Между монголами и португальцами (азия и северная Африка в XIV - XV вв. )

Эта глава посвящена периоду, который многие рассматривают как время наивысшего экономического и культурного развития средневекового Востока. Конечно, Восток крайне разнообразен и говорить о единых этапах его развития можно только на высоком уровне абстракции, только при глобальном подходе к истории, а о некоем "уровне развития" применительно ко всему Востоку вообще трудно думать. Так, из усредненного "уровня" уже в это время выбивалась Япония, которая продолжала неуклонное, хотя и не быстрое по европейским меркам, продвижение к товарным отношениям и промышленному развитию. Юго-Восточная Азия, Южная Азия, Ближний Восток, по-видимому, продолжили поступательное развитие еще некоторое время после рубежа XV - XVI вв. Напротив, Средний Восток после монголов и после Тимура уже не смог оправиться, и его упадок начался, может быть, раньше, чем упомянутый выше рубеж.

Наиболее четко пик развития в XIV-XV вв. показывает Китай, что, собственно, и позволяет размышлять в терминах подъема и упадка применительно ко всему Востоку. Империя Мин - это вершина имперского совершенствования, конфуцианской всепроникающей мудрости, экономического достатка, политической значимости Китая. Именно в XV в. Китай, казалось бы, получил возможность переплавить все свои огромные культурно-исторические и технические достижения в военно-политическое доминирование в Азии, "обогнать" португальцев в "открытии" Индийского океана, установить "единый фронт" и по суше, и по морю с Османской империей, повернуть ход последующей мировой истории с востока на запад.

Однако эта возможность была иллюзорной. Организация восточных обществ, видимо, ставила развитию материальной культуры и личности препятствия, непреодолимые в отпущенные для этого исторические сроки, делала эти общества замкнутыми сами на себя. Маньчжурское завоевание Китая и нисходящая линия его развития после этого - не историческая случайность, а закономерность, которая потом будет подтверждена историей других восточных стран, за исключением, правда, Японии.

Японское исключение из правила важно не только как исторический феномен. Оно подчеркивает разницу между чисто теоретическим и историческим подходами. В теоретическом плане Япония доказала, что в истории нет тупиков, и "если бы не Европа", то человечество все равно нашло бы свой путь к капитализму. Конкретно же исторически та же исключительность японского пути показывает, что другие страны Востока не имели времени выпутаться из "упорядоченности" восточного общества.

Построение главы, как и предыдущих, продиктовано стремлением подчеркнуть определенную логику исторического процесса, а чисто практически - избежать повторений.

В XIV в. наиболее важным государственным образованием было государство Тимура. Как в XIII в. центром Азии была Монголия, так в XIV в. столицей стал Самарканд. Поэтому с Тимура и начинается глава. Следом идут параграфы об истории регионов, составлявших периферию Державы Тимура, они испытали его удары, но имели и собственную логику развития. Это Южная Азия, Ближний Восток и Центральная Азия.

Ближневосточный блок материалов дает возможность показать рост новой силы, ставшей главной в последующий период, - Османской империи, а центральноазиатский материал служит переходом к цивилизациям Дальнего Востока.

Наконец, мы доходим до сравнительно молодых образований Юго-Восточной Азии, которые, в свою очередь, образуют несколько культурных ареалов.

Взаимовлияние восточных цивилизаций в этот период усиливается, но в то же время возрастает число самостоятельных культур. Это создает свои трудности при изложении истории данного периода и при ознакомлении с ней.

ИРАН В XIV - НАЧАЛЕ XV в.

После распада державы Хулагуидов на территории Ирана в разных его частях образовалось несколько самостоятельных или полусамостоятельных государств. Некоторые из них контролировались тюркско-монгольской знатью и, следовательно, были непосредственным продуктом распада улуса Хулагуидов, другие представляли собой местные княжества, ранее зависимые от монголов, а теперь сумевшие стать самостоятельными.

Из числа первых надо назвать государства Чобанидов (до 1356 г.) и Джелаиридов (1340-1410 гг. с перерывом в период нашествия Тимура) в Северном Иране и прилегающих областях. Примерами вторых являются государство Музаффаридов (1313-1393) в Южном и Центральном Иране и Куртов (1245-1389) в Восточном Хорасане (центр - Герат). Чобаниды пали в соперничестве с Джелаиридами, Музаффариды и Курты были сокрушены Тимуром.

