Посвящается Борису, который хотел, но не смог.

Олег Богаев

Посвящается Борису, который хотел, но не смог.

Вишневый Ад Станиславского

Театральный Анекдот в о д н о м действии

Малая сцена. Премьера завтра, на сцене декорация вишневого сада, представляющего собой марсианский ландшафт или что-то в этом роде, холодно, пусто и страшно; вероятно, где-то здесь прячется «мировая душа», но где - понять сложно, ясно одно – это всё очень далеко от нас.

На сцене заведующий постановочной частью прибивает что-то к полу, радистка что-то цепляет на «штанкет», осветитель направляет яркий луч на центр.

ОСВЕТИТЕЛЬ (второму, куда-то вверх). Где будет ЭТОТ?

ВТОРОЙ (откуда-то сверху). Да тут! Как всегда, в центре!

РАДИСТ (откуда-то сбоку). Фонограмму какую?!

ВТОРОЙ (откуда-то снизу). «Лакримозу» давай.

В зале, рассчитанном на 30 зрителей, все места заняты. На первых рядах корифеи театра - актеры: Валентин Владимирович Вдунов, Михаил Анатольевич Корнеев, Олег Петрович Чохманда, Альберт Васильевич Флягин, Мария Егоровна Шашкина и Галина Марковна Лурье. За их спинами молодые актеры и уже не очень: Илья Файко, Максим Чочкарев, Дарья Афигенова, Лариса Хвостова, Сергей Гадин, Вера Чертилова, Любовь Сатановская, председатель профкома Вилорий Сайдуллаев, и заведующая лит. частью Лора Семеновна Прун. Позади обслуживающий персонал: гримеры, костюмеры, билетерши, кассирши, и другие. У всех в руках разные газетные издания с одной и той же публикацией открытого письма.

АКТЕР КОРНЕЕВ (глядя в газету). Вот! На первой странице!

АКТЕР ВДУНОВ. Все газеты напечатали…

АКТРИСА АФИНОГЕНОВА. И по телевизору вчера было.

АКТЕР ФЛЯГИН. На каком канале?

АКТЕР ГАДИН. На всех. Даже на «Enimals Planet».

АКТЕР ЧОХМАНДА (завлиту). Молодец Лорка, читаешь, и так прошибает…

ЗАВ.ЛИТ ЛОРА ПРУН. Мы же вместе это писали.

АКТЕР ВДУНОВ. Давайте начнем! Сколько можно?!

АКТЕР ЧОХМАНДА. Мы не можем начать без него.

АКТРИСА ХВОСТОВА. А если он не придет?

АКТЕР ФАЙКО. Наш «Станиславский» подался в бега!

АКТРИСА САТАНОВСКАЯ. Разбежались. Он будет держаться у нас до последнего!

Звонок.

КОРНЕЕВ (достает телефон, слушает). Да? (Убирает телефон, пытаясь скрыть волнение.) Паук уже здесь.

Осветитель и зав.пост убегают за кулисы.

ФАЙКО. Я когда его вижу, в дерьмо превращаюсь!

В зале легкая паника. Часть слабонервных людей убегает через запасной выход, но большая часть проявляет мужество, и остается. Все прячут газеты. Наступает тишина. Ждут. Напряженная пауза. Слышны шаги в холле.

Дверь распахивается, появляется режиссер. Он совершенно не ужасен, напротив, его внешний вид: лицо, глаза, голос, руки, походка – все в нем ладно и хорошо, он из тех людей, кто с первого взгляда может расположить к себе.

РЕЖИССЕР (не замечая «полный» зал, поднимается на сцену, актерам). Доброе утро! День замечательный… Наконец-то дождались весны… Ну, как у всех настроение?

ВДУНОВ. Прекрасно…

РЕЖИССЕР (оглядывает сцену.) Монтировщики? Где монтировщики?! Почему декорация не готова?!

ГОЛОС ЗАВ. ПОСТА (из-за кулис). А чо вам еще?..

РЕЖИССЕР. Где гильотина для Фирса?! У нас последний прогон!

ГОЛОС МАШИНИСТА СЦЕНЫ.Гильотина будет к обеду.

