Билет 31. частушка:тематика, поэтика, функции. Проблема происхождения жанра.

Частушки- короткие рифмованные лирические песенки, которые создавались и исполнялись как живой отклик на разные жизненные явления, выражая ясную положительную и отрицательную оценку. Во многих частушках присутствует шутка и ирония.

Частушки — язык общения молодежи, позволяющий ее представителям оказывать влияние на общественное мнение.

Адоньева. Прагматика частушки \\ прагматика фольклора.

второй части исследования посвящена прагматике частушки. Описание бытования частушки в Белозерской традиции второй половины ХХ века построено на анализе характеристик тех социальных пространств, в рамках которых осуществляются частушечные акции, а также тех «коммуникативных коридоров», которые определяют такие акции динамически.

Частушка — обязательная часть молодежных праздничных собраний вплоть до восьмидесятых годов: гуляний (в летнее время) и посиделок-бесед (в зимнее время). В рассматриваемой нами традиции частушка — основная форма публичной речи этой половозрастной группы. И девки, и парни поют частушки во время хождения по деревне, девушки прогуливаются небольшими группами, парни — шатиями. Частушки парней отличаются от частушек девичьих. Время от времени группы гуляющих вдоль деревни парней и девушек останавливаются, собираются в кружок около гармониста, и тогда начинается пляска. Во время пляски «русского» частушка возглашается особым образом. Пляшущие выбивают каблуками дробь — дробушки, мужчины выделывают коленца, но, в какой-то момент один из участников пляски останавливается и пропевает частушку. Участники пляски обмениваются частушечными репликами, никогда не перебивая друг друга. Этот процесс регулируется тактами гармошки, с одной стороны, и остановками в пляске — с другой. Остановившийся обозначает этим действием то, что он «взял слово», что следующая реплика — его. Это правило действует очень жестко: даже в том случае, если частушка оскорбительна для одного из участников пляски (например, если девушка поет о своей «супостатке») перебить возглашающего невозможно, можно только ответить — «отпеть». Умение «отпеться» высоко оценивается сообществом. Частушка оценивается самими носителями традиции как речевое действие: «она его выпоет — он ее отпоет».

Предмет частушечных сообщений — оглашение распределения отношений между членами молодежного сообщества. Частушки, исполняя которые, парни и девушки сообщают о том, что они думают и чувствуют, имеют особое определение — примерные. Посредством таких примерных песен исполнители обнаруживают публично то, что в повседневной норме социального поведения скрывается. Частушечная речь служит каналом, посредством которого может быть публично передано сообщение, невозможное для передачи никакими иными способами.

Если примерность — характеристика содержания частушки, то состязательность — одна из форм ее использования. Призом в частушечном состязании служит репутация. Так, девушку, которая хорошо поет частушки, называли славутницей/слабутницей. Состязательность характеризует и частушку парней. Наряду с частушечным межперсональным диалогом, частушка парней может исполняться от лица группы — шатии, артели.

Экспликация конфликтов в виде праздничного частушечного состязания позволяет предполагать, что такой конфликт — весьма специфической природы. Он не является деструктивным для социума. Он нормативен. Такой конфликт следует определить как-то иначе: как состязание или как агон. Нормативна драка парней как кульминация деревенского праздника, нормативна частушечная перебранка девушек-соперниц во время праздничной пляски. О его нормативности свидетельствует и наличие конвенциональной речевой формы — частушки, оформляющей и легализующей конфликты такого рода. Частушечный жанр в молодежном сообществе включен в сценарий презентации группового и межличностного конфликта-агона. Частушка используется в качестве конвенциональной речевой формы для состязания, составляющего основной принцип публичного поведения крестьянской молодежи. Эта форма связана с понятием «славы»-репутации. Частушка, таким образом, репрезентирует конкурентные отношения между отдельными персонами и группами внутри деревенской молодежи. Состязаясь, исполнители частушки стыдят «супостатов» и создают славу себе. Создание и ратификация репутаций — одна из социальных функций частушки, таков вывод, который мы можем сделать на основе анализа бытования частушки в молодежной группе.

