XII. Принципы взаимодействия

В данной главе мы намереваемся сопоставить директивы в области усовершенствований, применимые к многосубъёктным сложным действиям. Однако прежде мы рассмотрим несколько рекомендаций более общего характера, весьма полезных для нашей темы. Мы имеем в виду интеграционные, координационные и концентрационные совершенствования. Среди перечисленных понятие интеграции, несомненно, является наиболее общим. С него мы и начнем.

В процессе деятельности необходимо соединять составные действия в единую совокупность, наиболее пригодную для достижения цели, а интеграция действий и является именно таким их соединением. Можно было бы с успехом применить здесь термин «синтез действий». Что же следует иметь в виду, намереваясь целенаправленно соединить данный набор элементов, осуществить их синтез, интеграцию? Прежде всего нужно включить в комплекс все необходимые элементы. Достаточно забыть наполнить чернилами так называемое «вечное перо», и оно не будет писать, даже если ручка хорошо смонтирована и прочищена. Достаточно не защелкнуть замки наполненного чемодана, и при первой же попытке перенести чемодан его содержимое окажется на полу. Достаточно не представить одного документа из числа необходимых для получения удостоверения личности, и вы такого удостоверения не получите. Превосходный механизм остановится, если выйдет из строя даже маленькая, но существенная деталь, например пробка в электроосветительной сети.

Следовательно, недостаточно стремиться лишь к тому, чтобы был присоединен каждый элемент, необходимый для изготовления или функционирования сложного объекта, нужно также позаботиться о том, чтобы этот элемент не был удален или деформирован (например, разрушен или испорчен). Ведь в принципе существование комплексов неустойчиво. А комплексами мы назовем всякие «ложные объекты, в которых все части вместе образуют единую совокупность с точки зрения функционирования с общей целью, понимаемой либо в праксеологическом, либо в биологическом смысле, а следовательно, - организмы, рабочие скопления организмов, подобные пчелиному рою, взаимодействующие коллективы, механические агрегаты и т.д.

Каждому такому сложному объекту постоянно угрожают деструктивные факторы, и как таковой он существует только под опекой исключительно благоприятных условий или защитных действий. Поэтому если под интеграцией понимать не только создание совокупности элементов, но и сохранение таких совокупностей, то к интеграционным действиям относятся всякие ремонты существенных составных элементов комплекса (выпрямление согнутых прутьев, соединение порванных связок, заделка образовавшихся брешей), всякие профилактические действия, предотвращающие повреждение какого-либо из этих составных элементов (покраска железных деталей для предохранения их от коррозии), и, наконец, замена вышедших из строя, непоправимо деформированных элементов новыми.

Отсюда постулат, относящийся к технике препарации действий: стремиться к тому, чтобы иметь в наличии запасные составные элементы комплекса, которыми можно было бы заменить тот или иной составной элемент в случае его дефекта. Искушенный шофер не отправится в путь без запасной покрышки. Кстати, запас заменяющих составных элементов - это частный вид запаса вообще. Запас в широком значении - это совокупность объектов, доступных для использования и накопленных в количестве, превышающем неотложные потребности (а абстрагируясь от этого предварительного условия, мы получаем более общее понятие - понятие «резервов»). Таким образом, можно накапливать запасы не только заменяющих комплексов, но также и вещества для материала.

В принципе с праксеологической точки зрения любое увеличение резерва запасных объектов как таковое является делом положительным, и если директиву о максимизации накопления запасов нельзя признать правильной во всей ее полноте, то только принимая во внимание возможные отрицательные (с той же точки зрения) косвенные последствия. Таким косвенным последствием, например, бывает размещение объектов на том месте, где скорее следовало бы разместить другие, более важные объекты (например, мастерские вместо складов сырья, накопленного «на всякий случай» в огромном количестве). Другой щепетильный вопрос - справедливое чувство неловкости в связи с необходимостью улучшения согласованных с нами акций, возникающее у действующих субъектов, которым мы затрудняем функционирование, накапливая для своих целей запасы из числа ограниченно доступных объектов данного рода, например из ограниченных на данной территории ресурсов топливных материалов.

