Случай лечения нервной анорексии у подростка средствами арт-терапии

ЕЕ. Свистовская

В литературе описаны лишь единичные случаи лечения нервной анорексии средствами арт-терапии (Вуд, 1997; Уэлсби, 2000; Art therapy and clients with eating disorders, 1994; Dubois, 2005; Levens, 1990, 1994; Luzzatto, 1994; Schaverien, 1994). Нервная ано-рексия проявляется в навязчивом стремлении сохранить низкий вес. На сегодняшний день данное расстройство рассматривается как одно из наиболее трудно поддающихся психотерапевтическому лечению нарушений поведения, которое может отмечаться как у взрослых, так и у детей и подростков. Эпидемиологические данные свидетельству­ют о преимущественном распространении нервной анорексии среди лиц женского пола (95%). Это расстройство особо часто встречается среди девочек-подростков, причем пик заболеваемости приходится на 17-18 лет. Рост заболеваемости нервной анорексией отмечается начиная с 1970-х годов в индустриально развитых странах.

Причинами развития данного заболевания считаются биологи­ческие предрасполагающие факторы в сочетании с психосоциальными факторами, приводящими к формированию дезадаптивных защитных психологических реакций. К психосоциальным факторам, играющим особую роль в развитии нервной анорексии, относят нарушение внут­рисемейных отношений, наличие симбиотической зависимости де­вочки от матери, психологические трудности подросткового возраста, транслируемые социумом и культурой стандарты «привлекательной» женской внешности, распространенные среди представителей среднего класса формы пищевого поведения и др.

Случай лечения нервной анорексии средствами арт-терапии

Основным неосознаваемым содержанием фобической установки на еду выступает компенсация заниженной самооценки стремлением к нереалистическому идеалу, попытка подростка зафиксировать себя в роли ребенка из страха перед нарастающей ответственностью и дру­гими трудностями взрослого, в том числе, сексуального, функциони­рования: «Начавшееся патологическое пищевое поведение замыкает... патогенетический порочный круг биохимических, нейроэндокринных и психопатологических отклонений. К последним относятся рас­стройства самовосприятия, сопровождающиеся отрицанием собствен­ной истощенности, слабости, голода» (Попов, Вид, 1997, с. 237).

Характеристика девочки

Маше (имя изменено) 15 лет. На консультацию к психоте­рапевту, ее привела мама, которая пожаловалась, что Маша в течение последних шести месяцев теряет в весе. За три месяца до обращения к психотерапевту девочка прошла двухнедельный курс комплексной терапии в отделении неврозов: она получала инъекции церебролизина, эглонил, цефранил, аминокислоты, глюкозу, беатридин и другие пре­параты в сочетании с психотерапией. Однако лечение положительного эффекта не дало. Девочка продолжала терять в весе. На момент обра­щения к психотерапевту при росте 162 см вес Маши составлял 29 кг.

Из анамнеза известно, что беременность матери протекала на фоне стресса, связанного с неустойчивыми отношениями с отцом девочки. Когда Маше не было еще и года, ее родители расстались. Спустя два года у Маши появился отчим, а затем и младшая сестра. С раннего возраста у девочки отмечались проблемы с приемом пищи: она нередко была капризна в еде, кормление иногда сопровождалось драматическими эпи­зодами. Так, однажды мать закрыла девочку с тарелкой каши в ванной комнате, пригрозив ей, что не выпустит ее, пока та не съест всю кашу.

До 10 лет Маша страдала пищевой аллергией и была вынуждена соблюдать диету. Также отмечались частые простудные заболевания и инфекционные заболевания желудочно-кишечного тракта: в 13 лет перенесла сальмонеллез, затем на фоне лечения антибиотиками раз-

Е.Е. Свистовская

вился дизбактериоз. На момент обращения менструаций у девочки еще не было. В связи с состоянием здоровья Маша с начала учебного года была переведена на надомное обучение.

