Древнеславянская религиозная культура

 

Славянская религия формировалась в процессе этногенеза славян, которые представляют собой одну из ветвей индоевропейского сообщества. В середине I тысячелетия н.э. славяне участвовали в «великом переселении народов», мигрируя на новые земли. Процесс миграций и заселения новых территорий предопределил последующее разделение славян на три главных ветви – восточных, западных и южных. Каждой из ветвей были свойственны религиозные отличия. Этногенез праславянской общности на обширной территории в соприкосновении и близком контакте с районами германских, кельтских, балтских, ираноязычных (скифских) поселений привёл к серьёзному культурному внешнему воздействию на праславян в пограничных районах. С V века н. э. миграция славян значительно усилилась. Этот процесс привёл их к соприкосновению с новыми народами: на западе – с романизированным населением Европы, на востоке – с фино-уграми. В тесном контакте с фино-уграми культурогенез славянских племён завершился.

Религиозные славянские древности в своём исконном виде почти не оставили о себе свидетельств, потому что славянская письменность возникла очень поздно, а византийские и арабские источники относятся ко второй половине I тысячелетия н. э. и по сведениям о славянах выглядят скудными, разрозненными и неточными. Тем не менее, можно представить религиозную древность славян по её проявлению уже в эпоху их христианизации. Древнеславянская религия не исчезла целиком. Её древние формы жизни перешли эпоху средневековья как языческие верования и обряды, бытуя во всех слоях общества, включая зачастую и духовенство (особенно сельское). При этом следует учитывать, что под влиянием христианства древняя традиция и разрушалась, и эволюционировала.

Религия у славян, не выделяясь в самостоятельную сферу общественной жизни, являлась органической частью коллективного и индивидуального бытия. Об этом можно судить по терминам, используемым в праславянскую эпоху. Слово «вера» имело несколько значений – «доверие», «верность», «честность», обещание», особый тип богопочитания. Знаменательно то, что славянскому книжнику-христианину, приходилось в своих произведениях уточнять, о какой вере шла речь. Так, Илларион в «Слове о законе и благодати», Нестор в «Повести временных лет» и т.д., писали, что речь идёт о православной вере, вере благодатной, правоверной, истинной вере, божьей вере и прочее[40]. Понятие вера, обращённое к внутренней стороне религии, дополнялось понятием закон в смысле внешнего порядка религиозной жизни. Первые древнерусские писатели, переняв дохристианскую лексику, пользовались понятием закон в смысле идейной, нравственной или обрядовой нормы, установленной определённым религиозным сообществом[41]. Этимологически слово «закон» связано со словом «кон» (начало, предел). Закон понимался как священное правило, учреждённое предками в начале времени[42]. Нестор в «Повести временных лет», порицая дохристианский обряд погребения, установленный по «закону отцов», противопоставлял древнему правилу «закон божий». Следующим праславянским словом, вошедшим в христианский обиход, стало слово «диво». Этим словом праславяне обозначали необыкновенные явления, поражавшие человека и вызывавшие изумление. В строе чувств и смыслов диво и дивное сопряжены со страхом, глубоким потрясением, восхищением, истинным почитанием, поскольку их общим источником является откровение запредельной реальности. В религиозном сознании в праславянскую эпоху сложилось также понятие чудо, под которым понималась деятельность потусторонних сил. Разница между чудом и дивом была в том, что чудо воспринималось на слух, а диво представляло собой зрительное чудо. Мировоззренческой предпосылкой восприятия этих понятий являлось разделение мира на две плоскости: посюсторонний, реальный мир и потустороннее бытие. К понятиям диво и чудо примыкало представление о чарах как особых средствах для вызова экстраординарных следствий, влияющих на окружающий мир. Производителями чар были чародеи. Представления о чародее и чародействе тесно были сопряжены с представлениями о волхвах, волховании и волшебстве. Эти понятия свидетельствуют о развитых в славянской среде представлениях о колдовстве и магии. Слово душа также относится к праславянскому лексическому фонду и связано с рядом слов индоевропейской семьи[43]. Под словом душа понималось нечто воздушное, духовное начало, средоточие эмоций, субстанция религиозных состояний веры и прочее. Представлению о душе родственно праславянское понятие духа. Дух имел несколько сущностей. Он, как и душа, являлся индивидуальной субстанцией человека, но мог использоваться в смысле сверхчувственной субстанции сверхчеловеческого существа. Не менее древним является понятие о святом, святости, воспринятое славянами из индоевропейской древности как натуралистическое представление о плодоносной силе, «способной животворить и увеличивать природную производительность»[44]. Представлению славян о животворной субстанции соответствовала, прежде всего, земля – женское существо, родительница. Она наделялась качеством святости, силой животворения, целительства, дароношения с признаком чистоты. Согласно славянским воззрениям, святая Мать-земля чиста, непорочна, безущербна – эти признаки она незыблемо хранит сама и переносит на своих чад. В восточнославянской синкретической религии прочно держалось дохристианское представление об очищающей силе исповеди земле. Славяне наделяли качеством святости горы. Наиболее крупные культовые центры славян находились на вершинах холмов и высоких участках речных берегов[45]. Признак святости несли на себе также люди. Подтверждением тому служат дохристианские личные имена с элементом svet – Святослав, Святополк и прочее. Относительно культа воды, славяне почитали её и как святую стихию, и как обитель водяных бесов. В народе сохранилось также двойственное отношение к святкам. Считалось, что в это время открывался посюсторонний мир миру реальному. В общение с человеком вступали не только нечеловеческие существа, несущие благо, но и опасные существа, враждебные человеку. Поэтому святые дни могут быть «страшными, тяжёлыми, кривыми». Они страшны гаданиями, поверьями в разгул бесовской силы[46]. Одновременно с этим святки являлись весёлым праздником, то есть чего-то нового, рождающегося, молодого, растущего, процветающего[47].

