IV. Орудия и помещения. Средства и способы

Рассмотрев понятия изделия и материала, остановимся теперь на понятии орудия. Под орудиями мы понимаем предметы (объекты), которые либо сами являются источником силы и при нашем посредстве оказывают прямое или косвенное давление на данную вещь, либо служат для переноса такого давления или нашего собственного произвольного импульса с одного объекта на другой (в обоих случаях это предметы, созданные для этой цели из внешнего материала). Такие переносы бывают трех родов: эквивалентный перенос, перенос в сочетании с усилением давления и перенос в сочетании с его ослаблением. Примером орудия эквивалентного переноса давления является блок, благодаря которому натяжение веревки переносится на поднимаемую тяжесть с сохранением той же силы импульса (в физике рt, где р - сила, t - время ее действия). Примером орудия, переносящего нажим с усилением, может служить рычаг: импульс (в физическом смысле) переносится с длинного плеча на короткое с усилением, зависящим от соотношения длин первого и второго плеча. Частным случаем переноса импульса с усилением является высвобождение энергии (сочетающееся обычно с ее трансформацией), когда, например, бросая горящую спичку в ворох соломы, мы вызываем пожар, нажимая электрическую кнопку, включаем ток и т.п. Пример орудия, переносящего импульс с ослаблением, мы видим в струне с сурдиной, применяемой в этих целях при игре на скрипке.

Обратим внимание на то, что бывают действия, когда импульс переносится только на заслон (который устанавливается, удерживается, устраняется или не допускается) или же на преграду на пути движения такого заслона. Хотя это звучит парадоксально, но бывают действия, при которых между действующим субъектом и материалом нет ни прямого, ни косвенного контакта (виновник не оказывает давления ни на материал, ни на какой-либо предмет, который бы, в свою очередь, оказывал давление на первый предмет и т.д.). Это полностью совпадает с тем, что мы говорили о бесконтактных формах отношения причины к следствию. Например, мы раздвинули оконную занавеску перед восходом солнца; когда взошло солнце, лучи попали на противоположную стену. Мы оказали давление только на занавеску или на шнур, который перенес давление на занавеску, и не нажимали прямо или косвенно ни на стену, ни на солнечные лучи, падающие на данную стену. В этом случае мы раздвинули занавеску, в иных случаях бесконтактной связи между виновником и материалом заслон (преграда) может быть установлен виновником между материалом его действия и объектом, движущимся в направлении материала, который в то время мы бесконтактно охраняем. Если это учесть, то часто встречающееся определение момента осуществления действия как момента, в котором импульс был передан материалу, перестает быть достаточным. Оно хорошо в таких случаях, как выбрасывание снаряда, ударяющего через какое-то время в цель, но подводит, когда на пути снаряда помещается заслон. По нашему мнению, о свершении действия можно говорить в двух значениях. В первом значении свершение действия наступает в момент импульса. В другом значении - в момент образования изделия, точнее во втором значении, действие над данным материалом в данном отношении в данный момент было совершено благодаря данному импульсу, т.е. этот материал в данном отношении в данный момент стал изделием благодаря данному импульсу (происходит это тогда, когда в отнесении к этому материалу благодаря этому импульсу возникает продукт труда).

Для иллюстрации установки заслонов могут быть приведены примеры консервационных или профилактических действий, а для иллюстрации снятия заслонов - примеры конструктивных или деструктивных действий. Однако здесь нет такой непременной связи, так как при заслонении бывают случаи конструкции или деструкции. Например, при заслонении источника света, ослепляющего зрителя, видимость улучшается; путем установления преграды на пути притока воздуха, воды или продовольствия живое существо можно лишить жизни. Бывают также случаи сохранения чего-то или недопущения к чему-то как раз путем устранения преграды. Например, можно не допустить высыхание пруда, открыв шлюз, или поддерживать надлежащую температуру в помещении, открывая форточку.