Однако наиболее интересные и важные события протекали в Западном Хорасане, где возникло сначала движение сербедаров, а затем одноименное государство. Основателем сербедарского движения принято считать дервиша шейха Халифе, выходца из Мазандерана, избравшего местом своих проповедей и деятельности хорасанский город Себзевар. Учение, которое проповедовал Халифе, представляло из себя довольно причудливую смесь шиизма, элементов зороастризма и хуррамитских идей, хотя официально его и в то время, и затем в историографии именовали шиитом. Халифе выступал против монгольско-тюркских феодалов и их местных сторонников, чем вызвал к себе симпатии со стороны основной массы коренного иранского населения Хорасана. Эта область в XIII-XIV вв., будучи в основном населена иранцами, в то же время оказалась под прямой угрозой тюркизации, шедшей из Средней Азии. Разумеется, дело было не столько в этнических различиях, сколько в том, что кочевники-тюрки стали вытеснять иранское земледельческое население с наиболее удобных земель. Это приводило и к упадку оросительной (кяризной) системы, создававшейся в Хорасане веками, и к общему запустению области. Не случайно во второй половине XIV в., уже после возникновения сербедарского государства, его руководители выдвинули лозунг: добиться, "чтобы впредь ни один тюрк (кочевник. - А.Н.) до самого Дня суда не смел разбивать шатра в Иране".

Обосновавшись в Себзеваре, Халифе и его последователи (муриды) вступили в борьбу с местной промонгольской знатью и суннитским духовенством, ее поддерживавшим. В 1335 г. Халифе был тайно убит, но его сторонники продолжали борьбу, которая вылилась в массовое восстание, итогом чего явилась победа последователей Халифе, принявших название сербедары (букв. "готовые на виселицу ради своего дела"). В течение 1337-1338 гг. практически весь Западный Хорасан был освобожден от наследников Хулагуидов. Однако в результате, как и во времена Бабека и хуррамитов, произошла лишь смена правящей верхушки. Глава сербедаров Веджих ад-дин Масуд в 1338 г. принял титул султана. Среди самих сербедаров началась скрытая борьба за власть, хотя в своих действиях против монгольско-тюркской знати и ее сторонников среди иранских феодалов сербедары выступали единым фронтом, что обеспечило им ряд серьезных успехов. В то же время возникла сербедарская знать (бузурган-е сербедар), а во время похода на Герат, по-видимому по тайному приказу Веджих ад-дина Масуда, был убит идеолог сербедаров, преемник Халифе шейх Хасан Джури. Впрочем, и сам Веджих ад-дин вскоре (1344 г.) погиб во время похода в Мазандеран с большей частью своего войска. Это войско представляло из себя по преимуществу крестьянские ополчения. Сербедарская знать получила земли, отобранные у монгольских феодалов и их сторонников, так что уже это, по сути дела, означало лишь известные перемены в составе господствующего класса. Преемники Веджих ад-дина пошли в этом отношении еще дальше, полностью переложив на плечи райатов содержание войска, численность которого достигла 22 000 человек и которое постепенно стало превращаться в регулярную армию (она была необходима для борьбы с наследниками Хулагуидов и их родичами в Средней Азии). Процесс перерождения народного движения в новое феодальное государство заметно ускорился.

На внешнем фронте довольно долго у сербедаров были значительные успехи: в 1353 г. они ликвидировали власть последнего ильхана в Астрабаде. Правда, за этим последовала борьба среди самих сербедаров, точнее, выделившегося радикального крыла движения с пришедшей к власти сербедарской верхушкой. Разгром радикального крыла привел к отходу широких народных масс от сербедарского движения. Произошло это тогда, когда рядом, в Мавераннахре, пришел к власти Тимур.

Тимур (род. в 1336 г.) происходил из знати отюреченного монгольского племени барлас, обосновавшегося в Мавераннахре в XIII в. Его отец Тарагай не был богатым человеком, но сохранял немалое влияние в своем племени, что унаследовал и его сын, которому, однако, пришлось в своей карьере рассчитывать преимущественно на личные способности. А они были немалые. Тимур до конца жизни не знал грамоты, но владел тюркским и персидским языками, был весьма любознательным человеком, с цепкой памятью и развитым мышлением, которое, хотя и укладывалось в типичные для кочевого феодала той поры рамки, было способно в необходимых случаях выходить за эти традиционные и ограниченные пределы. Словом, Тимур во многом напоминал своего кумира Чингис-хана, которого он всегда ставил себе в пример.