Поскольку речь зашла о приобретении и сохранении запасных объектов, нельзя не вспомнить о понятии заменителя, или, иначе, суррогата. Суррогатом мы называем заменяющий объект, худший с точки зрения доброкачественной работы по сравнению с заменяемым объектом и принятый нами ввиду трудности приобретения чего-то более подходящего. Поэтому суррогатом является не каждый заменяющий объект. Исправная автомобильная покрышка, надеваемая на диск колеса взамен проколотой, не является суррогатом. Зато заменителями будут, например, карбидные лампы, используемые для освещения помещений в случае остановки электростанции. Суррогатом является кусок полупрозрачной бумаги, которым бедолага заменяет разбитое оконное стекло. Суррогатом достойным и бесценным, но все же суррогатом шерсти бывает хлопчатобумажная пряжа как сырье для выработки некоторых тканей. Понятно, что на случай нехватки некоторых вещей следует стараться иметь в наличии заменители, приобрести определенный запас суррогатов. Однако понятие суррогата отнюдь не связано с запасливостью. Суррогат как таковой не является заменяющим объектом в смысле готовности быть использованным для чего-то, хотя выполняет и это условие. Суррогат как таковой является заменяющим объектом в том смысле, что в более благоприятных условиях вместо него мог бы быть использован более подходящий объект.

Забота о сохранении совокупности, составленной из разных элементов, быстро приводит к пониманию того, что различные элементы бывают в разной степени важными в зависимости от точки зрения на объект этой заботы. Степень важности данного элемента совокупности зависит от двух обстоятельств: от того, в какой мере отсутствие этого элемента или же его повреждение затруднит функционирование совокупности, и от того, насколько большие трудности доставит замена этого элемента в случае его отсутствия или же его исправление в случае повреждения. Так, например, отсутствие двигателя полностью исключает возможность функционирования механического средства передвижения. Отсутствие ламп в фарах автомобиля не делает езду невозможной, но требует от водителя повышенной осторожности, снижающей скорость движения. Отсутствие складывающегося тента является лишь неудобством для путешествующих, например в случае дождя. Это и определяет иерархию важности упомянутых составных элементов транспортных средств с точки зрения последствий отсутствия того или иного из них. Учитывая трудность замены на данной территории и в данное время, горючее может оказаться важнее автопокрышки, которую в случае дефекта можно легко заменить запасной, тогда как горючего нигде достать нельзя. В отдельном случае нужно уметь сопоставить оба рассмотренных соображения.

Иногда следует признать главной опасность последствий нехватки или повреждения данного элемента по сравнению с трудностью замены или исправления другого элемента. Так случается, когда, например, нужно потратить последние деньги на легко заменяемое, но необходимое для движения горючее, хотя неплохо было бы исправить тормоза. Но ремонт тормозов труден, особенно во время предпринятого путешествия, к тому же плохое состояние тормозов не срывает езду, а лишь делает ее более рискованной. Но бывает и так, что соображение о трудности замены получает первенство. Правда, без горючего машина не тронется с места, а без исправных фар можно ехать, придерживаясь особой, хотя и обременительной осторожности. Однако перед отправкой в путь водитель скорее позаботится об исправности ламп в фарах, чем о запасе горючего на все время поездки, если он в дороге не сможет заменить ламп, а горючего достанет сколько угодно.

Разумеется, идеальным было бы монтирование таких комплексов, ни один элемент которых не выделялся бы среди прочих способностью затруднить в случае его недостачи или повреждения функционирование совокупности и любой элемент которых заменялся бы с одинаковой, максимальной для всякого действия легкостью. Но поскольку такое положение вещей обычно недостижимо, не остается ничего иного, как окружить удвоенной заботой элементы, отсутствие или дефект которых вызывали бы значительное нарушение функционирования комплекса, а также те элементы, которые труднее всего было бы заменить или исправление которых вызвало бы наибольшие затруднения. Лишь нерадивый хозяин не заботится о запасах составных элементов совокупности. Опрометчивое использование весьма трудно заменяемых элементов, характеризуемое как «заколачивание гвоздя часами», мы осуждаем и называем нерадивым хозяйствованием.

