Глава 4 красавица с чудовищным характером

Не так страшна королева Гвендолин, как ее малютка.

Портниха Клара – от лица всей дворцовой прислуги

 

К семнадцатилетию принцессы Изабеллы в королевстве подготовились основательно. Подвалы были полны вина, Фруктов и разнообразного угощения, а гостиные – роз. За всеми приготовлениями внимательно следила Аннет, вот уже четыре года сменившая на посту управляющей Злюку. (Кстати говоря, Злюкой ее звала только сама Аннет по старой памяти. После падения в лохань дама, на радость прислуге, сделалась столь отзывчивой и доброй, что к ней прочно прилепилось новое прозвище – Душка.)

Сотня приглашений на бумаге с золотым тиснением была отослана самым благородным семьям Эльдорры, и те не смогли сдержать восхищения, когда читали их. Дело было отнюдь не в риторическом слоге, к которому приложил свое перо придворный поэт, и не в насыщенной программе праздника, рассчитанного на три дня торжеств, а в дюжине прелестных бабочек, которые срывались со страниц приглашения, стоило дочитать его до конца. За семнадцать лет в роли крестной Белинда заметно поднаторела в волшебстве и достигла совершенства в создании иллюзий, подобных этим (что, впрочем, не исключало ежедневных конфузов). Так что союз риторики и магии, воплощенный в бумаге, не мог не пленить сердца получателей конвертов из королевского дворца.

Вопреки предсказаниям служанок, опасениям родителей и кормилицы и заботе крестной феи, Изабелла готовилась отпраздновать свой семнадцатый день рождения. И встречала она его восхитительной голубоглазой красавицей с золотистыми локонами – в отца и невыносимым характером – в мать. Так что прислуга при появлении на горизонте белокурого ангела предпочитала делать ноги и не попадаться принцессе под руку. Впрочем, накануне дня рождения Изабеллы прислуга могла передвигаться по замку совершенно спокойно: виновница торжества была занята другой жертвой. Жертвой не повезло стать болезненной длиннолицей даме, редкие волосы которой были завиты в крутые букли и спрятаны под кокетливый лиловый берет. В данный момент принцесса была в ударе, а дама – близка к нему.

– Что это? – скривив губы, вопрошала Изабелла, прохаживаясь вокруг манекена и перебирая пальцами нити самоцветов, сверкающими ручейками спадающих с пояса восхитительного лазоревого платья на пышную юбку.

– Украшения, лучшие кристаллы из самой Сваровии, – сдавленно пролепетала портниха.

– Вот именно, – фыркнула привередливая заказчица. – Этим безвкусным гирляндам место на елке, а не на моем бальном платье.

– Но королева одобрила, – робко вставила дама. – На каждой нити – семнадцать камней, по числу лет, которые вам исполнятся.

– Меня не волнует то, что одобрила моя мать, – топнула ногой капризница. – Если ей так нравится, пусть носит их сама. – Тонкие пальчики натянули нить, горстка камней брызнула на пол, заставив портниху зажмуриться от подобного вандализма. – Убрать! – безапелляционно заявила принцесса, указав на остальные нити.

Дама послушно закивала головой. Изабелла продолжила критику ее работы.

– А это что за пошлость? – Она с брезгливой гримасой ткнула пальцем в восхитительную пену кружев на рукавах.

– Ручная работа, сто золотых за метр, в Йельске заказывали, специально к торжеству, – прошептала близкая к обмороку портниха.

– Да хоть двести, – раздраженно парировала принцесса и возвела глаза к потолку. – Ну и безвкусица!

– Ваша мама выбирала, – промямлила дама.

– Клара, давно пора бы понять, что моя мать для меня не авторитет в моде! – отчитала ее Изабелла. – Вы же уже не первый год для меня платья шьете.

Седые волоски, в изобилии поселившиеся в кудряшках портнихи, были тому красноречивым подтверждением.

– Итак, кружево убрать, – скомандовала принцесса.

Дама с буклями в ужасе втянула голову в шею, но спорить не посмела. Во дворце можно было найти от силы семь обитателей, которые могли безнаказанно перечить принцессе, из них двое были ее родителями, а еще двое отнюдь не являлись людьми.

– Теперь декольте, – нахмурилась несовершеннолетняя модница, пристально изучая сказочного вида корсаж, расшитый крошечными кристаллами и серебром.

– Убрать? – в панике пролепетала портниха, вспоминая шесть бессонных ночей, проведенных за работой над этой деталью наряда.

– Убрать? – озадаченно переспросила Изабелла. – Смелое решение! – Она откинула голову, на мгновение залюбовавшись игрой света на поверхности кристаллов и сложным узором вышивки. – Ладно, – напустив на себя недовольный вид, смилостивилась она, – пусть будет.

