Чувство истории – «маркетинговая ориентация»

 

Большинство выдающихся женщин, подобно гениальным мужчинам, обладали неким чувством, названным историком Майклом Грантом «чувством истории». В представлении современных психоаналитиков, стимулом для активного продвижения своего имени на скрижали истории часто оказывалась погоня за соответствием образа избранной роли. Этому посвящались неимоверные усилия в обществе, деликатно названные Эрихом Фроммом «маркетинговой ориентацией». В извержении своего душевного вулкана вполне естественным представляется стремление многих женщин зафиксировать смежными «достижениями» свои успехи. Порой даже такое сокровенное и величественное понятие, как любовь, у тех, кто сломя голову гнался за успехом, оказывалось подчиненным «маркетинговой ориентации».

Наиболее явно это проступает в действиях тех женщин, которые стремились восполнить имидж соответствия. Великой царице должен соответствовать не менее великий избранник, и в этом одна из причин совращения Клеопатрой сначала Юлия Цезаря, а затем Марка Антония. Они были способны не только защитить Египет от воинствующего Рима, но и «подтвердить» ее собственную царственность. Став подругой выдающихся личностей, Клеопатра в глазах современников и будущих поколений должна была выглядеть уникальной женщиной с потрясающими способностями. Это, бесспорно, были достижения самой властительницы Египта, ее «чувство истории» и убедительная стратегия поглощения имиджей известных в обществе мужчин.

Айседора Дункан совершенно осознанно двигалась навстречу русскому поэту с мировым именем Сергею Есенину, несмотря на возрастную разницу почти в полтора десятилетия. Она говорила на трех языках, но не знала русского. Он не хотел понимать любой другой язык, кроме русского. Было ли это любовью? Или, быть может, скорее всего лишь само‑гипнотическим воздействием, выраженным желанием не столько продлить свое женское долголетие, сколько попасть в Историю.

Могла ли искренне любить Коко Шанель, и почему она выбирала преимущественно известных людей? Не для того ли она стремилась к знакомствам, а порой и к близким отношениям, чтобы подчеркнуть свое отношение к нетленному и вечному? Ведь эта одаренная женщина не могла не понимать, что такие имена, как Пикассо, Кокто, Черчилль, непременно окажутся в летописи цивилизации. Как можно охарактеризовать любовный роман Мэрилин Монро с президентом Соединенных Штатов Джоном Кеннеди? Едва ли это был эмоциональный взрыв, скорее намеренно купленный входной билет в Музей истории XX века. Вслед за Мэрилин, и словно соревнуясь с нею, Мадонна пыталась наладить отношения с сыном убитого президента – Джоном Кеннеди‑младшим.

Настойчивая переписка Екатерины Второй с Вольтером, попытка Елены Блаватской оценивать ход и развитие цивилизации, письма Цветаевой к Рильке и Пастернаку, намеренное «увековечивание» Марией Кюри радия и первого исследователя радиоактивности Пьера Кюри – все это акты незаметного причисления себя к Истории.

Оценивая стратегии прекрасной половины человечества в целом, нельзя сказать, что женщины не использовали традиционных, свойственных мужскому миру, форм воздействия на окружающих. Однако практически во всех случаях, когда речь идет о выдающейся личности, мы имеем дело с гораздо более широким манипулятивным арсеналом, нежели тот, которым располагали прямолинейные мужчины. Действительно, женщины, достигшие успеха на определенном поприще, неизменно оказывались более изобретательными, более гибкими и более артистичными. Причем в то время как мужчины в построении манипулятивных схем сосредотачивали усилия преимущественно на объекте агрессии, значительная часть женских усилий направлялась на совершенствование собственного образа, овладение способностью виртуозно менять маски, с хирургической точностью подбирая необходимые для ситуации полутона.

Религиозные таинства и мистика всегда играли заметную роль в создании исключительно женских элементов воздействия. К примеру, Клеопатра придавала религиозным символам большое значение, создав в своем образе лик богини Исиды и сумев навязать его современникам. Хотя этот ход был направлен на демонстрацию народу Египта своего могущества и еще больше – на подготовку Рима к имперским амбициям, он имел для женщины и важный внутренний контекст. Осознавая, что при живой жене в Риме ее избранник не может вступить с нею в законный брак, Клеопатра путем божественного брака «узаконила» свои отношения с Марком Антонием (он тоже играл роль то Осириса, то Геракла, то Диониса). И дело даже не в том, что и такая, казалось бы, самодостаточная фигура, как царица Египта, нуждалась в мужской поддержке: психологической, социальной и физической. Ей нужен был влиятельный правитель, который официально провозгласит ее могущественность и узаконит ее желание возродить империю Птолемеев. Возможно, если бы это могла сделать женщина, Клеопатре было бы этого достаточно. Но Римской империей правили мужчины, поэтому Клеопатра стремилась, чтобы возле нее был адекватный, то есть соответствующий имперскому и божественному образу, мужчина. И если в этом образе чего‑то недоставало, то при помощи культа, мистерии и мистических таинств, подкрепленных «невесть откуда появившимися» пророчествами, Клеопатра создавала это сама, в чем добилась колоссальных результатов, судя по тому, что Антоний не только провозгласил ее царицей царей, пожаловав едва ли не четверть империи, но и заставив содрогнуться Рим.

