшины и первосвященники, ставшие в явно враждебные отношения к Иисусу, убьют Его, это мог предсказать даже обыкновенный человек, находившийся в положении Иисуса. Старейшины и первосвященники посылали служителей своих взять Иисуса с тем, чтобы убить Его (Ин. 7, 32, 44); с нетерпением ждали удобного случая, чтобы схватить Его (Ин. 7, 30); и даже два раза покушались побить Его камнями (Ин. 8, 59; 10, 31), а после воскрешения Лазаря, в составе всего синедриона, порешили: убить Его (Ин. 11, 53). Что враги Христовы вовсе и не думали о распятии Его, а просто составили тайный заговор убить Его при первом удобном случае, об этом свидетельствует Евангелист Матфей 82: и положили в совете (говорит он) взять Иисуса хитростью и убить; но... только не в праздник, чтобы не сделалось возмущения в народе (Мф. 26, 4—5). Словом, по всем данным обыкновенный человек, находившийся в положении Иисуса, мог бы предсказать, что старейшины и первосвященники тайно, хитростью схватят его и убьют без суда. Христос же, вопреки всем этим данным, предсказал, что Его будут судить и передадут в руки язычников, которые и распнут Его на кресте. А так как эти предсказания, явно противоречившие ходу событий, сбылись с поразительною точностью, то надо признать, что Иисусу ведомо было и будущее.

Что Иисусу Христу ведомо было и будущее, видно еще и из предсказаний Его о предательстве Иуды (Мф. 26, 21; Мк. 14, 18; Лк. 22, 21; Ин. 13, 21), об отречении Петра (Мф. 26, 34; Мк. 14, 30; Лк. 22, 34; Ин. 13, 38) и об оставлении Его всеми Апостолами (Мф. 26, 31; Мк. 14, 27; Ин. 16, 32). И мы знаем, что все предсказания эти сбылись.

Мысль Иуды о предательстве была обнаружена Иисусом задолго до самого предательства; следовательно, на Тайной Вечери Иисус лишь повторил Свое прежнее предсказание. Предсказание же об отречении Петра и бегстве Апостолов были новыми и казались Апостолам явно несбыточными: Петр клялся, что с Иисусом готов идти и в темницу и на смерть и никогда не отречется от Него, если бы даже все другие отреклись (Мф. 26, 33; Мк. 14, 29—31; Лк. 22, 33); то же говорили и все прочие Апостолы, кроме, конечно, ушедшего уже в то время в синедрион Иуды (Мк. 14, 10). Свои клятвы Апостолы закрепили обнаруженною ими готовностью защищать Иисуса мечом, а Петр даже поднятием меча (Лк. 22, 49; Мф. 26, 51; Мк. 14, 47; Лк. 22, 50; Ин. 18, 10); и все-таки, несмотря на казавшуюся Апостолам несбыточность предсказаний Иисуса, предсказания Его сбылись с поразительною точностью: все ученики Иисуса, оставив Его, бежали, а Петр в ту же ночь трижды отрекся от Него.

Все рассмотренные нами предсказания касались ближайшего будущего; предсказания же о разрушении Иерусалима и храма относились к будущему более отдаленному и сбылись во всей точности. Два раза повторил эти предсказания Христос. Первый раз, при торжественном въезде в Иерусалим, Христос, смотря на него с горы Елеонской, заплакал о нем и сказал: о, если бы и ты хотя в сей твой день узнал, что служит к миру твоему! Но это сокрыто ныне от глаз твоих; ибо придут на тебя дни, когда враги твои обложат тебя окопами и окружат тебя, и стеснят тебя отовсюду, и разорят тебя, и побьют детей твоих в тебе, и не оставят в тебе камня на камне за то, что ты не узнал времени посещения твоего (Лк. 19, 41—44). Во второй раз, во время беседы с Апостолами Петром, Иаковом, Иоанном и Андреем на горе Елеонской, Иисус более подробно говорил о предстоявшем разрушении Иерусалима и храма, причем пояснил, что это случится при жизни современников Его: не прейдет род сей, как все сие будет (Мф. 24, 1—34; Мк. 13, 1—30; Лк. 21, 5—32). И мы знаем, что в 70 году по Р. X., эти предсказания исполнились с поразительной точностью во всех мельчайших подробностях, как о том свидетельствует современник разрушения Иерусалима войсками Тита и участник Иудейской войны Иосиф Флавий.