Нет никакого сомнения в том, что бывают действия, когда между виновником и материалом нет динамического контакта, и что бывают также действия, приводящие к определенному результату при помощи орудий, переносящих импульс. Однако, хотя в подобных случаях орудие, перенимая и перенося импульс виновника (эквивалентно или с усилением), не переносит импульс на сам материал данного действия ни прямо, ни косвенно, все же оно переносит этот импульс на заслон или на преграду перед заслоном и т.д.

Будем отличать констатацию, что данный предмет в данном случае выполняет роль определенного орудия, от констатации, что данный предмет вообще является определенным орудием. Их необходимо различать, так как они не равнозначны. Бывает так, что нечто было использовано как орудие в данном действии, хотя нельзя сказать, что оно вообще является орудием, бывает и так, что нечто вообще является определенным орудием, но в данном случае было употреблено как совсем иное орудие. Например, для раскалывания ореха кто-то мог воспользоваться подвернувшимся под руку камнем, хотя этот камень вообще не является орудием. Кто-то мог использовать тяжелый ключ, чтобы прижать лист бумаги, хотя вообще-то ключ является орудием для открывания или закрывания замка. Когда называем данный предмет орудием вообще (безотносительно к выполненной им в данном случае функции), мы подразумеваем, что это есть вещь, созданная из внешнего материала для того, чтобы служить в случае необходимости определенной цели, например ключ является в этом смысле орудием для открывания или закрывания замка.

Орудия, понимаемые как предназначенные для выполнения специальных задач изделия (являющиеся, следовательно, искусственными предметами, а не естественными объектами), называются инструментами, приспособлениями, аппаратами, машинами, приборами, устройствами, оборудованием и т.п. Орудия носят различные названия в зависимости от характера выполняемых функций, от размеров, степени сложности орудия, но без отчетливой связи этих различных терминов с определенными типами орудий или определенными их размерами. Дело лишь в привычке, в силу которой мы называем прибор для фотографирования фотоаппаратом, а не фотографическим инструментом; фортепьяно - именно музыкальным инструментом, а не аппаратом или машиной; а известный небольшой инструмент - орудие машинистки - именно пишущей машинкой, а не чем иным. Дифференцирование перечисленных названий орудий по смыслу явилось бы прогрессом праксеологической номенклатуры. Но до сих пор, насколько нам известно, проект такого дифференцирования не разработан.

Обратим внимание на орудия с точки зрения физического или психического характера цели, которой они служат, т.е. имея в виду характер создаваемого с их помощью продукта труда. Продукт труда, задуманный как цель, есть психическое событие, если он является чьим-то ощущением (например, кто-то видит, слышит, радуется, сердится). Продукт труда можно назвать физическим событием, если он является изменением или состоянием вещи с точки зрения движения или его энергетического эквивалента (например, полет снаряда, поддержание постоянной температуры, рост растения, процесс окисления). Если же продукт труда является сложным комплексом физического и психического события, назовем его психофизическим событием. Произвольный импульс в форме произвольного движения и всякое действие, в состав которого входит произвольное движение, представляют собой удачные примеры психофизических событий.

Одни орудия служат для физических целей и при их функционировании с момента нажима на них играют роль только не психологические законы последовательности событий. Другие орудия служат психическим или психофизическим целям, а при их действии с момента оказания на них нажима играют роль некоторые психологические законы последовательности событий (например, законы, связывающие раздражения определенных органов именно с таким, а не иным родом ощущений). Эти орудия имеют задачу раздражать органы восприятия и вызывать таким способом соответствующее ощущение или действие (розга); раздражать органы восприятия путем лучеиспускания (семафор); переносить непосредственно или косвенно, просто или с модификацией толчки (стимулы) на органы восприятия (микроскоп) и т.п. Из числа таких орудий выделим группу, предназначенную для возбуждения органов чувств (музыкальные инструменты и оптические), и группу, предназначенную для побуждения к действию (будильник).

В заключение вопроса о разнообразии орудий вспомним об органах живых существ или псевдоорудиях, являющихся частями тела виновника (субъекта действия), таких, как глаз, ухо, рука, крыло, челюсти и т.п. Первые два из перечисленных органов служат для приема стимулов, остальные - для производства импульсов. Органами наделены все живые создания, и мы называем органы не орудиями, а псевдоорудиями.

