Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Как англичане бросили францию на произвол судьбы

Поиск

 

Запомните же: всякий раз, как нам надо будет выбирать между Европой и морскими просторами, мы всегда выберем морские просторы.

Уинстон Черчилль [499]

 

 

Достаточно было одной неудачи на континенте, и Великобритания целиком занялась вопросами своей собственной обороны.

Шарль де Голль [500]

 

Речь Гитлера продолжалась полтора часа. Это была длинная речь, самая длинная из всех его публичных выступлений. Будучи прекрасным оратором, фюрер знал, что внимание аудитории невозможно удерживать бесконечно долго. И потому всякий раз он старался быть убедительным и интересным. И лаконичным. Но в этот день, 6 октября 1939 года, Адольф Гитлер нарушил собственные правила. Потому что тема его речи была настолько важной, что ради этого можно было пожертвовать всем. Через две недели после падения Варшавы и окончания польской кампании глава нацистской Германии говорил о мире…

 

«У Германии нет никаких претензий к Франции… Я даже не буду касаться проблемы Эльзаса и Лотарингии. Я не раз высказывал Франции свои пожелания навсегда похоронить нашу старую вражду и сблизить эти две нации, у каждой из которых столь славное прошлое… Не меньше усилий посвятил я достижению англо-германского взаимопонимания, более того, установлению англо-германской дружбы. Я никогда не действовал вопреки английским интересам. Даже сегодня я верю, что реальный мир в Европе и во всем мире может быть обеспечен только в том случае, если Германия и Англия придут к взаимопониманию»[501].

 

Удивительное дело: читая стенограмму этого выступления Гитлера, можно подумать, что текст речи принадлежит не главному преступнику в истории человечества, а главному миротворцу всех времен и народов. За свою политическую карьеру фюрер много и часто говорил о мире, готовясь к войне. Но в его речи, произнесенной в рейхстаге 6 октября 1939 года, слышны нотки, никогда прежде не проскальзывавшие. Он словно уговаривает невидимых собеседников из Лондона и Парижа, объясняет им свою позицию еще раз и пытается повлиять на их решение, с которым он, безусловно, уже знаком.

Какова же цель Гитлера? Обеспечить себе алиби перед потомками? Продемонстрировать фальшивое миролюбие германскому народу, чтобы потом было легче бросить немцев в горнило самой страшной войны? Возможно. Но только не отделаться мне от ощущения, что главными адресатами этой речи были несколько десятков человек, определявших британскую политическую линию, а вместе с ней и дальнейшие события истории.

 

«Зачем нужна эта война на Западе? Для восстановления Польши? Польша времен Версальского договора уже никогда не возродится… Бессмысленно губить миллионы людей и уничтожать имущество на миллионы же для того, чтобы воссоздать государство, которое с самого рождения было признано мертворожденным всеми, кто не поляк по происхождению. Какие еще существуют причины? Если эту войну действительно хотят вести лишь для того, чтобы навязать Германии новый режим… тогда миллионы человеческих жизней будут напрасно принесены в жертву… Нет, эта война на Западе не может решить никаких проблем…»[502]

 

Говорить об Адольфе Гитлере как о последовательном «борце за мир» после того, что он натворил на нашей земле, – это кощунство. Рассуждать таким образом сегодня не решаются даже самые одиозные поклонники бесноватого фюрера. Зато можно постараться объяснить его действия, сочинив мало-мальски правдоподобную логику его поступков. Именно так и поступают западные историки и те наши соотечественники, кто сознательно или бессознательно пытаются оправдать чудовищные преступления нацистов на территории СССР.

Подбираются и соответствующие объяснения действий Гитлера – он, мол, сознательно хотел уничтожить очаг свободы и справедливости в лице Франции и Великобритании, вступив для этого в сговор с истинным «врагом рода человеческого» – Советским Союзом. А недалекий германский ефрейтор, ставший канцлером, – всего лишь марионетка в руках Иосифа Сталина, истинного захватчика всего мира под флагом коммунистической партии. Но однажды глаза у Адольфа Гитлера открылись, и он осознал опасность, грозившую Германии и всему «цивилизованному миру» со стороны русских варваров-большевиков. И тогда наступило 22 июня 1941 года. Но винить немцев за это нельзя: ведь они только защищались, упредив кровожадного Сталина всего на несколько дней.