Государство Чагатаидов в Средней Азии в XIV в. также пришло в упадок. Под властью потомков Чагатая были не только территории земледельческого Мавераннахра, но и обширные пространства, где основное население составляли кочевники (тюрки и монголы). Эти области, находившиеся на восточной стороне Чагатайского улуса, именовались Моголистан ("Страна монголов"). Различия между Мавераннахром и Моголистаном особенно резко проявились во второй половине XIV в. В то время как в Моголистане была крепка власть кочевой знати, в Мавераннахре власть Чагатаидов быстро шла на убыль. В 60-х годах здесь глубокие корни пустило движение сербедаров. Центром среднеазиатских сербедаров стал Самарканд и его округа. Именно сербедары изгнали из Мавераннахра моголистанского хана Туглук-Тимура, захватившего было Самарканд в 1361 г.

Делая свою политическую карьеру, Тимур не брезговал ничем. Начал он, кажется, предводителем обычной шайки разбойников и именно в этом качестве получил ранение в ногу, сделавшее его на всю жизнь хромым (отсюда Тимурланг - европ. Тамерлан, букв. "Хромой Тимур"). Затем он в течение нескольких лет служил разным местным феодалам, одно время перешел на сторону Туглук-Тимура, но затем, видя шаткость положения последнего в Мавераннахре, покинул эту службу и сдружился с правителем Балха эмиром Хусейном. Союзникам удалось сначала отвоевать Мавераннахр у моголистанского правителя, но затем они (в 1365 г.) потерпели страшное поражение и бежали за Амударью, оставив Мавераннахр на произвол судьбы.

Защиту родины от нового нашествия кочевников взяли на себя сербедары, отразившие моголистанцев, но в конечном счете плодами победы воспользовалась местная знать, которая испугалась активности народных масс и вошла в сношения с Тимуром и Хусейном. Среди изменников оказался и руководитель самаркандских сербедаров Маулана-заде, которому Тимур и Хусейн в благодарность за содействие после взятия Самарканда даровали жизнь, тогда как остальные сербедары подверглись жестоким репрессиям, главным инициатором которых был, по-видимому, Тимур. Последний вскоре поссорился с Хусейном, убил его (1370 г.) и захватил власть в Самарканде. Как известно, Тимур, с величайшим почтением относившийся к памяти Чингис-хана, не принял титул хана, а именовался эмиром, держа при себе марионеточных ханов, как правило людей слабых и безвольных, из числа потомков Чагатая. Тимура активно поддержала не только кочевая знать Мавераннахра, но и большая часть оседлой знати, напуганной сербедарами. К тому же начатая Тимуром внешняя экспансия оказалась заманчивой как для местных феодалов, так и для городских верхов, которые справедливо видели в ней немалые выгоды для себя, поскольку Тимур сразу же поставил Мавераннахр в положение своего личного улуса, на который распространялись его заботы и даруемые им привилегии. В последующие годы, в период дальних и ближних походов Тимур приводил в Мавераннахр огромное число пленных, прежде всего ремесленников и строителей, стараниями которых и были воздвигнуты знаменитые постройки его столицы Самарканда. Как писал испанский посол ко двору Тимура Гонсалес де Клавихо, на границе Мавераннахра и Хорасана были поставлены вооруженные охранники, которые следили, чтобы никто из насильственно пригнанных умельцев не мог покинуть центр державы нового "миропокорителя". А Тимур с самого начала выдвинул программу не только восстановления Монгольской империи, но и более широких завоеваний. Не случайно ему приписывалась фраза о том, что "все пространство населенной части мира не заслуживает того, чтобы иметь больше одного царя". Утвердив "порядок" в Мавераннахре и разграбив в первый раз Хорезм, который не вошел в центральный улус его империи, Тимур обратил свой взор на Иран. Предлог для вмешательства в тамошние дела нашелся легко - к Тимуру обратился за помощью свергнутый глава сербедарского государства в Хорасане Али Муайад (1381 г.).

В государстве сербедаров Хорасана период поступательного развития окончился в первой половине 70-х годов XIV в., когда сербедарам удалось утвердиться в соседней области Керман. После этого началась волна распрей, в итоге которых свергнутый соперниками Али Муайад и обратился к новому среднеазиатскому владыке. Последнему только и йужен был предлог для активного вмешательства в дела сербедаров, которых он люто ненавидел. В 1381 г. орды Тимура перешли Амударью и обрушились на Хорасан. Первый его поход завершился покорением этой области, номинальными правителями которой на правах вассалов Тимура были назначены Али Муайад и Гийас ад-дин Курт гератский. Однако Тимур, не доверяя им, держал их при себе, а позже казнил.

