Моменты слабости или моменты истины

 

И все же природа каждого человека двойственна, и даже сильные самостоятельные личности в хаосе человеческого муравейника искали свои половинки. Часто основой их стремления было природное желание объединения женского и мужского в единую гармонирующую субстанцию жизни и энергии, которая способна развиться до духовного роста, внутренней стабильности и сексуальной гармонии. Достижение такого состояния – крайне редкое явление как среди выдающихся личностей, так и в унылой среде обывателей. Оно возможно при одновременном росте личностей, не столько идущих рука об руку, сколько имеющих единую цель, схожий по мощи интеллектуальный и энергетический потенциал. Среди известных женщин таких примеров почти нет; союзы с мужчинами были для выдающихся личностей вторичными, секс и любовь при их естественности никогда не становились в жизни всем, а свое дело поглощало их целиком.

В то же время можно говорить об отчаянных и смелых попытках найти гармонию в союзах талантливых женщин, которые, признавая мужской потенциал своих избранников и «взращивая» в них выдающиеся качества, одновременно развивались и сами. Конечно, гармоничными союзы Ливии Друзиллы и Октавиана Августа, Марии Склодовской и Пьера Кюри или Агаты Кристи и Макса Мэллоуэна можно назвать лишь с большой натяжкой. В первом случае, хотя общей идеей была забота о развитии великой империи, нельзя говорить о полноценных узах в силу отсутствия сексуальной гармонии и едва ли не противостояния в конце жизни, когда Ливия повела свою собственную игру в государстве без учета мнения угасающего императора. Второй случай можно было бы назвать редкой гармонией, если не принимать во внимание тот факт, что как самостоятельная выдающаяся личность Мария Склодовская‑Кюри раскрылась уже после трагической смерти мужа, после отказа от любви и заметной трансформации полоролевой функции. Интересен союз Агаты Кристи и Макса Мэллоуэна, которые достигли высокого уровня взаимопонимания и остались при этом самодостаточными развивающимися личностями. Но также объективно, что сосредоточенное духовное одиночество писательницы было настолько сложившимся фактором жизненного уклада, а отсутствие общих детей – настолько разъединяющим моментом, что даже этот союз не может претендовать на гармоничность созданной мужчиной и женщиной ячейки. Сложно утверждать, присутствовала ли любовь в душе Ливии Друзиллы, но и Мария Склодовская‑Кюри, и Агата Кристи, несомненно, испытывали к своим мужьям это святое и благородное чувство. Этим женщинам в значительной степени удалось, оставаясь подругами своих мужей, развить свою личность и свою идею. Это стало возможным не столько вследствие наличия у женщин таланта, сколько в силу адекватного отношения к ним спутников – любви, уважения и всяческого ободрения своими действиями.

Достаточно сложным оказался поиск любви в жизни таких женщин, как Марина Цветаева, Софья Ковалевская, Жорж Санд. Как и в случаях, упомянутых выше, тут есть все основания говорить о стремлении к любви и отказе от эксплуатации чувственной сферы для решения собственных задач. Для всех трех женщин характерна переоценка любви, гипертрофированное стремление компенсировать в любовной сфере отсутствие материнской и особенно отцовской любви в раннем детстве.

Хотя немало написано о роковой роли матери Цветаевой в формировании поэтического таланта и тонкой чувствительности знаменитой дочери, однако материнская и еще больше отцовская отстраненность от детей сделала свое разрушительное дело в формирующихся личностях. Среди бесспорных доказательств недостатка любви – недовольство Марины собственной наружностью, низкая самооценка как формирующейся женщины, душевные метания и даже тяга к суициду. Отсюда проистекает и довольно ранний сексуальный опыт, а также смелое решение создать семью, – все это напрямую связано с маниакальным поиском любви и счастья в союзе. Некоторые исследователи жизни поэтессы говорят о «бесчисленных любовных письмах, адресованных первым попавшимся людям». Действительно, пытаясь найти любовь в течение всей жизни, Цветаева больше стремилась разобраться в себе, а не сосредоточиться на объекте любви. Объектом оставалась она сама, анализируя, переживая и бесконечно мучаясь. Похоже, что, как Мэрилин Монро, Елена Блаватская и в значительной степени Мадонна, испытавшие недостаток любви в детстве, она была не способна любить, хотя пыталась решить эту задачу путем непрерывного поиска объекта своей любви. Она пыталась испытать все – от гомоэротической связи до аномального возвышенного почитания, как, например, ее почитание Рильке. Широкий диапазон любовных поисков привел ее в конце концов в начальную точку – к мужу. Но верность она хранила лишь творчеству…

Не менее сложны любовные поиски Софьи Ковалевской. Нелюбимая и забытая дочь поглощенных собой родителей также с фатальной отрешенностью стремилась к любви. Но так же, как и у Цветаевой, это была невротическая поглощенность собой, а не желание создать фундаментальный союз, основанный на любви и понимании. Даже близкие ей люди признавали «дисгармоничность натуры» женщины‑математика, а раннее замужество и непреодолимая ревность, безусловно, проистекали из развившейся боязни оказаться нелюбимой и одинокой, из чувства неполноценности и низкой женской самооценки, которая настойчиво компенсировалась научными достижениями на фоне удручающих истерик и депрессии.