Вместе с родителями Маши и ее сводной младшей сестрой в семье проживают дедушка и бабушка по материнской линии. Мать и бабушка склонны к гиперопеке и гиперпротекции девочки. Отчим в воспитании девочки участия не принимает. Эмоционального контакта с ним у Ма­ши нет. Она не знает о том, что отец ей не родной. С сестрой у Маши отношения теплые, но она признается, что ее сестра — совершенно другой по характеру человек. Описывает ее как беспечную, просто­душную, решительную, имеющую множество друзей, но без глубоких интересов. Маше нередко кажется, что родственники больше любят сестру, чем ее, хотя она получает достаточно внимания с их стороны. Семью можно охарактеризовать как среднеобеспеченную.

В отличие от сестры, Маша всегда отличалась серьезностью, целеустремленностью, высокой ответственностью. Она старалась быть во всем первой, и во многом ей это удавалось (везде училась «на отлично», закончила музыкальную школу, успешно занималась в художественной школе), но всегда была недовольна своими дости­жениями. Считает себя недостаточно усердной (что не соответствует действительности). У Маши отмечаются трудности в общении со сверстниками: признается, что в коллективе не знает, о чем говорить. Всегда ощущала себя одинокой, «никогда не умеющей внести радость в общество». Дружеских отношений с мальчиками не было.

Было достигнута договоренность о проведении курса индивиду­альной арт-психотерапии с частотой занятий один раз в неделю. На мо­мент обращения девочка критично относилась к своему состоянию, понимала, что ее вес снизился до опасного уровня и ей необходимо лечение. В конце первой встречи с Машей и ее матерью психотера­певт объяснила необходимость ведения девочкой пищевого дневника с регистрацией приемов пищи, кратким описанием своего состояния и фиксацией массы тела. Число посещений специалиста заранее не оговаривалось. Всего Маша посетила психотерапевта десять раз, курс арт-психотерапии продолжался около трех месяцев.

С целью установления контакта с девочкой и получения допол­нительных сведений о ее интересах и отношениях психотерапевт попросила ее принести на следующую встречу несколько личных фотографий.

Случай лечения нервной анорексии средствами арт-терапии

Описание арт-терапевтических занятий

На первую встречу с психотерапевтом Маша принесла около полутора десятков фотографий. Когда психотерапевт предложила ей показать и прокомментировать снимки, Маша расположила их на столе в хронологическом порядке, а затем стала рассказывать о них. На не­которых из принесенных Машей фотографий она была изображена одна, на других — вместе с родственниками или одноклассниками. Она высказала сожаление, что принесла мало фотографий, на которых она вместе с мамой; снимков же с папой (отчимом) она вообще с собой не взяла, заявив, что выглядит на них «неестественно». Фотографии же, на которых она представлена вместе с сестрой, ее «оживляют» — эту «живость» привносит на снимки сестра.

В качестве фотографий, которые ей больше всего дороги и близки, она выделила два снимка: на одном из них она запечатлена при посе­щении храма в Египте на фоне древней фрески, на другом — в момент погружения в батискафе (также во время поездки в Египет) на фоне картины подводного мира. Психотерапевт обратила внимание на то, что и в том, и в другом случае фоном служили экзотические ситуации, связанные с выходом за рамки привычной среды, как бы «не от мира сего». Маша объяснила, что данные фотографии кажутся ей наиболее интересными потому, что они дают ей возможность ощутить себя в ка­кой-то особой, красивой обстановке.

На следующем занятии внимание психотерапевта было сосредото­чено на восприятии Машей собственного тела в разные периоды жизни. Психотерапевт попросила Машу дополнительно прокомментировать фотографии, предъявленные ею на предыдущем занятии, а также новые снимки, на которых хорошо видна ее фигура, принесенные ею специ­ально для данного занятия. Оказалось, что на большинстве снимков она себе не нравится. На одной из фотографий, где она себя приняла, она была запечатлена в момент подготовки к приходу гостей — она одета в нарядное платье, улыбается. Рядом находится ее сестра — тоже на­рядная. Еще одна фотография, вызвавшая у нее положительные чувства и удовлетворенность своей внешностью, была сделана во время выпус­кного бала после окончания девятого класса. Маша сфотографирована в момент танца с одноклассником. Она сказала, что хорошо помнит свои приятные ощущения: легкое, свободно развивающееся платье, легкость движений, создающая ощущение парения.