РЕЖИССЕР. А где реквизит? Где топор? Где ножи, где стекло битое?! (зовет). Арина Михайловна!

РЕКВИЗИТОР (из зала, вяло). Да?..

РЕЖИССЕР. Где чучело Чехова?!

РЕКВИЗИТОР. Красят в поделке.

РЕЖИССЕР. Что до сих пор?.. (Вверх, осветителю.) Паша, дай на меня свет!

Включается луч, режиссер стоит в круге света.

РЕЖИССЕР. Галина Марковна тут?

АКТРИСА ЛУРЬЕ (из зала). Я здесь.

РЕЖИССЕР (щурится в темноту зала, пытаясь разглядеть ее). Как у вас самочувствие?

АКТРИСА ЛУРЬЕ (из зала). Спасибо, кашель прошел. А как ваше сердце?

РЕЖИССЕР. Нормально… Я на таблетках.

Файко и Гадин прыснули смехом.

РЕЖИССЕР. Вы двое, опять анекдоты?! О вечном подумайте!

ФАЙКО. Думаем…

ГАДИН. Думаем.

РЕЖИССЕР (оглядывается). Актеры все в сборе? Паша, свет убери! (Щурится в зал, прикрывает глаза ладонью.) Помреж! Галя, ты где?!

АКТЕР САЙДУЛЛАЕВ. Вы ее выгнали вчера из театра.

РЕЖИССЕР. Да? Точно… Паша, да убери с меня свет! Ты издеваешься?! (В зал.) Кто здесь? Почему посторонние в зале?

АКТЕР КОРНЕЕВ. Здесь нет посторонних. Тут весь трудовой коллектив.

РЕЖИССЕР (всем). Зачем вы пришли?.. Генеральная завтра! (Раздражается, осветителю.) Убери этот свет!!!

ЗАВ. МУЗ. Он не сделает это.

РЕЖИССЕР. Что??? Кто сказал???

Тишина.

РЕЖИССЕР. Дорогие друзья… Повторяю, «Генеральная» завтра! В одиннадцать приходите! А сейчас прошу вас уйти. (Вглядывается в темноту зала, вдруг узнает.) Слепцова??? Кто вас пустил в театр?!

ЗАВ. МУЗ. Кто надо.

РЕЖИССЕР. Хамлин??? А вы что здесь забыли?!

АДМИНИСТРАТОР. Чо надо.

РЕЖИССЕР. Охрана! Почему посторонние в театре?!

ГАДИН. Вам же сказали - тут нет посторонних!!!

РЕЖИССЕР (к ак миротворец). Давайте устроим собрание после премьеры.

АКТРИСА САТАНОВСКАЯ. Премьеры не будет.

РЕЖИССЕР. Кто умный такой?!

МАШИНИСТ СЦЕНЫ. Я. (Встает.)

РЕЖИССЕР. Так, он уволен… Быстро из зала!

МАШИНИСТ СЦЕНЫ.Ни хрена он не знает, по роже видать…

ВДУНОВ (режиссеру). А позвольте спросить, вы газеты утром читаете?

РЕЖИССЕР. Газеты??? Какие газеты?

САЙДУЛЛАЕВ. «Правда»…

КОРНЕЕВ. «Культура»…

ФЛЯГИН. «Известия»…

РЕЖИССЕР. Нет, как любой образованный человек я газетами подтираюсь.

АКТЕР ЧОХМАНДА. Это заметно…

ФАЙКО. И телевизор не смотрите по утрам?..

РЕЖИССЕР. По ночам. И только порнуху.

Молчание.

РЕЖИССЕР. Кто вчера на расписании букву «Эс» переправил на «Зэ»?

ГАДИН. А что, «Вишневый сад» стал «Вишневым задом»…

ФАЙКО. Логично…

На сцене и в зале смех.

РЕЖИССЕР. Кто это сделал?! (Файко и Гадину). Вы, два подлеца!

ГАДИН. А мы тут чем?..

ФАЙКО. Вахтеры говорят, это дух Чехова бродит…

ЛУРЬЕ. И говорят, он вами очень недоволен.

РЕЖИССЕР. Хорошо, я выясню всё. (Разворачивая газету.) Итак. Во первых: этот донос…

ЧОХМАНДА. Не донос, а «письмо сорок а»!