Человек же создал подлинные орудия, орудия внешние. Примечательно, что первобытные и элементарные орудия представляют собой как бы копирование и вместе с тем своего рода удлинение и увеличение органов живых существ: дубина - копия руки, вооруженной кулаком, нож - острого клыка, грабли - руки с растопыренными пальцами, щипцы - челюстей и т.п. Человек смог создать орудия, т.е. внешние изделия, по образцу и подобию собственных органов или органов, подмеченных им у животных. Ни одно другое живое существо подняться до этого не смогло. И это тем более удивительно, что многие животные - искусные строители. Но мы, пожалуй, все же не ошибемся, если будем утверждать, что животные, хотя и могут использовать тот или иной предмет в качестве орудия (например, разветвление ветки для удерживания раскалываемого ореха), однако сами изготавливают не орудия, а только вспомогательные предметы из категории помещений. К этой категории аппаратуры элементарного действия мы и перейдем.

К аппаратуре, или совокупности изделий, используемых при обработке материала (называемых еще иначе оборудованием), относятся не только всякого рода орудия, но и такие предметы, как, например, дома, ящики, сосуды и т.п. Это разнообразные помещения. Все они служат для ограничения свободы движения других определенных предметов, называемых часто содержимым помещений. Обыкновенный горшок не препятствует выходу своего содержимого вверх, но преграждает выход вниз и в стороны. Закрытый ящик преграждает выход во всех направлениях. Крытый навес преграждает выход только сверху и снизу и т.д. Уяснив это, отметим вместе с тем функциональное сходство стола, пола, эстрады, с одной стороны, и вышеупомянутых видов помещений - с другой. Ведь стол и пол тоже являются известными приспособлениями, служащими для ограничения свободы движения предметов, их отличие от вышеупомянутых устройств состоит в том, что они ограничивают свободу движений лишь в одном направлении - именно вниз. Такие вспомогательные устройства называются основаниями. В свою очередь, бросается в глаза функциональное родство оснований с такими устройствами, как заборы, плотины и вообще всякого рода запруды и заграждения. Различие между заграждениями и основаниями сводится к тому, что основания ограничивают движение вниз, а заграждения - движение в боковом направлении. А чем же являются шоссе, беговые дорожки, эстакады? Это, естественно, тоже основания, отличающиеся от ранее упомянутых тем, что по ним тела могут двигаться только в определенном направлении. А различные средства передвижения и экипажи? Это тоже основания или помещения, сами по себе или составляющие совокупность с двигателями и служащие для поддержания чего-то при намеренном перемещении этого чего-то. Вот что говорит по этому поводу Карл Маркс в I томе «Капитала». «В числе самих средств труда механические средства труда, совокупность которых можно назвать костной и мускульной системой производства, составляют характерные отличительные признаки определенной эпохи общественного производства гораздо больше, чем такие средства труда, которые служат только для хранения предметов труда и совокупность которых в общем можно назвать сосудистой системой производства, как, например, трубы, бочки, корзины, сосуды и т.д. Лишь в химическом производстве они играют важную роль». И далее: «...к средствам процесса труда относятся все материальные условия... Примером этого же рода средств труда, но уже предварительно подвергшихся процессу труда, могут служить рабочие здания, каналы, дороги и т.д.»[12].

И вот странный факт. Птичьи гнезда, гнезда насекомых (пчелиные соты, муравейники), лисьи норы, убежище ручейника - это тоже помещения, а не орудия. Но относится ли к ним паучья сеть? Рыбак тоже изготовляет сети, т.е. определенные помещения. Ведь обвязывание относится к упаковке и нередко заменяет упаковку. Сетка выполняет роль помещения для переноса продуктов. Между обвязыванием шнуром и сплетением проволокой различие только в степени жесткости материала; а разница между сетью из проволоки и оконной решеткой лишь в солидности заграждения. Итак, в нашем вышеизложенном значении сеть рыбака - это определенное помещение, хотя она в то же время является орудием захвата, орудием, которым рыбак оперирует как хватательным инструментом. Паук не хватает муху сетью, он только подкарауливает и хватает муху, уже попавшую в сеть. Следовательно, паучья сеть выполняет скорее роль не орудия, а лишь заграждения, она не орудие, а только помещение.