Е.Е. Свистовская

На протяжении первых недель арт-терапевтических занятий со­стояние Маши оставалось неустойчивым: вес колебался, отмечались перепады настроения. Она жаловалась на чувства печали и отчаяния. К вечеру, как правило, усиливались нервозность и злость на родителей, которые отправляли ее ложиться спать, в то время как она предпочи­тала допоздна, с усердием делать уроки.

Предлагаемые изобразительные средства Маша пока ни разу не использовала, занятия проходили в основном в форме бесед, позволяю­щих психотерапевту получить дополнительную информацию о жизни, интересах и отношениях девочки с окружающими. Так, в частности, обнаружились, что в недавнем прошлом имели место моменты, когда она из чувства брезгливости не могла посещать общественный туалет и принимать пищу в столовой. Она также вспомнила, что, когда она страдала диатезом, от усиленных занятий на фортепиано у нее порой трескалась кожа на пальцах и она из-за этого не могла писать. Коммен­тируя свои отношения с сестрой, Маша отметила, что у сестры всегда была более тонкая талия, «к ней относились, как к кукле, больше ба­ловали». Поэтому Маша нередко испытывала чувство зависти. Сестра избегает отрицательных эмоций, предпочитает не читать серьезную, «тяжелую литературу»; любит детективы, фантастику, в то время как Машу мучают серьезные, философские вопросы. Она привыкла ко всему относиться очень ответственно.

Маша стала вспоминать о том моменте в своей жизни (около шести месяцев назад), когда она стала более внимательно, критично рассматривать себя в зеркале. Начала регулярно измерять талию у себя и сестры, уделять больше внимания выбору одежды, внимательно оце­нивая, как она на ней сидит. Начала усиленно заниматься шейпигном, перешла на низкокалорийную диету, стала взвешивать кусочки еды.

Затем Маша стала рассказывать о своем идеале человека, заявив, что внешняя красота должны быть связана с красотой внутренней. Порой она представляла себе некий «волшебный, неповторимый, уникальный образ», который «дарит окружающим любовь, тепло и за­боту». Она видела этот образ парящим над морем и ощущала при этом свободу, широту и безграничность пространства. Она признала, что не может приблизиться к этому образу. Она также заявила, что, еще учась в музыкальной школе, понимала, что «музыка учит людей понимать справедливость, добро и зло». С помощью музыки она пыталась «ис­правиться», но ей это не удалось. Занимаясь в художественной школе,

Случай лечения нервной анорексии средствами арт-терапии

Маша болезненно переживала то, что ее работы не вызывают у людей теплых чувств. Исходя из оценки своего опыта она признала: «Я сама зло, вижу в себе зло, неспособна дать людям добра, не знаю, что мне нужно, жизнь бессодержательна и бесцельна, не встречала более пус­той и безнадежной жизни. Не верю в благополучие своей жизни».

Арт-терапевт сказала, что на самом деле, возможно, не все так тра­гично, как представляется Маше. Психотерапевт предложила ей дома подумать о различных своих качествах, составить их список и принести его на следующую встречу. Прочитав на следующем занятии принесен­ный Машей список личностных характеристик, состоящий из 33 опре­делений, психотерапевт обратила внимание на то, что в нем не было ни одного положительного. Обсуждая каждое из представленных в списке качеств психотерапевт пыталась показать Маше, что они либо ей не соответствуют («ограниченность интересов», «нецелеустремленность», «леность» и др.), либо являются преувеличением тех особенностей, которые в той или иной мере свойственны всем людям.

Психотерапевт также высказала предположение, что родствен­ники и другие люди могут иначе воспринимать Машу и видеть в ней много хороших черт. Для того, чтобы помочь Маше изменить пред­ставление о себе в лучшую сторону и поддержать ее, психотерапевт предложила ей дома подойти к каждому члену семьи и попросить составить список ее качеств.

На следующую встречу Маша принесла списки, составленные мамой, сестрой, бабушкой и дедушкой. К папе она не подходила, сослалась на его занятость. Обсуждая качества девочки, обозначенные в этих списках, пси­хотерапевт обратила ее внимание на явное преобладание положительных характеристик. Сестра вовсе не отметила ни одного недостатка. Мама же из относительно негативных качеств Маши указала лишь ее трусость и неуверенность в себе, противопоставив их четырнадцати положитель­ным качествам. Маша признала, что родственники ее любят и видят в ней преимущественно хорошие черты, их поддержка может помочь ей в жизни. Оставшееся время занятия было посвящено обсуждению ее отношений с отцом. Были подняты темы его явной отстраненности от дел семьи и отсутствия теплоты в его отношениях с Машей. Психотерапевт настояла на том, чтобы Маша все же подошла к отцу и попросила его, как и других членов семьи, составить список ее качеств.