Наряду с постулатом о включении в совокупность всего необходимого поставим менее важный его аналог: требование не включать в совокупность или устранять из совокупности все, что не является необходимым. Зачем же создавать излишне громоздкие совокупности? Хороший рисунок, хороший отчет, хороший доклад характеризуются не только тем, что в них есть, но и тем, что в них опущено. Но зачастую комплекс долгое время не изменяется, несмотря на изменение его задач или обстоятельств, в которых он выполняет свои задачи. В таком случае образуются так называемые рудименты, т.е. пережитки, символом которых в организме человека является червеобразный отросток слепой кишки (аппендикс).

Оставим специалистам решение спора о том, бывают ли в исторически сложившихся человеческих коллективах абсолютные пережитки и правда ли, как утверждают некоторые специалисты, что именно в таких коллективах нет элементов, которые не выполняли бы какого-то существенного для совокупности задания. По мнению лиц, занимающих подобную позицию, бывает лишь так, что первоначальная функция данного сохранившегося элемента отмерла, но теперь он выполняет какую-то другую функцию, иногда совершенно противоположную. Например, погоны, сегодня выполняющие исключительно информационную и декоративную роль, - это наследие наплечников лат, охранявших ключицы от ударов холодным оружием. В данном случае нас интересует сама возможность присутствия излишних элементов в комплексе, то ли в форме тех или иных ненужных остатков (реликтов, рудиментов, пережитков), то ли в форме иного балласта. Подчеркивая это обстоятельство, мы апеллируем к одному из ранее рассмотренных технических достоинств действия, а именно - к чистоте работы.

Введение и сохранение различных необходимых составных элементов, удаление чужеродных тел и вообще всякого балласта - это лишь частичное создание условий для хорошего синтеза. К тому же составные элементы нужно упорядочить и соединить в единое целое таким же способом, как, например, монтируется машина из доставляемых к данному месту отдельных частей: после монтажа каждая деталь примыкает к какой-либо другой, отдельные части соединены с прочими частями при помощи креплений, заклепок, перемычек, вилок, трубок и т.п. Каждый составной элемент имеет свою позицию в пространственном упорядочении, каждый частичный процесс из числа составляющих совокупность хода машины имеет свое место во времени, а различные элементы находятся в зависимости от других элементов. Ясно, что, создавая или сохраняя комплекс, нет нужды стремиться к тому, чтобы он состоял из наибольшего количества наиболее разнообразных элементов, наиболее тесно соединенных, связанных наиболее громоздкими и сложными зависимостями. В то же время понятно, что во всех этих направлениях нужно продвигаться настолько далеко, насколько это необходимо, а надлежащая мера в этом отношении бывает различной в разных случаях.

Существенным условием рациональной интеграции действий является их оптимальная координация, т.е. согласование. Координация имеет как положительную, так и отрицательную стороны, ибо состоит в том, чтобы, во-первых, составные элементы совокупности не мешали друг другу, и, во-вторых, чтобы они взаимно помогали друг другу. Примером чего-то противоположного в мире природных комплексов, к которым относятся человеческие организмы, представляет собой возникающая при некоторых заболеваниях спинного мозга несогласованность движений конечностей. Период нормальной, безболезненной, естественной несогласованности движений конечностей мы переживаем в младенчестве, когда учимся ходить. И так бывает вообще при выработке манипуляционных исправностей, например чтобы играть на органе, требуется согласованность движений пальцев обеих рук, а также и движений ног. А вот дополнительная горсть взятых из повседневного опыта примеров дискоординации, т.е. отсутствия согласованности движений составных элементов комплекса: «заело» замок или автомат, машинописный текст на копии отпечатался криво, в игре оркестра звучат диссонансы из-за различного темпа, взятого музыкантами на отдельных инструментах, расписание поездов изменено, но цифры на информационном табло не сменили - отсюда неразбериха.