Но сербедары Хорасана Тимуру не покорились. В 1383 г. началось их восстание, подавленное с крайней жестокостью: 2000 сербедаров были замурованы живыми в воздвигнутых по приказу завоевателя башнях (людей сваливали друг на друга, перекладывая кирпичами и глиной). В течение 1383-1385 гг. Тимур подчинил себе весь Восточный Иран. Покорение Западного Ирана было несколько осложнено тем, что на него претендовал золотоордынский хан Тохтамыш. Утвердившийся в улусе Джучиевом с помощью и, по сути дела, по воле Тимура, этот Джучид проявил неблагодарность к своему благодетелю и, помятуя традиционную политику золотоордынских владык, начал претендовать на Закавказье и (Южный) Азербайджан. Поход Тохтамыша на Тебриз в 1385 г. мало чем отличался от нашествий Тимура: ордынцы увели до 90 000 пленников. Погром довершили войска Тимура, в свою очередь взявшего и разграбившего Тебриз. Султан Ахмед Джелаирид бежал. Затем последовало нашествие Тимура на владения Музаффаридов (Южный и Центральный Иран). Грабительские действия его войск вызвали восстание населения Исфагана, подавленное самым жестоким путем: 70 000 голов жителей этого города были сложены в минареты для устрашения живых.

В последующие годы не менее жестоко были подавлены возмущения в иранских областях Гурган и Мазандеран.

Завоевание Ирана Тимуром было завершено к 1393 г. Страна была подвергнута страшному разорению, десятки тысяч опытнейших ремесленников уведены в Мавераннахр. Был нанесен немалый ущерб и сельской экономике наиболее развитых областей Ирана (Хорасана, Азербайджана [Южного], Исфагана). Вся страна была разделена на два наместничества, во главе которых Тимур поставил своих сыновей - Шахруха (Восточный Иран) и Миран-шаха (Западный Иран).

Нельзя не отметить и некоторые другие последствия завоевания Тимуром Ирана. В целях упрочения своей власти он поселил в разных областях страны, прежде всего в Азербайджане, кочевые племена, в основном из тюрок кыпчакской языковой группы, тогда как до этого в Иране селились преимущественно туркменские племена. Это дало новый импульс к дальнейшей тюркизации населения Южного Азербайджана. По-видимому, на XIV-XV вв. и приходится в основных чертах завершение тюркизации ираноязычного населения этой исторической области.

Тимур произвел, как и другие завоеватели до него, известное перераспределение земельной собственности в Иране. Отнятые у противников земли он жаловал своим сторонникам из числа местной и пришлой знати на правах союргала, который в ту пору представлял обеленное в налоговом отношении земельное (и иное) пожалование на условиях несения военной службы. Первоначальные союргалы не были наследственными и лишь позже, в XV в., стали таковыми.

Погром разных областей Ирана Тимуром был столь внушительным, что страна как бы затаилась в страхе перед возможными новыми репрессиями завоевателя. Десятки тысяч людей были угнаны на чужбину или, взятые в ополчения Тимура, вынуждены были принимать участие в его далеких походах - в Малую Азию, Индию, на Золотую Орду и Русь. Поэтому, когда в Иран пришла весть о смерти Тимура, который умер во время начатого им похода в Китай (1405 г.), страна вздохнула с облегчением. Немедленно начались восстания против наследников умершего владыки. В 1408 г. в охваченном восстаниями Западном Иране погиб сын Тимура, Миран-шах, потерпевший поражение в борьбе с новым политическим объединением, возглавляемым племенной знатью Кара Коюнлу ("Черные бараны"). Правда, другой сын Тимура, Шахрух, несколько сгладил последствия этого поражения, заставив правителя "Черных баранов" Джехан-шаха признать хотя и номинальную власть Тимуридрв над Кара Коюнлу (1435 г.), но Шахруху приходилось больше думать о своих среднеазиатских владениях, которым угрожали кочевники Золотой Орды с севера, а также о сохранении реальной власти над Восточным Ираном, что ему и его преемникам удалось.

XIV век в истории культуры Ирана отмечен относительным упадком, вызванным завоеваниями и репрессиями Тимура, переселением множества умельцев в Мавераннахр. Определенные культурные достижения периода были преимущественно локальными. Из архитектурных памятников этой поры наиболее известны медресе при Пятничной мечети в Исфагане, а также некоторые сооружения Кума, Шираза и ряда других городов.