На следующем занятии было произведено контрольное взвеши­вание. Оказалось, что за месяц Маша прибавила в весе на полтора

Е.Е. Свистовская

килограмма. Затем она показала список, составленный папой. Оказа­лось, что она все же набралась смелости, подошла к нему и обсудила с ним составленный им список. По его мнению, у Маши «есть воля, но отсутствует цель в жизни», «занижена самооценка, нет уверенности в себе», «отмечаются завышенные требования, самопожертвование». Она также «порой взрывоопасна, особенно для близких, нередко вступает с ними в антагонизм», в то время как с посторонними «мягка и добра». Маша признала, что в семье она действительно часто вступает в конфликты, отстаивает свое мнение.

На этом занятии психотерапевт также обратила внимание Маши на то, что в обществе есть люди, имеющие серьезными проблемы со здоровьем, малообеспеченные граждане, и что по сравнению с их трудностями проблемы Маши могут казаться преувеличенными. Затем Маша создала коллаж, отражающий ее представление о своем будущем. Центральным образом ее коллажа стало очень аккуратно вырезанное из журнала изображение девушки в серебряном платье и серебряных босоножках, которая слегка приподнимает платье. Фоном служило поле с желтыми цветами и голубое небо. Затем Маша решила соединить изображение девушки со своим, вырезав свое лицо из самой любимой фотографии (на которой она запечатлена в момент погружения в батискафе во время отдыха в Египте). Она «исправила» себе прическу, вырезав волосы из другой фотографии, также вырезала и наклеила мелкие украшения (серьги, диадему), а с левой стороны рисунка наклеила изображение белого плюшевого медвежонка.

При обсуждении коллажа выяснилось, что он символизирует желание Маши получать удовольствие от жизни, общения с окружа­ющими, по в настоящее время это сделать трудно, потому что «физи­ческое состояние не позволяет», раньше же это в жизни Маши было (полнота общения, успехи в учебе). Она сказала, что белый медвежонок на коллаже символизирует радость.

На следующем занятии обнаружилось, что Маша прибавила в весе еще килограмм. Она создала рисунок на свободную тему. При обсуж­дении выяснилось, что Маша нарисовала образ Русалочки из любимой с детства сказки. Она изобразила сидящую на камне Русалочку, морской берег с возвышающимся на нем замком, и принца. Когда психотерапевт спросила, чем привлекателен для Маши образ Русалочки, она ответила, что Русалочка — «нежная и в то же время сильная и непобедимая, умеет так сильно любить». Она добавила, что ей хочется испытать «такую же

Случай лечения нервной анорексии средствами арт-терапии

сильную любовь, ради которой пойдешь на все в жизни». Затем состоял­ся разговор о сюжете сказки, разных моментах повествования, в том чис­ле об эпизоде, когда Русалочка танцевала на балу в замке у принца.

Психотерапевт: Что для тебя означает тот печальный момент в сказ­ке, когда Русалочке было больно танцевать?

Маша: Любовь затмевала все — горе, печаль, боль, помогала бороться с трудностями.

Психотерапевт: То есть любовь давала ей силы все это преодолевать?

Маша: Да.

Психотерапевт: А ее родственники — отец, мать, сестры?

Маша: Они не понимали ее, так как не умели испытывать это чувство. Русалки жили в холоде, в бесчувственных отношениях.

Психотерапевт: А принц? Он все же женился на другой, а Русалочка превратилась в морскую пену.

Маша: Мир оказался жесток, принц не захотел понять и принять ее, ее судьба трагична, но в этой истории есть глубокий смысл... Считаю, что умение принести себя в жертву очень важно... Конец сказки не представляется трагическим. Хотя бы на мгно­вение были пережиты страсть, родство душ, любовь.