Примерно такова логика множества книг, целью которых является дешевая сенсация, зарабатывание денег и удовлетворение тщеславия авторов. И мало кто из этих писак понимает, что, обвиняя СССР в подготовке наступления на Гитлера, они тем самым представляют виновником Второй мировой войны страну, которой готовилась роль главной жертвы. Вот почему мы начали исследование причин нашей катастрофы не 21 июня 1941 года и даже не 23 августа 1939 года, а 12 сентября 1919 года, когда Адольф Гитлер впервые пришел в мюнхенскую пивную на политическое собрание. А тем, кто поверил в «убедительные» доводы сторонников сталинского наступления на Европу, стоит напомнить всего один факт. Это лживое обвинение нашей страны во всех смертных грехах Второй мировой войны было запущено в оборот талантливым Суворовым-Резуном. Но где он писал свой знаменитый «Ледокол»? В Лондоне. Как он там оказался? Перебежал на сторону Запада и установил контакт с британской разведкой. Вам еще непонятно, под чью диктовку писал Суворов-Резун свои произведения? Неясна цель этих «исторических трудов»?

Вся история восхождения Адольфа Гитлера к власти, источники последующего экономического «чуда» в Германии, управляемой главой нацистов, его любовь к Великобритании, симпатии к английским способам управления покоренными народами однозначно указывают на истинного виновника Второй мировой войны. Этот виновник по праву должен разделить позорные лавры убийцы миллионов людей вместе с Третьим рейхом, который так заботливо и так быстро был выращен на немецком пепелище Первой мировой. И эта страна не Россия и не Советский Союз.

Прочтите еще раз строки выступления Гитлера. Вслушайтесь в них. «Зачем нужна эта война на Западе?» – вопрошает германский канцлер. И сам же на этот вопрос отвечает: не нужна. Ему действительно ничего не надо от Франции, ведь еще в «Майн кампф» он писал, что Эльзас и Лотарингию может спокойно оставить французам. И вот он вновь повторяет этот тезис.

«Я никогда не действовал вопреки английским интересам», – говорит Гитлер. Крайне странные слова в устах лидера германского народа. Что же он оправдывается перед теми, кто объявил его стране войну? Глава Германии должен действовать в немецких интересах, глава Франции – во французских, а руководители Голландии – в голландских. Следование национальным интересам своей державы является прямой обязанностью каждого ее руководителя. И ему незачем оправдываться, если его поступки вступают в противоречие с интересами другой страны. Для того и придумана человечеством политика, чтобы преследовать свои интересы самыми хитроумными способами, используя другие народы и страны даже вопреки их воле.

А Гитлер словно извиняется: я никогда не действовал вопреки английским интересам, и французские я тоже соблюдал! Так лидеры независимого государства не разговаривают. «Германские интересы не противоречат интересам французским и британским» – вот как должен был формулировать свои мысли лидер немецкого народа. С одним «но»: если бы Адольф Гитлер самостоятельно пришел к власти в своей стране и никто, кроме отечественных германских промышленников, в его карьере не участвовал. Но роль Англии, Франции и США в установлении нацистского режима уже нами показана. Вот и оправдывается вышедший из-под контроля, сорвавшийся с «цепи» Адольф Гитлер перед своими английскими патронами. И пытается донести до них одну только мысль: несмотря на случившееся, он не посягает на их империи и всего лишь хочет быть с ними на равных. Отсюда и фразы о том, что война на Западе не нужна.

Речь Гитлера не призыв к миру, нет. Это попытка поколебать неуступчивость англичан и французов в их нежелании сделать Германию равным партнером на мировой политической арене. Ведь суть разногласий очень проста: Гитлер хочет сначала убедиться в равноправном отношении к себе, ну а потом будет готов нанести удар по России, которую он всегда ненавидел. Западные же руководители отказываются сажать немцев за один стол с собой, пока обязательство разгрома России-СССР Берлином не выполнено.

 

«Продолжение нынешнего состояния дел на Западе немыслимо. Скоро каждый день будет требовать новых жертв… Национальное благосостояние Европы будет развеяно снарядами, а силы каждого народа истощены на полях сражений… Одно совершенно ясно. В ходе всемирной истории никогда не было двух победителей, но очень часто только проигравшие. Пусть народы, которые придерживаются того же мнения, и их лидеры дадут сегодня свой ответ. И пусть те, кто считает войну лучшим средством разрешения проблем, оставят без внимания мою протянутую руку»[503].