В области художественной литературы XIV век дал ряд крупных имен. Среди них прежде всего надо назвать великого Хафиза (первая четверть XIV в. - 1389 г.), уроженца Шираза, которого справедливо считают самым крупным мастером персидской газели. На его долю выпала трудная и полная опасностей жизнь. Одно время он пользовался покровительством правителей из династии Музаффаридов, но затем вынужден был переселиться в Исфаган, а потом в Йезд. Уже в глубокой старости Хафиз вернулся в родной Шираз, где и умер в нищете. Легенда рассказывает о его встрече с Тимуром, который слушал его стихи. В одном из них Хафиз, выражая свою любовь к турчанке, заявил, что готов за нее отдать лучшие города, в том числе и Самарканд. В ответ на гневное восклицание Тимура: "Как ты смеешь так просто раздавать мои города!" - поэт будто бы, поклонившись, ответил, что из-за такого расточительства он-де и дошел до нищенского состояния.

Титул (нисба) Хафиз буквально означает "тот, кто знает Коран наизусть", и поэт, вероятно, действительно обладал таким даром - он известен и как автор ряда теологических сочинений на арабском языке. Но свою славу Хафиз получил не как знаток Священной книги, а как поэт-лирик, воспевавший любовь, дружбу, вино. В этом плане у него есть некоторое сходство с Омаром Хайамом, но в отличие от последнего на умонастроение и творчество Хафиза оказали влияние странствующие лервиши-каландары, которые выступали против строгостей шариата, за дозволенность мирских удовольствий. Именно у суфиев он заимствовал образ ринда (кстати, с этим словом связано русское "рында") - своеобразного гуляки, повесы, который проповедовал культ вина. Впрочем, известно, что и сам Хафиз охотно употреблял этот запретный для мусульман напиток. Исследователи пытаются за этим у Хафиза (как и у Омара Хайама) найти какие-то социальные мотивы, хотя такой вывод вряд ли правомерен. Скорее всего так проявился довольно распространенный в ту пору протест против строгостей официального ислама, возможно не без влияния рецидивов доисламских культов Ирана.

Еще дальше в разоблачении ханжества правящих классов, в том числе и мусульманского духовенства, пошел Убейд Закани (ум. в 1370 г.). Описание нравов высших слоев общества у этого поэта столь натуралистично, что издание его трудов в мусульманских странах долго запрещалось, а если и удавалось, то подвергалось преследованию. В то же время в творчестве Закани весьма явственно виден и протест социальных низов против феодальной эксплуатации.

Наряду с этим в персидской поэзии той поры встречаются и имена продолжателей классической традиции Х-ХII вв., воспевавших реальных и полулегендарных героев иранской древности. Таким был Салман Саведжи (1300-1376), поэт-панегирист Джелаиридов. Ему принадлежит очередная обработка сказания о Хосрове и Ширин, но он же стал, пожалуй впервые в персидской поэзии, воспевать Али, четвертого "праведного халифа", кумира шиитов.

Собственно XIV век не дал сколько-нибудь крупных имен иранских историков, но начало XV в. ознаменовано деятельностью целой школы историков-панегиристов Тимура. Из них самые крупные - уроженец предместья Тебриза Низам ад-дин Шами, написавший труд "Зафар-наме" в 1404 г., Шереф ад-дин Йазди, завершивший сочинение под тем же названием в 1424 г., Муин ад-дин Натанзи, родом из Фарса, автор "Анонима Искандера" (труда по всеобщей истории с особым вниманием к деяниям того же Тимура, закончен ок. 1414 г.), и, наконец, хорасанец Хафиз-и Абру, автор большого сочинения в стиле всеобщей истории ("Маджма ат-таварих"), в котором подробно описаны походы Тимура. Как уже сказано, все эти авторы творили либо при самом Тимуре, либо при его преемниках, и. потому их труды, содержащие огромный материал об этом завоевателе, должны восприниматься с определенным критицизмом и там, где возможно, дополняться и уточняться по другим источникам (прежде всего по трудам арабского историка Ибн Арабшаха, армянских, грузинских, европейских авторов). Любопытно, что все эти историки происходили из разных областей Ирана, а не из Мавераннахра.

ИРАН В XV в.

