Сновидения о реальности «как она есть»

Вопрос о структуре сновидения возникает также и тогда, ког­да кто-либо видит во сне реальность «точно такой, какая она есть на самом деле». Если сон посвящен травматической ситуации, имевшей место в жизни, то, конечно, буквальное повторение вос­производится с целью окончательного овладения и подчинения то­го, что подавляло это в исходном травмирующем событии. Обыч­ные же сны о «реальности как она есть» не возникают, однако, в связи с травмирующими событиями и поэтому требуют несколько другой рационализации.

Часто сообщение о сновидении оказывается ошибочным, и при внимательном выспрашивании обнаруживаются символичес­кие элементы, значительно отличающиеся от действительной бод­рствующей жизни сновидца. «Сон» вообще может оказаться не вполне сном, как таковым, поскольку во время физиологического сна существуют уровни сознания, очень схожие с бодрствующими мыслями. Изменения в подобного рода «мышлении-сновидении», возможно, возникают в связи со смещением из REM-сна в сторону других стадий. Некоторые сообщения об умственных процессах в медитативном состоянии характеризуются тэта-волнами на элек­троэнцефалограмме, имеющими сходство с фантазиями и грезами;

возможно, здесь следует искать объяснение так называемым люсидным снам (lucid dreams), в которых эго сновидения, веро­ятно, знает, что оно спит, и обладает известным контролем над содержанием сновидения (состояние, которое я, однако, не могу убедительно продемонстрировать).

Возможное символическое значение сна, возникающего как точная репродукция ситуации бодрствования, заключается в том, что бессознательное стремится к тому, чтобы бодрствующая ситу­ация рассматривалась как если бы она была сном. Сама бодрству­ющая ситуация может, в свою очередь, рассматриваться в более символической перспективе; в смысле компенсации она могла бы означать помещение реальной ситуации в более широкий контекст, чем это могло быть вызвано ее повседневным сущест­вованием.

Пространственно-временные указатели

Вообще сновидению не пристало непосредственно указывать на то, что действие происходит в прошлом или в будущем. Снови­дение разворачивается так, что оно всегда существует в настоя­щем времени. Из содержаний же сновидения, однако, возможно получение информации, позволяющей разместить его в границах определенной временной структуры. Событие или человек из про­шлого, включенные в настоящее действие, часто указывают на необходимость исследовать какой-то отдельный сегмент прошлого переживания пациента. Обратным образом, образы будущего могут быть представлены образами из другого мира, другого изме­рения или из экзотического места.

Мотив культурно или технологически развитых (продвину­тых) людей из внешнего пространства может обозначать потенци­альное появление содержаний из бессознательного (внутреннее пространство) и символизировать будущее развитие собственного эго сновидца. (В своей докторской диссертации Юнг отмечал, что разнообразные фигуры, появляющиеся в медиумистическом состо­янии, могут быть предвестниками возможного будущего развития в личности медиума).

Например, одному мужчине приснилось, что нечто, казавше­еся естественным явлением на небе, в действительности оберну­лось космическим кораблем, который совершил посадку. Эго сно­видения участвовало в делегации, приветствовавшей пришельцев от лица землян, и совершило прогулку с космическими пришель­цами. Они прошли мимо большого компьютера, и эго сновидения поняло, что «наш компьютер разговаривал с их компьютером». Вся сцена являла атмосферу дружбы и взаимопомощи. В контек­сте этот сон наводил на мысль, что имевшая здесь место психоло­гическая реорганизация возникла не из ассимиляции сновидцем прошлого, а из внутреннего давления будущих возможностей.

Временами, конечно, существа или вещи из «внешнего про­странства» оказываются более примитивными или приносящими пагубу (в рамках контекста сновидения); в этом случае аналитик и анализанд окажутся достаточно мудрыми, если смогут выявить и Опознать в них потенциальный взрыв архаических импульсов.