ВДУНОВ. И заметьте, открытое.

РЕЖИССЕР. Такое дерьмо у меня за спиной…

КОРНЕЕВ. Почему за спиной? Вчера на Худсовете. Мы вас приглашали, но вы не явились.

РЕЖИССЕР. Еще вчера вы говорили, что не встречали режиссера лучше меня…

ФЛЯГИН. Кто говорил???

РЕЖИССЕР. Да вы!!!

ФЛЯГИН. Я???

РЕЖИССЕР (указывая на всех). И вы! И вы! И вы! И вы!!! Даже уборщицы! Я знаю, кто вас обработал! Вот он – Чихманда! Его камарилья!

ВДУНОВ. Чох-ман-да.

ЧОХМАНДА. Не имеете права, у меня орден за «Заслуги перед Отечеством»!

Аплодисменты.

РЕЖИССЕР. Я и не думал вас оскорблять! Кому это надо?! Но вы никак не хотите понять, что не вы, а я руковожу этим театром!

КОРНЕЕВ. Пока.

РЕЖИССЕР. Это решать управленью Культуры. А вы всего лишь актеры. Актеры! И ваша задача на сцене играть! А «цеховые» должны помогать! А кто не согласен, пусть валит к черту!

САЙДУЛЛАЕВ. У нас профсоюз.

РЕЖИССЕР. Да в жопу ваш профсоюз! Вы г о лоса не имеете! Имеют они… (Указывая на корифеев.) Одной ногой в могиле, и за собой тащат театр…

КОРНЕЕВ (знак в будку радистке). Алён, микрофончик…

РАДИСТКА (сверху). Я – давно запись включила.

РЕЖИССЕР. Записывайте! Записывайте! Я всё щас скажу! (Корифеям.) Вам давно плевать на театр, вам, вам, вам и вам! Сидят, обдолбались лекарствами! На сцене давно импотенты! На кладбище уж пора, а они каждый день ходят сюда, старые пидарасы!!!

Пауза.

ВДУНОВ. Люди, вы слышали?!

ШАШКИНА. Я ж говорила – быдло крестьянское…

РЕЖИССЕР. А вас, моя дорогая, я должен обрадовать! Вы покидаете этот театр!!! Пошла, жаба, вон!..

ШАШКИНА. Сопляк! (Заплакала.) Да я здесь сорок лет…

ЧОХМАНДА. Как вы смеете так разговаривать с женщиной?!

ВДУНОВ (режиссеру). Ее в труппу взял сам К а фрос! А вам, голубчик, до него срать да срать…

РЕЖИССЕР. К а фрос? «К а фрос»!!! Вы же сами сожрали его!

ЛУРЬЕ. Это ложь!

РЕЖИССЕР. А Кривоногов?

ФЛЯГИН. Кривоногов не смог здесь работать, потому что ногу сломал.

РЕЖИССЕР. А Васильчиков?! А Удодин?!

ЛУРЬЕ. Они своей смертью умерли.

РЕЖИССЕР. А великий Нихулин?

ФЛЯГИН. Он сам сожрал себя.

ВДУНОВ. Да, еще тот был самоед…

РЕЖИССЕР. А Нелюбов, а Верещагин? А Фейшиц? А Роман Фитюк?

КОРНЕЕВ. Хватит всякую дрянь собирать!

Ропот в зале.

РЕЖИССЕР. Мы должны это сделать… Мы должны… И мы сделаем это!!! Это будет великий спектакль! И нам Чехов поможет! В каждой фразе, в каждом движении, он гениален и современен! Но есть огромное «Но»! Его тексты – как письмена древних шумеров, их надо открыть и подвергнуть полной… как бы проще сказать… квази-дешифризации, что ли. Поймите, дорогие мои… Если есть загробная жизнь, то можно представить, как страдает там Чехов! Вроде великий писатель, а он так и не понят никем! Сегодня последний прогон, я понимаю, материал непростой, но друзья, мы сделаем это! Клянусь, я знаю решение!!! (Корнееву.) Михаил Анатольевич, я тоже недоволен, как у нас решается финал первого акта! Эмоции должны нарастать, а у нас всё пропадает! А почему? Мы выбрали неверный акцент! Ваш герой после трагичной реплики, должен снимать не шляпу, а наоборот – превратить всё в фарс!