Итак, из вышеизложенного видно, что Иисус Христос:

1. знал происходящее за пределами человеческих чувственных восприятий;

2. знал помышления людей, знал все, что в человеке (Ин. 2, 25);

3. знал Писания, нигде не учившись, и притом знал так, что приводил в смущение и изумление знатоков Писания, книжников;

4. знал прошлое из жизни даже незнакомых Ему людей; и, наконец,

5. знал будущее.

Словом, Христос обладал свойством всеведения, которое мы приписываем только Богу.

Впрочем, неверующие во Христа отвергают Его всеведение на том основании, что после исцеления женщины, страдавшей кровотечением, Он сказал: кто прикоснулся ко Мне? (Як. 8, 45). Если (говорят) Он обратился с таким вопросом к окружавшим Его, значит Сам не знал, кто прикоснулся к Нему. Он чувствовал, что кто-то сзади прикоснулся к одежде Его, но кто именно — не знал, а если не знал, то Его нельзя считать всеведущим.

При таких доказательствах всеведения Христа, какие содержатся в Евангелии и приведены выше, надо с чистым сердцем подходить к раскрытию истинного значения вопроса: кто прикоснулся ко Мне? И если мы, очистив сердце свое и ум от лукавых помышлений, посмотрим на это событие просто, без предвзятых мыслей, то поймем, что Иисус поступил в данном случае так, как нередко поступают воспитатели детей. Понимающий свое дело воспитатель, зная, кто именно из его воспитанников сделал шалость, не станет прямо уличать виновника, а постарается довести его самого до чистосердечного признания. С этой целью он говорит: «Я знаю, что кто-то из вас провинился, нашалил; скажите же — кто?» Задавая такой вопрос, воспитатель окидывает взглядом всех учеников и, как бы случайно, останавливается на виновнике и пристально смотрит на него. Шалун не выдерживает этого взгляда, совесть говорит ему — «сознайся», и он, при всех товарищах своих, сознается. Такой способ вызова признания всегда практикуется понимающими свое дело воспитателями детей и действует благотворно, приучая детей быть правдивыми; и едва ли кто-нибудь из благоразумных людей решится сказать, что воспитатели поступают так только потому, что сами не знают виновников шалостей и желают обнаружить их этим способом. А если мы не решаемся упрекнуть в подобном неведении обыкновенных людей, занимающихся воспитанием детей, то кто решится упрекнуть в том же Иисуса Христа, признаваемого даже неверующими за величайшего Учителя нравственности? Неужели Этот Учитель и Наставник должен был, в угоду будущим атеистам, прямо уличить страдавшую кровотечением женщину в том, что она прикоснулась к Нему? Почему же Он не мог воздействовать на совесть ее так, чтобы она сама призналась в своем поступке, заслуживающем, к тому же, не порицание, а похвалу? А ведь такое воздействие было в данном случае необходимо для обнаружения у исцелившейся той силы веры, какой не имели не только толпившиеся в то время вокруг Иисуса слушатели Его, но даже и Апостолы. Это было необходимо и для укрепления веры Иаира, к дому которого в то время шел Иисус для исцеления его дочери, так как вслед за тем к Иаиру должны были прийти друзья его с печальной вестью, что дочь его умерла и что поэтому незачем утруждать Учителя. Удрученному горем отцу Христос сказал: не бойся, только веруй, и спасена будет (Лк. 8, 50). Возбудить в Иаире веру в спасение, то есть в воскрешение умершей дочери его одними словами нельзя было, так как он не состоял в числе учеников Иисуса и почти не знал Его; надо было на примере показать ему, какой благодати Божией может удостоиться сильная, ничем непоколебимая вера, и пример этот был указан Иаиру в лице больной женщины, веровавшей, что исцелится от одного только прикосновения к одежде Иисуса. Вот почему Иисус не указал прямо на виновницу, а только посмотрел на нее и сказал: «Кто прикоснулся ко Мне?»