Портниха с облегчением обмякла. Как оказалось, рано, ибо взгляд именитой клиентки добрался до юбки.

– Какой кошмар! – ужаснулась она, взявшись двумя пальцами за оборочку юбки так, словно это была дохлая мышь. – Алмазное напыление! Нет, вы определенно принимаете меня за елку!

Побелевшая от напряжения портниха едва держалась на ногах.

– Но, ваше высо… – рискнула возразить она.

– В топку! – велела принцесса.

– Что? – пролепетала портниха.

– Вот что! – рявкнул белокурый ангел, с силой дернув за край материи. Раздался треск ткани, Изабелла ураганом пронеслась вокруг платья, надетого на манекен, избавив юбку от верхнего мерцающего слоя, и бросила материю в камин. Но, не долетев до него пары метров, та взмыла вверх и пронзительно заржала:

– Знатный плащ мне выйдет из алмазной ткани!

Из-под лоскута высунулась лошадиная голова (это Фергюс перехватил ткань в полете и уберег от неминуемой гибели) и с укоризной сказала:

– Иза, не дури! Отличный наряд, тетенька так старалась.

– А мне прикажешь надевать этот безвкусный мешок? – разозлилась принцесса.

Конеангел с удивлением перевел взгляд на изумительное лазоревое платье со шлейфом, занимающим полкомнаты, и постучал рукой по лошадиному лбу.

– Ку-ку, красотка! Да каждая модница Эльдорры родную мать продаст, лишь бы появиться на балу в таком великолепии.

Портниха передумала падать в обморок и зарделась от похвалы, принцесса с сомнением покосилась на платье. В дверь негромко постучали и, не дожидаясь разрешения войти, на пороге возникла изящная темноволосая девушка в бирюзовом платье.

– Иза, ты еще не одета? – изумилась она, входя в комнату, и восхищенно воскликнула при виде платья: – Какое чудо!

– Это твое платье? – замерла принцесса, впившись в нее взглядом. – Для бала?

– Да, – радостно улыбнулась та, поздоровавшись с портнихой. – Тебе нравится?

– Нравится? Марта, да это платье моей мечты! – простонала Изабелла.

Портниха в недоумении перевела взгляд с дорогого и пышного лазоревого наряда на безыскусное бирюзовое платье девушки: простой силуэт, похожий на перевернутый розовый бутон, состоял из облегающего корсажа с открытыми плечами и узкой, чуть расширяющейся книзу юбки. Простейший крой, минимум украшений, красивая, но недорогая ткань. На изготовление этого платья ее коллега потратила не больше половины дня, тогда как платье принцессы начали шить за полгода до праздника. Видимо, те же мысли посетили и девушку в бирюзовом. Она с трудом оторвала восхищенный взгляд от наряда принцессы и напрямик спросила:

– Иза, ты с ума сошла? Оно просто великолепно!

Портниха в ужасе зажмурилась, ожидая, что на дерзкую шатенку тут же обрушится принцессин гнев. Но Изабелла только горестно вздохнула и запричитала:

– Бедная я, несчастная! Все за меня решают: какие платья носить, за кого замуж выходить. Как же мне надоели эти расшитые рубинами и изумрудами наряды, эти пышные юбки, под которыми может спрятаться дюжина гномов, эти громоздкие шлейфы, каждым из которых можно выстелить лестницу от парадного входа до башни, эти тяжелые колье, под которыми сгибается шея, эти алмазные диадемы, в которых вечно путаются волосы. Ну почему, почему мне нельзя хотя бы раз, хотя бы в честь моего семнадцатилетия надеть такое платье, которое нравится мне, а не то, которое мне полагается по статусу, а? – Она часто захлопала ресницами и уставилась на девушку в ожидании сочувствия.

– Иза, бедняжка, – с чувством сказала та, – я и не догадывалась, как ты страдаешь!

Фергюс, не сдержавшись, громко заржал, девушка, заразившись его смехом, тоненько прыснула. Принцесса обиженно надулась. Портниха с ужасом взирала на творившееся безобразие.

– Вот что, Иза, – скомандовала шатенка в бирюзовом, – сейчас же переодевайся и дай нам на тебя полюбоваться!

После чего поманила за собой Фергюса и вышла за дверь, оставив принцессу и портниху наедине.

– Чего застыла? – прикрикнула на трепещущую даму Изабелла. – Действуй, Клара!