 

Решать и Западу, и Гитлеру надо сейчас. Ведь «странная война» не может длиться вечно. Из нее может быть только два выхода: либо мир, либо война настоящая. Почему Запад не соглашался на мир с Гитлером? Потому что он был преступником? Конечно, нет – в тот момент он был канцлером Германии, и никто из западных политиков не обвинял его ни в каких преступлениях. Причина «принципиальности» Лондона и Парижа совершенно иная.

Почему они с нацистами реально не воевали? Кто мешал им бороться с фашизмом прямо в его логове? Бомбить Рур, атаковать эту ключевую область рейха, находящуюся, по сути, прямо на границе. А ведь «странная война» на франко-германском рубеже продолжалась не две недели и даже не два месяца, а целых восемь[504]!

Какова причина такого промедления? Какими разумными причинами можно объяснить бездействие англичан и французов? Мобилизацию проводили? За это время можно было армию мобилизовать, подготовить, снова распустить и снова мобилизовать несколько раз. Не хотели гробить своих солдат? Берегли пехоту? Так воевали бы, как сегодня в Югославии, самолетами. Бомбардировками! Так ведь и не было никаких бомбардировок.

 

Единственной боевой операцией британских ВВС за время «странной войны» стала бомбежка Вильгельмсхафена – места стоянки немецкого флота, совершенная 4 сентября 1939 г. Почему именно одна атака и почему именно здесь? Вероятнее всего, это была попытка Великобритании, всегда ревностно относившейся к чужой морской мощи, даже в условиях «странной войны» ослабить германский флот. Ну а поскольку война была «странная», больше атаковать было «не по правилам». Поэтому эти сбитые бомбардировщики британских ВВС долгое время оставались единственными подбитыми в реальном бою английскими самолетами.

 

Предположим, что пацифисты, коими были по какой-то странной закономерности «укомплектованы» все западные правительства, «экономили» самолеты и потому Германию не бомбили. Но тогда воевали бы своими излюбленными методами: пустили бы в ход знаменитую британскую разведку. Ведь могли же «джеймсы бонды» устраивать диверсии, налеты и другие подрывные мероприятия на германской территории. Нет, не знает история Второй мировой таких примеров… в первые месяцы войны. Потом, когда англичанам стало ясно, что с Гитлером нельзя договориться, диверсии пошли косяками. А вот в период «странной войны» их не было. И не потому, что неопытны были в таких вопросах британские спецслужбы. Очень даже опытны. Убедиться в этом можно, полистав весьма любопытную книжечку английского автора Уильяма Маккензи со скучным названием «Секретная история УСО: Управление специальных операций в 1940–1945 гг.».

Объем этого труда, прямо скажем, внушает уважение: более 900 страниц мелкого шрифта. Видно, столько славных дел совершили британские диверсанты за Вторую мировую войну, что автор едва сумел описать их в одном увесистом томе. Оказывается, это самое УСО (Управление специальных операций) создали в дополнение ко всевозможным английским разведкам и контрразведкам исключительно на период войны для выполнения самой грязной работы. После победы распустили и аккуратненько сожгли все ее архивы. Но автор, Уильям Макензи, успел в них поработать. Книжечка сначала вышла в Англии, но до этого долгое время имела гриф «секретно». Но вот секретность сняли, книгу напечатали, но все же кое-что британские цензоры из нее повырезали. В глаза сразу бросаются вкрапления в авторский текст: «Часть текста изъята по соображениям национальной безопасности». Таких вкраплений очень много, но пропущены практически всегда лишь имена и фамилии, а суть деяний осталась неизменной.

Уже из одного названия видна странная неторопливость англичан: речь в книге идет об операциях британских диверсантов, но почему-то начиная лишь с 1940 года. А как же 1939-й? Война же в этот год началась. Что ж англичане тянули? Оказались неготовыми к войне? Были миролюбивы и излишне верили в человеческую доброту? Нет, разработка диверсий против немцев, как следует из текста, началась задолго до начала войны с Германией. В книге даже указана конкретная дата начала антигерманских разработок – 20 марта 1939 года [505]. Именно в эти дни стало ясно, что Гитлер «неправильно» оккупировал Чехословакию, не пожелав прибрать к рукам Закарпатскую Украину. А 21 марта 1939 года руководители западного мира собрались в Лондоне, чтобы решать, что же делать с непослушным Адольфом. И, как пишет Уильям Макензи, уже 23 марта 1939 года министр иностранных дел Великобритании лорд Галифакс обсуждал проекты будущих волнений, диверсий и провокаций в немецком тылу с парочкой высокопоставленных спецслужбистов[506].