ФЛЯГИН. Он готов и брюки спустить…

ЛУРЬЕ. Актеры - народ очень доверчивый.

РЕЖИССЕР. Да поймите, надо только жест обозначить!

КОРНЕЕВ. Зачем же… Я готов сколько угодно… И нагишом даже бегать, если есть сверхзадача…

ЛУРЬЕ. Помнишь, К а фрос ставил «Дети разврата»?

ВДУНОВ. Да, три часа без белья танцевали…

РЕЖИССЕР. Я понял. Вы все саботажники. Вы все не хотите работать!

КОРНЕЕВ. Мы очень хотим, но без вас!

РЕЖИССЕР. Родные, вы же сами позвали меня в ваш театр! (Корнееву). Вот вы даже домой ко мне приезжали! Умоляли возглавить, чай пили, рыдали, на коленях стояли… Зачем?! Для чего?!

КОРНЕЕВ (Афиногеновой). Галочка, где твой супруг?..

АФИНОГЕНОВА. Да он здесь уж давно. Сидит, дожидается!

КОРНЕЕВ. Пусть начинает.

Пауза.

КОРНЕЕВ. Стеснительный он у тебя…

АФИНОГЕНОВА. Да. Алеша очень любит театр. Для него актеры – как боги.

ЛУРЬЕ. А сколько ребеночку вашему?

АФИНОГЕНОВА. Шесть будет уже.

ВДУНОВ. Да, быстро время летит…

На сцену выходит актер Корнеев, надевает очки, достает лист бумаги. Этим временем Диффенбах выходит на сцену, достает из чемодана фартук, надевает, извлекает из футляра топор, из чемодана – тесаки и ножи различных размеров. Раскладывает. Готовится.

РЕЖИССЕР. Эй… вы чего?.. (В ужасе смотрит, хочет бежать, но не может из-за ран.)

КОРНЕЕВ. Дорогие друзья, и коллеги. Я сегодня немного волнуюсь, я уверен - вы поймете меня. Ровно сорок лет назад, вот тут, на этой сцене у меня привился вкус к театру. Анатолий Аркадьевич Кафрос был мой первый учитель. Во всех отношениях это был талантливый, замечательный художник, и мне, будучи тогда еще совсем мальчишкой после школы-студии МХАТ, представилась честь быть скромным участником его поедания. (Читает.) «За все эти годы моего служения в нашем театре было съедено 12 режиссеров совершенно разных талантов и дарований. Разумеется, у каждого из нас образовались свои вкусы и пристрастия: кто-то любит язык, кто-то мозг, а кому-то просто нравится печень, но нас объединяет одно – это мучительная любовь к непростому искусству, которым мы занимаемся. Великий основатель нашего театра Владимир Иванович Лялин на заре XX века достаточно точно выразил свою мысль в письме к Горькому: «Для чего нужны режиссеры? Для того, чтобы их есть. На этом и держится наш русский театр». В этой регулярности и непрерывающейся великой традиции мы принимаемся за 13-го режиссера. Дорогие друзья и коллеги! Поздравляю Вас, и желаю приятного аппетита!» (Складывает бумагу в карман.)

ДИФФЕНБАХ. Ну что?..

КОРНЕЕВ. Начинайте!

Все стихает. Тишина.

КОРНЕЕВ. Репетируем…

Весь зал молчит.

ГАДИН. А что, разве нельзя?..

ЧОЧКАРЕВ. Имеем полное право.

ДИРЕКТРИСА. А ты, Чочкарев, помолчи!.. Я быстро укорочу твой язык! Ты у меня Гамл е та играешь без регистрации!

ЛОРА ПРУН. Янина Петровна, мы же договорились…

ДИРЕКТРИСА. Договорились… Но это было вчера! А сегодня пришел факс!

ФЛЯГИН. Факс???

ДИРЕКТРИСА (в зал). А цеха что тут расселись?!! Нечего тут! Осветители, монтировщики, реквизит – живо на большую сцену! Вечером «Конкурс красоты», нам за это спонсоры платят… И билетеры и гардероб! Пошли все, заберите тарелки! А артисты останьтесь…

Пауза.