Попытаемся теперь установить взаимоотношение понятий «орудие», «средство» и «способ». Вот несколько примеров средства в том смысле, какое мы хотели бы увязать именно с этим словом: открывание окна - средство избавления от духоты, промывка раны - средство защиты организма от инфекции, асфальтирование дороги - средство ее выравнивания и приспособления для удобной езды. Во всех этих и подобных примерах, указывая средство, мы упоминаем орудие или иную составную часть аппаратуры, а также указываем на какое-то достигнутое в них изменение, влекущее за собой, позволяющее или облегчающее достижение цели. Но изменение аппаратуры не является обязательным во всех случаях. Нередко достаточно сохранения аппаратуры в определенном состоянии. Например, мы говорим, что поддержание покоя будет для больного лучшим лечебным средством. Обобщенно можно сказать: средство данной цели - это событие, являющееся чьим-то продуктом труда в форме изменения или поддержания данного состояния вещи, вызванное для достижения этой цели. Средство может применяться для достижения заранее известных результатов; средство может быть неиспользованным, несмотря на такую попытку, или, наконец, применение средства может остаться в области чистых намерений. В последних двух примерах средства по сути дела нет, есть только намерение применения средства, или, говоря шире, - задуманное средство.

Внимательное рассмотрение сущности средства открывает нам перспективу сущности способа. Чтобы объяснить кому-то, каким способом делается что-то, достаточно ответить на вопрос: как это делается? На такие вопросы мы отвечаем следующим образом. Называем, например, род движения, являющегося нашим произвольным импульсом (толкание, дергание, закручивание и т.п.); называем орган, который функционировал во время деятельности (ибо мы приводим в движение колесо швейной машины одним способом рукой, и другим способом, если делаем это с помощью ноги); далее указываем применяющиеся средства (так как убеждение отличается от приказа, способ лечения фурункулеза путем вскрытия нарыва отличается от терапевтического способа - инъекций соответствующей вакцины). А эти различные способы являются также разными методами, ибо метод - это не что иное, как всего лишь осознанный и систематизированный способ. Но о методе мы будем говорить лишь после рассмотрения сложного действия.

V. ВОЗМОЖНОСТЬ ДЕЙСТВИЯ

Мы уже говорили о том, что некоторые средства дают возможность осуществления того или другого события. Поэтому стоит рассмотреть различные понятия, связанные с понятием возможности в применении к активности действующего субъекта. Нередко говорится, что кто-то может что-то сделать, и подразумевается, что это дозволено, не запрещено. Иной раз, говоря, например, что больной может позволить себе небольшую прогулку, мы хотим лишь сказать, что такая прогулка не ухудшит состояния больного. Однако в ряде случаев, отмечая возможность данного действия, мы просто констатируем его осуществимость, и этим смысловым вариантом возможности мы займемся более внимательно.

Более внимательное рассмотрение сразу показывает нам двойственность этого смыслового варианта, охватывающего как внутреннюю (диспозиционную) возможность, так и внешнюю (ситуационную) возможность. Данный индивид в данный момент имеет возможность сделать что-то; это означает, что при желании он способен сделать это, что у него достаточно для этого сил, что он умеет делать соответствующие движения (или напрягаться мысленно) и знает, как за это приняться. Таким образом, возможность действовать в диспозиционном смысле сводится к сочетанию силы, исправности и знания, разумеется, с учетом сложившейся ситуации (обстоятельств). А возможность действовать, понимаемая в ситуационном смысле, касается именно обстоятельств, т.е. того, что происходит с внешними вещами относительно данного индивида и в каком они находятся состоянии в момент его импульса. Ведь ситуация - это система внешних состояний вещей, которая в определенном отношении и в определенной мере способствует или препятствует Данному действию. Следовательно, упомянутый индивид имеет в данный момент ситуационную возможность сделать то-то и то-то в данных, относящихся к данному моменту, обстоятельствах, если эти обстоятельства не являются достаточным условием этого момента и если это условие определяло бы или то, что должно было бы быть продуктом труда этого индивида (имея в виду данный его импульс), или отрицание этого продукта труда.