В начале XV в. на территории Ирана существовало несколько более или менее значительных политических образований. В Западном Иране правили султаны Кара Коюнлу, установившие здесь свою власть в результате победы над сыном Тимура, Миран-шахом (1408 г.). Восточный Иран был под властью другого сына Тимура - Шахруха. Султан Джехан-шах Кара Коюнлу (1436-1467) до смерти Шахруха признавал себя номинально его вассалом. Кроме того, в XV в. фактически стали самостоятельными некоторые мелкие владетели на территории Ирана, прежде всего правители Мазандерана и Гиляна. Не всегда подчинялись Кара Коюнлу некоторые вожди курдских и других племен Западного Ирана. Наконец, в округе Ардебиля набирало силу небольшое княжество Сефевидов, речь о котором пойдет в третьем томе.

После смерти Шахруха (1447 г.), во времена его преемников, имевшая при нем место определенная консолидация сменилась углублением феодальной раздробленности. С конца 60-х годов XV в. практически существовали два тимуридских государства - среднеазиатское и хорасанское. В последнем правил Хусейн Байкара (1469-1506) - известный покровитель поэзии и друг Алишера Навои. Навои занимал при дворе важные государственные должности (он одно время ведал финансами, а затем стал вазиром султана). Именно под влиянием Алишера Навои Хусейн Байкара проводил значительные работы по восстановлению и совершенствованию оросительной системы Хорасана, строил караван-сараи, бани, мосты, медресе и т.д. Правительству Байкары приходилось опасаться и его среднеазиатских родичей, и западных соседей.

Западный Иран оказался, как отмечено, под властью правителей кочевого объединения Кара Коюнлу. Это объединение возглавлялось группой туркменских по происхождению племен, отступивших на запад в период походов Тимура. В состав державы Кара Коюнлу входили и добрая половина Малой Азии, и некоторые арабские области. Следовательно, нет никаких оснований рассматривать ее как иранское государство, но столь же неверно считать государство Кара Коюнлу азербайджанским, как это делают некоторые современные азербайджанские авторы. Племена Кара Коюнлу могут рассматриваться в качестве предков и турок и азербайджанцев, а некоторые их остатки в арабских странах (Ираке, Сирии) до сих пор сохранили этническую обособленность и именуются туркменами.

Самый крупный правитель Кара Коюнлу Джехан-шах пытался соперничать с Тимуридами на востоке. В 1458 г. он даже занял на короткое время Хорасан (включая восточную часть этой исторической области с Гератом), он был вытеснен оттуда тимуридом Абу Саидом. Между двумя правителями был заключен договор, по которому границей между их владениями была признана пустыня Дашт-е Кавир. Противоречивые личные качества Джехан-шаха (он был неплохим политиком, но в то же время пьяницей и развратником) также оказали влияние на судьбу самого султана и его государства.

Восстание возглавила знать других туркменских племен, входивших в объединение Ак Коюнлу ("Белые бараны"). В свое время они были союзниками Тимура, а затем закрепились в верховьях Тигра. Правитель Ак Коюнлу Хасан, прозванный за свою долговязость Узун Хасан ("Длинный Хасан"), в 1467 г. разгромил ополчения Кара Коюнлу. В сражении погибли и Джехан-шах, и его сын. Голова первого была послана турецкому султану, а второго - тимуриду Абу Сайду.

Своей столицей Узун Хасан сделал Тебриз, что и послужило одним из оснований для современных азербайджанских историков объявить государство Ак Коюнлу азербайджанским. На самом деле отношение племен Ак Коюнлу к азербайджанцам (и туркам) такое же, как и их предшественников Кара Коюнлу. Но эти кочевники были чужды и Ирану, значительная часть которого вошла в состав их державы. Под власть Длинного Хасана и его преемников попали и часть Малой Азии, и некоторые арабские области. Попытка Абу Сайда вытеснить "белобаранных" из Западного Ирана окончилась неудачей. Сам Абу Сайд попал в плен и был казнен. С этого времени главным противником Ак Коюнлу стала Османская империя.

Еще в 1402 г. Тимур предпринял поход в Малую Азию. Разгром войск султана Байазида I при Анкаре несколько ослабил набиравшую силы Османскую империю, но уже через некоторое время последняя оправилась от этого удара и возобновила экспансию на западе и на востоке. В 1453 г. турками был взят Константинополь, и Византийская империя перестала существовать. Единственным реликтом ее оставалась так называемая Трапезундская империя, небольшое государство на юго-восточном побережье Черного моря. Успехи османов вызвали тревогу у их восточных соседей, а также у европейских государств. Инициативу создания антиосманской коалиции взял на себя Длинный Хасан, который завязал дипломатические отношения не только с Трапезундской империей, Грузией, Ширваном и итальянскими государствами, но даже с далеким Московским государством, послы которого прибыли в Тебриз. Иван III пытался склонить Узун Хасана к союзу против Золотой Орды, но "белобаранному" владыке важнее были союзники против Османской империи. Формально антитурецкая лига была образована, но на деле Узун Хасан мог полагаться только на слабую Трапезундскую империю. Однако османы опередели Длинного Хасана: их войска в 1461 г. заняли Трапезунд и ликвидировали Трапезундскую империю. Правитель Ак Коюнлу вполне обоснованно боялся турок и их вооруженной артиллерией армии. Со своей стороны, он рассчитывал на помощь в этом отношении от Венеции, но пушки, посланные итальянской республикой, попали в руки османов (или курдов). В конце концов при Терджане (верховья Евфрата) ополчения Ак Коюнлу были разгромлены османами в 1473 г. и большая часть малоазиатских владений "белобаранных" была ими утрачена.