 

Марта прохаживалась по коридору, глядя, как переливается при ходьбе ткань ее платья. Это, конечно, не сказочный наряд принцессы, но для нее ее платье было самым прекрасным на свете. Потому что это – ее платье, сшитое по ее фигуре, пожалуй, впервые в жизни. Обычно ей приходилось донашивать одежду за Изабеллой. Марта не жаловалась: наряды у принцессы были хоть куда и доставались ей почти новыми. Речь, конечно, не шла о парадных платьях, украшенных драгоценностями и сшитых из тканей, которые ценились на вес золота. Но, помимо нарядов для особых торжеств, вроде дня рождения короля или годовщины коронации, в гардеробе Изабеллы имелась целая уйма вещей: для прогулок в саду, для верховой езды, для неофициальных приемов, для дома, для уроков, для променада, для лимонада. Шкафы принцессы ломились от нарядов на все случаи жизни, а их содержимое регулярно обновлялось. Так что Изабелла с радостью избавлялась от ненужных вещей, вручая Марте целый ворох разноцветных тряпок.

«Похоже, Иза так привыкла к тому, что я донашиваю ее одежду, – рассудила Марта, размышляя над странным поведением принцессы, – что, когда я появилась в незнакомом ей платье, у нее в голове что-то переклинило и ей тоже захотелось такое». Она еще раз полюбовалась нежным оттенком ткани, подчеркивающим редкий цвет ее глаз – цвета бирюзы.

– Ну что, Тень принцессы, – шутливо поддел ее Фергюс, пролетая в полуметре над головой, – сегодня ты затмила свою хозяйку?

Марта улыбнулась. Из-за того что она была всегда рядом с Изабеллой и донашивала ее одежду, во дворце к ней прилепилась устойчивая кличка Тень принцессы, однако сама Марта себя таковой не считала и была рада своему положению. А положение было, мягко говоря, весьма странным. Не фрейлина (из-за отсутствия благородного происхождения) и не служанка, но при этом молочная сестра, лучшая подруга и незаменимая компаньонка по всем каверзам – в одном лице. С самого детства Мари жила во дворце и привыкла к роскоши и комфорту, хотя то, что доставалось ей, было лишь частичкой блистательной жизни принцессы. Наряды – с королевского плеча, еда – с королевского стола, комната (правда, на половине прислуги) обставлена лучше, чем у фрейлин. Да что ей комната? Только переночевать, а целые дни она проводила на королевской половине дворца, составляя компанию принцессе в забавах и науках. По образованию Марта не уступала Изабелле, а в чем-то даже и превосходила. Учились они вместе – присутствие Марты скрашивало скуку уроков и создавало дух соперничества, заставляя ленивую принцессу тянуться за своей смышленой подружкой. Так что даже надменная королева со временем смирилась с постоянным присутствием Марты на половине дочери и перестала донимать своего демократичного супруга, поощрявшего дружбу с «нищенкой».

Дочка прачки схватывала все на лету, учителям внимала с интересом, к урокам и заданиям относилась со всей серьезностью – не в пример капризнице Изабелле. Оно и понятно: принцессе эти науки ни к чему, так, вроде приложения к ее короне, красоте и богатству, а вот у Марты, помимо собственной прелести, иных капиталов нет, приходится рассчитывать только на свои силы. Так что любая наука на пути к мечте может сгодиться.

А мечта у нее была самая обыкновенная: выйти замуж за любимого да путевого, поселиться в домике на берегу тихой речки, воспитывать детишек да заботиться о родителях. Зря королева волновалась, что дочка няньки, все время находясь в тени принцессы, вырастет завистливой, злой и только и будет думу думать, как принцессу со света сжить и ее место занять. «Ха-ха-ха», – сказал на это король. «Больно надо!» – ответила бы сама Марта, мечтавшая о тихой жизни вдали от шумного и суетного дворца.

Вот только мечта эта была пока невыполнима: выбор женихов был небогат, а те, что имелись в наличии, придирчивую невесту совсем не устраивали. К тому же ее приемный отец был нужен при дворе и был не вправе распоряжаться собой до тех пор, пока не подготовит себе достойную смену. А шутка ли это – выучить лекаря для королевского семейства! Три ученика за десять лет было у Жюльена. Один на четвертом году учебы повредился в уме от переизбытка премудрости и теперь лечит лягушек в пруду, считая их заколдованными принцессами. Другой, отучившись половину шестилетнего срока, возгордился и решил, что все на свете знает. Не пожелав тратить еще три года на изучение целительских наук, он открыл собственный кабинет в городе и табличку на нем повесил: мол, ученик самого Жюльена. К этому неучу теперь запись за месяц вперед ведется, да только отцу Марты от этого не легче. Третий ученик всем был хорош – и умен, и прилежен, и благовоспитан, и пригож; Жюльен серьезно прочил его в свои преемники. Да только однажды поутру король обнаружил, а точнее говоря застиг пригожего ученика лекаря, прогуливающимся поутру в районе спален королевы и принцессы… С тех пор красавчик, на обучение которого Жюльен угробил два года жизни, прогуливался в десяти пушечных выстрелах от дворца. И вот уже два месяца лекарь подыскивал нового кандидата в преемники, расспрашивал всех знакомых, развешивал объявления по всему городу, сулил непомерную стипендию и жизнь на полном обеспечении во дворце. Желающих заграбастать стипендию и поселиться бок о бок с королевским семейством нашлось немало. Но из них серьезно мечтающих связать свою жизнь с медициной можно было пересчитать по пальцам, и те не подходили для роли придворного лекаря по ряду причин. И дня не проходило, чтобы в замок не наведался очередной проходимец.