Явления синхронии

Синхрония — это термин, который Юнг использовал для описания почти одномоментного появления во времени двух собы­тий, одного внутреннего и одного внешнего, которые представали имеющими то же самое значение.¹⁸ В качестве примера Юнг вспо­минал жука, влетевшего в комнату в момент обсуждения с пациен­том его недавнего сна о скарабее (род жука). Явления синхронии попадают в категорию событий, изучаемых парапсихологами под такими именами, как телепатия, ясновидение, психокинез и др.

В своей коллекции случайно полученных сообщений о парапсихологических или пси-событиях Луиза Раин (Louise Rhine) об­наружила, что подавляющая их часть была связана со сновидения­ми, такими как сны о будущем (предвидящие сны) или сны, содер­жащие информацию, не известную бодрствующему это (ясновидя­щие или телепатические сны).

Это достаточно хорошо согласуется с широко распростра­ненным убеждением, что сны могут предсказывать будущее или снабжать информацией, не известной бодрствующей личности сновидца. Лучшими экспериментальными свидетельствами пси-феноменов в сновидениях являются лабораторные разработки, представленные Ульманом, Криппнером и Вогном в «Сновидческой телепатии» («Dream Telepathy»).

Когда в психотерапии появляются синхронистские сны или события, то здесь требуется особое внимание и руководство, по­скольку в таких случаях очень легко вызвать в сознании у паци­ента идею, что отчасти в этом участвует сам психотерапевт (шаманистическая тень аналитика). Для аналитика также важно иметь некоторое представление о возможных значениях синхронистских явлений. Хотя многие психотерапевты и аналитики просто игно­рируют подобные события, полагая их случайными происшест­виями, последние могут оказаться весьма полезными, если с ними обращаться серьезно.

На теоретическом уровне появление синхронистских снов является свидетельством тесной связи между бессознательным одного человека и бессознательным другого. Такие сны могут так­же служить свидетельством того, что бессознательное менее огра­ничено во времени и пространстве, чем сознательный разум. Само возникновение синхронистского сна представляет определенную компенсацию сном ограниченного состояния сознательного эго, по­скольку сон показывает эго сновидения переходящим, до известной степени, обычные ограничения эго бодрствования. Эта формальная компенсация, однако, строится на простой синхронности; она не показывает значения отдельных содержаний сновидения.

Некоторые анализанды часто видят сны, являющиеся подлин­но синхронистскими. В таких случаях существует тенденция (ини­циируемая анализандом, а, возможно, также и аналитиком) чрез­мерного фокусирования на самой синхронности, как таковой, на формальном компенсаторном аспекте сновидения. Но если это, например, предвидящий сон, то кто-то мог бы спросить, а почему он, сон, предвидит одно событие, а не другое? Ответ на такой воп­рос часто проясняет, что эта синхронистская компенсация имеет дело с материалом, который необязательно выбирался бодрствую­щим эго, если сон и предложил некое знание о будущем.

Синхронистские сны могут возникать, когда существует необходимость в проявлении большего интереса у аналитика или у пациента к процессу анализа. В подобной функции синхронистский сон, в сущности, похож на сексуализацию переноса-контрпе­реноса. В обоих случаях в аналитической ситуации выделяется больше энергии, и внимание направляется к таинственной при­роде взаимодействия, которая действует на глубине со всей воз­можной сложностью, редко проявляющейся в неаналитических взаимоотношениях.

На заре моей психиатрической практики, когда психотерапия представляла для меня новое и волнующее занятие, произошел ряд удивительных синхронистских событий, которые привлекли мое внимание и послужили причиной моего более серьезного ин­тереса в области таких пси-случаев. В одном из них я столкнулся со студентом-психологом,— шел третий сеанс психотерапии. Он принес сон, длинный и запутанный, заканчивавшийся полисменом, который отбросил пустой магазин для патронов и вставил новый в свой револьвер, чтобы продолжать стрелять в вора. Точно в момент этого сновидческого действия моя шариковая ручка сломалась и выплеснула чернильное пятно, я извинился, достал запасной стержень из ящика письменного стола, заправил ручку и принялся писать снова, не осознав сходства между своим дей­ствием и происходившим во сне. Но это осознал пациент! Его интерес к аналитическому процессу заметно возрос на основе этого странного события, хотя других подобных случаев больше не последовало.