Причин поражения Узун Хасана было много, и их нельзя сводить только к особенностям организации войска и степени его оснащенности новейшей для того времени военной техникой.

Прежде всего сыграло роль то обстоятельство, что само государство Ак Коюнлу, опорой которого являлась группа туркменских племен, было оторвано от основной массы коренного оседлого населения Ирана, арабских стран, восточной Малой Азии. Иго завоевателей - правителей "белобаранного" объединения, как ранее "чернобаранного", - приходилось терпеть, но при первой же возможности его надо было сбросить.

Кроме того, политические образования типа Ак Коюнлу были эфемерными объединениями, не имевшими глубоких социальных основ. Союргальное землевладение, внедрявшееся в Иране со времен Тимура, постепенно меняло свою сущность, превращаясь из пожалований, обусловленных военной службой, практически в земельную собственность, права феодала на которую обеспечивались так называемыми моафи, т.е. налоговым иммунитетом. А поскольку число союргалов росло (так как и Тимуриды, и туркменские владыки постоянно раздавали не только земли своих противников, но и государственный земельный фонд), то уже во времена Узун Хасана стало ясно, что центральная власть должна как-то воспрепятствовать этому процессу. Наследник Длинного Хасана, Йакуб, пытался, опираясь на иранскую бюрократию, изменить ситуацию. Во-первых, он прекратил пожалование новых союргалов и вознамерился отнять права моафи у владельцев старых. Во-вторых, по его приказу чиновники стали описывать все земли государства для обложения их налогом. Феодалы (и не только кочевые) воспротивились этому. Смерть Йакуба (1490 г.) прервала попытки реформы, что привело, естественно, к еще большему ослаблению государства, усилению феодальных распрей, как между отдельными вождями племен Ак Коюнлу, так и между оседлыми и кочевыми феодалами.

Один из последних правителей Ак Коюнлу, султан Ахмед, в 1497 г. сделал новую попытку реформ. Правитель кочевого объединения в своей борьбе против единоплеменников решил опереться опять-таки на иранскую гражданскую бюрократию и оседлую знать. Это была далеко не первая попытка такого рода в истории Ирана. Почти за два столетия до Ахмеда аналогичную политику проводил Газан-хан Хулагуид, и она обеспечила на несколько десятилетий сохранение власти монгольских владык в Иране. Через сто лет шах Аббас I Сефевид достигнет сходной политикой еще более ощутимых результатов. Но Ахмед Ак Коюнлу в ней не преуспел, хотя пытался действовать весьма решительно: он отнимал у кочевой знати союргалы, казнил особенно строптивых их владельцев. В итоге произошло восстание, и в сражении с мятежниками султан-реформатор был убит после семи месяцев правления. Государство Ак Коюнлу распалось на две части: султан Альвенд захватил власть над Северо-Западным Ираном, а Мурад - над Центральным и Южным Ираном, а также Ираком (Арабским). Случилось это в 1500 г. Совершенно самостоятельными стали правители двух прикаспийских областей-Гиляна и Мазандерана, а в непосредственном соседстве с центром владений Альвенда, в округе Ардебиля, собирали силы шейхи Сефевиды, на чьей стороне оказалась и часть туркменских племен, главы которых разочаровались в правителях Ак Коюнлу.