Случается, что совокупность ухудшается, если улучшают только какую-то часть ее, сохраняя остальное по-старому: небритое лицо выглядит некрасиво, но будет еще некрасивее, если выбрить только половину лица. Два предпоследних примера касаются коллективных действий, два первых вмещаются в рамки односубъектных действий и функционирования механизмов. Мы подчеркиваем это, чтобы напомнить: постулат координации свойствен не только коллективным действиям, но, несомненно, являясь для них весьма и весьма важным, имеет все же принципиально более общий характер, впрочем как и все, что относится к признакам интеграции, вне зависимости от многообразия возможных составных элементов комплекса.

Позитивная сторона координации - это только концентрация и ничего больше. Не следует путать концентрацию с кумуляцией, то есть с накоплением. Концентрация - это кумуляция действий относительно их общей цели. Понятие кумуляции - более общее, понятие концентрации - более специальное. Например, случаем кумуляции будет ссыпка картофеля в общую яму или вообще любое накопление объектов данного рода в определенном месте. Соединять в одно целое элементы совокупности может не обязательно площадь или вообще определенное место. То, относительно чего накоплены данные объекты, назовем центром кумуляции. Это может быть местность; вещь, с которой данные вещи физически связаны (кольцо с нанизанной на нем связкой ключей); личность, являющаяся предметом общего культа членов данной группы; задуманное изделие, именно такое, а не иное (такая, а не иная постройка, сосредоточивающая возле себя коллектив строителей).

Говоря более пространно и имея в резерве перспективу всех случаев центра кумуляции в какой-то вещи, мы можем привести в качестве примера центра кумуляции задуманный продукт труда, а следовательно, и цель, к которой совместно устремлены составные действия данного набора действий. Если кумуляция проходит не относительно местности, а относительно цели, то мы имеем случай концентрации. Таким образом действия всех пальцев индивида, старающегося распутать узел, сосредоточены вокруг этой цели как центра концентрации. В отношении рассмотренных понятий ясно, что, желая осуществить какую-либо интеграцию, необходимо сконцентрировать действия вокруг избранного центра. Ясно также, что интеграция будет тем совершеннее, чем более согласованы эти действия. Возвращаясь к теме экономизации, добавим, что одним из ее решающих секретов является кумуляция целей вокруг общего средства как общего центра: так происходит тогда (и только тогда), когда, делая то, что необходимо для данной цели, мы делаем тем самым и то, что требуют другие, также принятие нами цели. Читатель, несомненно, помнит притчу о старом отце, который, желая склонить сыновей к необходимому для получения урожая вскапыванию земли в огороде, объявил им, что там закопан клад. Разыскивая этот клад и с этой целью старательно перелопачивая каждый клочок земли, сыновья тем самым взрыхлили почву и улучшили свое огородное хозяйство. Вот вам пример ситуации, когда, осуществляя одно, мы тем самым делаем и что-то другое. Необходимо стараться поступать подобным способом и с полным сознанием кумулировать цели вокруг общего средства.