Мысли и чувства, связанные с личной сферой отношений, возглашаются публично — на улице и в присутствии «компании». В таком возглашении присутствует значительный элемент театральности. Для провозглашения текста о своих чувствах исполнителю нужен не только адресат — предмет чувств, но и публика. Сама частушечная форма создает нечто вроде кавычек, в которые размещает исполнитель свое высказывание. Такие кавычки позволяют говорящему разделить ответственность за свое высказывание с обществом/традицией, а обществу, тем не менее, отнести такое высказывание к личной сфере исполнителя. Публичность частушки позволяет ее исполнителю обеспечить выравнивание между собственной «славой» — тем, что «думает» о нем сообщество, и «персоной» — тем, в каком качестве он сам предлагает себя этому сообществу. Поэтому, какие бы свои действия или намерения человек ни оглашал в частушке и кто бы ни был формальным адресатом такого высказывания — друг, враг или возлюбленная, частушечный коммуникативный акт имеет в качестве адресата значительно большее количество лиц, чем это может быть представлено в частушечном тексте.

Одна из главных тем частушечного диалога — ролевое распределение внутри молодежного сообщества. Текущее распределение позиций в группе «публикуется» в примерных песнях. Сводка новостей подобного рода принимается к сведению общественностью (как молодежной, так и старшими, поскольку публичные события гулянки непременно обсуждаются с домашними) и корректируется от собрания к собранию. Сам же набор ролей достаточно стабилен. К ролевым определениям относится лексема «супостат»/ «супостатка»: изменивший парень — для девушки и соперник — для парня. Определение «супостат»/ «супостатка», так же как и другие ролевые определения: миленок/милка, ягодинка, дроля, залетка — принадлежат общему словарю частушки. Они всегда маркируют не лицо собственно, а характер отношений между говорящим и тем, к кому относится частушечное определение. Конвенциональный характер частушечной речи проявляется, в частности, и в том, что лексика, описывающая набор позиций в молодежной среде, принадлежит частушечному регистру по преимуществу. В спонтанной речи она употребляется редко и обычно как стилистически маркированное определение, требующее комментария. Определение ролей при описании отношений между девушками и парнями в спонтанной диалогической речи заимствуется из частушечного словаря.

Сообщество, наиболее активно использующее частушечный жанр — деревенская молодежь. Эта конвенциональная форма публичного высказывания активно осваивается и используется именно носителями данного габитуса — парнями и девушками. Во время пляски старших — мужиков и баб — частушка представляет собой высказывание со ссылкой на вполне определенный контекст, не языковой, но поведенческий. Этот контекст — молодежное собрание и весь комплекс отношений, который определяет поведение его участников. Петь частушки и плясать для старших — молодиться, представлять себя в прошлой возрастной роли. Такое условное поведение предполагает особый игровой, комический эффект. Смеховая функция частушки в значительной степени определена несоответствием статуса поющего и частушечной темы. Для молодого человека частушка, напротив, представляет собой один из значимых навыков публичного поведения, связанный с его ролью и положением в своей группе. Исполнение частушки — одна из редких возможностей для публичного высказывания парней и девушек. Место оратора, в соответствие с конвенциями публичной речи в деревне, отведено старшим. Молодежи «выступать» (привлекать к себе общее внимание) — стыдно. Социальной площадкой, специально предназначенной для частушечного взаимодействия, служат праздничные собрания этого сообщества. Таковы рамки статического контекста частушки, определяющие исходную — ритуализованную — форму ее бытования.