Появление кандидатов в ученики стало для Марты и Изабеллы настоящим развлечением (единственным стоящим после того, как принцесса разогнала очередь из всех своих женихов). Пока Жюльен беседовал с потенциальным лекарем в своем кабинете, девушки с интересом наблюдали за ними, мышками проскользнув в смежную комнату и прильнув к проделанным специально для этого случая щелкам. Поэтому происходящее за кованой дверью и тяжелым засовом не было секретом для двух подружек. Они могли вспомнить каждого посетителя и причину, по которой он не задержался во дворце. Один был горбат – где уж ему шустро носиться по всему дворцу – исцеляя хвори! Другой женат – а какая жена выдержит, чтобы муж день-деньской проводил в королевском дворце в окружении фрейлин? Конечно, жена попросится во дворец, а с ней – и пяток ребятишек, а на такую ораву бюджет, выделяемый на лекаря, не рассчитан. Третий так откровенно и недвусмысленно прожигал учителя взглядом, что седовласый эскулап покрылся испариной и едва не выскочил в окно, когда красавчик с щедро намасленными волосами с придыханием произнес, что он «будет счастлив проводить с маэстро дни и ночи, обучаясь премудростям древнейшей профессии, в которой маэстро, несомненно, знает толк». Четвертый притащил с собой кошку, сшитую из частей нескольких различных мурок и при этом, к ужасу Марты и ликованию Изабеллы, весьма живую и игривую. Кошка должна была послужить рекомендацией колдовского таланта соискателя. Тот искренне полагал, что за чернокнижием и некромантией – будущее Эльдорры, что придворный лекарь – один из лучших чернокнижников. И страшно изумился, когда Жюльен, стиснув зубы, выставил вон и его, и кошку. Всего соискателей было около полусотни, так что если бы неразлучные подружки вздумали рассказать анекдоты про каждого из них, их выступление растянулось бы с утра до самого вечера. Если не принимать во внимание всяких психов, большинство кандидатов отсеялось из-за возрастного ценза, ибо преемник никак не мог быть ровесником самого лекаря или даже старше него. Остальные по разным причинам не понравились самому учителю или показали полную профнепригодность, упав в обморок от одного запаха согревара – фирменной мази Жюльена, которую следовало долго и основательно втирать королю и королеве при боли в суставах, а заниматься этим было позволительно только придворному лекарю.

Другой на месте Жюльена уже потерял бы всякую надежду найти преемника, однако старый эскулап не сдавался, был полон энтузиазма и ждал появления того уникального юноши, которому он передаст весь свой опыт и наконец-то сможет уйти на заслуженный отдых. Сегодня как раз ожидался приход очередного кандидата. Разумеется, Изабелла и Марта не могли пропустить такого события и собирались отправиться на свой тайный наблюдательный пункт сразу же после примерки.

– Марта! – раздался требовательный голос принцессы, и девушка поспешила к двери, проговаривая про себя стандартные комплименты: «Ах, Иза! Ты прекрасна, Иза! Это платье так идет к твоим глазам, Иза!» Изабелла требовала постоянных признаний своей красоты, и Марте вечно приходилось разливаться соловьем, чтобы поднять настроение своей взбалмошной подружке.

Но все заготовленные фразы застыли на устах, когда она увидела принцессу. В комнате воцарилась такая тишина, что был слышен шелест крыльев влетевшего следом Фергюса – тоже на удивление онемевшего. Принцесса молчала, застыв в эффектной позе и дожидаясь комплиментов. Портниха замерла, дожидаясь отзыва зрителей, словно приговора суда. Фергюс завис в воздухе, сраженный видом принцессы. А Марта…

– Марта, – устав стоять столбом в наиболее выигрышной позе, вспылила Изабелла. – Ты что, язык проглотила?

– Иза, – только и смогла вымолвить та. – Оно… необыкновенное!