Затем Маша стала вспоминать о том, как она мечтала быть ру­салкой и уплыть далеко в море: «Когда мы отдыхали на море, я за­плывала очень далеко и ныряла глубоко, мне мерещились русалки, дельфины и жемчуга, хотела полностью разведать мир подводный, а затем человеческий».

Психотерапевт: А в мечтах или в реальности были у тебя встречи с принцем?

Маша: Нет, но если бы я встретила его... Моя болезнь несерьезна и глупа. Люди страдают раком, а у меня всего лишь недостаток веса... Сколько времени потеряно в связи с болезнью! Может быть, в этом есть какой-то смысл? Да, я поняла: может быть, лучше себя чувствуешь, когда не болеешь.

В ходе нескольких последующих занятий Маша создавала ри­сунки на свободную тему, изображая героев разных легенд и сказок (Люис, Тархан, Шаста), которые сталкивались с различными испыта­ниями, но в конце концов их успешно преодолевали. Так, например, относительно одного из героев она пояснила, что образ этого мальчика близок ей своей тяжелой судьбой: несмотря на то, что он с детства был всего лишен и одинок, он смог выдержать все испытания: «В пути он встречал много людей. Самоотдача, альтруизм, всепрощение были его основными качествами. Он никого ни разу не бросил в беде, даже тех, кто доставлял ему неприятности».

Е.Е. Свистовская

На протяжении всего этого периода у Маши отмечалась неуклон­ная прибавка в весе. Встал вопрос о ее возвращении в школу. На одном из заключительных занятий Маша сказала, что сейчас все ее «мысли направлены на то, как бы побыстрее набрать вес. Я думаю, какую одежду я поеду покупать, в какие клубы пойду на дискотеку, каких при­глашу друзей». Работа с девочкой завершилась, когда она возобновила посещение школы и ее вес приблизился к исходному (тому, который был у нее до начала болезни). Анализ записей в дневнике Маши, от­ражающих ее самочувствие и прием пищи, проводился в начале каж­дого занятия. Ретроспективный анализ показал, что поначалу в связи с приемом пищи она испытывала дискомфорт, но затем постепенно стала принимать достаточно калорийную пищу (орехи, мед, сгущенное молоко), не испытывая при этом неприятных ощущений.

Катамнестическое наблюдение показало, что девочка успешно закончила среднюю школу и поступила в университет на экономичес­кий факультет с углубленным изучением языков. В качестве одного из языков для изучения она выбрала японский. Ее соматическое и пси­хическое состояние остается стабильным.

Обсуждение

Процесс арт-тераиевтической работы характеризовался отно­сительно быстрым установлением доверительных отношений между Машей и психотерапевтом. Это обеспечило самораскрытие девочки уже на начальных этапах работы и явилось важнейшим фактором последующих изменений в ее отношении к себе и своему заболеванию. Обладая высоким интеллектом, хорошо развитой речью и навыками саморефлексии, Маша в ходе встреч с психотерапевтом достаточно точно описывала свои переживания. В то же время она длительное время не использовала изобразительные средства, что не могло не ограничивать ее возможности в выражении тех чувств и представле­ний, которые были связаны с ее психологическим самоопределением и формированием психосексуальной идентичности. Несмотря на вы­сокий уровень доверия и искренности в общении с психотерапевтом, на протяжении всего начального этапа арт-терапии эмоциональное

Случай лечения нервной анорексии средствами арт-терапии

состояние девочки оставалось неустойчивым, а вес оставался на кри­тически низком уровне.

Тенденция к стабилизации состояния начала проявляться по мере ак­тивизации усилий психотерапевта, направленных на поддержку хрупкого, самокритичного Я девочки. С этой целью был осуществлен всесторонний анализ ее личностных характеристик с акцентом на положительных качествах. Немаловажную роль при этом сыграла поддержка, оказанная девочке членами ее семьи, когда психотерапевт предложила Маше обра­титься к ним с просьбой составить перечень ее личностных качеств.