Все, что в общих чертах было сказано выше об интеграции, координации и концентрации, одинаково применимо и к односубъектным, и к многосубъектным действиям. Теперь подошла очередь рассмотрения рекомендаций для действий человеческих коллективов. В первую очередь займемся постулатами, касающимися разделения труда между членами коллектива. Однако выделить в этом вопросе нормы, свойственные коллективам субъектов, не так-то легко, поскольку и в этом случае мы сталкиваемся по крайней мере внешне, с явлением, происходящим также и в мире индивидуальных, односубъектных действий. Ведь левая рука виолончелиста специализируется на нажиме струн, в то время как правая - в оперировании смычком. Поэтому бывает не только специализация сотрудничающих субъектов, но и специализация в области сложного действия органов данного индивида. Все это так, и, откровенно говоря, следовало бы рассмотреть проблемы специализации в наиболее общей форме таким же образом, как мы сделали это относительно проблем интеграции, и применить общие наблюдения к области многосубъектных действий как к частному случаю. Но мы все же пойдем по иному пути и вначале рассмотрим специализацию в коллективе, отмечая, что определенные рекомендации имеют более широкий радиус действия. Мы поступим так потому, что проблемы специализации проявляются едва ли не с наибольшей выразительностью именно в области коллективного труда. Эти проблемы стали предметом особенно тщательных исследований ученых, занимающихся рациональной организацией деятельности.

О сущности разделения труда как междусубъектного явления мы уже говорили несколько ранее. Тогда также шла речь о сути специализации как об определенном частном случае разделения труда. Здесь мы лишь кратко напомним, что разделение труда может, например, относиться к какой-то разовой совместной работе, когда каждый из различных ее участников делает что-либо иное, в то время как специализация касается всегда какой-то постоянной функции в области повторяющихся коллективных работ и имеет место тогда, когда кто-то выполняет какую-то определенную функцию, требующую особого навыка (что, естественно, обусловлено разделением труда).

Возникновение, поддержание и усиление специализации связаны с ее техническими достоинствами, суть которых в том, что человек, длительное время выполняющий какое-либо действие (естественно, в границах коллективной работы данного рода), в итоге делает это исправнее, чем тот, кто распыляется на многие разнообразные действия. Отсюда, кроме основного значения, термин «специализация» приобрел значение производное, вторичное, став символом незаурядного опыта в данном виде действия, например в данной манипуляционной исправности. Но здесь возникает проблема. Какой следует придерживаться директивы, направляя формирование компетенции членов коллектива (например, граждан гармоничного, планового общества) стремиться ли к возможному максимуму средней компетенции, или же к тому, чтобы по каждому направлению были мастера-рекордсмены, или же ориентироваться на какой-то иной критерий? Возможно, наиболее удачной была бы следующая рекомендация: формировать компетенции так, чтобы их совокупность, размещенная в коллективе, создавала наиболее органичный комплекс. Это все, что касается специализации в ее вторичном, производном значении. Продолжая рассуждения, мы будем иметь в виду главным образом первое, основное понятие специализации.

Непрерывное развитие специализации становится общественной проблемой. Как правило, самолюбивый человек с многосторонними интересами тяжело переносит постоянную однообразную работу, имеющую зачастую лишь вспомогательный, фрагментарный характер. Вопреки этому, специализация все более углубляется. Так, пожалуй, и должно быть, пока развитие специализации ведет к увеличению исправности, пока дело обстоит так, что индивид с большей специализацией выполняет свою работу лучше индивида с меньшей специализацией, и пока первый побеждает второго в соревновании. Правда, повседневное выполнение одних и тех же действий обычно влечет за собой значительный их автоматизм и до некоторой степени освобождает исполнителя от постоянной затраты внимания, предоставляя ему возможность размышлять о разных вещах во время такого полумашинального действия, но это не является принципиальным решением проблемы монотонности.

Возьмем, к примеру, контролера линии изготовления шарикоподшипников, производимых массово, поскольку они необходимы для велосипедов (пример взят из довоенной газетной статьи). В чем же заключается его работа? В течение восьми часов изо дня в день пропускать между пальцами все новые шарики, проверяя, достаточно ли хорошо они отшлифованы. Пример достоверный. Или другой способ «милого» времяпрепровождения: с утра до вечера шить жилеты по установленному образцу и размеру. Разделение труда в портняжном деле зашло кое-где так далеко, что портной уже не шьет костюм целиком (что раньше не одному портному доставляло эстетическое удовлетворение и сознание, что он явился творцом хороших изделий). Теперь ему приходится шить, например, только жилеты или только брюки, совсем как живому автомату.