– Так я и знала! – взревела принцесса, скомкав в кулаке ткань юбки и затопав ногами. – Это просто кошмар какой-то! Я похожа в нем на разряженную гномиху! Ты! – Она сузила глаза и обвиняюще ткнула пальцем в побелевшую от ужаса портниху. – Ты – позор своей профессии, а это платье – самое безвкусное из всех платьев!

– Иза, – опешила Марта. – Что на тебя нашло? Платье чудесное! Я от восхищения даже слов не могла найти.

– Ах чудесное? – не на шутку завелась принцесса. – Оно настолько чудовищное, что у тебя даже язык не повернулся соврать мне и сказать, что я в нем прекрасна. – Она в бешенстве дернула за одну из нитей, удерживающих прозрачные камни, и те радужными брызгами посыпались на пол.

Портниха вжала голову в плечи, а разъяренная принцесса двинулась прямо на нее. И далеко не за тем, чтобы обнять!

– Изабелла, ты с ума сошла? – преградила ей путь Марта. – Что за сумасбродные выходки? Ты ее пугаешь!

При этих словах в комнату впорхнула Белинда с громким возгласом: «Изабелла, что за чудное платье!» Но принцесса вошла в раж и не обратила внимания на такую мелочь, как появление крестной.

– Да кто ты такая, чтобы мне указывать? – взбеленилась она, обращаясь к Марте. – Дочь прачки, бедная приживалка, моя бледная тень!

– Изабелла! – оборвал ее звенящий от негодования голос феи.

– А, здравствуй-здравствуй, моя непутевая тетушка, – усмехнулась принцесса.

Белинда стремительно покраснела, Марта еще мгновением раньше вздрогнула, как от пощечины, и тихо сказала:

– Простите мне мою дерзость, ваше высочество. И спасибо, что указали мне на мое место.

После чего быстро развернулась и зашагала к двери.

– Мари! – бросилась за ней фея. – Изабелла, да что с тобой такое?

– Ты обидела Марту, – укоризненно заметил Фергюс и последовал за девушкой, едва не налетев на замершую в дверях Белинду.

– Лети-лети, лоб не разбей, – зло крикнула Изабелла ему вслед и набросилась на волшебницу: – Ну, а ты что застыла? Беги, утешай свою любимицу. Я же знаю, ты ее больше любишь!

– Боюсь, Иза, что в такой ситуации я, как твоя крестная, желающая тебе добра, просто обязана вмешаться, – сообщила фея, вытаскивая палочку.

– Что это ты выдумала?! – переполошилась принцесса. – Не вздумай!

Но Белинда уже принялась выводить палочкой затейливый узор.

– На помощь! – перепугалась Изабелла, прячась за спиной портнихи, которая все это время стояла ни жива ни мертва. Портниха испуганно пискнула, когда из конца палочки вырвалась молния и полетела прямо на нее. Писк перерос в жалобное кваканье, истошный визг принцессы и досадливое кряканье. Визжала Изабелла, пытаясь вытряхнуть лягушку в лиловом берете, застрявшую в складках ее роскошного бального платья.

Крякала Белинда, очевидно ожидавшая получить совсем иной эффект от своего волшебства. После того как перепуганная лягушка шлепнулась на пол, потеряв в полете берет, а на крик Изабеллы прибежала обеспокоенная Марта, фея с третьей попытки все-таки вернула несчастной Кларе привычный вид.

– Да вас и на минуту нельзя оставить одних, – пробурчал Фергюс.

Пока Марта обмахивала платком позеленевшую от пережитого ужаса портниху, избегая взглядом принцессы, Изабелла с притворной тщательностью разглаживала подол платья, оценивая нанесенный ему урон (все нити со стразами были оборваны, так как лягушка до последнего цеплялась за них, как утопающий за соломинку). Напряженную обстановку невольно разрядила фея: она неуклюже поскользнулась на рассыпавшихся по полу прозрачных цветных камушках и едва не угодила носом в камин. Крестницы одновременно прыснули со смеху и бросились поднимать Белинду с пола.

– Мари, ты прости меня, – пробормотала Изабелла. – Сама не знаю, что на меня нашло. Так переволновалась перед балом…

– Да ладно, – улыбнулась Марта, – понимаю…

– А тут еще мама на меня все время наседает со своими намеками на свадьбу. Говорит, что к семнадцати годам уже все нормальные принцессы замужем, и только я отличилась, – добавила в свое оправдание Изабелла. – Вот нервы и сдали, сорвалась на тебя…

– Ничего, я привыкла, – не без ехидства отозвалась Марта.

Портниха, пользуясь заминкой, тихонько шмыгнула к двери.

– Куда? – остановил ее властный голос Изабеллы.

Внутренне трепеща, несчастная швея повернулась к королевской дочке.

– Зайди в казну. Пусть тебе заплатят… сто золотых.