Вскоре Маша стала делать первые попытки символического само­выражения, связанные с использованием техники фотоколлажа. Дан­ная художественная техника оказалась для нее наиболее приемлемой, ее выбор, по-видимому, отражал перфекционистские черты Маши, ее стремление ко всему «идеальному» и «красивому». «Глянцевые» журналы, с которых она начала свою изобразительную деятельность, изобилуют именно такими «идеальными» и «красивыми» образами, с одним из которых она попыталась соединить свой собственный образ (вырезанное из фотографии лицо).

Переход Маши на символический уровень самораскрытия, по-ви-димому, явился поворотным моментом в процессе арт-терапии — он по­мог ей постепенно развить третий способ выражения чувств, наряду с речью и бессознательным отреагированием. М. Вуд пишет, что одна из центральных проблем в работе с пациентами, склонными к бессо­знательной реализации своих самодеструктивных тенденций, связана с трудностью их вовлечения в изобразительную деятельность (Вуд, 1997). Д. Шаверьен (Schaverien, 1994) и М. Левенс (Levens, 1994), ра­ботавшие с анорексическими пациентами, также указывают на то, что для пациентов с невротическими расстройствами питания характерны серьезные затруднения в символическом выражении эмоциональных конфликтов. Эти пациенты неосознанно отреагируют свои депрес­сивные переживания, в основном, в форме нарушенного пищевого поведения, что исключает возможность выражения и осознания ими внутрипсихического конфликта. Включение же символов в процесс психотерапевтической коммуникации обеспечивает постепенный перевод внутрипсихического конфликта на уровень сознания.

Создается впечатление, что осознание Машей своих чувств и теле­сных потребностей не могло произойти до тех пор, пока она не начала пользоваться символическими образами. В основе фобической уста-

Е.Е. Свистовская

новки девочки на еду лежали неосознанное отрицание своего взрос­леющего тела и его потребностей (включая сексуальные, эротические потребности) и попытка на физическом уровне зафиксировать себя в роли ребенка. Активизация символической коммуникации помогла ей «услышать» и почувствовать свое взрослеющее тело, постепенно научиться принимать и понимать его.

Своеобразной драматической кульминацией всего процесса арт-тера­пии явилось оживление в фантазиях Маши образа Русалочки и создание рисунка с изображением этого персонажа. Являясь «гибридом» морского (инфантильного, симбиотически связанного с матерью) и земного (взрос­лого) существа, данный персонаж заключает в себе глубокий внутренний парадокс. В то же время образ Русалочки и ее драматическая судьба яв­ляются способом символического разрешения этого парадокса.

По сюжету сказки, Русалочка получает полностью человеческое тело в обмен на свой прекрасный, способный очаровывать голос. По до­говору с колдуньей, обретя красивые ноги и умение танцевать, Руса­лочка обречена испытывать при движении боль. Ее общение с принцем и танцы оказываются моментом встречи не только с любимым, но и с че­ловеческим телом, которое испытывает боль и затем ее превозмогает ее за счет переживания чувства любви. Для самой Маши работа над образом Русалочки явилась началом интеграции ее сознания и тела.

Этан арт-терапевтического процесса, связанный с работой Маши над образом Русалочки, может служить иллюстрацией описан­ных П. Луззатто (Luzzatto, 1994) феноменов «двойной ловушки» и «двойного переноса», ироявлющихся в арт-терапевтической работе с анорексическими пациентами. Исходя из анализа повторяющихся образов в работах пациента, П. Луззатто развивает концепцию о том, как пациент с анорексией символически представляет самого себя. Феномен «двойной ловушки» отражает характерный для такого па­циента конфликтный способ отношений со своим телом и включает три элемента: элемент «Я-сам», который в рисунках представляется чем-то маленьким, ранимым и ценным; элемент под условным назва­нием «тюрьма», имеющий в восприятии пациента как положительные, так и отрицательные стороны (положительные связаны, в частности, с тем, что «тюрьма» — это не только то, что ограничивает, но и то, что защищает), и, наконец, третий элемент, «преследователь»,— нечто угрожающее маленькому, слабому Я и готовое его атаковать, если оно покинет «тюрьму».