Лет двести назад крестьянин сам изготавливал для себя немало различных изделий, по-своему обладавших каким-то стилем. Тоска о таком отношении к изделию, сочетающаяся с культом давней, как бы рукотворной непосредственности этого отношения, вытесняемого инструментализацией (домотканное полотно, предметы столярного ремесла исчезают, уступая место фабричной продукции), временами вызывает пароксизмы безумного консерватизма, приступы жажды возврата к отжившим с праксеологической точки зрения формам деятельности. Ведь никакая планомерная реставрация технического примитивизма не сможет иметь успеха.

Как же можно воздействовать на отрицательные последствия усиливающейся сверх терпимой меры специализации? Прежде чем пытаться отыскать такие возможности, нам нужно обосновать перед читателем кажущееся отступление от темы настоящего обсуждения. Относятся ли поиски мер для устранения недовольства к проблемам праксеологии? Входит ли в задачи праксеологии выявление справедливости пусть даже наиболее обоснованных плохих настроений того или иного действующего субъекта? Относится ли это к области общих условий исправности? Мы ответим твердо: относится.

С помощью общественных средств можно сделать жизнь людей более приятной или, скорее, менее тягостной, и этим прежде всего, разумеется, должны заниматься работники служб социального надзора. Но не только они, поскольку настроение работника решающим образом влияет па исправность действий. О вкусе блюд пекутся гурманы и те, кто обслуживает их. По иному, но со всей серьезностыо заботятся о вкусе пищи гигиенисты и врачи, понимая, что это свойство благотворно влияет на выделение слюны и желудочных соков и значительно способствует надлежащему ее усвоению. Таким же образом и исследователь условий исправности не может не интересоваться эмоциональными переживаниями работника, зависящими от условий его труда. После этого разъяснения приступим к обзору средств, предохраняющих от экстравагантностей специализации.

Прежде всего здесь, как и во многих других случаях, сохраняет свою ценность аристотелевский девиз умеренности: оптимум - это не максимум. Совершенствование мастерства, которым специалист обязан исключительному выполнению только одной функции, оплачивается снижением общей расторопности, умения найти выход из создавшегося положения. И, в конце концов, это снижение общей расторопности начинает приносить больше вреда, чем приносит пользы совершенствование специализации. Последствия бывают катастрофическими. Так происходит не только у людей. По предположениям некоторых зоологов, подобный процесс привел к гибели ряд зоологических видов. Причиной вымирания гигантских пресмыкающихся явилась якобы их чрезмерная «специализация». Когда вследствие геологических процессов условия жизни изменились, специализация оказалась вредной. Многочисленные группы теперешних пресмыкающихся составляют лишь жалкий остаток великолепного мира пресмыкающихся мезозойской эры и происходят от слабо специализированных предков.

Ныне считается, что удлинение рабочего дня сверх определенной меры не только не увеличивает производительность, но и ослабляет ее. И хотя бы поэтому, а не только из-за гуманности или в силу необходимости уступок рабочим стремление эксплуататоров максимизировать количество часов рабочего дня в капиталистической системе тормозится. Не следует ли ждать чего-то подобного в отношении усиления специализации? То, что специалист, как правило, делает свою работу лучше, чем «всезнайка», сомнению не подлежит. Но лучше ли работает тот, кто является сверхспециалистом, - вызывает серьезные сомнения. Приведем для наглядности мнение более чем десятилетней давности одного почтового работника, который постоянно был занят сортировкой поступавших писем на местные и иногородние. Он утверждал, что через несколько месяцев такой работы человек психически деформируется, впадая в состояние раздражительности и депрессии. Сортировщики мечтали, чтобы каждые два месяца их задания менялись: каждый сортировщик хотел бы поработать на регистрации заказных бандеролей, потом на отправке посылок и т.п. Они заверяли, что выполняли бы каждую из этих специальных работ лучше, чем если будут постоянно заниматься только одной. Уже сам отход таким путем от удручающей монотонности, лишающей свободы движений и поэтому ведущей к ошибкам, был бы источником совершенствования, хотя и представлял бы собой тормоз в процессе усиления специализации.