В другом случае, когда один студент-выпускник обратился к психотерапевту, пациент не знал ничего о синхронистских собы­тиях. Я пытался вспомнить нечто, что в детстве мне рассказывал зубной врач. Мне кажется, я вспомнил все, за исключением одного торгового названия продукта, который он описывал. Я смог вспом­нить только то, что активный организм был lactobacillus aci-dophilus. По дороге на утреннюю встречу с пациентом я все еще пытался припомнить это название. Буквально через десять фраз свободных ассоциаций он начал совершенно иную линию мысли и вдруг упомянул то название, которое я так тщетно искал — lactinex granules. Совершенно изумленный, я, правда, ничего не ска­зал этому студенту, поскольку мне не представлялось, что это мо­жет как-то ему помочь — но это произвело на меня такой эффект, что я стал пытаться понять этого студента более внимательно и несколько иначе, чем я делал это прежде.

Синхринистские сны могут возникать между любыми двумя людьми, имея во многом то же самое значение, как и в случае их появления в анализе — то есть, компенсируя слишком суженный взгляд на реальность, прибавляя внимания и энергии к ситуации, плюс к тому еще и специфическое значение, доставляемое струк­турой и символизмом снов. Иногда, когда два человека, состоящие в близких отношениях, оказываются в анализе у одного и того же аналитика, возникает уникальная возможность наблюдать парал­лельные сны,— одна из форм, в которых появляются синхронистские явления.

В одном таком случае мужчина и женщина, которые только что начали жить вместе, рассказали о своих снах, случившихся в одну и ту же ночь с поразительно похожими мотивами. Жен­щине приснилось, что она была со своей матерью в вестибю­ле большого старого отеля. Женщина-хозяйка отеля вошла с дву­мя животными,— немецкой пастушьей овчаркой и медведем странного цвета. Медведь никому не угрожал, но эго сновиде­ния все же испугалось. Сновидица разрывалась между старательно вежливым разговором с администратором и выражением своего страха — довольно обычное чувство в ее взаимоотношениях со своей матерью.

Ее приятель, между тем, видел длинный запутанный сон, сюжет которого также отчасти происходил в большом причуд­ливом отеле. В одной сцене какой-то мужчина проезжал мимо на мотоцикле с медведем, сидевшим на заднем сиденье. Эго сновиде­ния хотело встретиться с медведем, который позже оказывался досаждающей (пристающей) собакой, хотя и вполне дружески настроенной. Он встретил дрессировщика медведя, но отнесся к нему с недоверием. В других сценах сновидца интересовали мно­гочисленные члены семьи, включая и его бывшую жену, которой, как он обнаружил, было трудно противостоять в эмоциональных ситуациях.

Сны воспроизведены в сокращенном виде, и здесь у меня нет намерения обсуждать все богатство психологических смыслов и значений для обоих сновидцев, я хочу лишь указать на синхронистские параллели: огромный отель, родственник, которому трудно выразить свои подлинные чувства, собака и медведь. Этой паре приснились два других параллельных сна, менее впечатляющих, поскольку они выглядели не столь символичными. В одном случае они оба видели во сне (в ту же самую ночь) своего общего друга;

в другом она видела, что ее бывший муж находился вместе с ними в комнате, а ему приснилось, как эго сновидения следило за муж­чиной, бродившим около синагоги.