Божественный перст, диктующий предназначение миссии, сумела вспомнить даже необразованная крестьянка Жанна д’Арк. Она твердила о голосах с небес, призывающих к освобождению Франции, словно заклинания небесного заговора. И они, хотя не помогли девушке, вошли вместе с нею в Историю, волнуя воображение слишком впечатлительных исследователей того, что покоится под вековой пылью. Культ высшего разума довольно умело использовала и Елена Блаватская. Она часто вспоминала «учителей», отмечая, что ее деятельность освящена и предопределена. Она добилась того, что толпы почитателей поверили в великое предназначение этой женщины. А «Тайная доктрина» закрепила и «узаконила» ее «посредничество» с высшим разумом.

Выдающиеся женщины умели создавать себе изощренные монументы, а их изощренности порой могли бы позавидовать и самые талантливые мужчины. Почти все они писали книги и мемуары, но зачастую прибавляли множество иных, сопутствующих запоминанию, «продуктов» своей активной деятельности. С Ливией, Агриппиной и Агатой Кристи потомки связывают яды и понимание каких‑то колдовских таинств, скрытых от обычного человека завесой мистики. Елена Блаватская запомнилась демонстрацией психоэкзотерических сил, способностью воздействовать на предметы, завораживающей силой медиума. Екатерина Вторая выпускала бесчисленные медали, заботилась о расширении границ империи и росте ее авторитета.

Различные замысловатые памятники и необычные носители, связанные с известными именами, характерны для всех выдающихся женщин. Маркиза де Помпадур приложила руку к созданию во Франции фарфорового производства. Айседора запечатлелась в порыве босоного танца, Агата Кристи и Софья Ковалевская расширили представление о границах развития интеллекта женщины, Мария Склодовская‑Кюри оставила о себе четкую ассоциацию с радием. Коко Шанель оставила после себя маленькое черное платье и духи Chanel № 5, вечные свидетельства ее великолепного и изысканного вкуса. Цветаева вывернула наизнанку любовь, а Мэрилин Монро и Мадонна – секс…

Используя и создавая новые символы, они и сами становились символами. Все они действовали в меру возможностей своего разума, духовных и физических сил, в меру способностей противостоять преимущественно враждебной социальной среде. Но все они непременно ДЕЙСТВОВАЛИ.

 

Заключение

 

Не будем лукавить: стремление женщин к самодостаточности ненавязчиво стимулировали сами мужчины – многовековой эксплуатацией женщин и неуклонной солидарностью в своем желании заставить женщину служить патриархальному миру. На протяжении длительного времени женская инстинктивная природа подвергалась гонению, грабежу и злоупотреблениям, справедливо отмечает Кларисса Пинкола Эстес, современная исследовательница женской психологии. В то же время лучшие мужчины всегда осознавали скрытую силу женщины, иначе бы Софокл не выдал так горячо любимое Маргарет Тэтчер изречение: «Стоит один раз поставить женщину наравне с мужчиной, как она начинает его превосходить».

Следует признать, что пространство успеха не безбрежно: его можно заполнить, лишь отвоевав у других. Пространство успеха заполняется одними исключительно за счет других, и эта суровая аксиома жизни тождественна для всех живых существ планеты. Появление новых теорий о роли и предназначении женщины, современные психоаналитические исследования, связанные с коррекцией личности женщины, и особенно призывы женщин жить для себя, пользоваться правом выбора – все это одно из проявлений эволюции взглядов на развитие общества. Женщины, сыгравшие роль «отступниц», внесли весомый вклад в восприятие возможностей полов и расширение возможностей для женщин в современном мире.

Безусловно, человечество никогда не будет воспринимать однозначно феминистские настроения, так же как не всегда при ближайшем рассмотрении станет восхищаться мужскими типами поведения женщин, добившихся признания и успеха.

В коллективном восприятии нашей цивилизации уже утвердилась и продолжает развиваться довольно небезопасная тенденция: самые запоминающиеся женские образы непременно обладают ярко выраженными маскулинными чертами, имеют чисто мужские жесткие и непреклонные характеры и совершают поступки, противоестественные для женского начала. Этот яркий феномен может не только разрушить установленные веками культурные традиции, но и вырасти до одной из внутренних психологических угроз развитию человеческого сообщества.