Неверующие во Христа ссылаются еще на слова Его относительно времени кончины мира и Его Второго Пришествия: О дне же том, или часе, никто не знает, ни Ангелы небесные, ни Сын, но только Отец (Мк. 13, 32; Мф. 24, 36). Если, говорят неверующие, Иисус Сам засвидетельствовал, что не знает времени Своего Второго Пришествия, то Его нельзя считать всеведущим.

Выше было сказано, что неизвестность дня кончины мира и Страшного Суда зависит оттого, что день этот еще не назначен, а так как назначение его будет зависеть от воли Отца, могущего, по милосердию Своему к роду человеческому, отсрочить окончательный Суд, то понятно, почему о дне же том, или часе, никто не знает, ни даже Сын, но только Отец. Если бы в то время день уже был определен волей Отца, то всеведущий Сын должен был бы знать его; незнание же того, что еще не определено и потому не может быть известным, нисколько не ослабляет много раз проявленного Христом всеведения.

Итак, приняв во внимание все вышеизложенное, мы должны признать, что Иисус Христос был всеведущ.

Продолжая исследование вопроса о Личности Иисуса Христа, мы останавливаем внимание свое на делах Его, которые называются чудесами.

С рассказами Евангелистов о совершенных Иисусом Христом чудесах некоторые из неверующих в Бога обращаются весьма нецеремонно: просто вычеркивают их из Евангелия, не доверяя свидетельству очевидцев. Так поступал и граф Л. Н. Толстой. Отвергают они чудеса на том основании, что, по их мнению, все в мире происходит в силу неизменяемых законов природы, нарушение которых невозможно, немыслимо, а так как чудеса считаются нарушениями этих законов, то они невозможны.

Другие же из неверующих, не отвергая совершения чудес, говорят, что ничего чудесного, то есть сверхъестественного, в них нет; они так же естественны, как и все происходящее в природе, но только нам пока неизвестны те силы природы, которые в них действуют.

Да, так говорить могут только люди, отвергающие бытие Бога; люди же, верующие, что вся вселенная сотворена Богом, Который и управляет ею, должны признавать, и признают, возможность чудес. Для верующих в Бога как Творца вселенной законы природы — не что иное, как проявление воли Божией в порядке управления вселенной. Возможно ли изменение этой воли, мы не знаем. Но если бы воля Божия, проявленная Богом в порядке управления всей вселенной, была бы относительно общего строя вселенной неизменяема, то и в таком случае, в отношение частностей, нисколько не нарушающих общего строя вселенной и порядка управления ею, проявление воли Божией было бы возможно во всякое время и в любом направлении. Кто решается ограничивать всемогущество Божие, тот, в сущности, отвергает бытие Бога, ибо не всемогущий Бог — не Бог.

К сожалению, и среди людей, верующих в Бога, Творца и Вседержителя, встречаются нередко такие, которые относятся как-то боязливо, нерешительно к вопросу о чудесах: одни из них говорят, что в чудесах проявляются силы высшего порядка, неизвестные нам; другие утверждают, что в чудесах нет никакого нарушения законов природы, а проявляется только приостановление действия их; третьи же полагают, что для проявления чуда необходима воспринимающая его вера, без наличности которой не может быть и чуда. Думаю, что все эти мнения, высказываемые ради уступки неверующим, не имеют никакого основания. Рассмотрим их по порядку.