Допустим, что подводная лодка находится на дне моря, и ситуация такова, что все попытки поднять лодку заранее обречены на неудачу. В этом случае обстоятельства определяют невозможность свершения задуманного. Предположим, что ребенок, едущий в поезде, старается подтолкнуть состав, нажимая изо всех сил на стенку вагона. В этом случае поезд как бы «соглашается» с намерением ребенка. Однако не усилия ребенка заставляют поезд двигаться, да и не могут заставить, поскольку для этого не было ситуационной возможности. Стремительный бег поезда (т.е. задуманный продукт труда) был определен внешними обстоятельствами, имевшими место одновременно с усилием ребенка. Рассмотрим другой пример. Если звонарь дернул веревку, и продуктом его труда был раздавшийся звон, то он имел и ситуационную возможность осуществления задуманного. Сам звон был деянием звонаря и не определялся одними лишь внешними обстоятельствами, имевшимися одновременно с его действием. Отрицание этого факта также не определялось наличием этих обстоятельств, раз, несмотря на них, колокол зазвучал.

Таким образом, мы в какой-то степени рассмотрели обе разновидности возможности, понимаемой как осуществимость. Однако остается выяснить некоторые пункты, касающиеся категории времени. Необходимо различать момент импульса b, момент свершения с и произвольный момент, предшествующий моменту импульса а (он должен принадлежать периоду времени, когда данный индивид уже сумел приобрести соответствующую силу, исправность и знание). В каком случае этот индивид имеет диспозиционную возможность свершения задуманного? Из сказанного выше следует, что эту возможность он имеет в момент импульса. Но оказывается, что такая возможность есть и раньше. Точнее, данный индивид в момент а имеет возможность поступить в момент b так, что в момент с произойдет определенное событие. Момент а может совпадать с моментом b, но не может наступить после него. Момент с обычно наступает после момента b, но может совпадать с ним, если данным продуктом труда является сам импульс. Момент с ни в коем случае не может опережать момент b, так как событие не может предшествовать импульсу. Краткое замечание: слова «может» или «не может» мы употребляем в общем значении, когда выражение «что-то может быть» означает лишь предположение.

Аналогичные отношения существуют при ситуационной возможности, с той лишь разницей, что момент а можно передвигать вспять до самого начала существования данного индивида. При этом выражение «данный индивид в момент а имеет ситуационную возмояшость свершить в момент b то, что в момент с произойдет то-то и то-то» означает, что внешние обстоятельства относительно него в момент а сами по себе не определяют ни данного события в момент с, ни его отрицания.

Подкрепим последние выводы конкретными примерами. NN имеет в течение целого дня (и раньше, во время, когда он бодрствовал) диспозиционную возможность завести вечером будильник таким образом, чтобы он зазвонил следующим утром. Эту возможность он имеет и в момент, когда заводит будильник. Другой пример. В течение дня NN имеет диспозиционную возможность лично, окликом, разбудить соседа на следующее утро. В этом случае момент свершения почти отождествляется с моментом импульса. Оба примера можно применить также и к случаям ситуационной возможности.

Установив содержание понятий, отметим несколько зависимостей и тем самым продолжим обзор этих зависимостей. Ясно, что факт осуществления действия предполагает как бы двустороннюю ситуационную возможность: как создание продукта труда, так и его отрицание. Но возникает также и двусторонняя диспозиционная возможность. Если Ян имеет диспозиционную возможность сделать что-то, то он имеет также диспозиционную возможность не делать этого. Чтобы отличать наш тезис от другого, столь же справедливого, обратим внимание на место употребленного здесь отрицания. Допустим, что Ян в момент а имеет возможность произвести в момент b такой импульс, который повлек бы за собой то, что в момент с будет тем-то и тем-то. С другой стороны, в момент а он имеет возможность не производить в момент b такой импульс (в отдельном случае - возможность воздержаться от такого импульса). Отрицание здесь возникло при описании импульса в момент b.