Описание бытования частушки в среде белозерской молодежи позволяет сделать вывод, к которому приходили исследователи частушки ранее — в ней сообщают новости. Сам частушечный текст может не быть новостью: как было отмечено, примерной может быть частушка как сочиненная, так и известная, но исполненная к случаю. Записи частушек позволяют заметить ее исключительную пространственную мобильность: одни и те же тексты фиксируются на очень отдаленных друг от друга территориях. Тексты частушек могут быть достаточно устойчивыми, несмотря на всеми отмечаемую их «сиюминутность». Это позволило предположить, что новостью является не сам текст, но акт приписывания некоего текста некоему конкретному факту: сотворение некоего социального факта — новости (события) — посредством верификации определенного текста. К процедурам такого рода следует отнести рекрутскую частушку — один из наиболее устойчивых пластов частушечного фольклора Белозерья. Сами тексты не новы, они хранятся в пассивном знании сообщества, о чем свидетельствует их многократная фиксация в нашей коллекции. Новостью является исполнение частушки тем парнем, который стал призывником. Публичное исполнение рекрутской частушки ограничено вполне определенным контекстом — ритуалом проводов в армию и предполагает вполне определенных исполнителей — парней, призванных в армию. Впервые спетая парнем в этой ситуации частушка входит в его репертуар, исполнение ее до переживания им этой ситуации — неуместно. Новостью такого ритуального исполнения частушки является оглашение факта принятия на себя определенной внешней ситуации, а также оглашения собственных мыслей и переживаний по этому поводу: мысли и чувства заданы их носителю внешним образом. Это так и со стороны ситуации, поскольку призыв — принудительное действие, и со стороны их речевой экспликации — некрутская частушка задает определенную общую форму личному чувству.

Частушечный жанр контролирует внутреннюю — психологическую — форму исполнителя в отношении его социальной роли. План отношений (внутренний план) выравнивается в частушечном акте с планом общего знания. Наряду с частушками, оглашение которых эксплицирует персональную сферу, достаточно весомую часть текстов составляют частушки-индикативы, что не отменяет их конструирующей социальное пространство функции. Иррациональная модальность — желания, опасения, потребности — вводится ею на общих правах с реальностью факта. Утверждение факта и утверждение намерений, утверждение реального и ирреального, в частушечном речевом акте выравнивается в правах и используется в качестве двух посылок к общему выводу.

Социальным результатом частушечного коммуникативного акта становится то, что область интенций наделяется реальностью факта. Не являясь перформативным высказыванием формально, публично исполненная частушка преобразует социальное пространство, вводя в поле общего знания иррациональные миры интерпретаций. Тем самым конвенциональная форма речи захватывает область интерпретации. В частушке высказывается личная оценка, претендующая на то, чтобы стать оценкой коллективной. Публичность — обязательное условие ее возможной легитимации.

После своего первого — к случаю — оглашения на какое-то время примерная частушка становится валютой в процессе информационного обмена сообщества. Многократное воспроизведение текста интересантами, а к таковым относится все сообщество, вносит событие в реестр «личных дел», ведомых общественным мнением по поводу каждого члена локального социума — репутаций. Но кроме этой, классификационной, задачи, решается и другая — частушка фиксирует конкретный жизненный факт, постулируя формульным текстом и закрепляя за счет возможного многократного его воспроизведения его смысловую форму. Вместе с тем, и это третья задача, уже речевая, которую решает частушка, — она пополняет общий словарь частушечных фигур: заготовок, позволяющих сцеплять факт и интерпретацию. Потребностью в таком словаре можно объяснить частушечные коллекции, хранимые в виде многостраничных тетрадных записей и предлагаемые собирателям для переписывания. После того, как текст частушки входит в фонд общего знания, она может быть принята участником обозначенных частушкой событий в качестве составной части личного биографического сюжета. На этом этапе публичность перестает быть обязательной для частушки. Одной из практик исполнения частушки является одинокая лирическая медитация. Чаще всего мы становились случайными свидетелями того, как у себя дома старшие — мужчины и женщины — наигрывали на гармошке и пели частушки «для себя». Женщины часто исполняют такие частушечные спевы во время работы — стирки или жатвы, их мелодическая форма отличается от мелодической формы публичной частушки.