Говорят, что в чудесах проявляется действие сил высшего порядка. К чему так говорить? Не проще ли сказать, что в чудесах действуют силы природы, о которых мы по ничего не знаем? Так именно и говорят неверующие. Зачем же подделываться под их понятия о чуде и силы природы называть силами высшего порядка? Если сила высшего порядка есть Сила Божия, то не лучше ли сказать, что в чудесах проявляется действие непонятной нам Силы всемогущества Божия? Это будет исповедание веры в Бога-Творца, а туманное выражение силы высшего порядка оставляет читателя или слушателя в недоумении: говорит ли это верующий в Бога или же атеист?

Неправы также и те, которые слово нарушение хотят заменить словами приостановление действия. Если всемогущей Силой Божией слепорожденный прозрел, прокаженные очистились от проказы, расслабленные стали ходить, мертвые воскресли, разъяренное море умолкло, смоковница, покрытая листьями, засохла, и т. д., то, скажите, в чем же тут приостановление действий законов природы? Я не вижу в этих случаях ни нарушения законов природы, ни приостановления их действия; вижу только проявление творческой Силы Божией, и верую, что Бог, сотворивший мир и доныне творящий, властен проявлять Свое творчество когда и как захочет.

Неправы и те, которые обусловливают совершение чуда наличностью воспринимающей его веры. Это — слишком грубое объяснение, совсем не применимое к чуду. В мире физическом это так: мы знаем, например, что колебания с известной скоростью воздуха или эфира, доходя до слухового или зрительного нерва, производят впечатления звука или света; но если у человека нет приемников для этих колебаний, если он глух или слеп, то нет для него звука, нет и света. В чудесах же мы видим не то: во-первых, в чудесах над бездушной природой такого приемника не может быть; не может его быть и при заочных исцелениях и при исцелениях больных, находящихся без сознания. Следовательно, если вера и необходима при проявлении некоторых чудес, то все-таки не как приемник чудотворной силы. Для человека, находящегося в полном сознании и молящего об исцелении его от какого-либо недуга, вера необходима как причина, побуждающая его к молитве; и чем сильнее его вера, чем сильнее в нем желание исправиться, отстать от грехов, тем пламеннее и молитва его. По вере вашей да будет вам (Мф. 9, 29), — сказал Христос; следовательно, вера есть мерило, насколько человек достоин милости Божией. Но милость Божия беспредельна и не связана верой молящих; Бог оказывает Свою милость и людям маловерным, и даже неверующим, совершая над ними чудеса, примером чему может служить обращение Савла, примеров чему мы видим и в настоящее время немало.

Итак, для верующих во всемогущего Бога, творящего и доныне, чудеса возможны и объясняются всемогуществом Божиим. Но при таком объяснении возможности чудес мы должны признать, что чудеса может творить только Бог.

Нельзя смешивать чудеса как проявление Силы Божией с фокусами древних волхвов и современных фокусников и спиритов, основанными исключительно на обмане слуха, зрения и осязания зрителей и слушателей. О таких-то фокусах говорил Спаситель, предупреждая Апостолов, что перед разрушением Иерусалима появятся лжехристы и лжепророки, и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных (Мф. 24, 24; Мк. 13, 22). Здесь слово чудеса надо понимать в смысле подделки под чудеса, в смысле кажущегося только чуда, а не действительного, ибо прельстить, обмануть можно только подделкой под чудо, фокусом, обманом, а не чудом действительным. Действительное чудо есть проявление всемогущей, творческой силы Божией, а лжехристы и лжепророки такой силой обладать не могут.

Много говорят теперь об оккультизме и об индийской раджа-йоге как учениях о проникновении человека, во время его земной жизни, в потусторонний таинственный духовный мир. Индийская наука об этом проникновении (раджа-йога) существует издавна, тысячелетия; в течение этого времени множество индийцев достигли степени йога, то есть совершенства, какое доступно, по их мнению, человеку; и если они приобрели через это возможность проникновения в потусторонний мир, то, конечно, поделились бы с человечеством теми знаниями, какие они приобрели вследствие созерцания этого мира; однако завеса, скрывающая от нас тот мир, по-прежнему остается опущенной, и раджа-йога не дала нам никаких знаний о нем.