ДИРЕКТРИСА. Репетировать сможете?..

Пауза.

РЕЖИССЕР. Да…

ДИРЕКТРИСА. Вот отлично… Принесите воды!

Актеры с большим желанием выходят на сцену, каждый занимает свое мизансценическое пространство. Лора Прун садится рядом с режиссером. Все герои-актеры принимают какие-то странные позы, звучит фонограмма еще более странная.

Пауза. Все в шоке.

ФЛЯГИН. Алён… ты чего?

РАДИСТКА (нервно из будки). Я ни при чем! Здесь всё перепутано!

РЕЖИССЕР. Снова начнем.

Пауза.

АФИНОГЕНОВА. Умер…

ФАЙКО (смотрит). Живой…

ЛОРА ПРУН. Без чувств.

ФЛЯГИН. Еще бы, столько крови лишился…

ЧОЧКАРЕВ. Да вон, еще из артерии льется. (Показывает на шею режиссера.)

ГАДИН. Чо она желтая? (пробует кровь на вкус). Слушайте… Блин…Да это коньяк!

ФАЙКО (пробует). Точно! Коньяк!

САТАНОВСКАЯ. Как вам не стыдно?!

ЛОРА ПРУН. Отойдите, чо присосались!

ВДУНОВ. Я ж вам говорил, что он хронический алкоголик…

ФЛЯГИН. Перетянуть надо жгутом.

КОРНЕЕВ. Задохнется…

АФИНОГЕНОВА. Дайте мне нитки… Я ему шею зашью.

Пауза.

ХУДОЖНИК. Кто сказал?

Пауза.

КОРНЕЕВ (решительно). К директору.

Режиссер стонет.

ХУДОЖНИК. Что, больно?.. Я тебя предупреждал, люди свихнутся от этих экспериментов…

РЕЖИССЕР. Я сделаю этот спектакль!

ХУДОЖНИК. Ты стал как фанатик…

РЕЖИССЕР. Я работал в Томске, Омске, Самаре, в Казани, в Норильске, в Туле, в Барнауле, в Тюмени, в Нагани, в Абакане, в Павлодаре, в Краснодаре, в Орле, в Хабаровске, в Иркутске, в Ташкенте, в Бишкеке, в Ижевске, в Хабаровске, в Уренгое, в Минске, в Киеве, в Вятке, в Челябе, в Оренбурге, в Екатеринбурге, в Нижнем Новгороде, в Верхнем, в Кривом Роге, в Прямом, в Орле, в Костроме, в Глазове, в Сыктывкаре, в Перми, и всегда делал то, что хотят директора и артисты. А жизнь проходит… Проходит… Проходит… Я наелся этих компромиссов, хватит.

ХУДОЖНИК. Для тебя театр и жизнь несовместимы, это неправильно… (Смотрит на часы.) Думаешь, Софокл от лучшей жизни вставлял эти Хоры??? Нет, брат, актерам нужны были роли.

РЕЖИССЕР (глядит на сцену). Я сделаю этот спектакль. Обещаю…

ХУДОЖНИК. Да ни фига ты не сделаешь! Театр – коллективное творчество, вспомни теорию… А где коллектив – там бардак. Шедевры делают в одиночку, а не в соавторстве. Вспомни Буонаротти.

РЕЖИССЕР. Он не работал в театре…

ХУДОЖНИК. Конечно, он был не дурак! Зачем тратить жизнь на объяснение того, что ты хочешь?

РЕЖИССЕР. Артистам нельзя объяснять!

ХУДОЖНИК. Нельзя, это когда режиссер – крупный хищник, если у него челюсти динозавра… А если режиссер без зубов, вот как ты - травоядный? Значит, ты должен им всё объяснять, объяснять, объяснять. А как объяснить то, что ты хочешь? Таких слов еще не придумали, одни ощущения, облака, волшебство… (Пауза.) У тебя были неплохие рассказы, ты мог бы стать хорошим писателем, на худой случай художником. Театр – это всё от безнадеги, поверь.