Относя же отрицание к продукту труда в момент с, мы получим иную зависимость. Если Ян имеет диспозиционную возможность что-то сделать, то он имеет также диспозиционную возможность не допустить этого. Если он мог вечером действовать таким образом, что на следующее утро будильник зазвонит, то он мог бы в тот же вечер действовать так, что на следующее утро такого звонка не было бы. Все это так, если следовать обычной логике. В то же время было бы ошибкой размещать отрицание перед произвольным элементом описания продукта труда с момента c и в отношении такого отрицания формулировать аналогичную зависимость. Ведь из того, что Ян может завести будильник так, чтобы он громко зазвенел, вовсе не следует, что он может завести будильник так, чтобы тот звенел тихо. Ибо бывают, к сожалению, будильники, которые «умеют» только или греметь во весь голос, или молчать. А что же, спрашивается, если отрицание относится к возможности в момент а? Элементарная логика утверждает, что если Ян имеет в данный момент возможность сделать что-то, то, разумеется, неправда, что он не имеет этой возможности в тот момент.

Известно, что имеющаяся возможность действия со временем теряется, и для праксеолога важны некоторые зависимости, относящиеся к этой проблеме. Приступая к их рассмотрению, введем понятие решающего момента: это момент, в который кончается чья-то ситуационная возможность действовать, а с ней - возможность действия вообще. Если бы, например, Ян сделал определенное движение, то как следствие его импульса произошло бы то-то и то-то. Но с этого момента дело перестает зависеть от него, и что бы он ни предпринял, это останется без значения для дальнейшего хода событий с данной точки зрения. Если в 11 часов отходит последний в этот день автобус до Сколимова, то именно в этот час те, кто не вошел в него или в предыдущие автобусы, лишились возможности поехать в Сколимово автобусом в этот день.

Интересно, что с момента выполнения чего-то мы теряем возможность делать именно это. Точнее: если Ян в момент b произвел импульс и это повлекло за собой определенное событие в момент с, то после момента b Ян уже не имеет возможности осуществить такое деяние, чтобы в момент с было именно так. После момента b он также не имеет возможности добиться того, чтобы в момент с не было именно так. В таких случаях говорится, что вопрос решен. Говорится, впрочем, так и тогда, когда кто-то до данного момента не произвел импульса, отсутствие которого повлекло за собой аналогичное следствие.

Решающим моментом является тот момент, о котором нередко говорится словами «теперь или никогда». Вместе с тем это момент, в который возможность действовать редуцирована лишь до двух принципиальных альтернатив: «или пан, или пропал!». Ибо до наступления решающего момента в этом отношении имеются три основные возможности для выбора: решить дело позитивно, решить дело негативно, отложить решение дела. Назовем такую ситуацию ситуацией полной возможности. Но полная возможность - это еще не максимум свободы выбора. Ведь в случае отсрочки в данном отношении нередко бывают различные возможности. Ситуация может принимать форму единственной альтернативы или форму более чем одной альтернативы, нередко - форму весьма многочисленных альтернатив.

Чтобы представить себе это образно, рассмотрим несколько примеров. Предположим, что наш Ян в момент а находится в Скерневицах. Он может выехать сегодня в Варшаву поездом, который должен отойти в момент b₁ (более поздний, чем b), может отказаться от выезда в Варшаву, может отложить решение вопроса о выезде до подхода какого-либо из поездов, ожидаемых в моменты b₁, b₂, b₃, b₄... Следовательно, он имеет полную возможность выезда в Варшаву поездом из Скерневиц. К тому же в отношении выбора времени выезда он имеет различные возможности. В момент b₁ он может решить дело положительно, отрицательно или отложить решение. Откладывая решение, он может по-разному поступить в отношении выбора какого-либо из последующих поездов (в отличие от того случая, когда с данной станции к данному месту в данный день отходит только один поезд).