– Благодарю, ваше высочество, – не веря своим ушам, пискнула потрясенная двойной оплатой портниха и несмело добавила: – А как же стразы?

– Без них лучше, – махнула рукой принцесса.

Портниха неловко поклонилась и выкатилась в коридор.

– А платье-то действительно ничего, – уныло признала Изабелла, разглядывая свое отражение.

– Порой мне кажется, что в Изабеллу вселяется сам дьявол, – проворчал Фергюс, когда они, оставив принцессу переодеваться, спустились в комнату Марты.

– Ты тоже это заметил? – помрачнела волшебница.

– Дорогая Бэль, уверяю тебя, это заметили все во дворце! – заржал конь.

– Бэль, что не так? – Марта встряхнула за локоть поникшую фею.

– Мне кажется, это все из-за черной метки, – призналась Белинда.

– Да ну! – присвистнул Фергюс.

– Не может быть, – убежденно возразила Марта. – Черная метка приносит несчастья, а не портит характер.

– И много несчастий было в жизни Изабеллы? – намекнула фея.

– Ну, один раз она упала с лошади и подвернула лодыжку, – припомнила Марта.

– Один раз опалила волосы настенным факелом, – добавила Грациэлла. – Визгу было! Хорошо еще, что ты ей быстро утраченную шевелюру вернула.

– Правда, черную, а не белую, – ехидно вставил Фергюс.

Фея смущенно покраснела. После того как она поколдовала над волосами Изабеллы, они вновь обрели прежнюю длину. Только вместо светло-золотистых сделались смоляными. Чтобы вернуть прежний цвет, пришлось идти на поклон к начальству. Лукреция тогда полдня возилась с локонами принцессы, прежде чем с них сошла чернота. Изабелла на свою крестную еще неделю дулась. И до сих пор иногда ей это припоминает.

– Больше вспомнить нечего? – пробурчала фея.

Марта с Фергюсом и Грациэллой недоуменно переглянулись.

– Пожаров в замке не было, ограблений – тоже, принцесса жива и невредима, ее родственники – тоже, – перечислила Белинда. – В то время как на обладателей черных меток Барбариссы и их семьи неприятности сыплются как из рога изобилия, и бедные детишки редко доживают до совершеннолетия.

– Погоди, Бэль! – вмешался Фергюс. – Когда у Изабеллы появилась черная метка, ты нас всех заверила, что опасаться нечего, и ты сделаешь все возможное и невозможное, чтобы уберечь принцессу.

– Так-то оно так… – протянула фея. – Только за все это время никаких магических покушений на принцессу не было, понятно? И это очень странно. Потому что черные метки просто так не ставят. Черная метка – это несчастье на всю жизнь. А какое самое большое несчастье Изабеллы?

– Ее характер! – хором воскликнули Марта, Грациэлла и Фергюс.

– То-то и оно! Она мне однажды призналась – я применила заклинание откровенности, – что она порой и сама не рада своим поступкам и словам, а ничего с собой поделать не может.

– Но зачем ведьме, которая поставила черную метку, портить характер Изы? – оторопело спросила Марта.

– Ну, во-первых, дурной характер – это приговор на всю жизнь. А во-вторых… – Белинда замялась.

– Что во-вторых? – поторопили ее Марта и Грациэлла.

– Возможно, это все глупости, но слушайте, – решилась фея. – Из-за своего характера Изабелла поругалась со всеми женихами. Я даже ума не приложу, кто ее захочет замуж взять! А ведь обеспечить своей крестнице хорошую партию – задача каждой крестной. Нет мужа – позор фее!

– Ты хочешь сказать, черную метку поставил тот, кто хочет досадить тебе и выставить тебя неудачницей? – не скрывая своего скептицизма, протянул Фергюс.

– Я уж не знаю, что и думать, – вздохнула Белинда.

– Но ты же тогда говорила, что это метка Барбариссы, которую никто не знает в лицо, – напомнила Грациэлла.

– Если ее не знаю в лицо я, это совсем не значит, что она не знает меня, – удрученно сказала фея.

– Но кто это может быть?

– Да кто угодно! Моя мачеха – она меня ненавидит. Моя сводная сестрица, ее дочка, – она, еще когда Изабелле месяц исполнился, хотела наслать вооруженных гномов на дворец во время бала, чтобы меня полной дурой выставить. Только у этой вряд ли силенок хватит, не тянет она на злодейку Барбариссу. Да и половина фей против меня. Я ведь стала крестной Изабеллы по ошибке, перепутала ее с Мартой. А в нашем ОЗФ многие думают, что я специально так сделала, взяла Изу под опеку самовольно, в обход решения совета.