СЛУЧАЙ ЛЕЧЕНИЯ НЕРВНОЙ АНОРЕКСИИ СРЕДСТВАМИ АРТ-ТЕРАПИИ

В сказке про Русалочку сама Русалочка изначально выступает в ка­честве проекции маленького и ранимого Я Маши, море же (и та часть тела, которая с ним связана — рыбий хвост) является своеобразной «тюрьмой», которая, с одной стороны, защищает ее от мира людей, а с другой сторо­ны, мешает ей соединиться с принцем. «Преследователем» же выступает колдунья с ее заклятием. В повествовании система «двойной ловушки» в определенный момент разрушается: Русалочка покидает безопасную среду своего обитания и становится новым существом, воплощенным в человеческом теле и способным переживать чувство любви.

Защитный механизм компенсации, столь ярко проявлявшийся у Маши в настойчивом стремлении к самосовершенствованию и дости­жению высот во всем, за что бы она ни бралась, по-видимому, направ­лен на преодоление ее чувства слабости и неполноценности, а также усилившегося у нее в подростковом возрасте глубокого конфликта между физическим и психологическим Я.

Решающее значение в разрушении системы «двойной ловушки», согласно П. Луззатто, имеет «двойной перенос». Благодаря «двойному переносу» сила «преследователя» ослабевает, а сила хрупкого, маленького Я пациента из-за его положительного альянса с психотерапевтом и про­екции новых качеств Я на символический образ, наоборот, возрастает.

Образы, которые Маша создавала на завершающем этапе арт-те­рапии, подтверждали возрастание силы ее Я: целая серия изображе­ний, на которых главными героями выступали существа, способные преодолевать серьезные препятствия и проявлять положительные личные качества: благородство и альтруизм. В это же время она нача­ла более критично относиться к собственному самодеструктивному поведению. Катамнестические данные — устойчивый вес и успешное психосоциальное функционирование Маши — подтверждают, что были достигнуты устойчивые положительные терапевтические эффекты.

Заключение

Приведенное клиническое описание показывает возможности и ценность использования арт-терапии в качестве инструмента рабо­ты с подростками, страдающими нервной анорексией. Своеобразие

Е.Е. Свистовская

арт-терапии проявляется в ее способности активизировать процесс символической коммуникации, за счет которой склонные к рациона­лизации и бессознательному, самодеструктивному отреагированию пациенты с нервной анорексией могут выразить и затем осознать глу­бокий внутриличностный конфликт, связанный с отрицанием своего взрослеющего тела. Символические средства также помогают им раз­решить этот конфликт и служат тем «мостом», благодаря которому их психическое и телесное Я могут примириться друг с другом.

«Двойной перенос», который происходит благодаря формированию устойчивого альянса с психотерапевтом, с одной стороны, и проекции положительный качеств Я на художественные, символические образы, с другой стороны, обеспечивает преодоление глубокого внутреннего конфликта и освобождение таких пациентов от «двойной ловушки».

Литература

Вуд М. Арт-терапия и расстройства питания: теория и практика // Исцеляю­щее искусство: журнал арт-терапии. 1997. Т. 1. № 1. С. 25-38.

Попов Ю.В., Вид В.Д. Современная клиническая психиатрия. Москва: Экс­пертное бюро, 1997.

Уэлсби К. Часть целого: арт-терапия в школе// Исцеляющее искусство: журнал арт-терапии. 2000. Т. 3. № 2. С. 16-34.

Art therapy and clients with eating disorders / Ed. by D. Dokter. London: Jessica Kingsley Publishers, 1994.

Dubois A.-M. Art therapy and eating disorders // European arts therapy / Ed. by L. Kossolapow, S. Scoble, D. Waller. Munster: Lit Verlag, 2005. P. 162-164.

Levens M. Borderline aspects of eating disorders: art therapy's contribution // Group Analysis, 1990. Vol. 23. P. 277-284.

Levens M. Art therapy and psychodrama with eating disordered patients // Art therapy and clients with eating disorders / Ed. by D. Dokter. London: Jessica Kingsley Publishers, 1994. P. 3-12.

Luzzatto P. The mental double trap of the anorexic patient // Art therapy and clients with eating disorders / Ed. by D. Dokter. London: Jessica Kingsley Publishers, 1994. P. 132-145.

SchaverienJ. The picture of transactional object in the treatment of anorexia // Art therapy and clients with eating disorders / Ed. by D. Dokter. London: Jessica Kingsley Publishers, 1994. P. 34-52.