В сочинении одного йога, образованного человека, Суоми Вивекананда («Философия йоги») говорится много о тех упражнениях, проделывая которые в течение многих лет, можно научиться владеть всеми частями своего тела, в том числе и дыханием; говорится об упражнениях в сосредоточении сознания на одном каком-либо предмете или на одной какой-либо мысли; говорится, что путем такого сосредоточения сознания можно направлять его в любую сторону и отвлекать его от чувственных восприятий; можно сделаться, таким образом, нечувствительным к боли, к телесным страданиям. Говоря об этих упражнениях, Суоми Вивекананда предупреждает, что они весьма опасны и могут довести до помешательства, если будут производиться без руководства со стороны йога.

Трактуя о способах достижения высшего сознания или сверхсознания, Суоми Вивекананда слишком уж самонадеянно говорит, что йог всемогущ, вездесущ и бессмертен. Однако, все йоги, в том числе и сам Суоми Вивекананда, умерли, знаний из области неведомого нам мира не сообщили и всемогущества своего ничем не проявили.

Правда, путем многолетних упражнений в подчинении своему сознанию всех частей своего тела они выработали в себе замечательные свойства. Например, научившись управлять своим дыханием и замедляя его постепенно, они доходят до того, что могут как бы совсем не дышать довольно продолжительное время; самой строжайшей умеренностью в пище они приобретают возможность долгое время совсем ничего не есть. И вот, приобретя путем упражнений эти два свойства или способности, некоторые из йогов соглашаются, чтобы их, в виде опыта, зарыли на месяц в землю; и, оставаясь в земле, они продолжают жить. Но в этом нет никакого чуда, нет ни малейшего проявления всемогущества, которым так смело хвастаются йоги. Организм, приученный к дыханию, замедленному до пределов возможного, а следовательно, и к кровообращению, столь же замедленному, нуждается в самом ничтожном количестве пищи для самосогревания и питания; причем, в особенности в жарком климате Индии, такой организм может и совсем обойтись без пищи довольно долгое время, согреваясь и пополняя убыль в отработанных клеточках за счет запасов, отложенных в нем же самом. А для замедленного до крайних пределов дыхания надо очень мало воздуха, надо такое количество его, какое всегда имеется и в рыхлой могильной насыпи. Такое состояние йога вполне подобно летаргическому сну, при котором жизнь, а следовательно, и дыхание, продолжаются. Нередко при разрытии могил или старинных кладбищ находят скелеты перевернутыми спиной вверх, то есть в таком положении, в каком никогда ни один народ не хоронил своих покойников. Очевидно, что такие скелеты принадлежат похороненным заживо, в летаргическом сне. Мы не можем судить о том, долго ли пролежали такие несчастные люди в могилах до наступления смерти; но нам известны случаи, когда находившиеся в летаргическом сне не были погребены и жили гораздо более месяца.

Следовательно, ничего нет чудесного в том, что йог, много лет упражнявшийся в замедлении своего дыхания и в периодических воздержаниях от всякой пищи, оставался жив зарытым на месяц в землю. Думаю, однако, что не все подобные опыты удавались йогам и что некоторые из заживо погребенных умирали до срока; об этом, конечно, йоги умалчивают.

Суоми Вивекананда говорит в своей «Философии йоги», что йог может привести себя в такое состояние, когда душа его временно оставляет его тело с тем, чтобы опять вернуться в него. Насколько это верно, судить не берусь, но не могу умолчать о том, что во время такого опыта, произведенного самим Суоми Вивекананда, душа его не возвратилась в его тело: он умер.