Пантеон богов древних славян имеет также свою специфику. Несмотря на корни почитания, которые восходят к глубокой индоевропейской древности, отношение славян к единому богу Небу-отцу – прародителю несколько иное. В славянской мифологии не сохранились развёрнутые повествования о верховном божестве. Единственное действо, которое связано с его образом, это оплодотворение богини-матери земли дождём-семенем небесного отца.

Земля в мифологическом изображении славян отчётливо антропоморфна и персонифицирована – это сложное женское существо с положительными и негативными признаками. С одной стороны она Мать сыра-земля, «хлебородница», родоначальница человеческого рода, ассоциировалась с материнской утробой – источником жизни. Каждый младенец обязан был своим рождением не только родителям, но и праматери-земле, которая изображалась в мифологии участницей всякого рождения[48]. С другой стороны, Она несла в себе опасную женскую сексуальность, способную умертвить мужчину во время брачной ночи. Некоторые обряды плодородия сопровождались кровавыми жертвами силам подземного мира, чтобы умилостивить Матерь-землю. Археологи обнаружили в славянских землях следы жертвоприношений мужчин в священном колодце, который по кельтской и лужицкой традиции воспринимался как отверстие в земле к подземному миру. В других случаях славяне приносили в жертву животных в культовых рвах с плоским дном. В жертвенных ямах были обнаружены украшения, хлебные зёрна, кости и черепа животных и людей. Все эти жертвоприношения датируются IX – XIII веком[49]. В эпоху христианизации Руси признак материнства был поставлен в связь с образом Богородицы, что способствовало смягчению черт древнего божества. Позитивные признаки святой Матери-земли возобладали, а отрицательные качества её образа фактически исчезли. Образ Матери-земли в сохранившейся языческой культуре ассоциировался с богиней Мокошью – покровительницей женского рукоделья, связанной с земной влагой и плодородием полей. На исконно славянский культ Мокоши наложился христианский образ святой Параскевы Пятницы, которая восприняла многие черты языческого культа[50].

Хорошо реконструирован у восточных славян бог грозы Перун, который ассоциируется с подобными богами индоевропейской древности. В мифе индоевропейцев показана борьба Бога Грозы с змеевидным противником, похитившим воду. Борьба заканчивается победой Бога Грозы, который возвращает в мир благодатный дождь. Образ Перуна отчётливо персонифицирован. В «Повести временных лет» культовое изображение Перуна было антропоморфным. Оно имело серебряную голову и золотые усы. Но достоверных фрагментов мифологии Перуна в древних текстах славян науке не известны[51]. Заимствованными у других народов в пантеоне славянских богов были: бог солнца Хорс из аланской мифологии – xur «солнце»; Симаргл – прототип иранского Симурга – огромного мифологического орла, соотнесённого с верхним миром. Есть предположения, что бога Симаргла представляли на Руси в виде образа собако-птицы[52].

Два других бога славянского пантеона Стрибог и Даждьбог являются исконно славянскими[53]. О Стрибоге упоминается в «Слове о полку Игореве», где сказано, что ветры являются Стрибожьими внуками. Его имя – это славянское новообразование, состоящее из двух слов: иранского – bogъ и славянского – sterti (распространять, простирать)[54].

К общеславянским прототипам относится и бог Велес (Волос) – бог богатства, плодородия, хранитель скота, владыка подземных живительных соков, которые питают злаки и скот. Он был богом всех, кто кормится от земли, а значит всей Руси, в отличие от Перуна – бога княжеской дружины. В эпоху христианизации Велес слился с образом святого Власия, который почитался в крестьянской среде покровителем крупного рогатого скота. Фрагменты культа Велеса инкопорированы в народное почитание святых Флора и Лавра – покровителей коневодства, святого Василия Кесарийского – покровителя свиноводства. Фольклорные и этнографические данные свидетельствуют в пользу совмещения в синкретической религии культов Велеса и святого Николая[55].

