Функции фактического материала в тексте

 

Факт – предмет журналистского исследования. Теоретики журналистики рассматривают факт с позиций теории познания как фрагмент действительности и метафорически, наблюдая, как осва­ивается в процессе журналистского творчества его отвлечённое значение, как происходит его типизация, даётся образная трактовка. Для журналиста факт всегда соотнесён с суждением о собы­тии, служащим утверждению истинности или ложности определённых положений, выяснению связей и отношений между явлениями, между предметом и его свойствами.1

Теория редактирования предлагает свою трактовку этой важнейшей для журналистского творчества проблемы, исследуя то, как факт воплощён в тексте литературного произведения, как он передан средствами языка. Понятие фактический материал, которое принято в редактировании, охватывает все опорные для текста элементы, передающие смысл и предметные отношения.2 При правке текста они не должны подвергнуться изменениям или выпасть. Фактический материал реализуется в текстовых конструкциях, которые обозначают не только события, но и «кусочки действительности» – вещные элементы предметного ряда, свойства, каче­ства, состояния, наименования лиц, отношений, количества.

Фактический материал может быть привлечён журналистом как собственно информация, как аргумент в процессе логического доказательства и основание для общих утверждений и, наконец, как иллюстрация, дополняющая то или иное наблюдение. Приёмы изложения всегда обусловлены функциональным назначением фактического материала.

Любая неясность в журналистском тексте неприемлема. Поэтому так важна правильность передачи информации, сквозная оценка и точная разработка фактического материала. Наблюдения над газетной практикой убеждают в том, насколько важна для автора помощь редактора.

Заметки о железнодорожной аварии у станции Приволжье Ярославского отделения Северной железной дороги на следующий день поместили многие газеты. Сопоставим публикации трёх из них:

 

...сошла и опрокинулась часть грузового состава. В том числе три цистерны, заполненные высокотоксичным веществом. Одна из них разгерметизировалась.

...сошли с рельсов два вагона и три цистерны... Из открывшейся от удара крышки цистерны вытекала неизвестная жидкость с едким запахом.

Несколько вагонов сошло с рельсов. В их числе оказалась цистерна с сильно действующей токсической жидкостью, которая разгерметизировалась от удара.

 

Сведения о масштабах аварии явно не совпадают: часть... состава, в том числе три цистерны – два вагона и три цистерны – несколько вагонов... в их числе... цистерна.

На другой день была опубликована справка штаба по ликвидации аварии, где говорилось, что произошёл сход семи вагонов, и в пояснении к справке упоминались четыре вагона и три цистерны, а в корреспонденции «Всё позади» можно было прочесть: «сошли с рельсов два вагона и три цистерны грузового состава».

Итак, если верить одной газете, с рельсов сошло семь единиц подвижного состава, если верить другой – их было пять. Не совпадают сведения и о том, сколько было сошедших с рельсов цистерн: три или одна.

Что в подобной ситуации зависело от литературного редактора? Ведь на месте событий он не был, оснований заведомо не верить корреспонденту у него нет. И всё же уместно напомнить, что именно «горячий» материал, когда времени на детальную выверку сведений нет, требует от редактора профессионального навыка выделить из текста фактический материал, подлежащий про­верке, и сделать это быстро и чётко. Профессиональное контролирующее мышление редактора должно быть нацелено на соотнесение данных внутри текста и оценку их достоверности. Если бы это требование было выполнено, вряд ли бы мы прочитали в одной и той же заметке: «несколько вагонов, в том числе цистерна», а чуть ниже: «четыре вагона и три цистерны».

Не менее важно для контролирующего мышления редактора умение конкретно представить, как происходили события, о которых говорится в тексте. В одной газете написано: «Прямо на рельсах уродливо лежала на боку большая железнодорожная платформа», а в другой: «Одна из цистерн опрокинулась между путями». Описания не совпадают, а это немаловажно при выяснении причин аварии.

Не была достигнута при редактировании и терминологическая точность, необходимая в информационном материале. Сопоставим употребление, казалось бы, всем известных слов: вагон, цистерна, платформа, руководствуясь статьями словаря.3 Вагон – транспортное средство для перевозки пассажиров и грузов, приспособленное для движения на колёсах по рельсам. Вагон может быть товарным, пассажирским и т. п. Платформа – открытая повозка, железнодорожный вагон с низкими бортами для перевозки грузов. Цистерна – большой резервуар, а также вагон или автомобиль с таким резервуаром для перевозки жидкостей. Вагоны и цистерны платформами нельзя назвать, тем более что на публиковавшихся газетами фотографиях мы не увидели ни одной платформы. Соотнесение на разных уровнях фактического материала, конкретизация представлений – важнейшие приёмы работы редактора над текстом. Точность передачи информации, её однозначность – непреложные требования к публикации.

Работая над материалами публицистики, редактор должен представлять сложность диалектических отношений между мыслью и фактом в журналистском творчестве, когда непосредственный контакт с действительностью стимулирует развитие мысли, а сфор­мировавшееся суждение предопределяет отбор фактов и разработку деталей и фактический материал входит в текст как элемент логического построения, основание для вывода.