РЕЖИССЕР. Ты меня никогда не поймешь…

ХУДОЖНИК. И слава богу! Вот поэтому я беру жену, мольберт, и уезжаю к чертовой матери. (Тушит сигарету.)

РЕЖИССЕР. Куда???

ХУДОЖНИК. Я монтир а м дал все указания… У меня вечером самолет.

РЕЖИССЕР. Самолет???

ХУДОЖНИК. Забыл? Я же с Маринкой купил путевки в Гавану.

РЕЖИССЕР. В Гавану??? Но меня одного тут сожрут!

Смотрят друг на друга.

ХУДОЖНИК. Извини… Ты сам этого хочешь. (Пауза.) Удачи.

РЕЖИССЕР. Стой! Ты хоть на могилку придешь?!

ХУДОЖНИК (смеется). Сомневаюсь, что у тебя будет могила! (Уходит.)

Все трое смотрят вниз.

Смотрят.

ГАДИН. Есть будем?

АФИНОГЕНОВА. Я уже не хочу…

ФЛЯГИН. И я.

ЛОРА ПРУН. И я.

САТАНОВСКАЯ. Я тоже его расхотела.

КОРНЕЕВ. Ну, начались капризы…

ЛУРЬЕ. А ты забыл, как предыдущего съели? У всех неделю изо рта дерьмом пахло!

ВДУНОВ (на режиссера). Этот умник был самый говнистый.

САЙДУЛЛАЕВ. Да, в самом деле…

Смотрят.

КОРНЕЕВ. Ну, тогда в подвал его, где Кафрос лежит с Толстоноговым. (Громко). Монтировщики! Хлам унесите!

Входят монтировщики.

МОНТИРОВЩИК. А ключ?

КОРНЕЕВ. У директора.

Пауза.

КОРНЕЕВ. Кто вы такие?

СТАРШИЙ ОПЕР. Хамовничье РУВД.

ЧОХМАНДА. Это заметно…

ОПЕР (на тело режиссера, монтировщикам). Чо понесли?

ЛОРА ПРУН. Это часть декорации.

ОПЕР. Ну-ка, посмотрим. (Смотрит в мертвое лицо режиссера). Труп называете декорацией? (Разглядывает тело, младшему.) Мертвый.

САТАНОВСКАЯ. Простите, у нас репетиция!

ОПЕР. Неужели? (Сатановской.) Красавица, это ты ему череп проломила? (Чохманде.) Или ты, старый пузач?

ЧОХМАНДА. Что вы себе позволяете?! Я народный артист!

ОПЕР. Вы убийца, радость моя. А актерство – всё уже в прошлом. Сидеть будете, я клянусь!

ЛУРЬЕ. Клоунада…

ОПЕР. Нет трупа, нет следствия, есть труп – есть статья. Влипли вы, братцы. Все поголовно. (Младшему.) Звони в спецотдел. Скажи – взяли целую банду актеров известных.

АФИНОГЕНОВА. Смешно…

КОРНЕЕВ. Голубчик, а можно ваш документик?

ОПЕР. Ксиву? Прошу. (Отдает удостоверение, младшему.) Посчитай всех.

МЛАДШИЙ ОПЕР. Не могу… Их очень много…

ОПЕР. Отойти всем к стене!

ЧОХМАНДА. Как это всё неприятно…

Быстро входит директриса.

ДИРЕКТРИСА. Простите, могу я узнать, что тут такое?

ОПЕР (натягивает ленту через сцену). Сюда не ходить, здесь отпечатки.

ДИРЕКТРИСА. Я директор театра.

ОПЕР. Да что вы? А мы – Хамовничье РУВД.

ДИРЕКТРИСА. Очень приятно.

ОПЕР. Да приятного мало. Видите труп?

ДИРЕКТРИСА. Ужас какой…

ОПЕР. Это хуже, чем ужас… Это – Ад, преисподняя. Смотрите, как они издевались над ним. Такой страшный труп я вижу впервые. Маньяки-рецидивисты и то милосерднее, чем ваши актеры…

ДИРЕКТРИСА. Чочкарёв, это всё вы?!

ЧОЧКАРЕВ. Я?!!