А что же тогда говорить о дальнейшем совершенствовании, ожидаемом в том случае, когда работник, получивший практический навык в области различных работ, изменился бы к лучшему, начал охватывать мыслью совокупность дел институции, когда эта совокупность начала бы его больше интересовать, становясь системой живительных стимулов для его интеллекта и делая его способным к решающему или хотя бы совещательному участию в определении хода функционирования совокупности... Идея политехнизации ставит рациональные барьеры против гипертрофии специализации.

Было бы большим недоразумением считать, что, голосуя за определенный оптимум перемены занятий, мы добиваемся возрождения стереотипа «мастера на все руки». Путь прогресса лежит в направлении планирования коллективного труда на все более высоком уровне и все разумнее функционально дифференцированного. Никто, будучи в трезвом уме, не может сегодня призывать к тому, чтобы уметь все, чтобы быть во всем впереди, выделяясь во всяком мастерстве. Тип универсального инициатора в стиле Леонардо да Винчи несовременен, он был хорош в начальной фазе различных видов мастерства. Образец Гиппия из Элиды, человека, который якобы «разбирается во всем», может существовать только в среде, где мало кто разбирается в чем-либо, или, точнее говоря, - никто ни в чем не разбирается, где любое мастерство и умение находятся еще в пеленках. Сегодня тот, кто «разбирается во всем», вероятно, по существу ни в чем не разбирается.

Другой девиз приобрел жизнеспособность и все упорнее проникает в сознание людей: хорошо разбираться в своей работе, быть хорошим специалистом в своей области, стремиться к достижению мастерства в чем-то определенном, понимая, что «ограничение рождает мастера». Значит, культ специализации? Да. Освобождение от удрученности специализации ожидает нас не на пути отказа от нее, а на пути углубления, расширения границ собственной области действий, на пути сопровождающего этот процесс качественного расцвета. В таком случае избавление от ограничения, созданного изгородями, состоит не в бегстве с перепрыгиванием через заборы, а в расширении и обогащающем возделывании местности, которая должна оставаться огороженной. Мы не провозглашаем девиза «заниматься многими разными вещами, не переставая заниматься чем-то одним», а пропагандируем лозунг «заниматься многими различными вещами путем наилучшего исполнения чего-то одного». Ф. Шопен чрезвычайно разносторонне выразил себя с помощью почти только одного фортепьяно. Его композиции для других музыкальных инструментов составляют немногие исключения. Удачно высказался по затронутой теме один научный работник. Он говорил, что развитие ученого должно напоминать клепсидру: должно начинаться с широкого энциклопедического основания, после чего должно следовать специализированное сужение и затем, наконец, опять постепенное расширение диапазона проблем. Пусть же отдельная специальность станет средоточием интеграции разнообразных дел, восстанавливая таким образом богатство и органичность внутренней жизни личности.