Жорж Санд считали фригидной женщиной, не способной любить, страдающей меланхолией и впадающей в ужасные приступы, в которых депрессия сменялась безудержным весельем. Психиатрические комментарии поведенческих реакций французской писательницы содержат недвусмысленные намеки на расстройство половой идентификации, подтверждением чего служит копирование внешних признаков противоположного пола как отражение неудовлетворенности своим биологическим полом. Тем не менее, среди любовных партнеров Жорж Санд называют как актрису Мари Дорваль, так и яркого мужчину Альфреда де Мюссе. А Андре Моруа в биографическом произведении о жизни писательницы даже упоминал совет врача, рекомендовавшего ей любовника, поскольку ее здоровье «под угрозой из‑за избытка жизненных сил». Так или иначе, этот образ содержит, наряду с невротическим поиском любви, диссоциацию между чувственными ощущениями и духовным миром женщины. Ей, как и Елене Блаватской, Софье Ковалевской, Айседоре Дункан, была ненавистна подчинительная позиция женщины в любой форме союза с мужчиной. Однако она не могла полностью вытеснить чувственные желания сосредоточением на профессиональной деятельности или отдаваться влечению с той восторженной непосредственностью, на которую была способна лишь абсолютно уверенная в себе и в своей женской привлекательности натура.

Женщины власти и женщины, для которых любовь оставалась вторичной, были способны с легким сердцем растоптать некогда любимого мужчину. Борясь за власть, Агриппина ни минуты не сомневалась в том, что нужно подготовить заговор против брата‑императора, а позже отравить мужа‑императора, благосклонности которого она с такой настойчивостью добивалась. Властолюбивая Екатерина Вторая очень спокойно восприняла человеческое падение и смерть Григория Орлова. Елена Блаватская ни во что не ставила Генри Олкотта, хотя для него она сама была богиней и демоном в одном лице, которому он с фанатической религиозностью поклонялся. Для Мэрилин Монро и Мадонны мужчины были не более чем пешками на шахматной доске, хотя обе они подсознательно стремились к созданию традиционной модели взаимоотношений между мужчиной и женщиной.

Но дело даже не в том, чем были мужчины в жизни выдающихся женщин. Гораздо более важным представляется тот факт, что, даже испытывая глубокое влечение к противоположному полу или невротическую потребность любви, эти женщины демонстрировали поразительное единодушие в деле достижения независимости и духовной самодостаточности. Любовь и секс неизменно оказывались на втором плане или еще дальше, несмотря на душевные волнения и физические недуги в связи с их недостатком или отсутствием.

Вряд ли возможно утверждать, что бегство в мужской мир ощущений и предпочтение значительной частью известных женщин мужских качеств были лишь своеобразной защитой от скрытых мазохистских стремлений. Однако эти женщины своими установками определенно опровергли теории некоторых популярных психоаналитиков, например Хелен Дойч, Карен Хорни или Шандора Радо. В частности, о том, что подавляющее большинство женщин мазохистичны в своей установке по отношению к половой жизни и репродукции и что в несексуальной установке к жизни мазохистские тенденции у них проявляются чаще, чем у мужчин. Хелен Дойч, среди прочего, утверждает, что женщины в той или иной мере обречены быть фригидными, если при половом акте не почувствуют себя изнасилованными, обиженными или униженными. Или, быть может, выдающиеся женщины представляют собой категорию женской психопатологии?

В то же время вышеупомянутое утверждение Хелен Дойч представляется вторичным, и не только применительно к стратегиям выдающихся женщин. Хотя бы потому, что современная женщина под влиянием феминистских установок все более склонна к разделению любви и секса, что раньше приписывалось почти исключительно мужчинам. Так, исследовательница женских мотиваций психолог Мариз Вайан в вышедшей в начале нового столетия книге «Как любят женщины» утверждает: «Сексуальность – это ингредиент жизни, но не всегда любви. Эти вещи могут успешно сочетаться, но можно любить одного мужчину, а испытывать наслаждение с другим». Иными словами, современное вытеснение любви становится довольно популярным в женском мире в целом, а не только там, где речь идет о высших достижениях. А Мишель Палуди в книге «Психология женщины» констатирует прямые призывы к современной женщине «вести независимую сексуальную жизнь». Многие из тех, кто навязывает установки современной женщине, одобряют лесбийские отношения как путь к свободе женщины и возможность самостоятельно контролировать свои репродуктивные способности.