ОПЕР. Нет-нет… Он был не один. Это было спланировано, организовано всей труппой. (Смотрит на мертвого режиссера). Я, конечно, кино больше люблю, чем театр… И спектакли этого… как его… режиссера я не видел, но все равно – он был человек…

ДИРЕКТРИСА. Может, мы как-то… (В руке сумка с деньгами.)

ОПЕР. Нет уж, я на принцип пойду, но вас всех упеку. И президент не поможет. Это ж кранты: известные люди, артисты, а убивали хладнокровно, цинично, каждый знал свою роль! А это обстоятельство отягчает. Организованная группа убийц – это статья пострашней! Но главное что – они хотели съесть человека. Съесть как дикари! Ладно, я понимаю, были б голодные, а то ведь икра прет из ушей.

ВДУНОВ. Докажите.

ОПЕР. Докажем. Я еще за это звездочку получу.

ЛОРА ПРУН. Что мы одни? В Москве много театров!..

ОПЕР. А меня не интересуют другие театры. Меня интересует только моя жена. Она служит в вашей клоаке. Месяц назад устроилась реквизит подносить, всю жизнь мечтала работать в среде любимых актеров… И увидела, блин… (Чохманде.) Вот вас вся страна любит, вы герой на экране, а здесь ну просто редкий подлец! (Сатановской.) А вы принцесс всё играете, а в жизни бьете детей… Приходит вчера жена после спектакля, и плачет: «они человека сожрать собрались»… А сейчас домой приезжает, рыдает: «Спаси, у нас режиссера пытают!» Я думал, моя бедняжка тронулась вовсе… Ведь это в здравом уме не придет дикость такая! А потом думаю - дай-ка съезжу, проверю… Проверил… (На Чохманду.) Чем известнее человек, тем он поганее. Горькая правда.

Пауза.

ЧОХМАНДА. Вы хотите признания? Вы хотите признания?! Да, да! Это я его убил! Я! И я требую открытого суда, чтобы вся страна знала! (Задыхаясь от волнения.) Раньше… я режиссеров очень любил… Они для меня… были как боги: всё видят, всё понимают, и любят актеров больше, чем жизнь! Дурак был наивный!!! Сколько я этой братвы повидал… Есть режиссеры-всезнайки, я их называю «интеллект в грязных носках», такие всегда говорят о новых течениях, а на деле, кроме Беккета ни черта не читали! Или вот: есть эстеты. Такие ходят в шикарном костюме и галстуке, говорят о прекрасном, и вдруг забудутся во время репетиции, и начинают в носу ковырять… А есть алкаши, задорные парни, но любят подраться, но хуже всех ненормальные! Этим только секс за кулисами подавай! (Заплакал.) А ты живешь, и год за годом ждешь свою роль, а время уходит, стареешь, стареешь… И вот – появляется новый паук! Придет, концепцией соблазнит, разбередит твое сердце: «Вы же великий актер, вы же круче Богарта Хампфри, давайте играть «Дядю Ваню»! И ты на крыльях летишь, его сивый бред исполняешь, а потом после премьеры сидишь в гримерке один, и вдруг понимаешь – в таком дерьме я еще не играл… И бац! – получаешь инсульт. (Плачет.) Все режиссеры, как близнецы, их где-то печатают под копирку! Чудовища, самодуры, подонки, тираны!!! Я их убивал, убиваю, и буду убивать! Они гадят жизнь не только актерам, но и губят великий русский театр!

КОРНЕЕВ. Не оговаривай себя! Это я!

ЛУРЬЕ. Ты?! Да это я!!!

ФЛЯГИН. Да нет, это я!

ЛОРА ПРУН. Фляга, ты-то при чем, сволочь такая…

ВДУНОВ. Я! Я его убил! Я!!!

ЧЕРТИЛОВА. Нет, я!

АФИНОГЕНОВА. Я!

САЙДУЛЛАЕВ. Я!

Смотрят вниз.

ЧЕХОВ. Не знаю… В этом есть что-то…

СТАНИСЛАВСКИЙ. Вы думаете, он разгадает ваш замысел? И не надейтесь! Слаб о! Типичный прохвост!

ЧЕХОВ. А вдруг?

СТАНИСЛАВСКИЙ. «Вдруг» не бывает! Есть только система!