– Получается, злая ведьма Барбарисса состоит в обществе добрых фей? – усмехнулся Фергюс. – Просто оборотень в колпаке какой-то!

– Не знаю. Только очень уж хорошо эта Барбарисса осведомлена о наших внутренних делах…

– Так что же теперь Изабелле всю жизнь в девках ходить? – заволновалась Грациэлла.

– Что-нибудь придумаем! – ободряюще улыбнулась Белинда. – Если я права в своих предположениях, после свадьбы черная метка потеряет свою силу и Изабелла избавится от ее рокового дара.

– А если нет? Если ей гадкий характер от матери достался? – резонно возразил конеангел. – Королева-то наша тоже не подарочек!

– Чуть не забыла про подарок! – воскликнула фея. – Я для Изабеллы такой сюрприз приготовила!

Марта с Фергюсом обменялись едва заметными ухмылками. Подарки Белинды во дворце уже стали притчей во языцех, а сама фея носила неофициальное звание чемпиона по дурацким подаркам. Правда, она об этом не подозревала.

Так, когда девочкам исполнилось пять лет, Изабелле достался в подарок набор поющих ложек, которые привели в полный восторг именинницу и за пару дней свели с ума ее няню Аннет и служанок. Марта тогда получила в подарок отличный вместительный сундук, занявший половину комнаты ее матери. В этот сундук неразлучные подружки умудрились залезть вдвоем, случайно задев хитроумный замок и попав в плен ларца. Девочек искали полдня, пока, наконец, не догадались заглянуть в сундук. У Мари и Изы к тому моменту уже голоса сели – как выяснилось, подарок Белинды отчего-то оказался звуконепроницаемым. Как потом смущенно поведала фея, изначально он предназначался для хранения поющей посуды. Но после того как она подарила крестнице последний набор из своих гигантских (судя по размеру сундука) запасов, то сундук сделался ненужным, и фея поспешила от него избавиться, сделав незабываемый подарок другой крестнице.

В следующие одиннадцать лет Марта получила:

– будильный колокольчик, который помогает просыпаться по утрам. Все бы ничего, да колокольчик не стоял на месте, а взмывал в воздух и носился по комнате до тех пор, пока полусонная девочка гонялась за ним и не умудрялась его поймать, к тому времени окончательно проснувшись;

– вечно полный кувшин для умывания, вода в котором постоянно меняла запах – то на цветочный аромат, то на душок несвежих портянок, и выяснить это можно было, только умывшись;

– ботинки-скороходы, примерив которые в первый раз, девочка с полудня до заката носилась по дворцу и прилегающему двору, сбивая с ног всех, кто попадался на пути, и остановилась только тогда, когда подошвы прочно застряли в глине;

– волшебный платочек для определения съедобных грибов, который в качестве съедобных указывал исключительно поганки и мухоморы, а лисички и белые грибы упрямо относил к разряду ядовитых. Впрочем, гуляя с Жюльеном по лесу, Марта быстро приноровилась слушаться платочка в точности до наоборот, и скоро уже сама прекрасно разбиралась в грибах;

– и еще много подобных вещичек, которые доставили ее родителям немало волнений за жизнь и здоровье дочурки.

Изабелле повезло больше: ей подарки доставались шаловливые, но хотя бы относительно безопасные. Например, она стала обладательницей самопишущего пера, которое переносило на бумагу все, что ему диктовали. Принцесса, страшно не любившая чистописание, сперва обрадовалась и надиктовала ему три листа литературного доклада. Однако когда на следующее утро она передала пергаменты учителю, тот в удивлении вскинул брови – листы были девственно чистыми, все написанное волшебным пером без следа испарилось. Огорченная Белинда, выслушав претензии крестницы, покрутила перо в руках и сообщила, что отныне оно будет решать арифметические задачки, и не обманула. Задачки перо решало, цифры на бумаге выводило, только правильные ответы давало один раз из десяти.