Диверсанты трезво смотрели на вещи. В случае войны с Германией они предлагали одним ударом поставить ее на колени. Каким образом? Очень просто: перекрыть немцам «кислород». Германская экономика имела два уязвимых места: румынская нефть и шведская железная руда[507]. Немецкая промышленность получала эти необходимые ресурсы в достаточных количествах, но если поставки нефти могли осуществляться из СССР, то должное количество железной руды, кроме как в Швеции, взять было неоткуда. Перед войной немцы получали руду из Франции (Лотарингия), Испании и Швеции. Французы с момента объявления войны поставки прекратили; невозможным стало и получение испанского сырья, ведь поставлялась руда по суше через французскую территорию, а на море немцев блокировали английский и французский флоты. Перекрой англичане последний скандинавский поток, и всё: встанут германские доменные печи, остановятся оружейные заводы, а немецкая армия, не имеющая никаких (!) серьезных запасов патронов и снарядов, просто-напросто не сможет воевать. Но если в самом начале польско-германского конфликта лишить Гитлера возможности производить оружие, как же он разобьет Польшу и чем же вооружится для дальнейшего похода на Россию? Поэтому до начала войны указаний о детальной проработке операции не последовало. Не изменилась ситуация и с началом немецкой агрессии против Польши: активная разработка диверсии с затоплением судна у причала и блокированием работы порта, откуда вывозилась руда, началась лишь в октябре 1939 года[508].Когда Польша уже перестала существовать.

 

В книге У. Маккензи об истории УСО можно прочитать изумительно интересные вещи. В марте 1939 года британские специалисты по подрывной работе предложили руководству целостный план подрывных действий. Он распространялся на Румынию, Данию, Голландию, Польшу, Богемию, Австрию, Германию, Ливию и Абиссинию.

Оценивая данное предложение, вспомним, что война еще не началась! Для его реализации английский полковник Гранд предложил выделить 25 штатных единиц для офицеров и 500 тыс. фунтов стерлингов. Поразительна следующая цитата из этого доклада: «Если это предложение будет принято, станет возможно завершить приготовления в отношении Румынии в течение трех недель, а в отношении остальных (список стран см. выше. – Н. С.) – в течение трех-четырех месяцев, то есть к июлю уже определится дата, когда на оккупированных немцами территориях одновременно вспыхнут беспорядки» [509]. Напомню, что «июль» – это июль 1939 года, когда ни одна из длинного списка стран не только не была оккупирована, но даже зачатков военных планов против этих стран немецкое командование не имело! А британцам ситуация уже ясна: всем им грозит оккупация. А уровень английских специалистов настолько высок, что для подготовки одновременных беспорядков (в случае успеха их назовут потом «народными революциями») им требуются только деньги и совсем немного времени. Где же британцы так отточили свое мастерство? На это вопрос ответить совсем несложно – вспомните наш 1905 год, затем Февраль 1917 года. Не забудьте и немецкую «революцию» ноября 1918 года…

 

То, что Англия совершенно не собиралась громить Гитлера, доказывает судьба этой несостоявшейся операции УСО. Руководство тянет время: способ диверсии выбирают только в декабре 1939 года, «продумав» целых два месяца. 2 января 1940 года акцию одобрил Черчилль, тогда еще первый лорд адмиралтейства. Однако сэр Уинстон на тот момент основных вопросов не решает, его время придет позже. А те, кто решает – премьер министр Чемберлен и министр иностранных дел Галифакс, – 29 января 1940 года прямо запретили своим коммандос проводить диверсию против шведских рудников. 15 февраля диверсанты еще раз попытали удачи у патронов, но Галифакс вновь запретил проводить акцию, очень быстро делающую Гитлера безоружным[510].

Так что совсем не о Польше пеклись западные дипломаты, отвергая гитлеровские предложения мира. Но будем честными до конца: была все-таки в нежелании Запада мириться с Гитлером очень весомая «польская» составляющая. Только совсем не та, о какой говорят нам историки. Условие начала контактов со стороны Запада – вывод немецких войск с польской территории и восстановление польского государства. Но никто из историков не задает себе весьма простого вопроса:

А как теперь, после официального раздела Польши между Берлином и Москвой, ее можно было восстановить?