Весьма вероятно, что многие синхронистские сны проходят незамеченными, поскольку имеют обычное истолкование или по­являются в форме обычных сновидений. Например, одна женщина, которая чувствовала себя особенно способной к экстрасенсорному восприятию, пребывала в сомнениях по поводу того, идти ли ей на работу, несмотря на симптомы гриппа. Она подумала, что просну­лась, когда вдруг ощутила в комнате присутствие призрака своего приятеля, умершего от легочного заболевания. Он был одет так­же, как обычно одевался в жизни. Он сказал ей, что глупо отправ­ляться на работу, будучи больной, что она может из-за этого даже умереть, как это случилось с ним. На основе такого «видения» она решила остаться в постели. Было это синхронистским или про­стым сновидением, или гипнотической галлюцинацией, драмати­зировавшей одну из сторон ее конфликта? Узнать это она никак не могла. Она восприняла сон как посещение ее духом умершего приятеля, передавшего ей добрый совет. Однажды ей потребова­лось переговорить со своим братом по поводу важного семейного дела, но она не знала, как его найти, поскольку он присутствовал на секретном правительственном заседании. Однако через десять минут он ей позвонил.

Суммируя сказанное: синхронистские сны и события, если они вообще как-то отмечены, следует рассматривать исходя из тех же принципов, что и другой психологический материал, но делая акцент на том, почему бессознательное использовало синхрон­ность, чтобы привлечь внимание к чему. Не следует «охотиться» за синхронностью или «зацикливаться» на ней, так как это может исказить структуру анализа.

Глава 9

Символизм алхимии

После одной серии увиденных им снов Юнг очень серьезно заинтересовался символическим содержанием алхимии, и это при­вело его к изучению европейской культуры 16-го века. В алхими­ческих работах он обнаружил прообраз современной глубинной психологии, хотя и с малой разницей между буквальным и сим­волическим. Алхимики стремились преобразовать материю, не вполне осознавая разницу между своим объективным трудом над веществом и субъективной работой над собой. Поэтому они были склонны проектировать свои личные видения трансформа­ции в таинственные химические процессы, наблюдавшиеся ими в лаборатории.

Правда, некоторые из более поздних алхимиков, по всей видимости, уже вполне осознавали, что их искусство в первую очередь было связано с личным преобразованием, не столько поиском металлического золота, сколько «золота» внутреннего;

соответственно, они пользовались такими выражениями, как «наше золото», «эликсир мудрости», «алмазное тело», «сокро­вище, которое трудно добыть» и т. д., чтобы отличать внутрен­ний образ от реальной субстанции. Юнг пришел к выводу, что глубинная психология оставалась как бы без прошлого лишь пото­му, что алхимия оказалась непонятой и сброшенной со счетов, сохраняясь в истории химии лишь в качестве малозначительной отметины.

Можно насчитать несколько разных процессов алхимии, хотя в том виде, как они описаны в литературе, последние ни в коем случае не стандартизируются по количеству или последователь­ности, и каждый имеет «полутона» малых образов и действий, которые, будучи представленными в форме диаграммы, выглядят как запутанная карта дорог с многочисленными городами, окру­женными мелкими поселениями и окрестными деревнями. В чис­ле главных операций выделяют следующие семь: растворение, коагуляцию (свертывание), сублимацию (возгонку), кальцинацию (прокаливание), разложение, омертвление и конъюнкцию (coniunctio).

К каждой из этих химических операций или реакций суще­ствуют психологические параллели. Например, кальцинация есть химический метод нагревания вещества для избавления его от вла­ги и возможного химического изменения; психологически же это связано с обезвоживанием, как высвобождением из бессознатель­ного, «затопленного» комплексами. Помещение какого-либо ве­щества в раствор, химическое его растворение, аналогично такому психологическому процессу, который позволяет сознательному содержанию «раствориться» в бессознательном. Противополож­ный процесс, коагуляция, химически связан с осаждением и выде­лением вещества из раствора, а психологически подобен образова­нию нового комплекса идей из бессознательной матрицы. Извест­ный алхимический афоризм «раствори и выдели» предполагает повторяющийся психологический процесс осознавания, что твер­дая «субстанция» разума — например, явно неразрешимый конф­ликт — в действительности способна к растворению, необходимо лишь заменить ее другой «субстанцией», в свою очередь нуждаю­щейся или требующей растворения.