Но давайте наглядно раскроем абстрактную идею на конкретном примере. Сколько же несчастий предотвращено благодаря тому, что существует область медицины, занимающаяся глазными болезнями! «Узкая» это специальность - окулист - не правда ли? Одно лишь лечение заболеваний глаз и ничего больше. Как же легко именно это мастерство упомянуть как образец, exemplum ограниченности! И действительно, ничего более заурядного, истинное пребывание в тесных задворках, если заниматься глазами поверхностно, измеряя остроту зрения традиционным способом, выписывая стекла очков по установленной схеме, распознавая по общим признакам стандартные дефекты, рекомендуя или применяя для их устранения обычно применяемые процедуры, ограничиваясь при этом только определенными задачами, как если бы функции глаза составляли область, изолированную от совокупности жизненных процессов организма. Насколько же иначе представляется сущность врачевания зрения, если им занимаются с учетом того, что происходит с глазом и со зрением в зависимости от разнообразнейших процессов в организме - кровяного давления, работы сердца, почек и т.д. Оставаясь специалистом в области лечения глаз и занимаясь только этим, окулист работает в области, необычайно богатой, дающей возможность охватить совокупность функционирования человеческого организма. Он косвенно участвует в обширных сферах общей медицины, а также общей физиологии и патологии человека. То же самое можно сказать о стоматологии, дерматологии и многих других врачебных специальностях. И именно такие, можно сказать универсальные, в своей профессии специалисты становятся все нужнее. Все громче звучит требование: нужно лечить больного, а не только болезнь. Сквозь этот призыв просвечивает постулат выработки у врача отношения к локальным или своеобразным патологическим процессам с учетом происходящего в живой системе в целом.

Опередим упрек пытливого читателя, который мог бы справедливо снабдить знаком вопроса саму возможность общей реализации подсказываемой нами рекомендации. Действительно, не каждая специальность одинаково хорошо подходит для мероприятий, существенно расширяющих горизонты и зону активности специалиста, имеется и множество таких специальностей, которые, естественно, вынуждены оставаться наглядными иллюстрациями непоправимой узости, например - циклевка полов, прочистка печных труб и т.п. Что же ответить на это? Не остается ничего иного, как признать обоснованность замечания. Отсюда практическое предложение: стремиться к ликвидации специальностей такого рода. Ведь разделение труда можно осуществлять согласно различным возможным вариантам, и притягательная сила их может быть различной. Очевидно, с точки зрения возможного существенного обогащения активности специальность «сортировщик писем» - база безнадежная. В то же время с той же точки зрения специальность «почтовый служащий» представляется совершенно иначе (вспомните, что сказано об этом выше).

Однако стоит добавить, что формы интегрирования данной функцией прочих функций бывают различными. Формула «делая одно, делать многое» охватывает лишь форму интеграции. Ведь бывают случаи соединения более разомкнутого и более косвенного и все же способного основательно изменить конкретное содержание данной специализированной функции. Вот, например, почтальон, парикмахер, продавец в уличном табачном киоске. Сколько же у этих людей возможностей встречаться с разными людьми! Правда, можно заниматься работой такого рода почти механически, по принципу максимума молчаливости и минимума заинтересованности клиентом (помимо необходимости профессионального обслуживания). Но вспомним, чем была специальность цирюльника для небезызвестного Фигаро. Ведь это был великолепный наблюдательный пункт для изучения характеров, стремлении, это же была тысяча поводов для активного участия, хотя бы путем разговоров, в решении различных жизненных проблем самых разных люден! Следовательно, бывают специальности, узость п монотонность которых можно успешно преодолевать не только усилиями, обогащающими саму основную работу. Противоядие от монотонности таких специальностей можно находить в способе установления контактов с людьми, особенно если такие специальности предоставляют подобную редкую возможность.

Наконец, отметим, что тот же процесс расширения, концентрации и механизации производства, который устремлялся к удручающему для личности работников разделению труда, входит в стадию, когда вырисовывается необходимость специализации высшего рода, открывающей перспективы сохранения индивидуальности работника. Мы имеем в виду известный экономистам факт, что по мере развития инструментализащш современная промышленность идет к замене разделения труда в зависимости от своеобразия индивидуальных манипуляций - разделением труда в управлении различными машинами. Этот вид специализации представляет собой уже не формирование из человека робота, а формирование из человека начальника над роботами, которыми по сути и являются механизмы. Это создает совершенно иную персональную ситуацию - эмоциональную, мотивационную, интеллектуальную, и порождает совершенно другое отношение к труду. Функция работника физического труда превращается здесь в функцию техника, рабочий становится функционально приближенным к инженеру. И вся проблема личности в сфере специализации в принципе утрачивает свое «отравленное острие», уступая место другим актуальным проблемам.