Два журналиста побывали в одной и той же московской школе, и в течение недели две корреспонденции, одна – в журнале, другая – в газете, рассказали об их впечатлениях. «Дорогие мои мальчишки» называлась первая. «Не всё, что блестит...» была озаглавлена вторая. В журнале читаем: «...Торжественным было открытие музея героев-панфиловцев. За месяц до открытия в шко­ле объявили «военное положение». А это значит: ходить строго по форме, носить голубые пилотки – цвет района. Быть готовым в любую минуту по тревоге занять заранее распределённые посты. Даже по коридорам ходили, чеканя шаг. И говорят, что самые озорные вели себя прекрасно». В газете об этом рассказано иначе: «...Но вот звонок, и в фойе или, как здесь говорят, в рекреации, полились толпы учеников. Толпы тут же организовались в стройные процессии. Ученики ходили по кругу, парами. А посредине круга стояли дежурные учительницы и громкими голосами, регулировочными жестами поддерживали полный порядок на перемене». Продолжим сравнение. В журнале читаем: «...Я ухожу из этой школы с таким ощущением, будто бы побывала в своём детстве». «Теперь музей весь в блеске органического стекла, – пишет автор газетной корреспонденции, – и тут образцовый порядок. Но уже нет жизни, нет подлинности».

Так по-разному увидели журналисты жизнь школы. Это всегда возможно, и журналист имеет на это право. Редактор не должен навязывать автору свои суждения, но его обязанность – напомнить об ответственности, которая возложена на журналиста как на активного участника сложных процессов общественной жизни.

Еще В.Г. Белинский говорил, что не нужно выдумывать факты, стоит только обратить внимание преимущественно на те факты, которые подтверждают заранее составленное мнение, закрывая глаза на те, что противоречат этому мнению. Факты можно искажать и не выдумывая лжи. Предпринимая расследование, журналист не претендует на бесспорность своих выводов, но он всегда привлекает внимание к найденным им фактам, к судьбам людей, их поступкам и отношениям между ними. Форма, в которую суждения журналиста облечены, приёмы, к которым он прибегает, конструируя эти суждения, должны быть оценены редактором не только с узкопрофессиональных, но и с более широких, этических, позиций.

Насколько тесно связаны в журналистском творчестве проблемы литературного мастерства и этики при обработке фактического материала – убеждают многие публикации.

«Как только дверь распахнулась, все они разом ринулись к платьевому шкафу, в котором среди одежды, насколько мне известно, висела сумочка с драгоценностями: бриллианты, золото, серебро... Смотреть, как они копались в чужом белье, было невозможно. Мне стало дурно, и я вышла в коридор». – Это отрывок из газетной публикации о судьбе наследства Ф.И. Шаляпина. Все они – люди, причастные к судьбе дочери Шаляпина Ирины Федоровны. Автор, предпринявший «частное расследование», приводит свою беседу с бывшей сотрудницей Министерства культуры. Субъективность её впечатлений очевидна, но уже сам факт, что разговор передан подробно, его тон можно истолковать как то, что автор солидарен с собеседницей. Во всяком случае участники «истории» выглядят крайне непривлекательно. И хотя разобраться в ней правомочны лишь юридические инстанции, тень на тех, кто побывал в тот день в квартире дочери Шаляпина, уже брошена.

Редактор должен предусмотреть и возможность субъективной трактовки читателем фактов, представленных автором, следить за тем, чтобы картина действительности не была разрушена, а смысловые связи не были искажены. Пусть ситуация подана журналистом как случайная, прогнозировать, как она может быть истолкована читателем, необходимо:

 

Недавно я встретил знакомую женщину. На её лице – усталость и тревога.

– Вот иду с базара, ничего по сути не купила, – с грустью в голосе произнесла она...

...Я сочувственно посмотрел на свою собеседницу. Да, как нелегко выжить в наше смутное время. У неё две дочки. Одной где-то 14, а другой – семь лет. Муж загулял и оставил семью. Опытный инженер, эта женщина вот-вот окажется в числе безработных. А что тогда?

Увы, всё чаще в прессе мелькают сообщения о том, что люди, не выдержав тягот рыночной «революции», от безысходности добровольно уходят из жизни...

 

И хотя затем автор возвращается к вполне конкретной теме, описывая городской рынок, впечатления от «случайной встречи» для читателя окажутся, возможно, сильнее, чем от рыночных цен. Небрежно отредактированный текст не только искажает суть фактов, но и свидетельствует о неуважении к читателю и людям, упомянутым автором.

Фактический материал в функции иллюстрации – относительно свободный элемент текста. Его включение в текст не обусловлено требованиями логической конструкции. Он дополняет, уточняет смысловую основу материала, часто рассчитан на эмоциональное воздействие, пробуждение читательского интереса. И тем не менее связь фактов-иллюстраций с содержанием текста должна быть для читателя очевидной. «Описательство» как явление не характерно для публицистики наших дней, тем не менее очерк, подобный тому, отрывок из неотредактированного варианта которого мы приводим ниже, может встретиться редактору и сегодня.

 

Вскоре после недолгого перетряхивания пустых желудков по просёлочной дороге подъехали к небольшому двухэтажному зданию с колоннами и парадным купеческим входом в три двери, из которых, как обычно, открывается только одна. Любезный администратор внимательно просмотрела наши командировочные удостоверения и по скрипучим лестницам провела на второй этаж.

– Ну, что же, нам переспать одну ночь и дальше. – Поблагодарив её, мы вошли в номер. Здесь было довольно тепло. Шесть чистеньких кроватей стояло вдоль стен. Большой квадратный стол довершал убранство комнаты. Мы разделись, повесили куртки и занялись извлечением пищи из рюкзаков. Сухим стуком пластмассовых стаканчиков завершился остаток ночи.

 

Следует сказать, что описание гостиницы никак не связано с дальнейшим изложением и никакой специальной нагрузки в общей структуре очерка не несёт. При редактировании этот эпи­зод был сокращён.