Однако недостаточно обладать полной возможностью хотя бы и наиболее богатой вероятности, необходимо еще уметь сделать в соответствующий момент соответствующий выбор из этих вероятностей. А это нередко требует большого искусства. Начинающий шахматист зачастую (а возможно, и чаще всего) проигрывает именно потому, что не умеет использовать объективных возможностей, которые предоставляет данная ситуация на шахматной доске. Он не отдает себе отчета в том, что имеет их, или же не умеет оценить их относительной важности. И тогда бывает так же, как при поисках затерявшейся вещи: неудача часто объясняется тем, что мы не исчерпали всех возможностей заглянуть туда-то и туда-то.

Нам только что встретилось понятие «выбор», понятие, несомненно, праксеологическое. В чем же его суть? Что значит выражение «кто-то выбрал то-то и то-то»? Пожалуй, это означает то, что кто-то:

1) предположил (а в отдельном случае посчитал, правильно или неправильно), что можно сделать то и можно сделать что-то иное;

2) сравнил первое и второе;

3) умышленно сделал так, чтобы было одно из двух, и умышленно не сделал так, чтобы не было другого (в одном случае сделал это успешно, в другом - пошел за тем, что считал лучшим, а могут возникать и обычно возникают оба этих частных случая вместе). Ясно, что сравниваемых вероятностей может быть много. Пусть читатель простит нам это тяжеловесное объяснение сути «выбора», если только оно соответствует его содержанию.

Богатство конкурентных вероятностей принимает различные формы, например в зависимости от размещения их во времени. Например, в момент а данный индивид имеет возможность повести себя определенным способом в момент b₁ и повести себя иным способом в момент b₂, совершенно по-иному - в момент b₃ и т.д. Может быть и так, что сразу несколько способов поведения приходятся на один момент. Расписание поездов может быть составлено так, что с узловой станции поезда отходят в разные часы в разных направлениях или одновременно в разных направлениях. Конкурентные вероятности могут различаться в разных отношениях, например с той же самой станции в том же самом направлении могут одновременно отходить два поезда: один пассажирский, второй скорый. Может предоставиться возможность прибытия из одного города в другой поездом, автомобилем, самолетом, пароходом и т.п. Итак, бывают разнообразнейшие виды скопления конкурентных вероятностей, а в их числе и такой случай, когда все они в сфере чьей-то заинтересованности данным вопросом сосредоточиваются в одно время.

До некоторой степени можно создавать или сохранять для себя возможность действия в данный момент в определенном отношении, можно также сознательно избавляться от таких возможностей или не допускать их. Отсюда возникает проблематика общей техники оперирования возможностями действий, при этом нельзя не считаться с некоторыми зависимостями. Ясно, что использование определенных возможностей действия связывается с необходимостью выполнения дополнительных действий; приобретение какой-нибудь определенной возможности иногда окупается потерей иных; зачастую лишиться данной возможности действия можно только путем выполнения действия в данном отношении. Так, приобретая на последние деньги билет на определенный спектакль, мы сохраняем возможность быть среди зрителей (эту возможность мы утратили бы, если бы до нас все билеты были распроданы), но теряем возможность оказаться в этот вечер в другом театре или приобрести что-либо до пополнения нашего кошелька. Бэкон рассказывает о герое, который откусил себе язык, чтобы быть не в состоянии выдать тайну, - вот пример умышленной потери возможности действовать в данном отношении. А кто-то не хочет оказаться осведомленным о чем-то, чтобы не иметь возможности поддаться соблазну повторить известие посторонним лицам. Опытный руководитель крупного учреждения признается, что на конференцию по недостаточно ясным и спорным вопросам он охотно посылает представителей с ограниченными полномочиями, чтобы им не приходилось занимать четкие позиции и чтобы они могли заслоняться отсутствием полномочий.