ЧЕХОВ. Нет, Станиславский. Есть человек.

СТАНИСЛАВСКИЙ. Какой «Человек»? Где человек?! Сплошная механика! Он вас вывернул наизнанку!.. Унда-унда, годо-до! Рохчи-бохчи коромбо!

ЧЕХОВ. Иначе нельзя.

СТАНИСЛАВСКИЙ. А кто говорил, что уже надоело в гробу переворачиваться?

ЧЕХОВ. Это фигура речи. Вы же знаете, нет гробов никаких.

СТАНИСЛАВСКИЙ. Ну да, есть только вечность! И вы вечно будете мне говорить, что ваш замысел так и не поняли. (Пауза.) Дорогой мой, так нельзя…

ЧЕХОВ. Надо было мне писать понятнее что ли… Это я виноват.

СТАНИСЛАВСКИЙ. Успокойтесь, не мучьте себя. (Указывая на ангела-хранителя). Вот ему давно всё понятно…

Все трое смотрят вниз.

На сцене актеры изображают что-то невероятное. Режиссер сидит, внимательно смотрит, дает указания. Опер и его помощник глядят, открыв рот на происходящее, переглянулись, покрутили пальцами у виска, уходят.

КОРНЕЕВ (играя Фирса). Ыт-хэ! Апетоден! Огечин ьсолатсо, огечин… От-икшулис у ябет утен… Ужелоп я… (Встает.) Ьнзиж алшорп, онволс и ен лиж… (Бормочет.) Одолом-онелез! От-я ен ледялгоп… (Озабоченно вздыхает.) Диноел Чиердна, ьсобен, ыбуш ен ледан, в отьлап лахеоп! Янем орп илыбаз… (Встает с дивана, магически пятится задом.) Илахеу… Отрепаз.

ФАЙКО. Нелоб но.

АФИНОГЕНОВА. Адгесв как тедо Сриф, в екаждип и йолеб ектелиж,

САЙДУЛЛАЕВ. Хагон ан илфут.

ГАДИН. Зи иревд отч оварпан, ястеавызакоп Сриф.

ВДУНОВ. Ясташылс игаш.

ЛУРЬЕ (играя Любовь Андреевну). Меди ым! (Магически пятится назад.) Меди ым!

ФЛЯГИН (играя Трофимова). Уа!

САТАНОВСКАЯ (играя Аню). Амам!

ЧОХМАНДА (играя Гаева). Артсес яом, артсес яом…

ЧОЧКАРЕВ (играя шкаф). Оп йотэ етанмок алибюл ьтидох яанйокоп ьтам!

АФИНОГЕНОВА. В йинделсоп зар ьтунялгзв ан ынетс, анко ан!

ФЛЯГИН. Уа!

САТАНОВСКАЯ. Амам!

ВДУНОВ. Йащорп… Йащорп…

ЧОХМАНДА. Дас йащорп…

ВСЕ. Йащорп!

Пауза.

РЕЖИССЕР. Контракт???

НАЧАЛЬНИК-ЖЕНЩИНА. Да, контракт.

РЕЖИССЕР. Простите… я… не сейчас… мне трудно понять…

ЗАМЕСТИТЕЛЬ. Понимать нечего. Вы свободны.

РЕЖИССЕР. Свободен?

НАЧАЛЬНИК-ЖЕНЩИНА. Конечно.

РЕЖИССЕР. В каком смысле???

ЗАМЕСТИТЕЛЬ. В прямом.

Пауза.

РЕЖИССЕР. А… Но… Постойте…. Как же спектакль?!

НАЧАЛЬНИК-ЖЕНЩИНА. Спектакля не будет. Зато появятся новые…

Все уходят.

Мгновение, и все исчезает.

Темнота.

Апрель 2010

Олег Богаев

Посвящается Борису, который хотел, но не смог.

Вишневый Ад Станиславского

Театральный Анекдот в о д н о м действии

Малая сцена. Премьера завтра, на сцене декорация вишневого сада, представляющего собой марсианский ландшафт или что-то в этом роде, холодно, пусто и страшно; вероятно, где-то здесь прячется «мировая душа», но где - понять сложно, ясно одно – это всё очень далеко от нас.