Что же касается стратегий выдающихся женщин, то среди этих полярных мнений гораздо более важным представляется другой аспект: насколько первый опыт любви и эроса отразился на установках женщин к тем достижениям, которые привели их на скрижали Истории. Действительно, объективный взгляд на формирование их мотиваций свидетельствует о том, что интимная плоскость жизни, первая любовь и первый эротический опыт сыграли значительную роль в появлении странных влечений к достижениям. Маргарет Тэтчер, Мария Склодовская‑Кюри испытали чувство горького разочарования в первой любви в связи с несоответствием их социального статуса статусу объекта их вожделений – чтобы со временем сформировать устойчивую установку на поиск альтернативных путей признания, движение к любви через усиление характеристик, внешней привлекательности оболочки. Агата Кристи и Мэрилин Монро испытали подобную фрустрацию в неудавшемся замужестве, что также стало ускорителем в напряженном движении к своей модели существования, предусматривающей чью‑то любовь (пусть даже любовью масс) к своей персоне. Но если готовившаяся к скромной жизни домохозяйки Агата Кристи избрала интеллектуальную сферу, то скитавшаяся по жизни Мэрилин Монро с ее ранним крайне негативным сексуальным опытом (две попытки изнасилования) избрала экстравагантные способы «продажи» своей внешности. В значительной степени мужская инфантильность Петра III и откровенно печальные для психики результаты замужества отразились на стратегии Екатерины Второй, сделав ее непримиримой и жесткой по отношению к мужчинам. Ранний сексуальный опыт сыграл ключевую роль в создании жизненных стратегий таких женщин, как Агриппина и Мадонна, поскольку они с юных лет уяснили, какую мишень представляют собой для мужского мира, и с этого же времени начали стремительное обучение мудрости использования своего уникального оружия. Свои стратегии они, так же как и маркиза де Помпадур, построили на прагматичной эксплуатации сексуальной сферы. При этом ключевую роль для всесильной фаворитки французского короля сыграл пример собственной матери, которая обеспечила выживаемость семьи за счет прозрачного и недвусмысленного использования женского очарования и интимной плоскости отношений с мужчинами. В некоторых случаях наблюдения детского периода формируют отказ подчиняться правилам патриархального общества: увидев горькую судьбу матери, Елена Блаватская не столько поступила издевательски по отношению к своему престарелому мужу, сколько демонстративно надругалась над самими общепринятыми правилами. Перенесенный на себя негативный опыт любви матери сыграл очень существенную роль в создании собственной модели жизни. Вполне вероятной также представляется гипотеза о том, что именно неспособность Жанны д’Арк к адекватно воспринимаемой мужчинами женственности, а значит, и к сексуальности, явилась толчком для создания для себя иной роли, миссии‑эрзаца для замены этой неспособности излучать сияние Инь. Стратегия Ливии Друзиллы, основанная на тайном истреблении своих конкуренток и уничтожении соперников своего мужа, также проистекает из внутренней неуверенности и сексуальной неполноценности, в чем она имела возможность убедиться в первые годы замужества. Казалось бы, первый опыт интимного общения с противоположным полом таких любвеобильных женщин, как Айседора Дункан или Марина Цветаева, мало соотносится с их стратегиями. На самом деле именно представление своего сложного мира сексуальных идей содействовало внедрению образов в общественное сознание если не больше, чем их профессиональная деятельность, то соизмеримо с нею. Итак, многогранная интимная плоскость выдающихся женщин на поверку оказывается очень важным фактором в реализации их идей, причем даже когда любовь и сексуальность по каким‑либо причинам сознательно вытесняются из жизни.

Несмотря на противоречивые рассуждения психоаналитиков относительно сексуальных мотиваций женщин, говоря о выдающихся личностях женского пола, важно признать: их повышенная сексуальность или отказ от эроса, эксплуатация ими своего очарования или уход от поиска любви всегда были их собственным выбором, их собственным решением, их безоглядным восприятием существующего мира. Сегодня, в начале XXI века, все чаще приходится слышать утверждения о том, что женщина, не владеющая своим телом и не контролирующая его, не может считать себя свободной. Если это так, то те немногие женщины, которые достигли успеха и попали в Историю в эпоху жесткого патриархата, действительно опередили время, потому что они сделали себя свободными духом и телом, ориентируясь исключительно на свои собственные решения.

Впрочем, правда и то, что подавляющее большинство людей верит в праведность и гармоничность союза мужчины и женщины. Хотя даже легенды дают представление о том, что могущественные мужчины теряют свою уникальную силу, как только позволят женским чарам околдовать себя, то есть противоборство между полами существовало и будет существовать во все времена. Но женщина‑подруга, сливая Инь с Ян избранника, напитывает его энергией и прощает временное бессилие; женщина‑отступница, напротив, порождает в мужчине лишь вожделение, делая его фатальным для искателя любовных приключений.