Часть польской территории вошла в рейх, а Западная Белоруссия и Украина – в состав СССР. Допустим, согласится Гитлер восстановить Польшу и отдаст полякам всю территорию, кроме Данцига и «коридора». А Сталин тоже должен отдать все обратно? А как это сделать, если эти земли будут официально включены в состав советских республик?

 

На момент речи Гитлера новые территории еще не были включены в состав СССР. Однако процесс был запущен: 1 октября 1939 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло программу «советизации» Западной Украины и Западной Белоруссии. С 5 по 12 октября части Красной армии были размещены за линией новой государственной границы. На присоединяемых территориях начался процесс подготовки выборов для формирования народных собраний. 22 октября новые органы власти были избраны. Через неделю, 27–29 октября 1939 г., провозгласили советскую власть на своей территории и обратились с просьбой о включении их в состав СССР. 1–2 ноября Верховный Совет СССР удовлетворил их просьбу. Процесс переговоров и согласований между англичанами и французами в случае, если Гитлер вдруг согласился бы восстановить Польшу, занял бы не меньший период. Таким образом, к гипотетическому моменту подписания мирного договора между Англией, Францией, Польшей и Германией все новообретенные части Белоруссии и Украины уже были бы официально присоединены к СССР, а почва для войны с «главным агрессором», то есть с Россией, подготовлена.

 

Какая уважающая себя держава через пару-тройку недель после присоединения территории вытолкнет ее из себя обратно? Ведь включение в состав страны земель – это не включение электричества. Нельзя щелкать туда-сюда. Никто не будет уважать страну, которая под зарубежным влиянием перепишет свои собственные решения. Ведь Запад войну СССР не объявил, а следовательно, никакой мотивации отдать полякам все обратно «ради мира» у Сталина нет. Как он это все объяснит своим военным, которых встречали цветами белорусские крестьяне? Погорячились?

У Гитлера ситуация другая. Он может спокойно включить в состав рейха исконные немецкие земли, а остальные вернуть Польше. И население Германии в отличие от населения СССР это поймет: война с Польшей велась ради последних частей германской территории, отторгнутых после Версаля. Мы все это вернули, а польское руководство и «мировое сообщество» проявили благоразумие и согласились замириться. Новая восстановленная Польша заключит с рейхом договор и гарантирует нерушимость новых границ. Прилично и понятно: все белые и пушистые. И глава Германии, и польское руководство, и англичане с французами. А вот Советский Союз после этого будет выглядеть отпетым агрессором, которого надо покарать…

В итоге, если бы Гитлер пошел на попятную и согласился восстановить Польшу, это неминуемо привело бы к его войне с СССР, который не мог вернуть польские территории. Это и есть истинная причина «нежелания» Запада мириться. Она не имеет никакого отношения ни к миролюбию, ни к выполнению договоров, ни к желанию обуздать агрессора. Это всего лишь продолжение исконной линии западной политики – разжигание германо-русского конфликта. Эффектно звучавшее условие «восстановления Польши» по сути означало не мир на европейском континенте, а замену одной «странной» войны на другую, «правильную».

Удивительна логика исторических книг. Серийного убийцу Чикатило никто во время суда не обвинял в нарушении правил дорожного движения. Его страшные преступления и убийства десятков людей – достаточные основания, чтобы отправить мерзавца на тот свет. А еще большего преступника Адольфа Гитлера до сих пор обвиняют, в чем только можно. Например, в коварстве и вероломстве. Это так же нелепо, как уличать серийного убийцу в неоплате коммунальных услуг. На совести Гитлера жизни миллионов людей. Этих злодеяний хватит с лихвой, чтобы очернить фюрера по самую макушку. Зачем же приписывать ему то, чего он не делал? Чтобы скрыть тех, кто помогал ему прийти к власти и настойчиво толкал к развязыванию войны. В любом историческом труде вы найдете фразы о вероломстве Гитлера, предложившего в своей речи 6 октября 1939 года Западу мир, а 9 октября отдавшего приказ подготовить план наступления на Францию. И пишут ничего не понимающие авторы о гитлеровском коварстве, а другие переписывают это из книги в книгу. Хотя поведение главы Германии было абсолютно логичным…

 

Директива № 6 по ведению войны на Западе, написанная Гитлером, поразительно точно дала прогноз будущего разгрома французской армии. Не потеряла она своей актуальности и в наши дни: «Ни при каких обстоятельствах их (танковые дивизии. – Н. С.) нельзя бросать на гибель в бесконечные лабиринты улиц бельгийских городов». Те, кто направил наши танки на бессмысленную гибель в новогодний штурм Грозного в 1995 году, разумеется, Гитлера не читали. Но вслед за фюрером постулат о невозможности танкового штурма города был описан в работах генерала Гудериана, считавшегося лучшим германским «танководцем», а потом подхвачен военными всех стран. Неужели Паша Грачев и его подчиненные не знали таких элементарных вещей, известных военной науке уже более 50 лет?