А уж сколько таких богатств досталось слугам, имевшим несчастие заслужить расположение Белинды, и не сосчитать. Кухарке как-то был вручен волшебный горшочек, который сам варил кашу и значительно экономил провизию. Бросив в него горсть крупы, она накормила вкусной, наваристой овсянкой всю прислугу – без малого сотню человек. От души радуясь подарку феи, женщина раздавала добавку и представляла, насколько чудесный горшочек облегчит ей жизнь. Да вот незадача – и после сотой наполненной тарелки остановить горшочек никак не удалось, он все варил и варил! Бедная кухарка сбилась с ног, предлагая добавку, забила кашей всю имеющуюся на кухне посуду и была вынуждена переместиться на скотный двор, доверху наполнив овсянкой корыта свиней. К счастью, под конец дня во дворце объявилась Белинда, и горшочек удалось-таки угомонить, но о подарке феи судачили еще долго, а несчастная кухарка менялась в лице, когда слышала слово «овсянка». Не легче приходилось и другим слугам. Горничные получали в подарок притирки против веснушек, от которых конопушки расцветали буйным цветом даже у самых белокожих. Трубочист, неосторожно пожаловавшийся на скучную работу и одиночество, когда словом не с кем перемолвиться, обрел в качестве постоянного собеседника щетку и впоследствии не знал, как заткнуть болтушку. Одинокому плотнику, посетовавшему на отсутствие детей, Белинда вручила волшебное полено, из которого изумленный мужик вытесал ожившего деревянного мальчонку. Мальчишка вскоре сбежал из дворца, и молва до сих пор приносила самые невероятные новости о его приключениях. Дочке сапожника, вынужденной играть с сапогами и подошвами, фея преподнесла соломенную куклу. Все бы ничего, да кукла неожиданно ожила и стала бегать по зданию, приставая к людям с вопросами, где ей взять мозги? Угомонилось это чучело только после того, как сердобольная кухарка отдала ей мозги курицы, а поваренок запихал их в соломенную голову. С тех пор чучело поселилось на птичьем дворе, сидит на жердочке, то и дело падая вниз; с завидным упорством карабкается обратно, прилежно квохчет и строит глазки петухам.

Оставалось только догадываться, какой презент ждет Изабеллу на этот раз. Вероятно, перед ним померкнет и недавний подарок феи на день рождения Марты – приворотные духи с ароматом тараканьей морилки.

– Что же ты придумала ей в подарок, тетушка? – с преувеличенным энтузиазмом и с замершим сердцем поинтересовалась девушка.

– Кое-что абсолютно невероятное! – Белинда сияла так, словно собиралась подарить крестнице луну и солнце в придачу. – Это то, чего так не хватает нашей Изабелле! Сегодня я лишний раз убедилась в его целесообразности!

Фергюс за спиной феи закатил глаза, Марта была вынуждена подавить рвущийся с губ смех. Волшебница всегда искренне полагала, что именно ее подарка не хватает человеку для полного счастья.

– Вот! – Фея выудила из-за пояса бархатный мешочек и вытряхнула на стол тонюсенький золотой браслет, украшенный рубинами.

– Какой милый! – вежливо восхитилась Марта, убежденная в том, что Изабелла никогда в жизни не наденет простенькое украшение. – Какая изысканная огранка и чистые камни!

– Это не простой браслет, – раздуваясь от гордости, сообщила Белинда. – А кусачий!

– Какой? – хором воскликнули ее собеседники.

– Кусачий!

– Он что, кусается? – заржал Фергюс.

– Еще как! – заверила Белинда. – Он заговорен особым образом и реагирует на злословие и вспыльчивость. Как только Изабелла начнет горячиться и вздумает поскандалить, браслет тут же выпустит шипы и напомнит ей о хороших манерах.

– Точно, только этого Изабелле и не хватало, – протянула ошарашенная Грациэлла.

– Мне пришлось облететь полкоролевства, чтобы найти его, – с гордостью поведала фея.

– Осталось только заставить Изу надеть браслет, – фыркнул Фергюс.

– Думаете, ей не понравится? – расстроилась фея. – Если что, я навешу пару иллюзий, и он будет как бриллиантовый.

– Изабелла будет без ума, – не стала огорчать крестную Марта.

– Пусть лучше она будет с умом, – встрял Фергюс. – Только полоумной Изы нам не хватало для полного счастья!

Новый ученик явился ближе к вечеру, когда Марта с Изабеллой уже измаялись от скуки. Впрочем, одного взгляда в замочную скважину на кандидата было достаточно, чтобы понять – ждали они не зря. Черноглазый, улыбчивый, статный, Сэм с первого взгляда покорил сердце Марты, и даже Изабелла нехотя признала, что он весьма недурен. Красавчик уважительно разговаривал с лекарем, проявлял горячую заинтересованность в учебе и достойную осведомленность в предмете обучения. Однако Жюльен, вопреки ожиданиям Марты, не спешил ухватиться за кандидата, а напротив, дал ему такое сложное задание для проверки на пригодность, что парень повесил нос. Марта сразу сообразила: дело гиблое, отец зачем-то хочет завалить черноглазого красавчика. Должно быть, причина была достаточно веской, но Марта ее понять не могла. Поэтому после собеседования она с невинным видом окликнула отца в коридоре и спросила:

– У тебя новый ученик, папа?

– Нет, – досадливо поморщился Жюльен.

– Опять не подошел? – изобразила удивление Марта. – Чем на этот раз?

– Да всем хорош, – замялся отец. – Но не нравится он мне!