Современное общество все больше восхищается растущей способностью женщины сознательно трансформировать полоролевую функцию. И хотя в реальной жизни женщина совершает это изменение вынужденно, под давлением определенных обстоятельств, а в некоторых случаях даже насильственно, под угрозой физического уничтожения себя, своего потомства, своей семьи, именно такая суть модернизированного Инь завладевает общественным сознанием. Не исключено, что восхищение трансформацией полоролевой функции жентпины связано с обретением ею высокого уровня свободы, достижения независимости, ранее невозможной. В любом случае вызов женщины обращает на себя внимание, создавая принципиально новый современный воинственный и удивительно агрессивный архетип, заметно отличающийся от умеренных архетипов женщины, известных нам из легенд, сказок и мифов.

Есть еще один нюанс, связанный с трансформацией женщиной своей полоролевой функции, – она практически никогда не чувствует себя счастливой, более того, она тоскует по своей традиционной роли и бессознательно или осознанно стремится к ней. Хотя отсутствуют бурные реакции восхищения известными в Истории креативами любви (как, например, Николай и Елена Рерих, Вил и Ариэль Дюрант), имеющиеся попытки возвращения к традиционной роли в случаях с Агатой Кристи или Мадонной, упорное стремление к созданию семьи у Мэрилин Монро и даже Коко Шанель служат свидетельствами двойственности женской натуры, ее внутренних сомнений и противоречий.

Конечно, женские стратегии претерпевали изменения вместе с самим обществом, с эволюцией человека. С развитием цивилизации общество все больше склонно руководствоваться упрощенными, даже примитивными принципами оценки деятельности его индивидуумов. К примеру, жизненные принципы Клеопатры были бы неприемлемы даже во времена Екатерины Второй, а стратегия Ливии принесла бы мало успеха в эпоху Маргарет Тэтчер. Сегодня невозможны ни маркиза де Помпадур в современной обработке, ни Жанна д’Арк. Но черты их проступают то тут то там, напоминая нам о чрезвычайно широком диапазоне женской натуры.

В каждом отдельном случае возвышения той или иной женщины с последующим закреплением памяти о ней в коллективном сознании общества речь шла прежде всего о смелых попытках немногих решительных и настойчивых представительниц слабого пола расшатать и изменить представление самого общества о роли и функции женщины. И тем, кто сумел расширить представление современников о возможностях женского начала, удавалось достичь удивительного уровня признания, называемого женским успехом. Изумляющим нюансом этой тайной или явной, но всегда непримиримой борьбы женщины с обществом современников является тот факт, что за редким исключением для достижения результата им потребовалось если не полное изменение, то весьма существенная трансформация общепринятой функции, а порой и открытое торпедирование оберегаемых обществом табу.

Стремящаяся к успеху женщина, в отличие от мужчины, всегда стояла перед сложным выбором: реализовывать свое влияние посредством любви и материнства или же диктовать волю благодаря мужественному взращиванию мощного интеллекта либо умению использовать искусство очаровывать мужчину способностями непревзойденной самки. Действительно непростая задача для любой женщины, которую она была вынуждена решать с тех пор, как человек вкусил запретное и сладкое от запаха и вкуса страсти яблоко. И если мужчина в разные моменты своей жизни жаждет иметь возле себя то страстную любовницу, то заботливую мать, женщине довольно редко удается соединить в себе столь разные и определенно противоположные качества. Более того, сложность этого выбора во все времена усугублялась тем неоспоримым фактом, что мужчины, безмолвно поощряя развратных любовниц, неизменно стремились заполучить и хранительницу очага, а также отсутствием желания позволить женщине такие же свободы, как и себе.

Может быть, в силу множества ограничений и создаваемых для женщин искусственных рамок их приспособляемость, гибкость ума, тонкий расчет и умение перевоплощаться стали настолько свойственны женской натуре, что редкому мужчине удается не чувствовать себя игрушкой в ловких руках этих предусмотрительных и одновременно обворожительных существ. Этот факт важно принять во внимание в связи с неизменной особенностью женского успеха: своего величия и самореализации женщины почти всегда достигают благодаря объединению своего удивительно емкого и пластичного духовного начала и силы самых могущественных и успешных мужчин.

 

[1] Фрустрация – состояние гнетущего напряжения, тревожности, безысходности и отчаяния, возникающее как следствие невозможности самореализации.

 

[2]Хотя летописи (в частности, «Повесть временных лет») упоминают 913 год как год вступления во власть Игоря и Ольги, более поздние исследователи этого исторического периода отмечают наличие множества несоответствий в летописных источниках, написанных через полтора с лишним столетия после правления Игоря и Ольги. В частности, в качестве гипотезы часть аналитиков выдвигают идею о том, что этот год можно считать годом рождения великой княгини. Автор при составлении психологического портрета княгини Ольги более опирался на поздние исследования этого периода (В. Кожинова, М. Бейлиса, Г. Литаврина и некоторых других), содержащие синтетический анализ арабских, мусульманских и византийских первоисточников, и только во вторую очередь учитывал непосредственно летописи Киевской Руси, имеющие множество неточностей и сомнительных данных.

 

[3] Владимир Лебедев. Сказание о княгине Ольге.

 

[4] Суггестия – внушение.