Экономика Ирана в XV в. развивалась весьма неравномерно. Залечивались раны, нанесенные нашествиями орд Тимура. Наследники последнего в Хорасане изменили политику в отношении этой области, ставшей центром их владений, способствовали росту городов, развитию торговли, даже культуры. Сходную политику в Северо-Западном Иране проводили "белобаранные" владыки, которые оказывали покровительство центральной части своей державы - Азербайджану (Южному). Их столица Тебриз превратилась в центр Западного Ирана, выросло число жителей этого города. Султаны Ак Коюнлу, как, впрочем, и большинство других государей Передней Азии той поры, покровительствовали транзитной торговле, особенно шелком, который вывозился из Ширвана и Гиляна. По свидетельству источников, в XV-XVI вв. купеческие караваны беспрепятственно ходили даже в период военных действий между Османской империей и ее восточными соседями. На сбыте шелка обогатели правители соответствующих областей, прежде всего Ширвана и Гиляна. Ширваншах Фаррух-ясар дружил с соседней Грузией и посылал послов в Москву. Правители Бийе-пас и Бийе-пиш в Гиляне сумели в своих горных твердынях отстоять независимость. Утрата контроля над этими богатыми областями была тяжелым ударом по богатству и мощи правителей Ак Коюнлу, однако сил для восстановления своей власти у них уже не было.

Но если правители Ирана в ту пору были чужими его народу, то в области культуры, безусловно, превалировал иранский этнический элемент и поэты, ученые, художники разных исторических областей Ирана продолжали и развивали тысячелетние традиции его культуры.

XV век дал Ирану плеяду крупных поэтов. Центром поэзии на персидском языке стали восточные области Ирана, прежде всего Хорасан. Но для того же времени характерно формирование в значительной части именно на территории Ирана и современного Афганистана (Восточный Хорасан) молодых литератур на разветвившихся тюркских языках и наречиях (прежде всего староузбекском – чагатайском - и тюркском - азербайджанском). Возникли эти литературы еще в XIV в., причем и тогда их основоположники зачастую жили и творили вдали от основного места обитания соответствующего этноса (например, поэт Несими, живший в арабских странах и казненный в Дамаске). Но по-настоящему эти молодые литераторы проявили себя именно в XV-XVI вв. А поскольку деятельность ряда их представителей протекала на территории Ирана и Афганистана, где и поныне проживает значительная часть азербайджанцев и узбеков, то игнорировать полностью представителей этих литератур XV в., изучая историю Ирана, нельзя. К тому же нельзя забывать, что, например, Алишер Навои, основоположник и классик староузбекской литературы, писал и на персидском языке и в этой части своего творчества вошел в персидскую (персидско-таджикскую) литературу. Наконец, необходимо иметь в виду, что XV век может считаться последним столетием единой персидско-таджикской литературы. В последующем персидская и таджикская словесности стали постепенно обособляться, что было связано с окончательным отделением ряда восточно-иранских областей от западно-иранских уже в XVIII в.

Крупнейшим поэтом XV в., писавшим на персидском языке, был Абдуррахман Джами (1414-1492), живший и творивший в Герате одновременно с Навои, другом которого он был. Джами был весьма многогранным автором - его перу принадлежат лирические стихотворения, поэмы разного содержания с определенным мистическим оттенком ("Хафт ауранл" - "Семь престолов", "Лайла и Маджнун", "Хираднаме-йе Искандари" - "Книга о мудрости Александра" и др.). Но истинную славу -снискала Джами его поэма "Юсуф и Зулейха", основанная на библейском сюжете об Иосифе и жене Потифара. Сюжет этот, однако, был основательно переработан Джами: у него вся история заканчивается тем, что Юсуф женится на Зулейхе, в поисках которой он преодолевает все преграды.

Джами испытал огромное влияние своих предшественников, прежде всего Низами и Хафиза. Оказала на него воздействие и суфийская поэзия. Однако в основе Джами оригинален, и его варианты легенды о Лайле и Маджнуне и особенно указанная поэма "Юсуф и Зулейха" представляют гимн любви, верности, поискам обычного человеческого счастья. В этом сила творчества Джами, который наряду с Фирдоуси, Омаром Хайамом, Низами, Саади и Хафизом вошел в первые ряды персидских поэтов классической школы.

XV век дал и ряд поэтов-панегиристов, славивших тех или иных правителей.. Например, Бадриддин Хилали создал эпическую поэму о Тимуре; он же начал поэму о первом Сефевиде шахе Исмаиле, которую не успел окончить: поэт был казнен в 1529 г.

В Тебризе творил Баба Фигани (ум. в 1519 г.), которого современники называли "малым Хафизом". фигани после взятия Тебриза османами переселился сначала в Абивард, где стал постоянным посетителем кабаков, а перед смертью прибыл в Мешхед, где перед гробницей имама Резы покаялся в грехах.

XV век богат историческими трудами на персидском языке. После указанных в предыдущей главе историков Ти<