Частушечное высказывание реализует социальные действия двух типов. Во-первых, создает социальный прецедент: совершается акт перемещения границы, разделяющей внутреннее, скрытое и внешнее, публичное. Вне специфического социального контекста, принуждающего к такому действию — молодежной гулянки, гулянки рекрутов, это — область личной инициативы исполнителя. Такая инициатива может быть поддержана и одобрена сообществом или проигнорирована. (В последнем случае частушку не помнят.) Обнародование личного — чувства, оценки, потребности — призывает всю публику в свидетели, вручая сообществу право контролировать, ратифицировать, одобрять или осуждать. Такой тип социального действия может быть назван координацией: частушка вырывает некоторые события из временного потока и определяет их координаты на общей карте социального пространства, тем самым его преобразуя. Так информация, новость, содержащаяся в частушечном высказывании, перерастает в перформатив. Условием преобразования служит публичность частушечного жанра. Использование частушки вне публики, для себя, выполняет иные функции: личные частушечные серии, спевы, создают персональную историю, представленную в общих, ратифицированных социумом, формулировках.

В частушечных высказываниях просматривается общий принцип: происходит координация конкретного факта, детерминированного во времени и пространстве, и общего места, детерминированного в символическом пространстве социума. Один из приемов, реализующих такую координацию — троп. Следуя нашим исходным установкам, мы различаем идентификационную (тематическую) и предикативную (рематическую) части высказывания, разводя и анализируя отдельно два плана — план истории (сюжета) и план речи. Троп служит скрепом двух планов, связывая сюжет и актуальный коммуникативный контекст.

Существует определенный зазор между социальным статусом говорящего и той персоной, которой он себя предъявляет в акте речи. Исполнитель частушки в ситуации первичного контекста ее бытования (молодежное гулянье) представляет себя для других, моделируя в актах речи свое социальное «я». Когда же этой формой в качестве публичной формы пользуется старший, она становится способом двойного «закавычивания» — высказывания и говорящего. Приняв на себя не свойственный себе статус («молодой»), говорящий использует его как маску, позволяющую ему уйти от «примерности» частушки, отнести ответственность за высказывание к роли, а не к «эго». Исполнитель в акте речи берет на себя право распределять роли в данной коммуникации, поскольку, присваивая некоторую роль себе, он вынуждает публику либо к разделению того мнения, которое он возглашает, либо к ответной реплике — предполагающей перехват инициативы. «Я» частушечного высказывания представляет собой субъект речи и субъект социального действия, посредством этой речи совершаемого. Роль же, которую присваивает себе говорящий, используя данную форму — есть роль носителя общего знания, точнее — общего мнения. Результатом такого действия служит выравнивание между наличной ситуацией и общим знанием (общей оценкой). Именно в этом отношении частушечное высказывание может быть квалифицировано как перформативный акт — оно конструирует социальную реальность. «Я» (говорящий), используя конвенциональный речевой регистр, принимаю на себя определенную ролевую позицию. Ее функция — оглашение, возглашение или разглашение. «Я» говорящего использует «я» роли для того, чтобы объявить некий факт существующим. Такая конвенциональная процедура обеспечивается в том числе и особым образом организованной речью — частушкой.

Идентификация плана речи — это те семиотические средства, за счет которых определяется социальная площадка совершаемого действия. Пластический образ, позволяющий обозначить коммуникантов, для частушки очень устойчив: плящущий останавливается, топает ногой и поет, повернувшись к адресату. При этом действительным адресатом частушечного коммуникативного акта является сообщество в целом. Оно выступает в качестве референтной группы, которой предлагается на ратификацию интерпретация некоего факта. Таким образом, фактический адресат и адресат, который может быть назван в тексте, не совпадают. «Я говорю тебе, кому-то или никому, но хочу, чтобы слышали все». Перед нами — заданная традицией форма социальной игры.