 

12 сентября 1939 года впервые, а через две недели повторно Гитлер высказал перед своими генералами мысль о возможности таким же быстрым ударом, как в Польше, разгромить и Францию[511]. Но пока это были всего лишь «мысли вслух», без какой-либо конкретики или распоряжений к исполнению. 6 октября 1939 года Гитлер произнес свою «миролюбивую» речь. С трибуны рейхстага он открыто озвучил предложения, которые по другим, «закрытым» каналам уже были доведены до руководства Великобритании и США. 26 сентября 1939 года Гитлер лично проинструктировал Геринга, что необходимо через шведского посредника Далеруса сообщить в Лондон[512].Одновременно через американского нефтепромышленника Дэвиса фюрер донес свои предложения до президента Рузвельта[513]. Так что мирные предложения Гитлера должны были попасть в весьма «удобренную» почву. А значит, для главы Германии существовала вероятность того, что Запад изменит свою позицию и пойдет на обсуждение условий вхождения Германии в существующий англосаксонский миропорядок. Потому-то и была речь Адольфа Гитлера настолько миролюбивой, что сделала бы честь любому известному «борцу за мир во всем мире». На следующий день все германские газеты пестрели многозначительными заголовками: «Никаких военных целей против Англии и Франции мы не преследуем»; «Никакого пересмотра требований, кроме колоний»; «Сокращение вооружений» и т. п.[514]

Теперь правительства Англии и Франции могли, с точки зрения фюрера, не теряя своего лица, протянуть Третьему рейху руку. Ведь не они запросили мира, а сама Германия. Так что мир, вероятнее всего, предлагался Гитлером Западу вполне серьезно. Чтобы потом конвертировать его в войну с Востоком. Но ответа на свои инициативы фюрер не получил. Вернее, получил отрицательный. На следующий день, 7 октября 1939 года, французский премьер Даладье ответил Гитлеру, что Франция не сложит оружия, пока не будут получены гарантии «подлинного мира и общей безопасности»[515].

 

Сталин однозначно не доверял своему германскому партнеру по договору о ненападении. Пока Гитлер призывал Запад к миру, СССР быстро ввел свои войска в страны Прибалтики, заключив с ними соответствующие договоры. Сделано это было с согласия Германии. Однако значение появления Красной армии на территории Латвии, Литвы и Эстонии от этого не уменьшилось. Ведь территория Прибалтики была необходима для развертывания войск агрессора при нападении на СССР. Теперь это становилось невозможным. Октябрь 1939 года – это и начало переговоров Советского Союза с Финляндией. Цель та же самая – обеспечение безопасности Ленинградского направления и взятие под контроль входа в Финский залив и выхода в Балтийское море для советского флота.

 

Однако главным было слово из Лондона, а его все не было. Зато по реакции английских, американских и французских газет становилось понятно, что на мировую Запад не пойдет. 10 октября в краткой речи, произнесенной в Шпортпаласе, фюрер сделал еще одну попытку обратиться к англичанам. У Германии, подчеркнул Гитлер, «нет никаких причин воевать против западных держав». И еще раз подчеркнул свое «стремление к миру»[516]. Ответ главы Великобритании пришел через два дня, 12 октября 1939 года. Накануне в Берлине даже произошли беспорядки. Историки назовут их позднее «мирными». Рано утром радиотрансляционная сеть Берлина вдруг сообщила, что пало английское правительство, а новое руководство Англии немедленно начнет мирные переговоры. В столице рейха началось ликование, которое быстро сменилось разочарованием[517].