Теперь мы хотим сказать нечто большее и подчеркнуть слово «только» в том смысле, что бывают случаи, когда потерять возможность действовать в данном отношении можно только путем выполнения какого-то действия именно в этом отношении. Вот наступает решающий момент: останешься или поедешь, подпишешь договор таким, каков он есть, подпишешь с оговорками или же вообще не подпишешь? Расстаемся навсегда, ухожу: скажешь мне «прощаю тебя», или что-то другое, или совсем ничего не скажешь? В подобных ситуациях невозможно избежать действий, так как намеренное бездействие тоже является действием. Действием является и намеренное неподписание документа, и безмолвный уход.

Спрашивается, можно ли лишиться возможности действия в данном отношении иначе, нежели только путем именно действия, путем выполнения действия в этом отношении? Казалось бы, против этого свидетельствуют такие события, как, например, внезапная потеря сознания перед тем, как сесть в экипаж, подписать бумагу, ответить на вопрос. Ведь тогда то, что происходило с данным индивидом, не содержало в себе его произвольного импульса! Это верно, но бывает и так, что этот некто решил данное дело до того, как потерял сознание: в последний момент, когда ход дела еще зависел от его произвольного поведения. Это значит, что решающий момент уже был; это мог быть, например, момент предпоследнего разговора, который, возможно, не казался решающим, хотя в действительности был таковым. Обратим внимание на то, что решающий момент может содержать действие в данном отношении даже тогда, когда это действие не преднамеренное. Так, например, тот, кто слишком долго разговаривал в зале ожидания вокзала и поэтому опоздал на поезд, сам является виновником того, что остался, так как от его произвольного поведения в момент разговора зависело, поедет он или останется. Он сам виноват, что остался, хотя остаться не только не было его намерением, но даже противоречило ему.

Таким образом, бывают ситуации, в которых не только имеется возможность действовать в данном отношении, но и в которых, кроме того, индивид вынужден действовать в данном отношении. Возможно, пригодится еще один пример таких ситуаций. Представим себе актера, принимающего участие в театральном представлении: как бы он ни вел себя, это всегда каким-то образом отразится на ходе представления. Если наш актер движется так, как предусмотрено ролью, он исполнит свою актерскую роль в соответствии с принятыми нормами. Если же он будет действовать иначе, например произнесет слова, не предусмотренные ролью, то и тогда он будет играть, правда неправильно, но все же будет играть на сцене. А если вместо того, чтобы двигаться так или иначе, вместо того, чтобы говорить те или иные слова, актер будет стоять молча и в определенном положении - перестанет ли он тогда выполнять свою функцию актера, играющего роль? Разумеется, не перестанет. Неподвижность и молчание также красноречивы, и не только на сцене. Не зря говорится, что молчание - знак согласия.

Хорошо сказал Локк в своем трактате «Опыт о человеческом разуме», что «в большинстве случаев человек несвободен хотеть или не хотеть... Неизбежно необходимо предпочесть или совершить действие, или воздержаться от него, когда действие находится во власти человека и раз так представилось мысли; человек необходимо должен хотеть или одного или другого... волевого акта или предпочтения одного из двух человек избежать не может»[13].

А раз возможность действия нередко сочетается с необходимостью действия, раз тот, кто может действовать, из-за этого нередко должен действовать, именно теперь уместно будет уделить немного внимания многозначности слова «должен» применительно к действиям. Это слово часто играет в подобных связях роль чисто логическую, такую, какую имеет в выводах о чем-либо, попросту информируя, что отрицание того-то и того-то противоречило бы основным положениям. Если Ян произвольно подымет руку в знак согласия или он произвольно не подымет руки, и если все произвольные выражения согласия или протеста являются действием, в таком случае дело обстоит так, что Ян должен действовать. Это значит, что предположение, что он не будет действовать, противоречило бы вышеприведенным установкам. Здесь мы имеем дело с таким же логическим «должен», когда, например, X должен быть хорошим знатоком предмета, раз он хороший преподаватель этого предмета, а только тот умеет хорошо учить, кто хорошо знает то, чему учит.