Вообще как индийские йоги, так и европейские оккультисты держат в строгом секрете те способы, какими они приводят себя в состояние, называемое ими сверхсознанием, а также и результаты, каких достигают этим сверхсознанием. А при такой таинственности, какой они обставляют свои учения, нельзя и говорить о них. Достаточно приведенных двух примеров, чтобы так называемые ими «чудеса», будто бы совершаемые ими, признать за те знамения, которые, по словам Господа, могут прельстить даже избранных (Мф. 24, 24).

 

Сделав эти краткие объяснения о том, что называется чудом и что надо считать подделкою под чудеса, приступим теперь к рассмотрению чудес, совершенных Иисусом Христом.

Сколько совершено Иисусом Христом чудес, мы с точностью не знаем. Апостол и Евангелист Иоанн в своем Евангелии свидетельствует, что много сотворил Иисус пред учениками Своими и других чудес, о которых не написано в книге сей; но, если бы писать о том подробно, то, думаю, и самому миру не вместить бы написанных книг (Ин. 20, 30; 21, 25). Следовательно, сотворено Иисусом великое множество чудес, из которых лишь немногие описаны Евангелистами.

Из записанных в Евангелии чудес наибольшее количество исцеления больных.

Неверующие в возможность чудес говорят; что исцеления больных происходят не вследствие воздействия на них чудотворной силы, а потому, что больные веруют в эту воображаемую ими силу; вера эта, действуя на нервы их, производит такие изменения в их организмах, которые и вызывают так называемое исцеление; но действует тут исцеляющая вера, а не внешняя сила. Выше сказано, что если бы исцеляла вера, то все верующие в возможность чудесного исцеления и усердно молящие о том, непременно исцелялись бы. Однако мы знаем, что множество больных, обладающих сильной верой в возможность чудесного исцеления и молящих Бога об исцелении их, не получают никакого облегчения. Следовательно, недостаточно только веры и молитвы, а нужна еще исцеляющая сила и посторонняя воля, направляющая эту силу; а так как эта сила и воля находятся вне самого больного и, конечно, вне окружающих его лиц, то следует признать, что сила эта, творящая чудесное исцеление, есть сила Самого Бога и что действует она вследствие свободного проявления воли Божией. Если не все верующие и молящие об исцелении исцеляются, то, надо полагать, потому, что не все достойны милости Божией.

Итак, если одна вера, без силы и воли Божией, не может исцелить больного, то и чудесные исцеления нельзя объяснять силой исцеляющей веры; тем более нельзя объяснять исцеляющей верой исцеления заочные, а также исцеления больных, находившихся без сознания и, следовательно, даже не имевших возможности проявить свою веру и воздействовать этой верой на свои нервы.

Известно, что многие болезни проходят бесследно сами собой, без всякого постороннего воздействия на них; излечивает их жизненная сила организма (Vis medicatris naturae). Мы мало придаем значения этой силе, этому безотчетному стремлению всего живого продолжать свою жизнь, бороться со смертью; но если мы отнесемся к ней с должным вниманием, то узнаем, что сила эта действует помимо нашего сознания и нашей воли, но, однако, так разумно, так целесообразно, что, изучая ее проявления, невольно склоняешься перед мудростью Творца, даровавшего всему живому этот источник жизни 83. Не препятствовать действию этой силы во время болезни, а напротив, содействовать, помогать ей, вот задача врача; и лекарства, даваемые врачами во время болезни, только тогда благотворно действуют, когда оказывают ей содействие. Следовательно, при лечении болезней не лекарства исцеляют, а заложенная Богом в живой организм жизненная сила, то есть сила божественная.

Говорят теперь, и очень много, об исцелении от некоторых болезней внушением, то есть воздействием на волю больных, как наяву, так и во время сна. Но и в таких случаях действует та же жизненная сила организма, призываемая лишь воздействием на волю больного к усиленной деятельности. Известно, что люди мнительные легче заболевают и труднее излечиваются потому, что они своим расстроенным воображением приписывают себе всевозможные болезни, какими на самом деле вовсе и не страдают; их воля угнетена этими воображаемыми болезнями, а так <