Зачем государственному радио нацистов было нужно распространять фальшивую информацию, так и осталось неразгаданной загадкой. На следующий день британский премьер Чемберлен назвал предложения Гитлера «туманными и неопределенными». А вот то, что англичанин сказал далее, нужно просто правильно понимать. Если Германия хочет мира, сказал глава Англии, нужны «дела, а не только слова». Надо Гитлеру представить «убедительные доказательства» своего стремления к миру. Английский премьер призвал Гитлера уйти из Польши и Чехословакии и дать гарантии своего дальнейшего мирного поведения. Так говорят об этой речи историки всех мастей. Но это ложь! Английский премьер призвал Гитлера напасть на СССР и тем самым дать «убедительные доказательства». Именно такие «дела», а не «слова» ждали от Гитлера в Лондоне.

Что же оставалось делать Адольфу Гитлеру? Он предлагал мир – его отвергли. Оставалось готовиться к борьбе. Поэтому, прождав три дня, он отдал приказ – всего лишь разработать план сокрушения своего ближайшего противника – Франции. Вот и все коварство, а точнее, его полное отсутствие. Но говорим мы так не из желания обелить убийцу миллионов наших соотечественников, а для того, чтобы уловить логику его действий.

 

Тот факт, что фюрер отдал приказ начать разработку плана нападения на Францию 9 октября, а отрицательный ответ из Лондона пришел 12-го, ни о каком коварстве и агрессивности Гитлера не говорит. Во-первых, дать команду разработать план – это вовсе не значит начать наступление: можно план не выполнять, а можно отменить свое распоряжение. Во-вторых, 12-го из Лондона пришел «официальный ответ», а неофициальный мог прийти ранее. Да и по заголовкам английской «независимой» прессы всегда можно понять, куда дует ветер.

 

Поступки Адольфа Гитлера были продиктованы не безумным стремлением безоговорочного агрессора покорить весь свет, а логикой политика и соглашателя, который очень не хотел по-настоящему воевать со своими бывшими патронами. Повторим еще раз: Германия в силу своих экономических и географических особенностей не может победить в долгосрочной войне. Нет у нее для этого ресурсов. И в состоянии «странной войны» тоже немцы не могли долго находиться: англичане их задушили бы блокадой. Пока еще давили на горло легонько, с улыбкой, но ведь могли придушить по-настоящему в любой момент. Один затопленный корабль в шведской бухте, «народные волнения» в Румынии с полным разгромом железнодорожного сообщения, парочка паромов с камнями и бетонными плитами, затопленная на Дунае, по которому идет немцам румынская нефть. И все, война закончена.

 

Был у английской разведки такой проект нарушения судоходства. Как вы понимаете, поначалу правительство Британии его «не одобрило». Ну а потом немцы ввели в Румынию войска, захватили или подчинили своему влиянию все придунайские государства, и проведение такой диверсии стало невозможным. Самое любопытное, что, когда Гитлер напал на СССР, уничтожение румынских нефтепромыслов для Британии вновь стало неактуальным. Английские ВВС так никогда не попытались разбомбить этот практически единственный доступный Германии источник нефти. А иначе чем будут заправляться немецкие танки, идущие к Москве, Сталинграду и Курску?

 

Пока британское правительство не «душит» Германию, но, если игнорировать требования англичан, вечно они терпеть не будут. Надо действовать решительно. «Англичане уступят лишь после пары ударов»[518], – запишет слова фюрера в свой дневник генерал Гальдер. И нас не должно смущать, что, готовя наступление на Францию, Гитлер упоминает об Англии. Он прекрасно представлял себе, кто на самом деле приводит в движение механизмы мировой политики.

Итак, в октябре 1939 года Гитлер не видит иного выхода, кроме удара по Франции. Лишь 19 октября, то есть через 13 дней после «миролюбивого» выступления фюрера, был подготовлен первый вариант плана военной операции. Реакция военного руководства рейха на планы своего шефа – неописуемый ужас от перспективы настоящей войны против сидящих за линией Мажино французов. Против наступления в принципе высказывались генералы фон Браухич, Гальдер. Генерал фон Лееб был вдобавок противником нарушения нейтралитета Голландии и Бельгии. Воспоминания Первой мировой свежи: Верден, Марна, Сомма. Это страшная мясорубка, сотни тысяч убитых и раненых и пара квадратных километров захваченного перепаханного снарядами поля. Неужели это повторится?