Помимо общепризнанных верхних богов, в славянский пантеон вошли божества среднего мира, населённого людьми. К таковым, например, относился бог огня Сварог. Домашний огонь считался святым вплоть до XIX века. В крестьянской среде нельзя было при огне браниться, плевать в него и делать другие непотребные действия, оскорблявшие домашний огонь. Огонь считался идеей дома, а глава семьи назывался огнищанином. Культ бога Рода выражал идею единства поколений, уходившей своими корнями в глубокую древность за пределы отдельной семьи. Этот бог выражал также отдельный культ княжеских родоначальников[56]. К божествам среднего мира относились и общеславянские образы дев судьбы, которые определяли долю новорождённого. Образ этих рожаниц совмещался с поклонением Богородице[57].

К богам низшего уровня у древних славян относились духи, оборотни, бесы, название которых происходит от болгарского слова бяс (дикая ярость, злоба) и македонского – бес (бешенство, ярость, злоба), а также другие представители славянской демонологии. О демонологии древних славян можно судить по данным этнографии и фольклористики. К наиболее враждебным и опасным бесам относилась «группа полудемоном человеческого происхождения». Эту группу составили люди, которые ушли в мир иной неестественным путём без узаконенных обрядов, а потому не порвавших с земной жизнью и вредивших живым. К ним относились упыри (ходячие покойники с богровым лицом и хвостом), вурдалаки, ведуницы, отчасти русалки и прочее[58].

Помимо низших богов, находившихся на границе земного и загробного миров, религиозное сознание древних славян сохранило образы призраков потустороннего мира: манья – безобразный призрак умершей старухи, которая ищет по свету погубленного ею сына; духи, олицетворявшие болезни – тресея, огнея, мимохода, лихорадка; смертоносные существа женского рода, приносившие смерть – марухи, мора, кикиморы (уродливые, косоглазые с заиканием и немотой), водяной (старик с одутловатым лицом, длинной зелёной бородой, раздутым животом) и т.д. Все эти персонажи низшей мифологии разделены в соответствии с архаическим представлением древних славян о картине мира на чужих (диких, неосвоенных пространствах) и своих. К чужим, например, относились водяной, леший, болотник, а к своим, то есть освоенным, привычным для людей и домашней атмосферы – домовой, овинник, дворовый, полевой и прочее[59]. Группа существ низшей мифологии представляла персонифицированные понятия о судьбе. Таковыми стали Доля, Недоля, Нужа, Лихо, Горе, Среча, Несреча, Усуд и т.д. К этим понятиям примыкают и этические понятия – Правда, Кривда. В религиозном славянском языке существует понятие чёрт. Название этого демонологического существа родственно слову «бес», но имеет не только общеславянские, но и индоевропейские признаки. Чёрт не ограничен конкретной территорией на земле и потустороннего мира. Он не ограничен также временем года, может появляться всегда и везде, даже в церкви, «на зов или без зова», во что угодно превращаться[60]. При этом любимое место пребывания чертей на перекрёстках, развилках дорог, на порубежных местах времени. Это свидетельствует о наличии у древних славян магии и мифологии.

У древних славян был очень развит культ предков. Он основывался на уходящую корнями в индоевропейскую древность веру в существование бессмертной души. Душа предков выступала в роли помощников для живых родственников, если усопший умер естественной смертью и прошёл все стадии жизни. Чтобы сохранить все стадии жизни для умерших в молодые годы, древние славяне соблюдали ритуал погребения с ритуалом свадьбы, а именно хоронили в свадебных одеждах, с изготовлением свадебного деревца, с участием в похоронной процессии дружка. Считалось, что этот ритуал восполнял пропущенные звенья жизненной цепи[61]. На русском севере древних славянских кладбищ ещё во второй половине I тысячелетия н. э., полагая, что усопший частью своего существа, продолжал жить в могиле, погребали его головой на закат солнца, чтобы его лицо могло озаряться первыми лучами восхода. Могила представлялась, как дом умершего. Поэтому за ней старались ухаживать. Существовал также обряд кормления предков на могилах.

Затем протославянская эпоха пережила крутой перелом в погребальном обряде. При этом ранний обряд захоронения продолжал существовать. До конца I тысячелетия н. э. у славян была преобладающей древнеевропейская традиция кремации. Тело сжигали, собирали кости, вкладывали их в небольшой сосуд и ставили на столбах при дорогах. В «Повести временных лет» рассказано об этом обряде у вятичей. Считалось, что так усопший отправлялся в дальние края, причём, не только сухопутным, но и водным путём[62]. Имеет праславянскую природу и поминальный обряд зажигания свечей, пускания их на дощечках по течению воды. Он основан на представлении о воде как стихии, соединяющей мир живых и мёртвых.

 

Вопросы и задания для повторения:

 

1. Каковы религиозные предпосылки бесстрашия кельтов и их презрения смерти.

2. Назовите имена богов кельтов и расскажите об обряде жертвоприношения им.

3. Изложите религиозные представления древних германцев о возникновении мира.

4. Каковы были религиозные ритуалы и магические коллективные обряды у древних германцев.

5. Расскажите об исторических предпосылках особенностей религиозной культуры и этимологии древних славян, об особом отношении их к земле.

6. Какие Вы знаете имена, уровни и функции славянских божеств?

7. Расскажите о культе предков у древних славян.