Мы никогда не узнаем, чего на самом деле хотел Адольф Гитлер и насколько серьезными были его намерения разгромить французов. Но существуют факты, по которым мы можем судить, что главной его идеей было все же с Западом договориться. Какие же это факты? Если бы Гитлер действительно хотел воевать с Лондоном и Парижем, то ему, к примеру, не надо было мешать германским морякам выполнять их прямую обязанность: топить неприятельские суда. Но немецкий военно-морской флот начал боевые действия так лихо, что фюреру быстро пришлось вмешаться, чтобы унять своих не в меру ретивых капитанов. За первую неделю войны немцы потопили 11 судов общим водоизмещением 64 595 тонн. Если бы так пошло и дальше, то вскоре вокруг британских островов плавали бы только одни германские подводные лодки. Но тут свершилось настоящее чудо: на второй неделе войны тоннаж потопленных английских судов составил 51 561 тонну, на третьей – 12 750 тонн и только 4646 тонн – на четвертой[519].

 

Немецкие танки во Франции. Что Гитлер рискнет по-настоящему ударить на Запад, ни в Париже, ни в Лондоне не ожидали. И потому были быстро разгромлены

 

Что же привело к столь резкому снижению эффективности действий немецких подлодок? Может быть, англичане научились их топить? Или капитаны британских судов стали осторожнее и опытнее? Нет, британские моряки сами удивлялись такой статистике. А разгадка «чуда» очень проста. Гитлер попросил своих моряков не топить корабли Англии и Франции! Адмирал Редер так и записал в своем дневнике, что общая политика сводится к проявлению «сдержанности, пока не прояснится политическая ситуация на Западе»[520]. Известен случай, когда, заняв выгоднейшую позицию перед французским военным кораблем «Дюнкерк», капитан немецкой подлодки попросил разрешения атаковать его, но получил отказ[521]. Запретил атаку лично фюрер!

Столь же невероятной была история гитлеровского нападения на французов. Первый срок наступления на Францию Гитлер назначил на 12 ноября 1939 года[522], а в реальности оно состоялось 10 мая 1940 года. За этот период Гитлер переносил сроки наступления 20 раз[523]! Возьмите календарь и убедитесь, что с 12 ноября по 10 мая умещается 24–25 недель. Гитлер переносил сроки наступления на Францию почти каждую неделю!

Почему? «Плохая погода», – говорят нам историки. Вы в это верите? Германские генералы и сам Гитлер не знают, какая погода стоит на границе Германии с соседней страной в течение семи (!) месяцев? Каждую неделю надеются, что тучки сдует ветер, облачность рассеется и на небе покажется красно солнышко? А не проще ли сразу назначить дату удара на ближайшую гарантированно подходящую для наступления погоду? Чтобы не играть в дурацкие игры с ее постоянным переносом? Ведь армия более полугода находится в напряжении, никто точно не знает, перенесет ли фюрер дату еще раз или нет. Зачем это педантичным немцам? Все очень просто: сроки наступления переносили до тех пор, пока оставалась надежда договориться. Когда этой надежды не осталось, Германия нанесла удар.

Каков был ответ западных демократий на мирные предложения германского фюрера? Формально – отказ ее руководителей. Но был и еще один ответ. Его, правда, как-то не принято связывать с мирными предложениями фюрера.

Ежегодно в годовщину своего «пивного путча», 8 ноября, Гитлер выступал в мюнхенской пивной «Бюргерброй» перед старыми товарищами по партии. Это выступление было традиционным. Но на этот раз общение фюрера со старыми друзьями закончилось весьма необычно. Через тринадцать минут после отъезда Гитлера из пивной там раздался взрыв: 8 человек были убиты и 63 ранены. В тот же вечер на германо-швейцарской границе был схвачен немецкий столяр Иоганн Георг Эльзер. После нескольких допросов он во всем сознался. По результатам задушевных бесед с ним (а Эльзера допрашивал сам «папаша» Мюллер) официальную ответственность за этот теракт немецкая пропаганда возложила на британскую разведку. Однако до сих пор в исторической литературе можно прочитать, что данное покушение было организовано самим гестапо для того, чтобы показать собственную нужность. Не менее популярна версия самостоятельности Эльзера, якобы желавшего устранить германского диктатора.

Обе версии, как и в случае с еврейским террористом Гришпаном, застрелившим германского дипломата фон Рата, не выдерживают минимального «мозгового штурма».

Что должно было случиться с террористом после его ареста? Эльзер во всем сознался. Если он агент гестап



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2016-06-26; просмотров: 215; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.143.7.53 (0.015 с.)